***
28 апреля 2024 г. в 13:00
— Да ладно вам, капитан, расслабьтесь!
Мактавиш смерил Декера колким взглядом. Тому хватило здравого смысла отодвинуться, несмотря на то, что они сидели напротив, и капитан выпил ещё один глоток скотча.
Такого рода вечеринки были необязательны, поэтому Мактавиш нечасто на них бывал. Дело даже не столько в нежелании принимать участия, сколько в его чувстве долга перед работой, которую ему доверили. Он сидел за столом в местном пабе — тёплом месте с жёлтым светом ламп, низким потолком, блестящими деревянными полами и прочными столами. Кроме солдат, там было несколько гражданских, официанты и иногда семьи. У одного солдата была такая причёска, что Мактавиш пожалел, что рядом нет Гоуста, просто чтобы увидеть это, может, это был младший капрал или кто-то вроде… и он болтал с женщиной, которая выглядела больше потакающей, чем очарованной им. Они ужинали самыми сухими йоркширскими пудингами, которые Мактавишу когда-либо доводилось есть. Как именно им удалось победить сухпайки, оставалось только догадываться… И вот он сидел там, окружённый оживлённой беседой девяти офицеров, которые постепенно становились всё более пьяными.
Он не недолюбливал своих людей. Он находился здесь, в этой пропахшей пивом чёртовой дыре, только ради них, ради их счастья, потому что хотел, чтобы они знали, что он заботится об их моральном состоянии больше, чем о задачах миссии.
С учётом сказанного… его рубашка прилипла к стулу, на который кто-то что-то пролил, а громкость разговоров приближала головную боль. Рядом с ним Астон почти кричал, обращаясь к Декеру через стол. О чём именно он говорил, было не совсем понятно, но руками он показывал нечто подозрительной фаллической формы, пока Декер щурился, словно это могло помочь ему лучше расслышать. Астон что-то сказал, и Адамс фыркнул в своё пиво, разбрызгав его по лицу. Сплинтер выругался, так как попало и на него, и ударил его кулаком в плечо, отчего ещё больше пива попало ему на колени, на что Адамс выплюнул целую серию слов, заставляя его подавиться смехом, а женщина за столом позади них обернулась посмотреть.
Нет, это был не его выбор, где проводить вечер пятницы. Нет, он не собирался уходить, пока в этом не возникнет крайней необходимости. Кто-то сунул им в руки новые бокалы с напитками, и за столом раздались одобрительные возгласы.
Ночь продолжалась, небо за пыльными окнами постепенно темнело. Он не был пьян, может, немного перебрал для того, чтобы сесть за руль, но достаточно, чтобы не подхватить песню, которую начал Сплинтер, — долгую и, откровенно говоря, ужасную версию того, что крутили по радио. Внезапно Декер, который осушал свой бокал, преувеличенно громко ахнул и указал Мактавишу за спину:
— Райли!
— Ты звонил мне шесть раз, — возмущённо ответил Гоуст, веселясь, и Мактавиш обернулся, чтобы увидеть его: чёрная маска, сияющие голубые глаза, а его рука на стуле, успокаивающе касаясь костяшками спины капитана.
— Это невозможно, — возразил Декер, — у меня нет… у меня нет твоего номера! Ха!
— Ты пьяный в дым, и ты звонил не мне, а Гарберу, и просил меня к телефону, пока он не повесил трубку.
— Я не пьян, — ответил Декер. — Астон, Астон, эй. Эй. Я пьян? Я когда-нибудь в жизни пил?
— Нет, сэр, — Астон, который пересел ближе к нему, немедленно отчитался Мактавишу: — Сержант Декер никогда в жизни не напивался допьяна.
— Я лейтенант.
— С каких это пор?
— Кто-нибудь, заткните его, — отозвался Гоуст и указал на Сплинтера, который держал пивную бутылку как микрофон. — Эй, Сплинтер! Заткнись!
— Зачем ты пришёл? — отдирая свой язык, спросил Мактавиш и посмотрел на него снизу вверх.
Гоуст встретился с ним взглядом и наклонил голову.
— Настолько не рад меня видеть?
— Ты же ненавидишь всё это.
— Ага. Но кое-то сказал мне забрать тебя, потому что ты напился, — ответил Гоуст, — и, знаешь, я должен был это увидеть.
— Я не напился. Я… в лучшем случае, навеселе.
— Глянь на эти волосы, — тихо воскликнул Гоуст, посмотрев на солдата, которого он видел раньше. — Это звёзды с обеих сторон?
Мактавиш снова посмотрел на него — женщина, с которой он был, ушла, и он, держась за руки со своим другом, потягивал ром с колой так, словно собирался умереть на следующий день. Осушив его, он с грохотом поставил стакан на стол и с отвратительным возгласом повернулся к остальным в пабе, победно вскинув руки… Мактавиш посмотрел на Гоуста, совершенно не веря своим глазам, прежде чем его выдержка, наконец, сдалась, и он фыркнул.
— Я всю ночь наблюдал за этой звёздочной башкой, это, блять, невероятно! Кто, чёрт подери, допустил, чтобы это случилось?
— Ты что, только что посмеялся? — недоумённо спросил Гоус, его глаза просияли.
— Ха! А я тебе говорил! — рассмеялся Декер, и Адамс, ворча, прижал к его груди банкноту в десять фунтов.
— Я никогда не слышал твой смех, — сказал Гоуст, когда Мактавиш разинул рот, чувствуя, что его коже стало слишком жарко.
— Отъебись, — пожаловался Адамс, скрестив руки на груди. Мактавиш указал на него через стол.
— А что он сказал?
— Зачем ты мне звонил? — спросил Гоуст, глядя на Декера.
— Я думал, капитан был пьян. Капитан, вы пьяны?
— Ты начал звонить час назад.
— Капитан, вы были пьяны час назад?
— Нет.
— Тогда я не знаю.
— Я знаю почему! — прервал его Адамс, — Сплинтер! Давай, это хорошая песня, спой её вместе со мной.
— Кажется, я сейчас блевану, — ответил Сплинтер, предупреждающе подняв руку.
— Это Кеша.
— Если будете блевать, лейтенант, не делайте это на Астона, — заметил Мактавиш, когда Сплинтер, покачиваясь, направился к нему.
— Адамс, эй! Зачем он мне позвонил? — спросил Гоуст, скрещивая руки на груди.
— Капитан был таким несчастным и печальным, — ответил Адамс, многозначительно прижав палец к виску. — Пугал тут гражданских. Ну давай, Сплинтер. Давай же. B’fore I leave, brush my teeth with a… что бы они там ни сказала.
— Cause when… о, блять, я даже не знаю слов… tryin’ on all our clothes, clothes…
— Вы так сильно по мне скучали, сэр? — спросил Гоуст, действительно ухмыляясь… Мактавиш нахмурился.
— Я не скучал. Не знаю, о чём он говорит.
— Да ладно, капитан, — в голосе Гоуста слышался смех, — давай вернём тебя обратно на базу, ладненько? Я вызову такси для остальных.
— Я не пьян, Райли.
— Знаю, — ответил тот, — просто хочу посмотреть на то, как прямо ты идёшь.
— Вы хандрили, сэр, — заметил Астон, — вы были такой весь… — он скрестил руки на груди, а затем откинулся на спинку стула с преувеличенно хмурым видом. — И потом Декер такой: «Давайте позвоним Райли!»
— И что, по-твоему, это бы дало? — спросил Гоуст, прислонившись к Мактавишу и положив локоть ему на плечо.
Астон что-то пролепетал и скептично указал куда-то между ними. Озадаченный, Мактавиш нахмурился.
— Что это должно значить?
— Я имею в виду… сэр!
— Что это должно значить? — повторил Гоуст, понизив голос, что прозвучало бы опасно для любого, кто не видел весёлого огонька в его глазах. Астон скрестил руки на груди, затем расцепил их и выпил, а Гоуст улыбнулся, прежде чем убрать руку и сказать что-то насчёт того, чтобы вызвать им такси.
Гоуст не особо заботился о том, чтобы вернуть их на базу в целости и сохранности. Он нашёл водителей и, по сути, просто посадил всех в первое же попавшееся такси, пока Мактавиш ждал снаружи, прислонившись к стене у входа, и наблюдал за его попытками. Всё это время на его губах играла улыбка, а Гоуст становился всё более раздражённым. Когда Сплинтера вырвало на тротуар, он просто смотрел, а потом затолкал его в машину к остальным, ободряюще похлопав по спине, и закрыл за ним дверь. Наконец, когда они все уехали, Гоуст повернулся, глядя на него. Он стоял, сложив руки на груди, а в небе сиял полумесяц — звёзд не было видно.
— Готов идти, сэр?
— Никогда не считал тебя заботливым человеком.
— Могу оставить тебя здесь, — предупредил Гоуст, прищуривая глаза. — Все вернутся на базу, а я оставлю тебя здесь, чтобы ты прокатился со Звёздочной Башкой.
— Я поставлю тебя дежурить в туалеты на год.
— Хотел бы я посмотреть, как ты попытаешься.
— Это угроза, лейтенант?
Гоуст фыркнул, а затем протянул руку. Мактавиш, пошатываясь, шагнул вперёд, взялся за руку и прислонился к нему.
— Ты должен был чем-то заниматься до этого, Райли, — сказал капитан, — чем занимался?
— Был на полигоне.
— И ты ушёл ради меня, — ответил Мактавиш с притворной теплотой, на что Гоуст толкнул его. — Правда, милый, разве нет?
— Я ушёл из-за Гарбера, я думал, он пристрелит меня после шестого звонка.
Они подошли к лендловеру, который Гоуст позаимствовал на базе. Он отпустил Мактавиша, чтобы открыть пассажирское сиденье и запихнуть его внутрь — чуть мягче, чем делал это с другими офицерами. Он откинулся на спинку сиденья, а Гоуст забрался на водительское и поправил зеркала.
— Пристегни ремень.
— Так много приказываешь…
— Сэр.
— Прям как, блять, моя жена, — проворчал Мактавиш, поворачиваясь, чтобы потянуть ремень, и преувеличенно сильно дёрнул за него, когда он щёлкнул. Гоуст только покачал головой, прежде чем они тронулись в путь.
— Всегда забываю, что ты не женат.
— Где, по-твоему, я мог бы найти девушку, когда я провожу половину своего времени на другом конце света, в этой грёбаной глуши?
— Я, должно быть, из кожи вон лезу ради тебя, сэр, — ответил Гоуст, и даже через маску было слышно его улыбку. — Пришлось зайти и забрать тебя, потому что ты хандрил…
— Я не хандрил, и я убью Астона за эти слова. Долбаный идиот.
— Ты становишься более шотландским, когда злишься, — заметил Гоуст, и в его голосе прозвучало что-то подозрительно похожее на нежность.
— О, завали, Райли.
— В хорошем смысле!
Мактавиш пробормотал что-то неразборчивое, и Гоуст фыркнул от смеха.
— Да ладно тебе, сэр, давай включим радио. Может, там всё ещё играет Кеша.
— Я бы хорошенько заплатил, чтобы услышать, как ты поёшь Кешу.
— Тебе снесёт крышу, капитан. Ты даже не представляешь.
— Ты правда всё бросил, чтобы забрать меня, лейтенант?
Настала очередь Гоуста нахмуриться, ощетинившись, как кот. Мактавиш фыркнул, а затем снова откинулся на спинку стула.
— На самом деле, ты добряк, да? В душе?
— Очень глубоко в душе.
Мимо проносились бледно-оранжевые огни уличных фонарей. В итоге Гоуст включил радио — играла не Кеша, но какая-то спокойная поп-песня, которую он сделал потише, чтобы они чувствовали вибрацию через машину больше, чем саму музыку. Он был на удивление спокойным водителем, и Мактавиш даже не заметил, что они вернулись, пока машина не притормозила, и Гоуст не помахал своим удостоверением личности человеку за шлагбаумом, который поднял его для них.
— Спасибо, — пробормотал Мактавиш, когда они сворачивали на парковку, и Гоуст тут же отмахнулся от него.
— Пустяк. Ты бы поступил так же.
— Нет. Спасибо, что приехал за мной, Райли.
Гоуст моргнул чуть усерднее, чем требовалось, и слегка покачал головой.
— Ничего страшного, — повторил он.
Мактавиш улыбнулся, а затем махнул ему рукой и открыл дверь.
— Доброй ночи, Гоуст.
— Уверен, что сможешь добраться до комнаты без падений? — нахмурившись, спросил Гоуст, на что Мактавиш фыркнул.
— Это всё равно, что иметь жену, которая ворчит на меня! Я буду в норме, дорогой, — проворчал он и приложил руку к груди, что скрепить обещание. — Если я раскрою себе череп, ты узнаешь об этом первым.
— Ты и правда знаешь путь к сердцу мужчины, — сухо ответил Гоуст, сузив глаза. Однако в следующий момент они немного смягчились, и Мактавиш повернулся, чтобы уйти.