Сможешь сейчас купить и принести чего-нибудь прохладного?
Сообщение тут же было отмечено, а ответ так и не пришёл, что уж не пришёл, тот вообще, походу, не планировал писать. Тихо возмутившись Дилан решил отвлечься на свой код, вынимая шнур из стола и подключая себя к компьютеру. Посмотреть, что ещё есть в его паттере. Система поведения была ясна с самого начала: пройдя по знакомой схеме слов, взгляд остановился на интересном нулевом обозначении Obsession. Рисковать сейчас, чтоб проверить, что это, не входило в планы в этот день. Но если добавить десять процентов, то навряд ли сильно что-то зажужит в голове. С такими мыслями набрал Дилан код, лёгким движением руки смахивая ноль и вписывая сразу десять с добавлением «активировать». И стоило сохранить как… Ничего не произошло, голова не начала нагреваться или что-то происходить не так. Казалось, всё вполне в порядке, и можно добавить цифру и побольше, но уже с осторожностью. Цифра росла, а ничего и не менялось. Сдавлено вздохнув и недоумённо взглянув на сто процентов, Дилан решил закрыть все программы, пока никто не вошёл, буквально отключая провод от себя; заходит Лололошка с прозрачным пакетом, где на дне лежит мороженое и газировка. — Ты вовремя… — автоматон хотел уже рассказать, что нашёл неисправность в системе, хотел даже поэкспериментировать, чтоб определить, за что эта часть шаблона отвечает, но тут же замолкает. Не ясно, как сердце начинает стучать быстрее, а жажда сжать что-то возросла. Удивлённый взгляд всматривается на Ло, пока тот молча паникует. Мироходец начинает трясти за плечи Дилана, попутно зовя его. Тот опускает голову, будто отключаясь, а взволнованные вопросы Лололошки только сопровождают этому.***
Веки тяжёлые. Не хочется вставать с кровати. С такой мягкой и притягательной. Но, по иронии судьбы, Дилан медленно открывает глаза, смотря вперёд на тёмную комнату. Соседа невидно на кровати, но зато отчётливо слышно где-то сбоку тихое безмятежное дыхание. Наклонив голову, Дилан увидел спящего соседа, совсем недалеко от падения с кровати. Его руки уверенно лежали на кровати, пока голова покоилась на них, корпус тела неестественно наклонился. Стоит его разбудить, как тот упадёт, сразу подумал Дилан. Тихонько вставая с кровати, перекидывая ноги через голову соседа, тот встаёт на пол, смотря на этого беспокойного. И почему сердце так бешено билось? Так неестественно отбивая чёчётку, до дрожи в конечностях. Автоматон махнул головой, отгоняя ненужные мысли, и руку положил на голову мироходца. Тот промычал и начал уверенно падать вниз на пол. От хорошего стука и тихого «ой», тот проснулся моментально и радостно, как пёсик, начал смотреть на Дилана. У того взгляд холодный, равнодушный, и не скажешь, что у этого бешено бьётся сердце. Только если не замечает, как руки сжимаются в кулаки, и начинает ворчать, отворачиваясь от этих больших и поблёскивающих милых глаз. Когда Дилан начал задумываться и заострять внимание, какие глаза у соседа? — Дилан! — шёпотом возгласил Лололошка и тут же встал, с вопросом хлопая большими глазами и смотря так наивно на фигуру соседа. — Ты как? — Я в порядке, а вот тебе поспать стоит, — сквозь лунный свет было плохо видно, как Дилан начинал подёргивать, но голос выдавал его нервозность в виде совета. — Ложись спать, я завтра всё расскажу. Не ясно откуда возникший отдышка заставила автоматона пойти в туалет и привести в порядок своё состояние. Выходя из комнаты, его обдуло прохладным воздухом, и ветер только раскрыл дверь в комнату, и каждый, кто хотел видеть, увидел непонимающего Лололошку, что смотрели на ушедшего соседа. А сосед прижимался к холодному кафелю, закрывшись в туалете, приятный холод ненадолго остудил тело, но не мысли, что становились всё странней. Автоматон понимал, что это всё из-за того паттера. Это приятное тепло и боль в сердце от того, что Лололошка не рядом. Всё это странно, и хотелось выключить его, но только мысль об этом сильнее делает больно. Как наркоман, что зависел от наркотиков, он не хотел его выключать, но со всей здравой мысли он понимал, что нужно. Эти долгие раздумья продолжались до утра, пока дверь откровенно не выламывали стуком.