***
Ручка отлетела в сторону. Белокурый мальчик встал из за своего письменного стола, и лёг на кровать. Раскинувшись в позе звезды. Антон начал думать. Что же за этот месяц с ним происходило? Внезапные приступы ушли, но тот самый цветок в унитазе, его сильно смущал. Ну не мог он просто так появиться, из ниоткуда. Поняв, что смысла думать об этом нету, и ответ на этот вопрос врятли ему скажут .Перевернувшись на живот, Антон уснул.***
С утра Антона ждал упадок сил. Но тем не менее, под очередную тираду Карины он все таки встал. Надо было привести себя в порядок. После холодного душа, он не почувствовал ничего. Все так же был упадок. К тому же, ещё и аппетита не было. Поэтому соврав матери, и сказав что просто не голоден, он отправился в школу. В школе все было как всегда. Мрачно и серо. Однако, его друзья пришли. Как только Петров зашёл в класс, он увидел своих товарищей. Ромку и Бяшу. Они сидели на последней парте, и что то бурно обсуждали. Но как только открылась скрипучая дверь, они тут же переключили свое внимание на вошедшего. Узнав в нём Антона, они улыбаясь помахали, подзывая к себе. —Привет, ребята. —Антон поправив очки, улыбнулся. —Тохич, привет!—Бяша улыбнулся так широко, что видно было его расщелину между передних зубов. —Здарова, Тоха. —Шатен оскалился, но его улыбка почему то сразу пропала. —Ты чего бледный такой? Синяки вон, под глазами. Не спал чё ль? —Да нет, просто не важно себя чувствую, как то. С утра самого так. —Он и правда не знал, что с ним происходит. Приступы ушли, но состояние ухудшилось. —Тох, это не шутки. —Рома напрягся. — Надо было дома остаться, раз хреново чувствуешь себя. Мало ли, где нибудь в школе грохнешься, и всё. Антона это очень встревожило, и напрягло. "—А действительно, может Рома прав.. Еще упаду тут где нибудь, тогда точно в больницу уложат. А родителей и Олю беспокоить не хочется.." При упоминание Оли, своей любимой сестрёнке, он невольно сжался. "—Оля будет очень переживать, а она у меня ранимая.." Теперь Антон корил себя, что пошел в школу, и даже таблетки хоть какие то не взял, мало ли, хуже будет. Ну придется тогда если что, идти в медпункт. Тут неожиданно прозвенел звонок, и все подростки сели на свои места. Вошла учительница, поздоровавшись, она стала объяснять тему урока на доске. Но Антону было вовсе не до урока, его взгляд упал на чистую тетрадь и простой карандаш. Руки сами взяли все нужное, и вот спустя минуту он уже выводил хаотичные линии в тетради. Сначала он просто нарисовал вазу, которая стояла на столе учителя. Но потом зачеркнул ее. Не то. Глаза сами упали на объект. И этим объектом, оказался Рома. Который в этот момент просто раскачивался на стуле, и смеялся о чём то с Бяшей. Руки уже выводили определённые линии. Антон только и успел посматривать, цеплялся за все мелкие детали. За каждую мелкую родинку, волосок, изгиб. Но в какой то момент, Антон понял, что пялится на Ромку уже минуту, при этом не рисуя. Тот не замечает, или просто не хочет смотреть. Он пытается оторваться, не смотреть. Но просто не может. Словно, что то не даёт это сделать. Щёки начинают пылать, наливаться красным цветом. В животе завязывается узел. Такой приятный, но... Момент. Словно током прошибло. Острая боль. Пронзила всё. Кашель. Очередной приступ...***
Он не помнит, как оказался дома. Как упал с грохотом на пол, и к нему подскочила испуганная учительница. Не помнит, как его выносили на руках к скорой. Не помнит, как приехали родители и Оля, все встревоженные и до ужаса напуганные. Он ничего не помнит. Только боль.***
—Сынок, ты как?—полушёпотом спросила мать, она открыла тихонько дверь, и вошла внутрь. —Получше. —Нет. Он врёт. Ему нихера не лучше. —Ты нас так напугал. —Она села на край кровати. И стала поглаживать его ноги. —Антош, всё точно хорошо? Ты еще весь бледный. —ее размазанная тушь по всему лицу, очень беспокоила. —Мам, всё хорошо. А что сказал врач? Ее выражение лица, сменилось тревогой. Зрачки сузились, и губы сжались в тонкую полоску. —Мам?.. Ты чего молчишь?—Он перешёл на шёпот. Карина молчала, чуть свесив голову. А потом и вовсе, послышались тихие всхлипы, которые стали всё громче. Сквозь слёзы, она смогла проговорить, а потом залилась еще большими рыданиями: —У тебя болезнь ханахаки. Это неизлечимо. Тебе осталась неделя. "Мои глаза закрылись, и я перевернулся на другой бок. А по щеке потекла одинокая слеза. Опаляя кожу так, словно разъедая её."***
Терять больше нечего. Антон проводил с сестрой почти всё своё время. Она не знала ничего о болезни брата, и думала что всё так же хорошо. Карина забрала документы из школы. Она больше не имела смысла. Лучше побыть дома с роднёй, и насладиться заботой. В последний раз.. Рома пытался звонить в дом Петровых. Уже как третий день он "пропал" и не появлялся в школе. Но на трубку ему никто не отвечал. Только бесконечные гудки на том конце. А потом, тишина... Которая давила на мозг, и заставляла нервничать и переживать всё сильнее. На шестой день,рядом с постелью Антона, стоял таз. Его колошматило ещё сильнее. Был удушающий кашель, который не давал спокойно сделать вдох. Голова невыносимо пульсировала, из за частой рвоты цветами. Но он понимал. Уже завтра всё свершится.***
Скорая стояла возле большого, двухэтажного деревянного дома. Врачи кого то выносили на носилках. Подойдя ближе, шатен увидел Карину, которая рыдала на взрыд. Шатен решил ускориться. Добежав до калитки, и влетев во двор, он подошел к Карине. —Здравствуйте, тёть Карин. Что у вас случилось тут?—Он начал рассматривать лицо женщины. Она вся словно постарела. На волосах кое-где виднелась седина, под глазами залегли тёмные мешки. А глаза были пустые. Но вместо ответа, она указала пальцем вдаль. Рома посмотрел туда, и его словно парализовало. Прямо там, он заметил, на тех самых носилках Антона. Его накрыли всего прозрачным пакетом. Кроме головы. Вытянувшиеся посиневшее бледное лицо. Закрытые глаза, с белыми густыми ресницами. Белые аккуратные брови. Курносый и ровненький носик. На котором было всегда много ярких веснушек. Сейчас же, они все словно выцвели. И не казались больше такими яркими. И те самые, нежные, пухленькие губы. Они всегда были такими яркие и манящие. Их хотелось коснуться, так нежно-нежно.. Но больше, этого не произойдёт. Теперь он никогда не коснётся, и не увидит их.