***
Сэди, дикая кошка, приехала как раз вовремя. "Поехали, Джон, – говорит, – Майку блядского кончим. Вместе". И он поехал за ней - с Чарльзом. Месть была холодной, как снег на вершинах горы. Они нашли Майку в лагере, окруженного своими головорезами. Завязалась перестрелка, трупы увесили гору как мишура на рождество. В конце концов, Майка остался один. Почти. Он смотрел на Датча, которого он когда-то предал, но почему-то глупо верил в его милость. Датч смотрел на него в ответ, и в его глазах не было ни сострадания, ни ненависти, только пустота. Раздался выстрел, а потом выстрелил и Джон, и Майка, крысиный выродок, рухнул на снег, как пнутый снеговик, который никогда не растает. Вот так... А потом… Банда Ларами… Джон выслеживал их одного за другим, по всей стране. Он находил их в салунах, в борделях, в заброшенных шахтах, и каждый раз его глаза были пусты и холодны, как зимнее небо в тот день, когда его погрызли ебаные волки. Он не испытывал ни радости, ни удовлетворения, только пустоту. В один из дней он нашел последнего из них. Он связал его и запер в шкафу, завязал ему рот лентой. Думаю, можно догадаться, в каком шкафу. Мудила подавился собственной рвотой, которая не нашла выхода. А шкаф Джон скинул с обрыва.***
Джон стоял на краю, ветер трепал его волосы. Внизу, как на ладони, раскинулась долина, залитая золотом заходящего солнца. Красота этого мира, казалось, насмехалась над его болью, над пустотой, которая поселилась в его душе. Он вспомнил слова Чарльза, сказанные однажды тихим вечером у костра: «Горе – это река, Джон. Сначала оно бушует, как водопад, но потом успокаивается, превращается в тихий поток. И ты можешь плыть по нему, Джон. Ты можешь найти свой путь». Джон обнял Чарльза на прощание, крепко, по-мужски. Обнял Дядюшку, который всхлипывал, уткнувшись ему в плечо. Обнял и Сэди, и ее глаза, обычно жесткие и холодные, светились от слез. – Эбби и Джек… они бы хотели, чтобы ты был счастлив, Джон, – прошептала Сэди. Он сел на коня и направился в Сен-Дени. Шумный, суетливый город, полный жизни и надежд. Джон купил билет на паром, первый попавшийся по сути. Он уходил в Африку. Африка… Континент контрастов, где бескрайние саванны сменяются густыми джунглями, где под палящим солнцем текут полноводные реки, где древние племена хранят свои тайны. Джон погрузился в этот мир с головой, словно нырнул в прохладный омут после долгого пути по пустыне. Африка распахнула перед Джоном свои объятия, словно щедрая хозяйка. Он плавал по Нилу на утлой лодчонке, любуясь величественными храмами и гробницами фараонов. Он поднимался на Килиманджаро, самую высокую гору Африки, и с ее вершины видел, как облака простираются под ним, словно бескрайнее море. Он изучал искусство капоэйры у бразильских мастеров, их движения были подобны танцу, плавному и смертоносному одновременно. Он участвовал в гонках на верблюдах по пустыне Сахара, ветер свистел в ушах, а песок хлестал по лицу. Он пил чай с берберскими кочевниками в их шатрах, слушая древние легенды под аккомпанемент лютни. Он танцевал с масаями под ритмы барабанов, их тела были украшены яркими красками, а улыбки сияли, словно солнце. Он работал на алмазных копях, добывая сокровища из недр земли. Он помогал археологам раскапывать древние города, раскрывая тайны прошлого. Он спасал слонят от браконьеров, чувствуя, как их шершавые хоботки обвиваются вокруг его рук, и смеялся. Он охотился на львов и носорогов, сражался с пиратами на побережье, торговал с арабскими купцами, учился языку и обычаям местных жителей. Он видел пирамиды, древние, как само время, и водопад Виктория, величественный и мощный, тот казался ниспадающим с неба потоком. Душем, что может отчистить не только тело, но и душу. «Эбби, Джек… я так скучаю по вам», – подумал Джон однажды, глядя на звездное небо. Он лежал в гамаке, на груди лежал знакомой и приятной тяжестью револьвер, а в руке – коктейль пина-колада в кокосе. «Надеюсь, вы смотрите на меня с небес и видите, что я счастлив». Он послал воздушный поцелуй в небо, и звезды, казалось, подмигнули ему в ответ.