Порочные узы

Каждый раз пересекая порог этой, до боли знакомой комнаты, юную Мэри брал озноб. Странная, практически потусторонняя дрожь. В прочем, любой человек, видя это помещение впервые, наверняка, не ощутил бы ничего такого, а даже наоборот. Комната, казавшаяся на первый взгляд старомодной, просто-таки сквозила чувством высокопарного стиля того, кто её обставлял. Тёмно-зелёные обои, деревянные накладки на стенах, и резная мебель, в купе со встроенным в стену баром вызывали ассоциации скорее не с жилым помещением, но с самыми лучшими барами для богачей прямиком из начала двадцатого века. Времён, когда викторианская мрачность, скрещенная с гротескной помпезностью ещё не выветрились из сознания статусного общества. И, на самом деле, это ощущение в сердце Мэри вызывала отнюдь не комната. Но её владелец. У стены, на большом кожаном кресле с деревянными накладками восседал строго одетый юноша, и листал какую-то книгу. Именно он и будоражил сердце девушки. Его взгляд был холодным. Практически мёртвым. Но, при этом, его тёмные, карие зрачки странно блестели. Так, как обычно блестят глаза голодного хищника. Любой человек, видя этот взгляд, как правило должен испытывать по меньшей мере беспокойство, а как максимум страх… Но не Мэри. Даже наоборот, холодный и голодный взор её хозяина вызывал в ней отнюдь не ужас, но тёплый, приятный трепет в груди, заставляющий её несчастную, сметенную душу тянуться к юноше ещё сильнее. Как же так случилось? Ведь она прекрасно знает кто, а точнее, что перед ней… Но, увы, противиться этим чувствам она просто не способна. — Мэри, — выдохнул юноша, откинувшись в своём обитом кожей кресле, и откладывая своё чтиво, бросив в девушку безразличный, но столь её волнующий взгляд. Сердце девушки забилось быстрее, и она затаила дыхание, ожидая, когда он продолжит говорить, — Ты же уже давно не пила? — спросил он, расстёгивая рукав рубашки, и закатывая его. На бледном лице промелькнула хитрая улыбка. — Д-да… — едва смогла разомкнуть губы Мэри, продолжая наблюдать за каждым движением вампира. И да, он был вампиром. Не древним чудовищем спящим в гробу, конечно, но тем не менее, Феликс был куда старше, чем может казаться внешне. Он рассказывал об ужасах великой депрессии так, словно бы застал оную лично, и от чего-то, с каждым днём их общения, верить в обратное было всё менее разумно. И вот, юноша закатил рукав. Делал он это нарочито медленно, продолжая мерить девушку взглядом и изучая её реакцию. И, судя по хитрой, самодовольной улыбке на бледном лице, реакция Мэри казалась ему более чем удовлетворительной. Феликс надавил ногтем на кожу предплечья, и в тот же момент, из маленькой ранки, показались густые, тёмно-алые капли. Мэри невольно подалась вперёд, делая робкий шаг, но строгий взгляд вампира заставил её остановиться. Она отвела взгляд и прикусила губу, застыв на месте. Горло начало саднить, а нёбо посасывать. Слишком велико было желание поскорее прильнуть к бледному холодному запястью. — Хочешь? — спросил Феликс, вытянув руку, и странно улыбнувшись. — Хочу… — промямлила она, облизав губы, и уже предвкушая ожидающее её наслаждение. Да, вот оно. То, что заставляет Мэри трепетать под леденящим взором юноши, и то, что ускоряет её сердцебиение всякий раз, когда вампир шепчет что-то ей на ухо. Кровь. Не только вампиры могут пить её. Когда человек вкушает кровь ночного создания, то его тело реагирует на неё как на наркотик. С каждым разом человеку хочется крови больше и больше, а обычная еда уже не кажется чем то важным и нужным. Но самое главное это Узы. Узы Крови. После того, как Мэри впервые испила крови Феликса, тот зловеще рассмеялся, и сказал ей, что отныне она не сможет жить без него. И это было правдой. Странные, противоестественные чувства закрались в женское сердце, заставляя смотреть на вампира не как на хищника, но как на возлюбленного. Возлюбленного, которому хочется беспрекословно подчиняться, какие бы ужасы тот не творил. С того момента Мэри Вильямс перестала существовать как молодая офисная работница. Отныне она Упырь. Слуга. Уже не человек, но и не вампир. Феликс протянул руку, откинувшись в кресле, и взглядом указав на кровоточащую рану. Мэри, сделав робкий шаг, подошла ближе, и уже собралась припасть к разрезу на бледной коже, но, когда между губами девушки и рукой юноши оставались жалкие миллиметры, тот одёрнул руку. Естественно, всё что оставалось девушке это возмущённо вздохнуть. — Подожди, — хихикнул он, развернув рукав, и застегнув его, — Я хочу провести эксперимент. — Но, Феликс… — дрожащим голосом взмолилась она, — Прошу, не дразни меня! — Я думал тебе нравится, когда тебя дразнят, — рассмеялся он надменно, вставая с кресла и обходя девушку со спины. Холодные руки легли на женскую талию, и юноша грубо и жадно прижал Мэри к себе. Та ахнула, и смущённо опустила глаза. Сердце забилось ещё чаще, а низ живота предательски свело. И даже осознание того, что раньше она бы испугалась и отстранилась от мужчины, совершенно не ей не помогало. Увы, теперь она собой не владеет. Ею владеют только желания вампира, и её тело, естественно, отвечает на них. Феликс опустил голову ближе к шее Мэри, обдавая её холодным дыханием, и влажный, противно холодный язык коснулся пульсирующей артерии. По спине девушки пробежали мурашки. — Ты хочешь… — запнулась она, напрягаясь всем телом. Мышцы, словно окаменели в предвкушении дальнейших действий со стороны юноши. Он отпрянул, и обдал Мэри смеряющим, оценивающим взглядом. А затем улыбнулся. — Я уже сказал, что хочу провести эксперимент, — подмигнул он, делая пару шагов в сторону одной из многочисленных книжных полок. — А… Какой? — едва восстановив дыхание пролепетала она. — А тебя это волнует? — хмыкнул он, взяв один из огромных томов, и принимаясь его пролистывать. — Ну… — Не волнуйся, — вскинул он бровь, демонстративно захлопывая книгу, — Ты же теперь упырь! Если что-то пойдёт не так, моя кровь залечит все возможные раны! — А они могут быть? — испугалась Мэри, всё так же не поднимая взора. — Всегда могут, — загадочно протянул юноша, после чего вернул книгу на место, и вновь подошел к девушке как можно ближе. Тонкие, холодные пальцы легли на её подбородок, и резким, грубым усилием Феликс поднял лицо девушки, пристально в него всматриваясь. — Уверен, — хищно улыбнулся юноша, глядя прямо в женские глаза, — Тебе этот ритуал весьма и весьма понравится. — Прости, Феликс, но каждый раз когда ты так говоришь, мне становится страшно, — промямлила девушка, опустив глаза, и невольно приобняв себя. Жуткие воспоминания об «исследованиях» её любимого хозяина заставляли кровь холодеть в жилах. Феликс был не обычным вампиром. Как Мэри поняла, вампиры в целом бывают разные, и объединения вампиров со схожими признаками именуется кланом. И юноша, осматривающий её голодным, немного даже маньяческим взором, был вампиром из клана Тремер. Клана колдунов. За год службы юноше, девушка заметила, что другие вампиры, особенно не вхожие в клан, сторонятся Тремеров, точно боятся их, и, справедливости ради есть за что. Совсем недавно её возлюбленный увлекся теорией размножения… Прочитав в какой-то древней книге истории о том, что слабокровные вампиры имеют возможность выносить потомство от смертных. Потомство, которому не страшен солнечный свет, лишенных «проклятья» клана, и которым, тем не менее, доступны «блага» вампирского рода. Вроде как, они называются дисциплины. После долгих изучений, Феликс понял, что по сути, эти «дампиры» по своим характеристикам схожи с упырями. При желании каждый упырь может освоить слабые аналоги вампирских дисциплин. Феликс, даже, обучал её им. Теперь Мэри умеет становиться незаметной для чужих глаз, что много раз спасало её от гнева «Регента». Вампира, который стоит выше по статусу в иерархии клана, нежели Феликс. Но кроме прочего, юноша решил заняться вивисекцией. Таким образом он попытался «обойти тонкости оплодотворения». Вспомнив об этом, девушка невольно положила ладонь на живот, и его, как будто, кольнуло. Увы, тогда ничего не вышло. Да, чужая матка, принадлежащая какой-то слабокровной вампирше прижилась, но, увы, зачать ребёнка она не смогла, что только раззадорило исследовательский интерес юного вампира. Феликс, видя, как Мэри нервничает и постепенно зажимается в себе, решил вновь напомнить ей о том, кто здесь главный. Напомнить своим любимым способом. Юноша слегка приобнял её, кладя одну руку на талию, и принялся её гладить, нежно прижимая к себе. Этот жест всегда помогал девушке успокоиться, и так было и в этот раз. Она уткнулась лбом в воротник чёрного пиджака, и шумно выдохнула, прикрыв глаза. — Прости, что делаю больно, — прошептал он, склонившись к её уху. Её сердце начало биться чаще, а на лице невольно проявился румянец, — Но так я смогу обеспечить совместное будущее людей и нелюдей. Представь, что мы с тобой сможем быть полноправной парой? Наглая манипуляция. Мэри знала и понимала это, но от чего-то не могла противиться льющимся елеем словам вампира. В принципе, так узы крови и работают. Она умом понимает, что это неправильно, что-то, что он с ней делает, по сути, насилие, но её тело просто не может противиться такому. — Но ведь ты не хочешь… Чтобы мы были равноправны, — кое как, на мгновение взяв контроль над собой, ответила она, и попыталась отстраниться. Увы, на это её силы воли уже не хватило. Он недовольно хмыкнул, и, очевидно сам того не заметив, болезненно провёл заострёнными ногтями по женской спине. — С чего ты это взяла? — натянуто улыбнулся он, и его глаза недобро блеснули. Он вновь поднял её лицо к своему, и склонился ещё сильнее. Их губы практически касались друг друга, — Да, я отнюдь не самый лучший партнёр, но ведь раз я тебя не выгоняю, не значит ли, что ты мне дорога? Девушка не нашлась что ответить. Такого поворота она попросту не ожидала. Да, то была очередная манипуляция, но та манипуляция, коей хотелось верить и подчиниться. Подчиниться чисто инстинктивно. Она подалась чуть вперёд, навстречу Феликсу, и их губы, наконец, соприкоснулись. В то же мгновение, вампир углубил поцелуй, шумно набирая в мёртвые легкие воздух, и пригоняя кровь к своим губам, чтобы они стали теплее. Мэри не могла не оценить этого, а потому, в ту же секунду, обняла его шею, фактически повиснув на ней. Вампир же приобнял её за талию. По своему обыкновению грубо и жестко, не забывая второй рукой провести по обтянутому колготками бедру. Мэри невольно пискнула, чувствуя, как холодная рука, постепенно, поднимается всё выше, к краю юбки. Появилось желание отстраниться, но она не смогла. Даже наоборот, её тело, словно специально, впрыснуло в её мозг необходимые гормоны, из-за чего её желание «подчиниться» и отдаться вампиру только усилилось. Низ живота свело с новой силой, распространяя между ног навязчивое тепло. Она разочарованно выдохнула, и стыдливо опустила голову. Феликс же довольно ухмыльнулся, вновь набирая носом воздух. Его глаза блеснули, улыбка из надменной превратилось в пугающую. — Раздевайся! — прорычал он. Его слова точно гвозди вбились в кору головного мозга. Это было «Господство», ещё одна сила, доступная вампирам. Она подчиняет, убеждает и соблазняет собеседника, чтобы тот действовал в интересах вампира. Но ему и не нужно было применять эту силу. К своему ужасу, Мэри понимала, что узы крови стали над ней столь сильный, что просто скажи ей Феликс это слово между делом, она бы уже стояла перед ним абсолютно обнаженная, и готовая ко всему. Готовая и напуганная, ведь остатки её здорового сознания всё ещё противились. Противились и требовали бежать. Но, увы, тело делало иначе. Медленно, Мэри начала снимать с себя одежду, расстегивая блузку, пуговичка за пуговичкой, чувствуя на себе сальный, полный вожделения и чувства превосходства взор тремера. Он наслаждался ситуацией. И, увы, даже зная это, Мэри не могла остановиться. Уже через пару мгновений, белая блузка и чёрная юбка-карандаш уже валялись на полу. Девушка осталась только в колготках и совершенно непривлекательном, можно сказать, унылом нижнем белье. Однако, такое исподнее совершенно не унимало желания вампира. Даже наоборот, и она это понимала, но подсознательно ещё надеялась. Феликс, довольно выдохнув, подошел ближе, проведя холодными пальцами по обнаженному животу, и заставляя девушку вздрогнуть. Мэри ойкнула, и невольно сжалась, но такая реакция его только подзадорила. Он провёл ладонью вверх, отгибая чашечку белого лифчика, оценивающе глядя на напряженный из-за прохлады сосок. Их взгляды встретились. — Дальше, — приказал он, убирая руку, отходя к своему кожаному креслу. «Поганый насильник» — чуть не плача про себя пролепетала девушка, но так и не смогла противиться. А тело, словно специально, продолжало повышать градус её биологического возбуждения. Бёдра невольно тёрлись друг об друга, а нижнее бельё с каждой секундой становилось всё более и более влажным, вызывая странный, но весьма приятный дискомфорт. На до того бледном, напуганном лице появился задорный румянец, и руки сами собой потянулись к застёжке на спине. Через секунду, часть исподнего пала на пол, обнажая небольшую грудь. Вампир довольно перекинул ногу на ногу, и и откинулся на спинку кресла. Он жаждал продолжения представления. И, увы, Мэри понимала, к чему это приведёт. Пройдя это унижение, девушку ждёт отнюдь не один лишь акт соития. Можно даже сказать, что это лишь прелюдия. Прелюдия, ведущая к ужасным и мучительным пыткам, которые вампир называет «научными изысканиями». И самое противное, что её чувства к юноше не изменятся. Она всё ещё с лёгкостью скажет, что любит его. Любит безумно. Но любовь эта искусственна. Искусственна и пугающая, но увы, эти чувства она просто не способна отринуть. По красным щекам, невольно, покатились солёные капли, и Мэри, медленно, противясь сама себе, продолжила оголяться. Её ладонь скользнула к краю колготок, отгибая оные и спуская их ниже, на бёдра. Вдруг, Феликс подскочил, вновь подойдя к девушке ближе. Практически прижавшись к ней. Он оглядел её взглядом, который ей показался по странному печальным. Можно было бы подумать, что он осознаёт, что поступает неправильно, однако следующие его действия доказали обратное. Он, грубо хватая Мэри за плечи, развернул её к себе спиной и прижался так сильно как только мог. Его запястье оказалось на уровне губ девушки. — Кусай, — прошептал он прижимая руку к её губам, и те в то же мгновение разомкнулись. Кровь… Вампирская кровь для человека сродни наркотику. И, увы, для того, чтобы этот наркотик получить, Мэри была готова на всё. Ухватив юношу за руку, она попыталась впиться в бледную кожу как можно сильнее, заставляя свои слабые, недостаточно острые зубы добраться до холодных вен. Когда алые капли коснулись языка, из её груди вырвался невольный, и невообразимо грязный жадный стон, послуживший Феликсу сигналом к действию. Он хотел усилить узы, видя, как девушка подсознательно им противиться, а потому, нет более подходящего момента продолжить свои домогательства. Второй рукой, он провёл по обнаженному животу, спускаясь всё ниже и ниже, пока, наконец, не коснулся края трусиков. Делая очередной глоток, Мэри этого не заметила, а потому он, победно хмыкнув, отогнул резинку, и коснулся ледяными пальцами её интимного места. Девушка издала возмущённый стон, но тот был тут же прерван грубым проникновением. Проникновением, которое отозвалось в совращённой потусторонними силами теле порочным наслаждением. Она шумно выдохнула, и продолжила слизывать кровь из небольшой ранки, чувствуя в голове приятное головокружение от её вкуса. Её дыхание становилось всё горячее глубже. — Хватит, — прошептал Феликс, убирая прокушенное запястье, и ещё сильнее погружая пальцы внутрь. Мэри болезненно всхлипнула. Ногти вампира оказались слишком острыми. Однако, вырываться или даже отстраняться она уже не хотела. Попавшая в тело девушки кровь окончательно сломила её разум. Глас рассудка и здравомыслия становился всё более и более тихим, уступая место лишь беспрекословному желанию подчиняться. Вампир торжествовал, продолжая грубо «ласкать» Мэри, и всё сильнее прижимаясь губами к пульсирующей артерии на её шее. Ему стоило явных усилий не вонзиться клыками в плоть девушки, но он ждёт. Однажды он сказал Мэри очень неприятную и грязную вещь в контексте их близости, которую она не забудет никогда: «Пить кровь женщины, испытывающей оргазм, это как наслаждаться самым прекрасным в мире вином». И проделывал он это чаще, чем ей того хотелось бы. Так было и в этот раз. Тело девушки продолжало отвечать на действия вампира, совершенно переставая осознавать весь ужас происходящего, и, соответственно, влаги между дрожащих ног становилось всё больше, что позволяло Феликсу углубить и участить движения пальцами. Её дыхание становилось всё чаще и тяжелее, периодически прерываясь на сдавленные, практически болезненные стоны, а глаза невольно закатывались в предвкушении столь нежеланного, но столь же неизбежного оргазма. И вот, низ живота болезненно сжался, точно от удара током, и уже через мгновение этот сконцентрированный разряд «прорвался» сокрушающей волной от самой промежности до кончиков пальцев. Её волосы встали дыбом, по спине пронеслись мурашки, а тело содрогнулось, выгибаясь дугой. Из груди вырвался протяжный, громкий стон, и стоило этому произойти, как длинные, острые клыки вонзились во всё более сильно пульсирующую сонную артерию. Он громко замычал, почувствовав вкус женской крови на своих губах, и его хватка, тут же, стала ещё сильнее. После такого, на её теле непременно останутся синяки, но она была не против. Как только острые зубы пронзили её кожу, невольный оргазм Мэри стал только сильнее. Увы, как это работает, девушка не знала, но всякий раз, когда вампир её пил… Она изнывала от удовольствия. И, соответственно, от усилившегося многократно наслаждения, её разум отключился полностью. Подобно дикому животному, она могла думать лишь о том, чтобы заполучить ещё большее наслаждение, чем у неё есть сейчас. Дрожащими руками, она накрыла ладонь вампира, и подалась бёдрами вперёд, заставляя его тем самым продолжить двигать пальцами. И Феликс прекрасно это понял. Он на мгновение отпрянул от шеи девушки и самодовольно хмыкнул, взглянув в её мутные, практически лишенные разума глаза. — Хорошо… — прошипел он, грубым рывком вытаскивая пальцы, и столь же грубо вгоняя их обратно. Мэри, сжав челюсть, начала цедить болезненные стоны, а Феликс же продолжил своё кормление. Он просто не мог не наслаждаться тем, как меняется вкус крови девушки, пока он её терзает. Со временем, его движения становились всё чаще и болезненнее, вызывая между ног девушки каскад из боли и наслаждения, который уже через несколько минут, вызвал очередной оргазм. И он был явно сильнее предыдущего. Вместо стона из несчастного женского горла вырвался странный, полу болезненный вопль, заставивший Феликса вонзить свои клыки глубже и пить ещё более жадно, нежели до этого. Но не это было его целью. Он не забыл о своём научном опыте. Когда тело девушки перестало содрогаться, он отстранился от неё, практически бросая неконтролирующую своё тело Мэри на пол. — Встань, — приказал он, вытаскивая из нагрудного кармана носовой платок, и вытирая с пальцев влагу. Она, было, попыталась выполнить приказ, но содрогающиеся мышцы попросту не дали этого сделать. Юноша раздраженно фыркнул. Улыбка мигом стёрлась с его лица, и он, очень грубо хватая Мэри за запястье, насильно поставил её на ноги и толкнул в сторону небольшой, едва заметной двери, укромно расположенной позади его рабочего стола. Мэри совершенно туда не хотелось. И даже гудящий шум в её голове не помешал ей понять происходящее. В этот момент, всякое наваждение от нахлынувшего наслаждения улетучилось, уступая место страху и обиде. Страху от того, что ей снова нужно идти в тёмную и холодную лабораторию, где тремер будет её истязать. А обиду от того, что вопреки всему что он сказал и делал, он видит в ней только подопытное животное. Расходный ресурс. Слугу, нужную для удовлетворения собственных противоестественных желаний. Но, увы, и противиться она не могла. Власть Феликса была слишком сильна. Он, продолжая толкать девушку к двери, наконец, отворил её, и практически бросил её внутрь. Обнаженную кожу тут же обожгло ледяное прикосновение старого кафеля, коим маленькая лаборатория была отделана. Загорелся тусклый, холодный свет, стоило вампиру щёлкнуть пальцами, и девушка, наконец, смогла встать на ноги. Всё для того, чтобы уменьшить градус унижения. Вдоль одной из стен стоял ряд огромных, промышленных мерно гудящих холодильников. Увы, ей даже не нужно было гадать что находится в холодильниках. Очевидно, что там трупы, органы и пакеты с кровью, столь необходимые для колдовства, коим славится клан Тремер. Тауматургии. — Сядь, — приказал юноша, подходя к холодильнику, и указывая взглядом на стоящий у противоположной стены металлический стол. Стол, который знаком ей намного лучше, чем хотелось бы. Не первый раз её обнаженная кожа касается холодной жести, и не первый раз юноша препарировал Мэри на этом столе. Чаще, чем резали, её на нём только насиловали. Тяжело вздыхая, девушка подчинилась приказу, стараясь не смотреть на содержимое холодильника. Увы, но краем глаза она таки заметила огромную колбу с каким-то внутренним органом. Благо, вампиру был нужен не он. Вместо колбы Феликс вытащил из холодильника огромный пакет крови, и тяжелая стальная створка тут-же захлопнулась. — Что ты хочешь сделать? — кое как преодолевая страх перед возможным гневом своего господина промямлила она. Взгляд, тем не менее, Мэри поднять не смогла. Вампир же, в ответ, только улыбнулся, и направился прямо к центру лаборатории. Одним резким движением острых ногтей, он разорвал пластиковый пакет, и всё его содержимое вылилось на серый кафель, образуя огромную кровавую лужу. В прочем, уже через секунду, скинув пиджак, вампир принялся голыми руками размазывать алую жидкость по полу, вырисовывая сначала обширный круг, а за тем, внутри этого круга, какие-то странные, непонятные символы, вызывающие в голове девушки воспоминания о подростковом возрасте. А точнее, её увлечении всяким «потусторонним» в целом, и кабалой в частности. Вырисовываемые Феликсом символы явно происходили от европейской церемониальной магии. — Я хочу, чтобы ты полностью разделась, — буркнул вампир, не глядя на девушку, и от такого приказа она явно опешила. Она напрочь забыла, что на ней ещё оставались спущенные колготки и трусики. Уже через мгновение, последние элементы её одежды лежали на самом краю металлической столешницы. Закончив обрисовывать круг витиеватыми символами, вампир разогнулся и тяжело выдохнул. Возможно, он сделал это по привычке, но можно было легко поверить, что спина мертвеца затекла от столь долго пребывания в согнутом состоянии. Феликс взглянул на девушку, и, аккуратно перешагивая свои рисунки, подошел к ней. Указательным пальцем он коснулся женской груди, и медленно провёл им до самого живота. До того места, где располагалась матка. Мэри невольно сжалась, уже понимая что её ждёт. — Ты овулируешь? — спросил он совершенно безразличным тоном, как, обычно это спрашивает врач. Однако, несмотря на это, девушке было тяжело ответить на этот смущающий своей прямолинейности вопрос. — Да или нет? — нетерпеливо процедил он сквозь клыки, и Мэри отвела взгляд. Она явно не испытывала овуляцию. По циклу до неё было далеко. Но сказать это она банально боялась. Боялась, потому, что знает что её ждёт после ответа… Но и соврать она тоже не могла, ибо тогда будет ещё хуже. Тяжело вздыхая, Мэри поёрзала на ледяном столе, и, наконец ответила. — Нет… — выдавила она из своего горла, и всё её тело мигом напряглось, ожидая невыносимой боли. И она не заставила себя долго ждать. Феликс, рассекая ногтем кончик указательного пальца, принялся вырисовывать на её животе очередной «магический» круг, выписывая в нём какие-то слова на латыни. Как только круг был завершен, вампир надавил ладонью на невольно напрягшиеся мышцы живота, и в то же мгновение всё тело Мэри пронзила жуткая, невыносимая боль. Сжав зубы, она попыталась сдержать вопль боли, но, увы, у неё не получалось. Оно и неудивительно, ведь сейчас её кровь практически вскипала, а матка, словно, выкручивалась наизнанку, и металась по всей брюшной полости, принося всё больше и больше страданий и без того истерзанному телу. В конце концов, боль стала настолько сильной, что её тело забыло как дышать. В определённый момент Мэри просто не смогла набрать воздух в грудь, из-за чего к боли и головокружению от оной добавилось ещё и удушье. В глазах начало темнеть, а веки невольно закрывались… Девушка теряла сознание. Видя это, вампир раздраженно фыркнул, и прислонил ко лбу девушки большой палец. В то же мгновение, мозг девушки, как будто, пронзил удар током, который, помимо невыносимой боли, принёс с собой и бодрость. Возопив, и скривив лицо в жуткой, уродливой гримасе страдания, Мэри вновь пришла в себя и выгнулась на жестяном столе, подавшись на встречу юноше. Но желанного облегчения это не принесло. Её страдания продолжались, и Феликса это вообще никак не волновало. Благо, ритуал был почти завершен. Вампир отпрянул от девушки, шумно выдохнув, тем самым дав ей понять, что этот ритуал требует от него немалых усилий. Однако ей до этого не было никакого дело. Всё, о чём Мэри могла сейчас думать, это то, что стоило юноше убрать руку, как её страдания прекратились. Так, словно бы их и не было. Она расслабленно вздохнула и невольно осела на холодном металлическом столе. Её тело горело, а потому, этот холод уже не приносил дискомфорта. Голова кружилась, и гудела. После пережитого страдания, Мэри просто не могла держаться прямо, а потому, когда Феликс отвернулся, она быстро легла на столешницу, свернувшись на оной калачиком и прикрывая глаза. Но тремер не был намерен дать ей отдохнуть. Его сейчас волновал только его эксперимент. Он вновь отошел к холодильнику, и извлёк из него небольшую пробирку, на треть наполненную белёсой жидкостью. Через мгновение, эта жидкость оказалась в лишенном иглы шприце. Да, Мэри понимала что это. В конце концов, через это они уже проходили. Сейчас вампир попытается её «оплодотворить». Быть может, если бы не ограничения его мёртвого тела, он бы попытался это сделать более «традиционным» методом, но от этого совершенно не становилось легче. Её ожидает мимолётный, но до боли унизительный акт введения чужого биоматериала, обладателя коего она даже не знает. В прошлый раз Феликс просто ввёл белёсую жидкость девушке в промежность и продолжил свой мерзкий ритуал, но сейчас кое что поменялось. Тремер обдумал прошлую неудачу, и решил, что, видимо, сперму нужно было зачаровать. К этому он и приступил. Пронзив свой палец ногтем, как делал это всегда, он набрал пару капель тем же шприцем, и принялся бубнить себе под нос какие-то наговоры на латыни. Длилось это добрые несколько минут, пока вампир не открыл глаза, и не подошел к девушке со шприцем на изготовку. Мэри не хотела этого. Это было унизительно и обидно. А особенно омерзительным было то, что юноша, на коего девушка всегда смотрит влюблённым, зомбированным взором, совершенно не заботился о ней. И, при этом, она не могла не продолжать его любить. Он просто, грубо и резко, раздвинул бёдра изнурённой девушки, и по медицински точным движением протолкнул пластиковый шприц между половых губ, вводя внутрь девушки смесь семени и крови. Вдруг, дверь лаборатории открылась, и Феликс, напугано вздрогнув, убрал руки от девушки и вытянулся по стойке смирно. За небольшой, обитой деревом дверью показалась внушительного вида женщина в строгом брючном костюме. Её глаза, горящие леденящей строгостью, оглядели юношу уничижительным взором. И он этот взор явственно ощутил, несмотря на то, что так и не взглянул на неё. — Госпожа Регент? — опустив голову спросил он, по прежнему стараясь не смотреть на женщину. Та же, ничего не сказав, просто прошествовала внутрь, оглядывая лабораторию и начерченный на полу магический круг скучающим взором. — Ты снова занимаешься своими странными исследованиями? — наконец, спросила она. На лице женщины проявилась надменная ухмылка. Феликс, нехотя, таки повернулся к ней. Однако, его взор по прежнему был опущен. Мэри было удивительно видеть юношу таким. Обычно горделивый, холодный и не считающийся ни с чьими чувствами, сейчас Феликс казался ребёнком, попавшимся за шалостью на глаза школьному учителю. И если бы к нему с таким замечанием подошел какой-то другой член клана, то вампир бы точно ответил что-то колкое и уничижительное. В конце концов, такое Мэри видела часто. Но от чего-то, когда с ним общалась Регент, он странно затихал. Как будто какая-то незримая сила заставляя его затихнуть и молча слушать, при этом кланяясь и пригибаясь, подобно раболепному слуге. Раболепному не по своей воле… — Да, госпожа, — проговорил он в ответ. И ему это явно давалось с трудом. — Могу я поприсутствовать? — вскинула бровь женщина, после чего подошла ближе к металлическому столу, на котором всё это время продолжала лежать обнаженная девушка. При этом, с лица регента не спадала странная, надменная ухмылка. Феликс напрягся. Его жевалки заметно задрожали, а вены на шее надулись, после чего верхняя губа медленно поднялась, обнажая клыки. Казалось, что юноша испытывает мучительное внутреннее противоречие, приносящее ему огромные страдания, и Мэри эта реакция показалась подозрительно знакомой. В конце концов, тремер шумно выдохнул и кивнул, заставляя женщину самодовольно хмыкнуть, и скрестить руки на груди. — Прошу… — Да, госпожа, — явно нехотя ответил Феликс, а за тем бросил на Мэри полный злобы взгляд. Её это, естественно, напугало. Она ничего не сделала, чтобы вызвать гнев своего хозяина, но, тем не менее, вампир явно гневался. Грубо и резко, юноша стащил оцепеневшую девушку со стола, и практически швырнул в центр начерченного им круга. — Встань! — приказал он, и на сей раз Мэри не могла не подчиниться, несмотря на то, что ноги продолжали дрожать и подкашиваться. Кое как, шатаясь и кряхтя, она встала и, прикрывая свой срам от пронзительного взора Регента, покорно склонила голову. Феликс же, стараясь игнорировать присутствие главы капеллы при его эксперименте, продолжил свои приготовления. Он обошел кровавый круг, проверяя, все ли символы начерчены правильно, и не упустил ли он какую-то деталь. В конце концов, Тауматургия произошла от герметизма, а там важна каждая мелочь. Такой подход Тремеры пронесли сквозь века, даже несмотря на то, что став вампирами они перестали быть полноценными волшебниками . Убедившись, что всё правильно, он явно расслабился, шумно вздыхая, что не могло не успокоить Мэри. Феликс рассекая ладонь ногтями, прыснул несколько капель своей крови поперёк магического круга, и, заметно напрягшись, вытянул руку. Пронзительный, холодный и сосредоточенный взгляд устремился на обнаженную девушку, и в то же мгновение свет в и без того тусклый стал ещё тусклее. Воздух загудел и похолодел, заставляя Мэри невольно беспокоиться. Да, она уже видела это не раз, но к такому просто невозможно привыкнуть. В конце концов только год назад, она не знала о том, что в мире существуют вампиры, не говоря уже о настоящей, действующей магии. По её спине, невольно, пробежали мурашки, и по комнате пронёсся поток холодного воздуха, как вдруг кровавый круг начал сиять и заметно гудеть. Вытянутая рука юноши задрожала, и он начал с заметным усилием сжимать ладонь в кулак, шепча при этом какие-то слова. В конце концов, он опустил руку и кровавый круг, до того испускающий алое свечение, вдруг, загорелся, испаряя с кафеля кровавые разводы. И стоило образованной в результате этого процесса розоватой дымке коснуться носа Мэри, как всё её тело, будто бы, попыталось вывернуться на изнанку. Кровь горела. Спина выгнулась назад. Протяжный крик нестерпимой боли наполнил тёмное помещение, и она рухнула на колени, не в силах справиться с постигшим её болевым шоком. В глазах вновь потемнело, а внутренности болезненно сводило, пока её кровь продолжала кипеть, заставляя девушку чувствовать каждый, даже самый маленький сосуд в её теле так, будто те являлись кусками раскалённой проволоки. Но болезненнее всего она чувствовала низ живота. А если точнее матку. Эта боль была в сотни раз сильнее предыдущей, а потому, Мэри уже ожидала, что попросту умрёт, но вдруг, всё прекратилось. Боль просто перестала её терзать, а алая дымка, вместе с потусторонним свечением одномоментно исчезли, точно их и не было. Тяжело дыша, девушка подняла замутнённый взор на Феликса. Тот, явно, чувствовал себя отнюдь не лучше. Его и без того бледное лицо сделалось практически серым и впалым, а глаза казались одновременно и мутными, и горящими странным, хищным огнём. Стало ясно, что он оголодал в результате этого ритуала, исчерпав все возможные запасы крови. Тем не менее, ритуал закончился. Теперь оставалось только дождаться, появятся ли признаки беременности… Для Мэри это означало, что теперь юноша будет к ней относиться несколько более трепетно, на сколько это возможно для мрачного, кровожадного чудовища. Однако, внезапно нахлынувшее облегчение мгновенно улетучилось. Со стороны стального стола раздались размеренные нечастые хлопки. — Прекрасно, — протянула Регент, вновь заставляя юношу опустить взгляд, — Я так понимаю, ты пытаешься вывести вампира, способного размножаться естественным путём? — женщина прошествовала к Мэри, меряя оную полным призрения и разочарования взглядом, — Пустая трата витэ… — При всём уважении, — едва сдерживая гнев процедил юноша, сделав шаг ближе. Однако, строгий, мимолётный взгляд женщины заставил его осечься. Он вновь опустил взор, и виновато склонил голову. Такая реакция Феликса на свою «начальницу» просто не могла не изумлять Мэри. Причём, было видно, что ему самому эта реакция чужда, но он ничего не может сделать… И тут девушку осенило. Она поняла, что его реакция и его поведение ей казалось странно знакомым не просто так. Это Узы Крови, те же самые узы, которые заставляют девушку подчиняться вампиру, и продолжать его любить, несмотря на всё то, что он с ней сделает. Это осознание странным образом заставило её воодушевиться. Она поняла, что его власть не абсолютна. Её глаза, вдруг, прояснились, и больше, при взгляде на Феликса, она не испытывала того же трепета и вожделения что раньше. Теперь перед ней стоял не властный и сильный мужчина, коему хочется подчиняться, а безумный, кровожадный и что самое главное, слабый, жалкий деспот. Не более. Регент же, обойдя девушку вокруг, вновь посмотрела на юношу полным разочарования взглядом, а затем шумно выдохнула. — Я понимала, когда ты пересёк порог моей капеллы, что мне досталось на редкость поехавшее дарование, однако, — она устало потёрла переносицу, и шагнула к Феликсу, кладя руку на его плечо. Тот странно дёрнулся, но, тем не менее, не отстранился, — Объясни мне, зачем? Зачем тебе плодить каитиффов? — Я просто… — вампир громко взглотнул, и взглянул на женщину. Его глаза горели немой, бессильной яростью, — Просто нахожу это интересным изысканием. — И всё? — очевидно, ответ Феликса её не удовлетворил. — А ещё, я пытаюсь передать определённые преимущество слабокровных и каетифов полноценным клановым вампирам. Представьте, как было бы проще, если бы мы могли размножаться нормальным образом! — И люди бы тогда точно нас раскрыли, — холодно отрезала она, обходя юношу со спины. Её тонкие, длинные пальцы легли на его затылок, и губы вампира в то же мгновение поджались, — Я уже жалею, что дала тебе становление. Кто же знал, что ты у нас нечто среднее между доктором Моро и доктором Менгеле? — последние слова она практически шептала, медленно погружая пальцы в чёрные волосы юноши, и его лице всё сильнее напоминало лицо страдальца, изнурённого пытками, — Такой же увлечённый, и такой же глупый. Вдруг, регент ухватилась за средней длинный волосы, и потянула затылок юноши к себе, заставляя его неестественно выгнуться. Лицо Феликса исказилось гримасой боли и отчаяния, однако никакого сопротивления он не оказал. В прочем, Мэри ясно видела, что он очень этого хотел. — А теперь слушай меня внимательно, Феликс Корвен, — цедила она сквозь клыки, пригнувшись к его уху, — Ты заканчиваешь это глупое исследование, и начинаешь заниматься чем-то полезным! Мало того, что твой эксперимент может нежелательно отразиться на сообществе сородичей, так ещё ты тратишь тонны ресурсов на то, что не гарантированно даст результат! Если же не прекратишь, то отправка тебя послом к примогену Малкавиан покажется тебе отпуском. Резким, полным омерзения и пренебрежение движением, регент толкнула парня в сторону, заставляя его пасть на колено, после чего направилась к выходу. — И не забудь вызвать у неё выкидыш! Самого упыря можешь оставить, так уж и быть. Ведь на ком-то тебе свои комплексы нужно реализовывать! — Да, госпожа. Женщина скрылась за дверью, оставляя Мэри и Феликса наедине. И юноша был явно плох. Он тяжело и шумно дышал, а его лицо было искажено гримасой боли и обиды, смешанных с бушующим гневом. Что-то ёкнуло в сердце девушки, вызывая желание подойти и утешить вампира. Обнять, и сказать ему, что унижающая его дама явно неправа… Но она смогла побороть этот порыв. Мэри как никогда отчётливо понимала чем вызвана эта мысль. И, от чего-то, это осознание помогло ей справиться с ещё влияющими на её рассудок Узами. В конце концов, вампир таки встал. Правда, его лицо совершенно не поменялось. Продолжая шумно дышать, он подошел к небольшому шкафчику, расположенному поодаль, и достал из него маленький белый пузырёк. На тусклой, зелёной этикетки большими буквами было написано «Противозачаточные». Глядя пластиковую баночку, Феликс явно колебался. Он то и дело переводил взгляд то на Мэри, то на баночку, кривя лицом, и шумно дыша. Ему не хотелось подчиняться приказу. Его руки дрожали, он переминался с ноги на ногу, преодолевая попытки подойти к девушке и протянуть ей таблетки. Он, как и Мэри, боролся с довлеющими над ним узами. Только вот природу тех уз, коим был подчинён юноша, Мэри не понимала. — Ф-феликс, — запнувшись, обратилась она к вампиру, и тот бросил на неё горящий гневом взгляд. — Что? — Ты… Я так понимаю… — Приказ есть приказ, — печально улыбнувшись, пожал плечами вампир, и таки шагнул к ней, — Увы, но противиться им я не могу. — Как я? — вскинула она бровь, но тут же осеклась. Всё дело в том, как сильно изменилось выражение лица Феликса. В одно мгновение, оно сделалось безэмоциональным и холодным. Но его глаза по прежнему горели яростью. Он обнажил зубы. Желваки заметно задёргались, а и без того бледные пальцы сжали баночку до ещё большего побеление. Пластмассовый пузырёк громко хрустнул, покрываясь трещинами. — Что? — процедил он, смеряя девушку взглядом. — Я прекрасно знаю, что мои к тебе чувства… И то, что я продолжаю соглашаться на всё, о чём ты меня просишь, не смотря на твоё мерзкое отношение… — на мгновение Мэри замолкла, бросив быстрый взгляд на глаза юноши. На удивление, он казался куда более понимающим, чем до этого, — Я продолжаю к тебе тянуться. Ты мне сам это объяснял… И сегодня. Сейчас… Я поняла, что ты тоже подчинён чем-то похожим. Я не права? Феликс шумно выдохнул, закатывая глаза и опуская голову. Многострадальная баночка выскользнула из холодных пальцев, разлетаясь на множество осколков и разлетевшихся по кафельному полу таблеток. — Да, — процедил он явно нехотя, — У каждого вампирского клана есть проклятье. Малкавиане безумны, носферату уродливы, а бруха страдают от приступов гнева. Тремеры же иные. — В каком смысле? — Тремры… Клан Тремер как ты уже знаешь, не всегда были вампирами. И по меркам истории сородичей, наш клан юн. Мы когда-то были простыми смертными магами. Но в поисках более легкодоступного бессмертия первые тремеры допустили ряд ошибок, превратившись в вампиров. — Я что-то такое слышала, — пожала плечами Мэри, глядя на то, как Феликс превращается в неожиданно тихого и спокойного юношу. Таким она его ещё не видела, — Но к чему ты это? — Пошли… — выдохнул он, кивнув девушке в сторону выхода, — Одевайся, а я объясню. Так она и сделала. Выйдя из лаборатории в до боли знакомый кабинет, совмещённый со спальней, Мэри с облегчением обнаружила, что её одежда по прежнему лежит на полу, совершенно не тронутой. Раньше Регент бы попыталась выкинуть её, абсолютно не одобряя «близость» вампира с его упырём. — Так вот, — продолжил он свой рассказ, плюхнувшись в своё кресло, и откидывая голову, когда Мэри начала одеваться, — ты же знаешь, что я пытаюсь повторить феномен, который проявляется у слабокровных и каетифов? Так вот, каетифы это вампиры, у которых нет признаков клановой принадлежности. Тремеры, когда обрели вампиризм, стали именно такими. Да, у некоторых проявлялись признаки Цимисхов, но отнюдь не у всех. Соответственно, проклятья у тремеров тоже не было. — Я всё меньше понимаю, к чему ты это рассказываешь, — почти безучастно перебила его девушка, застёгивая блузку, и разглаживая её на себе. Наконец-то она была одета, и это явно придало ей уверенности. Вампир же, в ответ, только раздраженно фыркнул. — Я это к тому, что клан Тремер сам себе создал прокятье. Его проклятье это дисциплина и субординация. Клан делает всё ради своего единства, начиная с совета семи, старейшин клана, и заканчивая каждым послушником первого ранга. И для этого используются Узы Крови. Узы к семерым. Испитие их крови усиливает… Воздействие вышестоящих к нижестоящим членам клана. Внезапно, Феликс замолк, и через секунду подскочил. Он бросил в Мэри до боли знакомый, холодный, отдающий безумием взгляд. Естественно, она не могла не шагнуть назад, ибо этот взгляд вызвал в ней инстинктивный, животный страх. — И вот, теперь я раб. Я вынужден следовать приказам, даже если они глупы, или мешают мне заниматься моими исследованиями! — цедил он сквозь зубы, едва не срываясь на крик. Бледные ладони, невольно, сжались в кулак, и девушка серьёзно начала бояться, что юноша её ударит. Но он сдержался, — И ты не представляешь как меня это злит. И самое противное, что те узы, которыми я связываю других становятся слабее… Ведь чем больше я над тобой издеваюсь, тем сильнее твоё желание спастись. Защититься и отгородиться от господина- деспота. Твоя любовь слабеет, а желание подчиняться всё менее острое, — на лице вампира проявилась странная самодовльная улыбка, и он сдавленно хихикнул, отводя от девушки взгляд. — То есть… — Мэри не могла поверить услышанному. Эти слова громом отозвались в её разуме, заставляя кровь странно бурлить, вызывая в сердце странный гнев, смешанный с обидой. Однако, более глубоких причин этих эмоций она ещё не понимала. — То есть, дорогая моя, — Феликс резко приблизился к ней, хватая девушку за подбородок, и глядя ей прямо в глаза, — Я просто проверял твой порог. Как скоро ты сдашься. Ну и, не скрою, мне нравилось над тобой издеваться, ибо так я мог хоть немного отыграться за все те унижения, что терплю сам. — Ты чудовище! — протянула она. Её взгляд загорелся яростью. — Что, правда? Я, черт тебя дери, вампир! Потомок Кина! Но, ты права, я был к тебе весьма жесток. Но ведь ты смогла побороть это, верно? — И мне от этого должно стать легче? — едва сдерживая подкатывающий к горлу ком, ответила двешку, отпрянув от вампира. Теперь ей совсем не хотелось быть к нему близко. Те слова, что он сказал, и то, что она пережила… Всё это и вправду помогло ей побороть потусторонний дурман, который он на неё наложил, давая испить своей крови, и теперь в ней были силы для того, чтобы дать насильнику отпор. — Ну, как минимум, в отличие от меня, ты владеешь собой… — на мгновение он задумался, отведя взгляд, словно бы что-то вспоминая, а потом вновь улыбнулся, — Ну, с оговорками. Напомню, что ты уже не человек, а упырь. — Подумаешь! — сплюнула Мэри, отходя ко входной двери, намереваясь оставить Феликса в одиночестве, — Просто не буду больше пить твою поганую кровь! В ответ тремер лишь рассмеялся. Его хохот так и сквозил смесью безумия и издёвки. — Глупая женщина… — наконец, произнёс он, наигранно утерая с глаза несуществующую слезу, — Зря вам дали избирательное право, всё-таки. — Да пошёл ты! — Ты не сможешь уйти, даже если очень захочешь. Ты коснулась мира тьмы. Ты узнала о существовании вампиров, и, более того, пила их кровь. Ты упырь! Ты не сможешь побороть желание вкусить крови сородича, как бы не пыталась. Кроме того, никто тебя так легко не отпустит. Ведь если ты нарушишь маскарад… Извини, но тебя убьют, — Феликс вновь попытался приблизиться и коснуться девушки, но на сей раз она не позволила ему это сделать. Как только он сделал шаг, она ещё сильнее разорвала дистанцию, рванув к двери. Однако, та не открылась. Сердце сдавил страх, и дыхание Мэри, вдруг спёрло. — Я ничего тебе не сделаю… Больше, — отмахнулся вампир, продолжая зловеще улыбаться, — Ты сама вернёшься, ибо просто не сможешь без домитера. — Ага… — сплюнула она, стараясь скрыть явственные признаки паники, столь внезапно ею овладевшей, — А потом ты снова начнёшь меня пытать и насиловать? Да кто в своём уме вернётся к такому маньяку? — Хм… Наверное тот, кто полностью от этого маньяка зависим. Ты просто не сможешь жить без вампирского витэ. А охотиться на сородичей… Ну, скажу честно, шансов у тебя мало. Так что тебе банально выгоднее быть рядом со мной. — Это наглая манипуляция! — крикнула Мэри, стараясь, скорее, убедить саму себя, нежели уличить Феликса во лжи. Да, она не знала, правду он говорит или нет. Однако, какое-то потустороннее, внутреннее чувство подсказывало ей что именно сейчас тремер честен как никогда. Но верить в это ей не хотелось. Вдруг, лицо вампира сделалось очень серьёзным. Пугающе серьёзным. Улыбка пропала, а взгляд стал холодным и спокойным. Юноша выдохнул, и вернулся к своему креслу, глядя на Мэри до ужаса безразличным взглядом. — Нет, — отрезал он спокойно, — Не монипуляция. Сейчас лгать мне нет смысла. Я лишь обрисовываю перспективы твоего существования вне моего влияния. Вдруг, юноша щёлкнул пальцами, и входная дверь кабинета, с протяжным скрипом, открылась сама по себе. Очередное проявление тремерской магии, к которой Мэри так и не смогла привыкнуть. — Можешь идти, если хочешь, — выдохнул он. В его голосе звучала явная, практически смертельная усталость, — Мне это наскучило. — Да ради бога! — визгнула Мэри рванув к двери. Благо, до неё было не далеко. Но стоило ей пересечь порог, как её сердце свело странное чувство тоски. Тоски, которую обычно чувствует тот, чьё сердце недавно разбили. Возможно, то было влияние Уз Крови… Но от чего-то, это чувство заставило её запнуться. Она оглянулась, бросив мимолётный взгляд на Феликса. Тот продолжал сидеть, откинув голову назад и прикрыв глаза. Как ни странно, он даже не пытался её остановить. — Мэри, — вдруг произнёс он, слегка приоткрыв веки, — Главное не нарушай маскарад. А так, делай что хочешь. — Д-да, — заметно запнувшись, кивнула девушка, и её голова невольно опустилась. Она хотела сделать шаг. Уйти из этого монстрятника, названного капеллой, но что-то ей мешало. Сердце продолжала сводить странная печаль, ощущаемая почти физически. Она шумно выдохнула, встряхивая голову, и таки пересилила себя. В конце концов, её чувства к этому, безусловно привлекательному внешне юноше, были вызваны его потусторонними силами. Он насильно привязал Мэри к себе, и любой нормальный человек, если бы видел эту «любовь» со стороны, сказал бы что это не нормально. Нельзя это забывать, как бы сильно вампирская кровь в её венах этому не противилась. В конце концов, за пределами капеллы, в дали от Феликса, её ожидала свобода. Да, не без сложностей, но свобода. Отныне Мэри принадлежала самой себе. Тяжелая, двустворчатая дверь со скрипом закрылась. Капелла, наконец, остался по ту сторону, вместе с жуткими вампирами, кровавыми ритуалами, и жуткими крылатыми статуями, взирающих на неё с осуждением и, словно, печальным пониманием. Вместе со всем этим, позади остался и мир тьмы… По крайней мере, Мэри искренне на это надеялась.