Скука: Бой подушками

Утро сменяется днем, день-вечером, вечер-ночью, ночь-утром, и так по кругу. Ты совершенно не замечаешь этого, если занят хотя чем то. Хотя бы каким нибудь делом, хоть какой нибудь рутиной, что хоть чуть-чуть ускорить день. Абсолютно ни-че-го. Не было никакого дела уже недели две. Я перепробовал все. Сидеть часами за химикатами это конечно интересно, но вскоре наскучивает, да и пытаться что-то сделать без какой либо цели глупая затея. Я перебрал всю почту, просмотрел все заголовки газет, лишь бы найти что нибудь интересное, но все преступники будто сквозь землю провалились. Выйти на прогулку за все это время получилось только три раза, с учётом того, что в один из них я с доктором промокли до ниточки. Не спасала и ампула с кокаином, ведь когда заветная вещица лежит в поле зрения человека, что категорически против подобных «увлечений», стащить её было практически невозможно. Да, конечно если бы не пару нюансов, все было бы легче. Во первых, хоть мой дорогой Уотсон был против такой борьбы со скукой, если ко мне попадал кокаин до того как он мог это увидеть, он быстро сдавался, разводя руками, мол, уже ничего не сделаешь. Во вторых, из-за ужасной погоды Уотсон совсем потерял сон. Он мог проснуться от лёгкого скрипа, от боли в ноге, от кошмара, от того, что ветер на улице слишком громко дует. Я не хотел бы браться за ампулу, когда Уотсон в таком паршивом состоянии. Было видно что он и сам борется со скукой не лучше чем я, предпочитая чтение роман, во время которых чуть ли не засыпал. Короче говоря, над нами повисла ужасная скука. Время шло к вечеру, а я лениво развалился на кресле, закинув ноги на подлокотник и положив подушку под голову. Кресло было подвинуто близко к дивану, так что своими ногами я почти дотягивался до моего друга. Уотсон же сидел с краю дивана, читая очередной роман и явно не проявляя интерес. В гостиной стояла полная тишина. Только часы громко тикали. Я не могу сказать в какой момент уровень моей скуки дошел до предела, и мне в голову пришла просто дурацкая мысль, но я в любом случае сделал это. Аккуратно достав подушку из-под головы, я немного повертел ею в руках, а после кинул в своего соседа. От одного взгляда Уотсона мне захотелось рассмеяться, но я сдержался. -Прошу прощения, друг мой, небольшой всплеск эмоций. Уотсон с недоверием сначала глянул на подушку, потом на меня, а после спокойно отдал ее мне в руки, вернувшись к роману. Я выждал пару минут и вновь начал свою атаку. Мне так же спокойно (но уже с неким раздражением) вернули подушку. В третий раз нервы Уотсона сдали. -Холмс, это уже не смешно! -Почему же? -ответил я, четвертый раз кинув подушку в своего друга, и уже не скрывая своего веселья. Что ж, Уотсон принял игру сначала очень грубо, с сильным раздражением пытаясь попасть в меня подушкой, но совсем скоро его настроения поднялось, и мы гонялись друг за другом словно малые дети.

***

Я сидел на полу перед диваном и пытался вернуть себе первоначальное спокойствие. Уотсон же лежал на этом же самом полу, по левую сторону от меня, и сам пытался успокоить свой смех. Вблизи дивана и кресел стоял небольшой хаус. Все подушки спихнуты на пол, пледы, что лежали на креслах, теперь свисают через подлокотник или спинку. Да что пледы, сами кресла были сдвинуты с их первоначальных мест. Мы же с Уотсоном были все красные от смеха, и растрёпанные от нашего небольшого боя. -Ей Богу, мы же взрослые люди, Холмс! -По крайней мере, нас так никто не увидел, а то пришлось бы объясняться за отсутствие у нас манер. Уотсон рассмеялся. Что ж, зато нам было не скучно.