Arirang

[ Park Junsu, Kim Wi Yeon — Battle Bobo ] — Я всё же думаю, что идея со свадьбой поспешна. Чонгук пристально смотрит на отца, расслабленно восседающего на троне, а потом бросает взгляд на братьев: Намджун сидит в кресле, расположившись недалеко от трона, сложив руки в замок, а Хосок стоит рядом, явно горя желанием поскорее отсюда уйти. Тому бы из лука пострелять, или в провинцию съездить и чисто из-за скуки шума там навести, да чиновников погонять, ну или провести время с очередным наложником, только не терять время в тронном зале зная, что разговор ни к чему не приведёт. Но Чонгук так просто не отступит, и все это понимают. Король цокает, немного выпрямляясь, не отрывая взгляд от Второго принца. — Ты оспариваешь моё решение, сын мой? — спрашивает Мунсон, наклоняясь корпусом ближе. — Нет, отец. Я лишь прошу подумать насчёт поспешности решения, — почтительно склоняет голову Чонгук. — Очевидно, что наступит время, когда я должен буду официально вступить в брак, но должно ли оно наступить сейчас? Солнце над Ённам не перестанет вставать оттого, что у меня не появился законный омега. Мунсон поджимает губы, как и Намджун, который тяжело вздыхает, косясь на отца. Тот думает, что сын ещё не нагулялся, наложников ещё не всех распробовал — король еле сдерживается, чтобы не покачать головой. Он должен оставаться беспристрастным. Первый принц же уверен, что причина не только в этом. — Желаешь ли ты стать королём, Чонгук? — спрашивает Мунсон, поджимая губы. — Правителем этого государства. — Очевидно. Мы обсуждали это, и не раз, — отвечает Чон, сцепляя руки в замок. — Я Вас не подведу. — Твой брат, тот, кому по праву принадлежит этот трон, готов отречься от престола в твою пользу, — спокойно, но с долей грусти, говорит король. Теперь очередь Чонгука недовольно поджимать губы. Он такой же законнорожденный сын, как и Намджун, он тоже имеет абсолютное право на престол, но король считает нужным упомянуть, что Чонгук — не первый сын, и никогда им не будет. — Но я не дам этому произойти, пока не буду уверен, что твой статус позволяет тебе безопасно сесть на трон. — Я полагаю, что даже сейчас ситуация позволяет это мне сделать, — опасно настаивает Чонгук, заставляя короля нахмуриться. — Я разбираюсь в политике нашего государства, Ваше Величество. Меня уважает и боится народ. Давайте смотреть правде в глаза — ему всё равно, кто сядет на трон — ему важно, кто даст их королевству стабильность и процветание. С помощью небес и переданной мне Вашей мудрости я буду в силах это сделать. — Ты не прав, сын мой. Занять трон намного проще, чем удержать его, — вздыхает Мунсон. — С помощью этого мальчишки, что был сегодня доставлен во дворец, мы укрепим границы, а именно ты заручишься поддержкой среди влиятельных семей. Сейчас ты этого не понимаешь, но как только займёшь моё место, без должной поддержки, министры, как шакалы, съедят тебя. — Или я съем их, — усмехается Чонгук, ловя взгляд Намджуна, что закатывает глаза, недовольно поджимая губы. Тот-то точно знает, что съест, когда время придёт. — Перестать вести себя как не нагулявшееся дитя, Чонгук. Я пошёл вам навстречу, приняв просьбу Намджуна. Ваши братские манипуляции с троном обходятся мне слишком дорого, разве я не показал своё отношение к вам, мои сыновья, когда дал согласие на смену наследного принца? — король обводит взглядом всех принцев, что почтительно склоняют головы. — Вы и правда добры к нам, Ваше Величество, — подтверждает Намджун, улыбаясь. Перед глазами образ того, из-за кого пришлось от трона отказаться, но Намджун ни разу не пожалел, и даже сейчас, смотря на брата, он видит в нём достойного будущего короля Ённам. — Значит, мы может закрыть тему дискуссии, — Мунсон кивает старшему сыну, снова обращаясь ко Второму принцу. — Я желаю социальной гармонии — той самой, что принёс нашему королевству мой брак с вашим папой. Брак по любви не одобрит ни один министр и ни одно общество, — Чонгук еле слышно хмыкает, потому что и в этом Намджун повезло — он своего мужа до смерти любит, поэтому выбрал его ценой трона. Если Чон хочет власть, то о любви можно забыть. Это слишком дорогой подарок судьбы, который высокопоставленным чинам недоступен. Чонгук и не жалуется — выбирая между государством и омегой, его выбор очевиден. — Ты уже познакомился с омегой? Я слышал, что он невероятно красив. — Меня не интересует его красота, отец, — выплывая из дум отвечает принц. Отчасти он говорит правду, хотя на задворках сознания всё-таки надеется, что тот, с кем в будущем придётся делить ложе, будет хотя бы симпатичным. О неземной красоте Чонгук не просит — у него гарем таким полон. Но судя по словам отца — принц может не волноваться. — Глупец, — усмехается король. — Если причина в том безродном мальчишке из твоего гарема, то мы это уже обсуждали. Он не сможет защитить твоё положение, состояние наших границ, а также обеспечить поддержку семей и министров. Чон поджимает губы, сжимая пальцы и конкретно бесясь от факта, что его гарем в глазах отца становится причиной нежелания официально вступить в брак. Да и мальчишка не безродный, как считает отец, но принц зубы сжимает, чтобы не перечить. — Я встречусь со своим омегой сегодня, отец, — почтительно кланяется Чонгук и делает шаг назад, всем своим видом показывая, что разговор окончен. — Славно, — кивает Мунсон, довольно улыбаясь. — Вы свободны. Кроме Намджуна, с ним мы ещё не закончили. Второй и Третий принцы молча покидают тронный зал. Чонгук, как только за ним закрываются двери, шумно выдыхает, показывая своё недовольство, на что Хосок точно бы усмехнулся, но не сейчас. Сейчас он хмур, в своих мыслях, идёт с братом по коридорам, задумчиво поджав губы. — Ты думаешь о том же, о чем и я? — наконец-то спрашивает Третий принц, взглянув на брата. — Отец болен, — озвучивает свои и брата мысли вслух Чонгук, останавливаясь перед дверями, что ведут в главный двор. — Поэтому так скоро хочет, чтобы я обзавёлся достойной парой. Двери открывают, но оба принца ещё несколько секунд стоят в тишине, не двигаясь с места. — Так и быть, прикажу, чтобы этого мальчишку привели ко мне сегодня, — прерывает молчание Чон с красующейся улыбкой на лице. — Посмотрим, какой подарок мне привезли. — Чонгук… — предупреждающе начинает Третий принц, но его прерывают: — Скоро наступит лучшее будущее, Хосок. Совсем скоро.

***

[ Straye - Drown ] — Что значит отказался? Чонгук удивлённо вскидывает брови, удобнее облокотившись о кресло, в котором сидит. Намджун и Хосок повторяют за ним, переглядываясь и удивлённо смотря на Бэкхёна — главного смотрителя гарема, который должен был привести Чимина к Чонгуку примерно час назад. — Он сказал, что не желает встречи с Вами сейчас, Ваше Высочество, — Бэкхён и сам хмурится, будто говорит абсолютную чушь. Но он и правда так и не смог выманить омегу из покоев, в которых его поселили. С криками и причитаниями «Из-за Вас меня головы лишат!», он отправился к Чонгуку, застав его разговаривающим с братьями. Бэкхён думал, что проблемы будут с Тэхёном, которого он на свою беду согласился взять в гарем. Он ещё думает, как представить его Хосоку и вообще стоит ли это делать. Тем стражникам, что были с ним, он приказал молчать, ссылаясь на то, что это подарок Третьему принцу. Но у них это, видимо, семейное, потому что Чимин отказался предстать перед будущим мужем и уговоры Бэкхёна никак не помогли. — С каких пор он считает, что может чего-то желать? — искренне удивляется Чон, сжимая рукоять ножа в ладони. — Мальчик что, совсем за жизнь не держится? — Простите меня, Ваше Высочество. Дайте мне немного времени, я обязательно сделаю так, что он сам к Вам придёт. Чонгук усмехается. Он ещё не видел этого омегу, а тот уже показал свой характер, осмелившись не подчиниться приказу принца. Теперь интерес разыгрался с новой силой, и если до этого он и сам не горел желанием познакомиться, то сейчас очень хочет увидеть этого мальчишку. Хочет посмотреть, как выглядит тот, кто после своего отчаянного сопротивления сам к нему приползёт. — Я уже дал тебе время, Бэкхён. Разве его было мало? — спрашивает Чонгук и прерывает уже что-то хотящего сказать парня. — Не нужно его ко мне приводить, я сам приду его наведать. Бэкхён кланяется, и делает несколько медленных шагов назад. Он думает, стоит ли говорить о Тэхёне сейчас, если он чудом избежал гнева Чонгука. Но держать неопределённого в гарем омегу во дворце нецелесообразно, да и опасно, если кто-то узнает о нём раньше, чем Хосоку об этом расскажут, а рассказать должен сам Бэкхён, иначе его накажут за сокрытие омеги, который принадлежит дворцу. Поэтому Бэкхен останавливается, обращаясь теперь к Хосоку: — Третий принц, у омеги есть младший брат. Он сам вызвался стать частью гарема, и я подумал, что Вам будет интересно на него посмотреть. Хосок приподнимает бровь, усмехаясь. Что за странные омеги? Один противится, второй — сам захотел. Видя интерес в глазах брата, что довольно толкает язык за щеку, он и сам разжигает его в себе, с полуулыбкой закусывая губу. Ну что ж, не будет же он отказываться от ещё одной подаренной омеги? — Приведи его ко мне сегодня ночью. Надеюсь, мне повезло чуть больше, чем моему брату, и он соизволит явиться ко мне в покои, — язвительно подытоживает Третий принц. Бэкхён тоже надеется. Ещё одну проблемную богатенькую сучку он точно не выдержит. — Чуть не забыл, — встревает Чонгук, когда смотритель хочет уйти, многозначительно улыбаясь. — Не выпускать его из комнаты, пока я сам к нему не приду. Не хочет выходить, тогда пусть сидит там сутками. Бэкхён запоминает приказ, кивнув и ещё раз поклонившись, удаляется. — Думаю, эти выпады из-за того, что ты не соизволил этого омегу встретить, как только его привезли, — подмечает Хосок, пожимая плечами. — Ты его этим явно оскорбил. Он всё-таки не простой гаремный омега, а мальчик из приличной семьи, ты задел его гордость. — Много чести, — хмыкает Чон, прокручивая в руках небольшой ножик, невольно любуясь нежно-голубого цвета камнем на рукояти. — Его оскорблённость ничто по сравнению с тем, что он сейчас натворил. — Каждый день благодарю жизнь за то, что у меня есть Сокджин, — качает головой Намджун, что до этого безмолвно наблюдал за огнями азарта в глазах братьев. — Я бы уже с ума сошёл, если бы мне пришлось иметь дело с такими омегами. — Так имел же, — напоминает Чонгук, отчего получает испепеляющий взгляд брата. — Да и Джин тебе ту ещё жизнь устраивает, — смеётся принц, а лицо Намджуна от упоминания мужа смягчается, и тот сам посмеивается, вспоминая характер любимого омеги.

***

[ 2WEI — Mad World ] Чимин был безумно рад, что его какое-то время не тревожат. Даже признавая то, что ему было скучно, омега был доволен, что никто не пытается хоть как-то навредить ему. Чимин всё время думает о Тэхёне — простить себе не может, что позволил брату покинуть родной дом. Последний раз они виделись в палакине на пути в Гёнсэонгун — такое название носит дворец королевской семьи. Гёнсэон означает «Дворец вечной жизни», отражая стремление короля к долголетию своего государства. Чимин усмехается про себя — да уж, тот его жизнь точно грозит быть вечной. Бэкхён сказал, что Тэхёна представят Третьему принцу этой ночью и теперь парень не может найти себе места, потому что абсолютно не знает характер Хосока, но знает, чем это представление должно закончиться. Его младший брат никогда не заслуживал такой участи, а тот факт, что он сам отдал себя в чужие руки именно из-за Чимина — сводит с ума. Пошёл второй день, как омеге запрещено покидать покои, а так же запрещены любые посещения. Лишь Бэкхён с двумя слугами заходили пару раз, чтобы принести еду и воду. Поэтому Чимин в думах не сразу замечает, когда двери открываются и в помещение входит сначала стража, а потом Второй принц. Он так и продолжает сидеть на кровати, рассматривая пейзаж за окном. Чонгук останавливается, становясь напротив омеги и показательно осматривает его с головы до ног. Чимину ничего не остаётся, как недовольно поджать губы, подняв на него глаза. Не может он не замечать чёрную фигуру в комнате, которая своим присутствием отодвинула стены, которые от одиночества медленно на Чимина надвигались. Парень пытается считать хоть какие-то эмоции на чужом лице, но с ужасом для себя понимает, что его будущий муж смотрит на него, как на вещь — безэмоционально, будто раздумывая, стоит ли купить. Неужели это то, что ему уготовано? Сухой, оценивающий взгляд, который не сулит ничего хорошего. Евнух рядом прокашливается, чтобы Чимин уже наконец выразил уважение королевской особе в поклоне, но тот всё ещё даже на ноги не поднялся, не говоря уже о поклоне. — Встань. Чимин даже вздрагивает от неожиданности, первый раз услышав глубокий, бархатистый голос, что определённо показался бы ему привлекательным в иных условиях. Но сейчас он наводит только страх. Он продолжает смотреть на мужчину, пока тот медленно, но верно, теряет терпение. Чонгук сетует про себя, что не так их первая встреча должна была состояться, но мальчишка выводит его из себя уже на первых минутах их знакомства. — Я два раза повторять не буду, — предупреждающим тоном говорит Чонгук, сощурив глаза, и Чимину на секунду кажется, что тот только и ждёт, что он сделает ошибку. — Я Вас прекрасно понял с первого раза. Чонгук выдыхает, сдерживаясь от того, чтобы удовлетворённо улыбнуться. У этого ангельского создания и голос тоже под стать. Чон его совсем не знает, но король был прав — мальчик и правда невероятно красив. У него в гареме множество лучших омег королевства, но не многие могут похвастаться тем, чем природа наградила его будущего мужа. Чонгука радует хотя бы то, что первый омега королевства как минимум прославится своей красотой. А вот насчет ума он не уверен, потому что эта маленькая бестия всё ещё сидит на кровати, не думая приветствовать принца так, как следует. — Если ты не умеешь стоять на ногах, то будешь стоять на коленях. Чонгук всё-таки не сдерживает улыбку, которая больше похожа на оскал, когда после его почти незаметного кивка, двое стражников подхватывают омегу за руки и бросают перед ним на колени. Тот шипит от резкого удара с землёй, злобно смотря на принца, явно сдерживаясь от ругательств. — Ладно, должен признать, что стоять на коленях передо мной тебе определённо идет. — Запомните этот момент, Ваше Высочество, — язвит Чимин. — Потому что это последний раз, когда Вы эту картину видите. — Я решаю, когда будет последний раз, а когда первый, — Чонгук выделяет последнее слово, видя, как омега незаметно вздрагивает. — Ты такой отчаянный, сам не осознаёшь, как разогреваешь желание поиграть. — Я не мальчишка с рынка или придворный шут, чтобы с Вами в игры играть, — огрызается омега прекрасно понимая, что сам себе могилу роет, но не в его характере останавливаться. — Когда-нибудь найдётся омега, что поставит Вас на колени, — уверенно говорит Чимин, осмеливаясь посмотреть своему негласному сопернику в глаза. Он не видит там ничего, кроме черноты и того самого желания, о котором тот говорит. Он не шутит, не пытается запугать, а говорит то, что думает: для него омега сейчас, как зверёк в клетке, и принцу нравится наблюдать, как тот пытается из неё выбраться. — В следующей жизни, — усмехается Чон, кивая стражникам, что так и остались стоять около него и омеги. — Оставьте нас. Чимин не знает, что лучше — стоять на коленях под пристальным наблюдением нескольких человек или остаться с этим дьяволом один на один. Когда они остаются вдвоем, он явно понимает, что первый вариант лучше. Чон одним рывком поднимает парня с пола, швыряя на кровать, как будто тот ничего не весит. Омега и сам на секунду думает, что так и есть, но его растерянность сменяется страхом, когда Чонгук за секунду преодолевает расстояние между ними и притягивает парня за лодыжки к краю кровати, разводя его ноги и становясь между ними. — Что Вы... — ошарашенно шепчет Чимин, пытаясь отползти подальше к изголовью кровати. Альфа раздражённо выдыхает, наклоняясь, чтобы несильно сдавить хрупкую шею мальчика, чьи глаза с каждой секундой всё больше наполняются страхом. Наконец-то он снял маску неприступной дряни и делает то, чего Чонгук хотел изначально — подчиняется. А ведь он почти не сдавливает шею, обвив её пальцами лишь для того, чтобы тот перестал вырываться. Почему нельзя было так изначально? Зачем этот цирк? — А теперь слушай сюда. Если ты думаешь, что я намерен терпеть твои выходки, то советую подумать ещё раз. Порочить мою власть и имя перед моими подданными я тебе не позволю. Впредь ты должен встречать меня как минимум стоя, либо на коленях, мне не принципиально, — без доли сарказма добавляет Чон. — И с опущенными глазами. Это был последний раз, когда я должен был сам прийти к тебе, потому что ты отказал в моей просьбе. В следующий раз я прикажу избить тебя плетью за непослушание и плевать мне на твоё знатное происхождение — в этих стенах моё слово — закон, а ты всего-лишь омега, которому повезло быть избранным среди других. Дерзить будешь слугам или омегам в гареме, но не своему будущему мужу. Это понятно? — Чимин крупно дрожит, прерывисто выдыхая, поэтому Чонгук сдавливает его шею чуть сильнее, вызывая не громкий скулёж от страха и эмоций, что навалились в одну секунду. — Я не слышу. — Д-да… Я...я понял... К счастью омеги, принц ослабевает хватку, а потом вовсе убирает руку, зная, что после произошедшего Чимин не станет пробовать отползти к изголовью кровати. Чонгук немного наклоняется, проводя кончиком носа по чужой шее и с удовольствием вдыхая запах, который не давал ему покоя с того момента, как только он вошёл в комнату. — От тебя пахнет сладкой грушей, — подытоживает Чон, немного отстраняясь от замершего под ним тела. — А от Вас листьями зелёного чая. Я ненавижу зелёный чай. Вообще, папа часто готовил зелёный чай, и Чимин его обожает, но никогда в этом не признается, тем более сейчас, когда это единственный способ хоть как-то уколоть человека, который его до ужаса его пугает. — В таком случае прикажу подавать тебе его каждый день. Желаешь на завтрак или ужин? — язвит принц, выпрямляясь. У Чимина получается немного отползти, и его уже не тянут обратно, чему он несомненно рад. Парень приподнимается на локтях, пытаясь вдохнуть глубже, потому что воздуха сейчас совсем не хватает. Но сейчас этот воздух пропитан зелёным чаем, который в данный момент кажется токсичным. Видя, как его будущий муж отходит от кровати, он находит в себе силы, чтобы произнести: — Меня доставили сюда, как животное на убой! Чувствую себя, будто лежу перед Вами на алтаре... Распятый. Чонгук на секунду останавливается, явно удивлённый, что омега может ещё что-то сказать. — Будешь испытывать моё терпение и, поверь мне, я буду тем, кто забьёт последний гвоздь, — говорит альфа перед тем, как выйти из комнаты прочь.