Мягкие губы, острые зубы

      Озон и хвоя. Ими от него несло так же сильно, как кровью. Его каменные глаза, источающие пренебрежение и превосходство, его кривая, бессердечная ухмылка всегда были чуть самодовольней, чем стоило. Хоть он и утверждал обратное, Лорд Рикон вёл себя как шахматист, что всегда на шаг впереди. У него был вид истинного генерала. Люсия презирала его. Он был жестоким. Холодным. Расчётливым. Казалось, он всегда находил удовольствие в чужих страданиях, они всегда забавляли его. Глаза у него были плоские и стеклянные, как у трупа. Словно безжизненные, только если не считать всех тех искр безумной мании, которые, кажется, вспыхивают только в определённые моменты. Обычно это происходит во время их словесных баталий. Сначала Люсия не знала, как к нему относиться, что о нём думать. Она считала его красивым, но не слишком. Дамы постарше описали бы его, как хорошо выдержанное вино: его лицо аккуратно вычищенно, и волосы у него цвета перца и соли. Поначалу от него веяло атмосферой вымеренной зрелости и безмятежной уверенности в себе. До момента, как Люсия узнала о его пристрастии, о его безумии, лежащем в основе его гениальности, она в некоторой степени даже уважала его, восхищалась им. После того, как она узнала о его визитах к Квинну, всем, что она могла чувствовать по отношению к нему, стало отвращение. После их дальнейших бесед и более ясного представления о его личности, её отвращение переросло в презрение. После его приглашения Люсии посетить его коллекцию крыльев, выставленных напоказ, как головы убитых животных в хижине охотника, презрение превратилось в горячую ненависть. Ей потребовались все её силы, чтобы сдержаться и не наброситься на Рикона. Не разодрать его в клочья и не уничтожить всё вокруг себя. Она чувствовала, что чем дольше он болтает о том, как сражался с её отцом, её ногти заострялись всё сильнее. Она сжала пальцы в кулаки и когти вонзились ей в ладони, потекла кровь. Люсия застыла на месте, с ужасом и отвращением глядя на осквернённые останки её семьи, попутно наблюдая за многозначными жестами Рикона. Улыбка на его лице была исполнена извращённого ликования, пока он рассказывал о том, с каким наслаждением принял тот вызов. Её пульс участился. Ей пришлось прикусить свою щёку, чтобы не закричать. Когда его взгляд наполнился чем-то, похожим на нежность – отталкивающую, отвратительную и неестественно извращённую, – ей пришлось отвести глаза. Это было последним, что она хотела бы видеть на его лице, пока он рассказывал о схватке с её отцами. Он приблизился к ней. Это всегда доставляло ему некое удовольствие – проникать в её личное пространство, заставлять её нос наполняться вонью озона и хвои. Его изуродованная когтистая рука прошлась по изгибу её шеи, а губы тихо изогнулись от удовольствия. Она прекрасно знала, что он пытается её разозлить. Не понимала лишь, зачем. Это была проверка на прочность? Или он что-то знал? Он что-то промурчал ей на ухо. Она резко, рефлекторно ответила каким-то опровержением, – для неё всё это было белым шумом. Единственным, что она смогла слышать, был быстрый стук своего сердца в ушах. Он тихо усмехнулся, вместе с этим подпрыгивал его кадык. Люсию охватило желание вырвать его зубами. – Мне бы очень хотелось увидеть, на что вы способны, – его мерзкая рука потянулась вверх и обвила вокруг узловатого пальца её локон. Он наклонился к её уху с ухмылкой, – Представьте, чего бы вы достигли, если бы дали себе волю. Наконец, Люсия пошевелилась. Она отвернулась, чувствуя себя при этом окоченевший, словно статуя. И вновь посмотрела ему в глаза, пытаясь скрыть свою кипящую ярость. Она поняла, что ей это не удалось, когда увидела больное удовольствие в его взгляде. – Если бы, – он говорил тихо, чтобы слышалось шипение в его голосе, – вы были королевой. У неё перехватило дыхание. Кулаки сжались и разжались. Ещё раз. Люсию захлестнула ещё одна всепоглощающая волна ненависти. Его предательские слова заставили её содрогнуться. Его собственный племянник был на троне, и он смелился говорить ей это. Тем не менее, ей было интересно, в чём заключается его игра. Её затянувшееся молчание заставило его ухмылку расползтись шире. – Ну же, где ваша напористость? Или, может быть, у вас её нет?.. Она ничего не ответила. Её кулаки вновь сжались. – Ох, а ты упрямая девчонка. Я тебе уже говорил об этом? От его наглости кровь бросилась Люсии в уши. В эту секунду она сильнее всего боялась, что потеряет над собой контроль. Она уже чувствовала это: потрескивающие угли внутри неё вот-вот вырвутся наружу. Она искала успокоения, но ей на глаза попались только крылья её отцов. Её разум был пуст, в нём не было ничего, кроме ярости. Ярость, ярость, ярость. Она боялась того, что могла сделать. – Если мои слова... Люсия не дала ему договорить. Она вцепилась ему в воротник и прижала к стене возле высокого стекла. Он, уставившись на неё широко раскрытыми глазами, разомкнул рот. Держа его за грудки, Люсия выбирала: убить, или сделать что-то ещё глупее. Она выбрала второе. Люсия сомкнула их губы, Рикон напрягся всем телом от нападения на свой рот. Про себя она извинилась перед его эльфами, ожидающими снаружи, за то, что им предстояло увидеть. Как она не пыталась оторваться от него и хорошо проблеваться, Люсия продолжила их непотребное действо, как будто делала это из страсти, а не из ненависти. Затем лорд Рикон сделал неожиданный ход: он ответил на поцелуй. Когтистая рука легла на изгиб её бедра, а другая – на затылок, прижимая её ближе. Он прошёлся языком по её пухлым, плюшевым губам, сделав всё ещё влажнее. – Хватит, – наконец выдохнула она. Его глаза сверкнули чем-то животным и голодным. Его рука всё ещё оставалась в её волосах, он утянул её в ещё один поцелуй. Что-то потянуло её за вырез платья, но Люсия отбилась. Сразу после этого Рикон вцепился ей в шею. В ответ на это она взялась за его волосы. Она оттянула их, как поводья, и он издал нечто, похожее на стон боли. Они наконец расстались, держа друг друга. Она смотрела на него, оскалившись. Его глаза были словно в тумане и смущённой похоти. Брови слегка нахмурились. Слюна была размазана по его губам и блестела в бороде, но он продолжал ухмыляться. – У тебя мягкие губы, – его голос дрожал. Внутри Люсии всё сжалось, – но у тебя острые зубы. Люсия вырывалась. Ну, она пыталась. Но Рикон сильнее обнял её и повалил на короткошёрстные ковры. Её спина ударилась о пол, крылья в корсете хрустнули. Он прижался губами к её шее и горячо выдохнул. С воздухом из него вышел дрожащий маниакальный смех. – Я не из тех мужчин, которые часто поддаются своей похоти, – прорычал он ей в ухо, – Поэтому ты должна понимать, насколько я сдержан.