Вкус Вишни

Оминис обожает вишню. Этот факт Себастьян узнает совершенно случайно, когда Анна угощает друга спелыми бордовыми ягодами, собранными во дворе дома семьи Сэллоу. Девушка, услышав: «Немытое есть не буду!», едва ли не силой запихивает спелую вишню в рот Оминиса. А Себастьян рядом заливается смехом, видя изумленное выражение на его лице. Картина того, как по тонким губам алыми каплями стекает вишневый сок — надолго отпечатывается в памяти. Наверное, в этот момент Себастьяну впервые хочется поцеловать друга, слизать манящие сладко-кислые капли с его лица и узнать: какой же на вкус Оминис Гонт. Аристократичного слизеринца настолько впечатляют новые ощущения, что, сам того не замечая, он съедает всю тарелку и ужасно расстраивается, когда нащупывает пальцами лишь пустое дно. Анна еще долго хохочет, смотря на алые щеки и надутые вишневые губы.

***

— Оминис, смотри что у меня есть! — Себастьян пинком открывает дверь спальни, счастливо улыбаясь и тряся в руках банку с вишневым вареньем, которую удалось купить в Хогсмиде, выложив за такое лакомство немалую сумму, ведь сейчас только начало весны. Парень специально откладывал деньги, чтобы порадовать лучшего друга и еще раз увидеть блаженство на его лице. — Очень смешно, Себастьян! — ровным тоном отвечает Гонт, поднимая голову и отрываясь от книги, которую читал лежа на кровати, водя по страницам волшебной палочкой. Сэллоу смущается, мысленно ругая себя за глупость сказанных слов. Он знает, что друг не обижается на вечные оговорки касающиеся его слепоты, но все равно чувствует себя неуютно. Взгляд на секунду зависает на расстегнутом вороте рубашки Гонта, откуда так маняще выглядывают острые ключицы, и Себастьян шумно сглатывает скопившуюся слюну. — Так на что я должен «смотреть»? — Оминис откладывает книгу, скрещивая ноги и освобождая место на кровати. Себастьян, тряхнув лохматой головой, как большая собака, преодолевает расстояние и плюхается рядом, вызвав у друга тяжелый вздох. — Ну, что там у тебя? Очередная книга с жутко интересными и несомненно темными заклятиями? Напомню, еще в прошлом году из-за твоей страсти ко всему запретному, мы, как два идиота, ходили без бровей. Сэллоу нервно улыбается, вспоминая, как упрашивал Оминиса выучить новое заклинание, а потом Анна и другие студенты Хогвартса потешались над парочкой безбровых слизеринцев. Но в этот раз друг будет в восторге от предложения Себастьяна. В сумке, что лежала рядом, Сэллоу припас хрустящий ароматный хлеб, запах которого Гонт без сомнения уже учуял, и сейчас смешно морщится, принюхиваясь. Не говоря ни слова, Себастьян хватает чужую ладонь и вкладывает в нее маленькую баночку, ожидая, когда же до Оминиса дойдет, что это. Лицо друга становится сначала озадаченным, когда он пробегается пальцами по холодному стеклу, потом удивленным, от осознания того, что ему принес непоседливый однокурсник. — Себастьян, это то, о чем я думаю? — Туманные глаза широко распахиваются от удивления, а язык быстро проходится по губам, выдавая все мысли. Сэллоу тихо смеется, довольный произведенным эффектом. Сейчас друзья одни, ведь все остальные студенты разъехались на пасхальные каникулы, а, значит, Себастьян сможет снова увидеть, как Оминис будет наслаждаться любимым десертом. Достав из сумки хрустящий, нарезанный тонкими ломтями хлеб, Сэллоу аккуратно раскладывает его на куске пергамента, лежащего на прикроватной тумбе, и трансфигурирует из пера изящную десертную ложку. — Ты волшебник, Себастьян, — восхищенно шепчет Гонт. Он торопливо открывает крышку на баночке, вдыхая манящий вишневый аромат и закатывая глаза от удовольствия. Сэллоу замирает, выжидательно глядя на то, как друг опускает ложку, щедро зачерпывает варенье и быстро подносит ко рту, с тихим стоном смыкая губы на прохладном металле. Себастьяна ведет так, что он зажмуривается не в силах смотреть на эту соблазнительную картину. Оминис берет кусок хлеба, виртуозно для слепого выкладывая на него сладкие ягоды, и снова блаженно щурит туманные глаза, откусывая. — Это божественно! — Теряя всю свою аристократичность, бубнит Гонт, не успевая прожевать, и чуть откидывается на подушку, принимая полу лежачую позу. На лице Себастьяна появляется широкая улыбка. Он пододвигается ближе, чтобы не пропустить ни одной детали сладкой трапезы, и кусает до боли нижнюю губу, видя, как сладкий сироп срывается с ложки и капает на подбородок Гонта, а оттуда скользит по бледной мраморной коже вниз. — Оминис, у тебя тут… — Сэллоу тянет руку, желая вытереть запачканную часть тела, но замирает в сантиметре, не решаясь прикоснуться. — Что? — Облизывая испачканные сладостью губы спрашивает Гонт, и снова отправляет очередную порцию варенья в рот, отчего бедного Себастьяна уже буквально потряхивает. Он вспоминает как раздобыл для друга вишневое мороженое, которое едва не довело его до нервного срыва. Смотреть на то, как язык друга скользит по вафельному рожку, слизывая подтаивающие капли, было огромным испытанием. Наверное, Себастьян мазохист, раз продолжает повторять это снова и снова. — Ты испачкался, — тихо шепчет Сэллоу севшим голосом. Оминис вопросительно поднимает светлые брови, слегка приоткрывая рот от удивления. Губы парня сейчас словно накрашены алой помадой. — Где? — Гонт буквально дразнит: высовывает язык и облизывается, как кот, налакавшийся сметаны, срывая этим последний замок на терпении Себастьяна. Сэллоу подается вперед, перехватывает тонкие запястья и жадно впивается в сладкие губы, блаженно выпуская так долго томившийся в груди стон наслаждения. Целовать Оминиса вкусно, и дело даже не в сладости, которую тот страстно поглощал минутой ранее. Увлекшись исследованием его рта, Себастьян упустил момент, когда Гонт подался вперед, отвечая на поцелуй и прикусывая нижнюю губу друга, тут же проходясь по месту укуса языком. Сознание яркой вспышкой возвращается в затуманенную страстью голову Сэллоу. Он резко отстраняется и испуганно таращится на Оминиса, боясь даже вздохнуть. — Ну, так где я испачкался? — Как ни в чем ни бывало спрашивает с усмешкой Гонт, и Себастьян радуется, что он сейчас не видит его лица, которое по цвету явно не уступает спелой вишне. — Шея… — тихо шепчет Сэллоу, не веря в происходящее. Оминис откидывает голову, открывая доступ к белоснежной коже, а Себастьян, не в силах сопротивляться желанию, припадает губами к месту, где минутой ранее скользила алая капля сладкого варенья. Сэллоу слышит, как сбивается дыхание друга, когда он скользит языком по его горлу, поднимаясь к подбородку и слегка прикусывая его. — Все? — спрашивает Оминис. Себастьян не в силах ответить. Он с трудом осознает, что именно сейчас совершил и обдумывает то, почему Гонт не отталкивает его и не возмущается. Все так странно и нереалистично, словно во сне. Ему казалось, что сделай он что-то подобное, и Оминис навсегда разорвет их дружбу, окатит его презрением и насмешкой, как ледяной водой. — Ты слишком много думаешь, — насмешливо фыркает Гонт, мягко высвобождая руки из хватки друга, и снова блаженно жмурится, отправляя в рот очередную ложку любимой сладости. Новая капля срывается и в этот раз скатывается сладкой дорожкой в ямку между ключиц. — Опять, — хрипло шепчет Сэллоу, подаваясь вперед. Он пальцем касается выпирающих косточек, размазывая липкий сироп. Гонт шумно вздыхает, замирая, и улыбается, когда друг тихо спрашивает: — Можно? — Тебе? Да! Голова Себастьяна кружится от того, что ему позволили, откровенно разрешили… Оминис полностью ложится на подушку, когда друг подползает ближе, склоняя голову и жадно слизывая следы сладкой трапезы с его кожи. Сэллоу обводит кончиком языка ключицы, слегка прикусывая и наслаждаясь тихим стоном. Поднимается выше по изгибу шеи, выцеловывая родинки, которые так долго сводили его с ума. — Я думаю, ты уже злоупотребляешь, — едва слышно говорит Оминис, но попытки уклониться или оттолкнуть не делает, и Себастьян усмехается, осмелев в конец. Он облизывает ушную раковину и прикусывает мочку уха, наслаждаясь сбивчивым дыханием. — Возможно! Но ты же не можешь сказать наверняка. Себастьяна пьянит вседозволенность, реакция друга, а также запах вишни вперемешку с тонким едва уловимым ароматом душистого мыла, исходящим от чужой кожи. Жадные руки Сэллоу ложатся на талию, сминают и поднимают тонкую ткань рубашки Оминиса, забираясь под нее прохладными пальцами и скользя по животу вверх. А губы тем временем заняты исследованием шеи и поиском новых манящих и дурманящих сознание родинок. — Почему ты не отталкиваешь меня? — Себастьян задает вопрос, не отрываясь от своего увлекательного занятия, ведь ему хочется получить как можно больше от неожиданной и непредсказуемой ситуации. Сэллоу спешно расстегивает пуговицы, открывая доступ к манящей быстро вздымающейся груди. Яркая, словно вспышка, идея пронзает его голову, и он торопиться ее воплотить, забирая из рук друга банку и игнорируя протестующие возмущения. И вот вязкие сладкие капли растекаются по чужой груди, и рот Себастьяна наполняется слюной от желания слизать их все. Он не торопится, медленно размазывая пальцем липкое варенье по животу Гонта, рисуя узоры и любуясь тем, что получается. Чертовски прекрасно выглядит красный на этой белоснежной, как снег, коже. Склоняясь, Сэллоу обводит языком маленький розовый сосок, слегка сжимая его зубами и блаженно жмурится, вслушиваясь в тихий стон Оминиса. Себастьян впервые видит тело друга так близко, различая каждую из родинок и собирая их губами. — Мерлин… — шепчет Гонт. Ложка выпадает из ослабевших пальцев, которые Оминис почти сразу запускает в мягкие кудри друга, сжимая их в кулак. Себастьян стонет, обжигая дыханием, ведь ему нравится грубость, а друг, судя по всему, совсем не против немного наказать. Оминис оттягивает голову друга от своего тела, улыбаясь протестующему возгласу, и резко толкает его в плечо, заставляя упасть на спину. Гонт давно заметил странное поведение друга: то, как тот учащенно дышит рядом с ним или неожиданно начинает заикаться и путать слова. Все это подталкивало на мысли, что Себастьян испытывает к нему не только дружеские чувства. И Оминису это нравится, ведь он испытывает тоже самое. — Мне показалось, или ты принес мне эту баночку варенья? — Усмехаясь, Гонт подается вперед, не позволяя Себастьяну вновь подняться. Скользит руками по его ногам, слегка задерживаясь у тазовых косточек, отчего дыхание лежащего парня сбивается, вызывая еще более игривую улыбку. — Так почему же ты так нахально отбираешь у меня свой подарок? Сэллоу прикусывает губу, уже не понимая что происходит. В голове пусто, ни одной мысли, только желание, чтобы все это не прекращалось. Руки Оминиса, скользящие по груди и расстегивающие пуговицы рубашки, его тяжесть на коленях — выбивают сознание из тела. Гонт буквально седлает парня, двигаясь ладонями по оголившейся коже от живота к груди, и выше к шее. Тонкие пальцы путаются в мягких волосах, заставляя откинуть голову назад и открыть беззащитную шею, в которую Оминис беззастенчиво впивается губами. Он покрывает ее поцелуями, оставляя яркие алые следы, кусает в линию челюсти, срывая с парня тихий стон и тут же заглушая его наглым бесстыжим поцелуем с привкусом вишни. Гонту нравится, что его прикосновения заставляют Сэллоу тяжело дышать, подаваясь вперед и показывая, насколько тот заведен. Но больше всего ему нравится прижиматься к другу, касаясь его обжигающе горячей кожи, словно под ней течет не кровь, а горячая лава. Ему, вечно страдающему от холода в мрачных подземельях, просто необходимо тепло. Себастьян, непривыкший сидеть без дела, принимает положение сидя, обхватывая хрупкое стройное тело и оглаживая поясницу и острые лопатки. Он шепчет нежные слова на ухо, покрывая его поцелуями, и жадно вдыхает пьянящий аромат вишни. Властные руки потомка Слизерина быстро справляются с застежками на брюках, выпуская на волю возбужденный член друга и обхватывая его тонкими пальцами, скользя по стволу. Себастьяну не нравится, что инициатива от него ускользает, и он спешно расправляется с рубашкой, кусая губы, когда Гонт обводит головку, растирая выступившую смазку. Оминис ласкает его рукой и смотрит так, будто видит происходящее. С любованием. Ему нравится. Себастьян не сдерживает стоны и закатывает глаза, когда движение руки друга ускоряется. Для разрядки не хватает совсем немного, но Гонт убирает ладонь, облизывая каждый палец и толкаясь между ними языком. От такой развратной картины перехватывает дух. — Терпко… — заключает Оминис с совершенно серьезным лицом. Сэллоу в нетерпении расстегивает чужую ширинку и отодвигает нижнее белье, наконец видя, как друг возбужден. Оминис хрипло стонет, когда чувствует, что его член обхватывает горячая ладонь. В голову Себастьяна приходит совершенно безумная идея, но он не спешит ее обдумать, лишь усмехается и тянется к банке с остатками варенья, зачерпывая двумя пальцами сладкий сироп и притягивая ближе свое личное наваждение. Сэллоу обхватывает липкой ладонью оба члена. Гонт что-то шипит, выгибаясь в спине, словно дикий кот, и толкается бедрами вперед, громко постанывая, когда рука ускоряется. — Оминис, я хочу… — с придыханием говорит Себастьян, останавливая движение ладони. — Что именно? — Оминис наклоняет голову, улыбаясь. — Попробовать тебя на вкус… Гонт наклоняется и мягко целует парня. Затем заваливается на спину и покорно ждет. Себастьян поддевает еще немного варенья из баночки, обмазывает им головку, а затем погружает ее в рот, слизывая приторную сладость. Оминис покрывается мурашками и сжимает покрывало кровати до белых костяшек. Сэллоу пропускает член глубже, втягивая щеки и выводя языком узоры. Гонт хватает парня за волосы и начинает неспешно толкаться внутрь, обозначая каждое движение коротким стоном. Себастьян чувствует, как его собственное возбуждение требует внимания и хочет разделить его с Оминисом. Он отстраняется от его члена, напоследок проводя языком от основания до кончика головки. Пододвигается ближе, заваливаясь на бочок и заставляя друга сделать тоже самое. Шумное дыхание перебивает все остальные звуки. Парни толкаются в ладони друг друга, едва касаясь губами. Себастьян видит, как Гонт от удовольствия закатывает глаза и понимает, что он уже на грани. Несколько движений, и вот они бурно кончают, подходя к развязке почти одновременно, содрогаясь от наслаждения горячей волной окатившее тело. — Салазар всемогущий, я думал ты никогда не решишься, — Почти истерично смеется Гонт, восстанавливая дыхание. Себастьян тихо хмыкает, все еще не осознавая того, что только что они перешагнули порог дружбы. Скорее, парня заботит испачканная в липком варенье и сперме рука. Но Оминис решает эту проблему, перехватывая запястье и вновь скользя языком по ладони, облизывая каждый палец и щурясь от удовольствия, когда Сэллоу издает протяжное: «Ммм», не в силах отвести взгляд от смущающего представления. — Не хочу дружить с тобой, Оминис, — охрипшим голосом произносит Себастьян, чувствуя, как чужой язык скользит по его пальцам. — Будешь встречаться со мной? Оминис выпускает запястье из хватки и смеется, отчего по спине у Сэллоу бегут мурашки, а дыхание снова сбивается. — Думал, уже не предложишь. Конечно буду. Я влюблен в тебя с третьего курса, придурок. Себастьян выдыхает, улыбаясь, и притягивает уже бывшего друга для долгого поцелуя, который, скорее всего, снова перетечет в нечто гораздо более интимное.