"От судьбы не сбежать"

-...КТО?! Одиссей сокрушает неутомимые стоны, крики призраков громогласным выкриком, на который даже вздрагивает кто-то из команды, кто-то из них же отворачивается, скрывая резко побелевшее от слов пророка лицо. Мужчина в одно мгновение приближается к сгорбленному силуэту, хочет схватить пророка за тёмные одежды, вцепиться в них и поднять старца над землёй, чтобы выведать больше, но руки лишь проходят сквозь Тиресия - он призрак, такой же, как и все в Подземном мире, и итакиец это забыл за доли секунд из-за сокрушительной правды, видения, что будто ледяной водой ему плеснули в лицо. Тиресий машинально не то отходит, не то отлетает чуть подальше, когда чувствует холод от прошедших в него рук - привычка ещё с жизни. Когда тот, кому ведаешь судьбу, злится - следует отойти, иначе рискуешь попасть под удар. А он попадал. И не единожды. Он не видит вытянутое в злости и удивлении лицо, не видит, как грудь капитана порывисто вздымается и опускается, как руки по побеления сжимаются в кулаки, но слышит рваное, разъярённое дыхание, слышит хруст костяшек и кажется даже то, как скрипят его зубы. Так ощущает злоба, так ощущается не принятие своей надвигающейся судьбы. Тиресий это помнит. Многие мужи и женщины, боги и смертные, цари и солдаты так гневались, узнав свою судьбу. Кто-то делал, как велено судьбой, кто-то - шёл наперекор. "Но от судьбы не сбежать" - Сам для себя повторяет старец. Каждый покорился судьбе. И он в том числе. Всех по итогу настигает свой, предрешённый конец. Даже сейчас всё идёт как велит пророчество - он не видит Одиссея, царя Итаки, но точно знает, где он стоит, что чувствует и что предпримет. Он чувствовал чужую злость ещё задолго до этого часа, он задолго до этого знал её источник. Семья. Жена и сын. Многие мужи и женщины, боги и смертные, цари и солдаты гневались, узнав свою судьбу. Именно свою - плевать им было на братьев своих и сестёр, на детей, на жён, на мужей и на соратников. И Тиресий также не переживал за их семьи, за их знакомых и чужих, что будут связаны с ними судьбоносными встречами - раз даже им плевать, то какое ему дело? Но гневный ахеец перед ним - нечто новое... Не он желает уйти от судьбы - желание его уберечь родных, чтобы они не пошли по предначертанной дороге. Должно быть ему дело до него и его семьи, раз ему не плевать? Нет желания мириться с такой судьбой, нет желания сидеть сложа руки, когда можно хоть раз попытаться всё исправить. Нет желания больше нести груз вечной печали, смертей и бессилия пред судьбой... - всё это неутомимо кричит надежда внутри мужчины, его сердце и смешанные мысли... Ему есть дело до этого. Тиресий подрывается с места, стоя пред Одиссеем на расстояние ближе вытянутой руки. Его белые опустевшие глаза как никогда ранее источают яркий свет, завораживая капитана. Тиресий становится выше его ростом, расправляя свои плечи и спину, будто не горбился он до этого часа, будто стал силён и крепок, как все мужчины вместе взятые. От судьбы не сбежать... но только тем, кто не старается достаточно, чтобы не покориться перед нею. Он больше не желает покориться судьбе, не желает бездействовать, когда хоть раз можно помочь, хотя бы попытаться изменить то, что идёт неизменным потоком времени! Тиресий будто своими призрачными, жилистыми ладонями с корявыми пальцами хватает Одиссея за плечи мёртвой хваткой. Он не отводит ясные глаза от его испуганных и неизменно гневных глаз. Пусть он поймёт! Пусть запомнит его слова! Пусть изменит судьбу, как не мог никто не при жизни! Как не мог он даже с божьим даром! Пусть подчинит себе неизбежное, а не неизбежное подчинит его! - Вижу песнь о любви былой! Вижу, как жертвуют собой! Вижу предательства я знаки, братьев двух последний бой! Вижу, как смерть близка порой! Вижу последний выдох твой! Вижу того, кто наконец придёт домой.... Но он уже... не ты!