***
Их встреча произошла в дождливое утро пятницы. Чуя быстро шёл куда-то по своим делам, пробираясь через толпу прохожих с зонтами, которые, похоже, тоже спешили по делам. Не заметив очередного прохожего, Накахара врезался в него. Подняв голову, он заметил перед собой высокого парня с каштановыми растрёпанными волосами, который держал в руках почти пустой стакан с кофе, ведь большая его часть оказалась на белом свитере. — Прошу прощения. Я не заметил Вас. Не сильно обожглись? — Ничего страшного. Мне совсем не горячо. На запястье Чуи появилась рана, а затем он заметил в точности такую же рану у того самого парня. Так он и встретил своего соулмейта, который начал губить его жизнь.***
— Ты счастлив со мной, Осаму? — Я абсолютно счастлив с тобой, Чуя. Дазай улыбнулся и обнял Накахару. Он и вправду был счастлив рядом с этим парнем, даже несмотря на то, что тот был полной его противоположностью. Он любил его и продолжает это делать. Осаму знает, что он лгун. Он знает, что его ложь погубит Чую. Он понимает, что так нельзя, но продолжает делать это, ведь он всю жизнь был лгуном и продолжает им быть. Единственной вещью, про которую он не врал — чувства к Чуе. Дазай правда его любил.***
С одной стороны Накахара был рад тому, что встретил своего соулмейта, но он совсем не подозревал, что тот окажется лгуном практически во всём. Бледные веснушчатые руки были почти полностью покрыты многочисленными зажившими и новыми ранами. Он понимал, что нужно уйти от него, но что-то не давало ему этого сделать. Грёбанная любовь и привязанность к этому лгуну не давали ему расстаться с ним. Чуя знал, что совсем скоро настанет его конец, ведь от смерти его отделяло всего лишь несколько фраз с враньём. Он не хотел терять его, но рано или поздно это всё равно бы произошло. Их отношения никогда не были идеальными: они часто ругались, но чаще всего это делал Чуя. Последствия этих ссор часто были довольны плачевными, ведь из них покрывался множеством глубоких и не очень ран. Чаще всего от этого страдал именно Накахара, ведь он практически не умел врать и говорил почти всегда правду, в отличие от Дазая, который лгал ежедневно и очень много.***
— Я не хочу тебя терять, Осаму. Я не хочу оставлять тебя здесь одного. — Я перестану лгать, обещаю. И вновь рана на бледной руке. Накахара лишь вздохнул, прикрывая рану рукой, чтобы Дазай не увидел этого. — Я верю тебе, Осаму. Теперь рана появилась на руке Дазая, который даже не обратил на неё внимания. — Я тоже не хочу тебя терять, Чуя. Мне будет слишком одиноко без тебя. На этот раз он и правда не солгал. Чуя лишь слегка улыбнулся ему и поцеловал в щёку, отчего Осаму тоже улыбнулся, притягивая его ещё ближе к себе. — Я люблю тебя, Осаму. — Я тоже тебя очень люблю, Чуя.***
В эту ночь прозвучало последнее пожелание спокойной ночи друг другу. Дазай не хотя выбрался из тёплых объятий Накахары и, поцеловав его в лоб, направился в ванную. Он понимал, что вновь солгал своему самому близкому человеку. Да, он помнил, что не хотел оставлять возлюбленного одного на произвол судьбы, но другого выхода он попросту не видел. Он больше не мог видеть того, как мучается Чуя от его лжи. Осаму не хотел видеть смерть Накахары от него самого, ведь он попросту не выдержал бы этого. Порывшись в ящиках в ванной, Дазай нашёл лезвия. Сглотнув, Осаму поднёс лезвие к коже. Сердце бешено колотилось то ли от волнения, то ли от страха. С одной стороны, ему хотелось бросить лезвие и вернуться обратно к Чуе, но с другой стороны — ему хотелось вскрыться, чтобы не причинять боль любимому. Если он выберет первый вариант, то он убьёт Накахару, чего ему вовсе не хотелось, но если выберет второй, то он тоже причинит тому боль. Второй вариант всё-таки перевесил, и, выдохнув, Осаму провёл лезвием по коже. — Прости меня, мой милый Чуя. Знаю, что вновь солгал тебе, но так будет лучше тебе. Я не хотел видеть твою смерть, Чу. Дазай почувствовал головокружение и прижался виском к бортику ванны. Кровь медленно вытекала из вскрытой вены, стекая на светлую плитку. Смерть Осаму наступила где-то через десять минут, поскольку тот потерял большое количество крови.***
Чуя резко проснулся от странного ощущения. Сев в постели, он заметил глубокую рану на своей правой руке. — Неужели… Из глаз мгновенно потекли слёзы, и Накахара даже не пытался их сдерживать. — Он же обещал, что не оставит меня одного… Он опять соврал мне… Чуя закрыл лицо руками. Он понял, что остался совсем один. Теперь ему больше не к кому обратиться за помощью или поддержкой. Теперь его никто не обнимет и не поцелует, как это было раньше. Теперь никто не убьёт его своим враньём.