(Не)правильные

— Ах, х-ён, — Чонгук громко стонет, прогибая поясницу и бросая взмыленный взгляд через плечо. Чимин хочет мягко потрепать его по выставленной упругой попке, но вовремя спохватывается. Чонгук любит иначе. Поэтому Чимин делает иначе. Он сильно замахивается и со всей дури шлепает маленькой ладошкой по и так покрасневшей ягодице, тут же морщась от легкой боли в руке. Трахать Чонгука невероятно утомительно. Но оно того стоит. — Ах-ах! — Чонгук счастливо улыбается, утыкаясь лбом в мокрую подушку, и глухо просит. — Прошу, любимый, сильнее… — кажется, даже голос его становится выше, более подходящим для сладкой ебабельной омежки. Вот только Чонгук сраный здоровенный альфа. У Чимина нет сил еще сильнее, но он берет себя в руки, чуть привставая и упираясь одной стопой в твердый матрас. И начинает долбить. Пухлый маленький членик то и дело норовит вылететь из сочной растраханной задницы, но Чимин старается. Правда старается подобрать амплитуду так, чтобы багровая головка оставалась внутри, и не нужно было тратить время на ее заталкивание. Он с силой раскачивается, держась за тазовые косточки и до громких шлепков толкается внутрь, разбрызгивая смазку по всей постели. Пофиг. Убираться все равно будет Чонгук. Ему же надо. Чимин быстро вытирает градом струящийся пот со лба, чуть морщась от высоких звонких вскриков и изо всех сил старается не скатиться в жалость к самому себе. Когда на последнем курсе университета за ним начал ухаживать самый горячий хулиган потока, стеснительный и робкий Чимин ожидал, что его будут нагибать и брать, как таких же невинных омежек в любовных романах, что он читал по ночам. Пылко и страстно. И Чонгук брал. Брал год. Брал два. Трахал до жесткой тахикардии и напрочь стертых коленок. До опухшей дырочки и сорванного голоса. А потом они съехались. И брать пришлось уже Чимину, потому что его мега-горячий альфа оказался любителем принимать. Чимин помнит, как забыл конспекты перед парами и вернулся домой, чтобы обнаружить своего мужчину скачущим на резиновом члене. Маленьком и пухленьком. Совершенно очаровательно омежьем. Чимин решил, что сошелся с геем и прорыдал все утро в университетском туалете. А после всю ночь в их общей кровати, пока Чонгук был на ночной смене. Но все оказалось хуже. Чонгук не был геем. И не хотел альф. Нет. Он просто оказался фетишистом, текущим по розовеньким сладким членикам. А у Чимина как раз такой был. Не резиновый, настоящий. И пусть не сразу, он все же оказался в альфьей заднице. Он тогда чуть не умер от стыда, но благодарность получил такую, что еще четыре дня не мог нормально сидеть. Так у них и повелось. Сначала Чимин трахает Чонгука, потом Чонгук его благодарит. Ему все еще стыдно. Все еще неловко. Все еще… странно. Но ради отношений он готов потерпеть. Тем более… Чимин поудобнее перехватывает мокрое от испарины тело, чуть меняя направление, чтобы головкой задевать то самое чувствительное местечко внутри. Слава богу, длины его стволика хватает. Он опускает взгляд вниз, видит, как подбирается собственный животик, совсем не большой, очаровательно округлый в области матки. Чимин следит за фигурой. И готов признать, что регулярная роль актива пошла на пользу тела, задействовав мышцы, о наличии которых омеги и не подозревают. Просто случая не предоставляется их опробовать, все же они не альфы. Он с наслаждением отмечает, как собственные бедра стали более упругими, как красиво выделяются напрягшиеся мышцы, пока он ритмично толкается в узкую дырку. Кажется, даже целлюлит почти сошел на нет. Чимин не удержавшись вновь кладет пальцы на расслабленный зад, погружается в мягкую кожу подушечками, чтобы потом завести руки за спину и точно так же пощупать собственный. Приятно. Когда они только начинали отношения, он был совсем другим. По-омежьи мягким, чуть рыхловатым. Чонгук не жаловался, но только вдоль и поперек общупав его сильное тело, Чимин понял, что хочет такое же. Не вкаченное, нет. Просто гладкое и упругое. Сильное. Чтобы было удобнее трахать альфу. И чтобы студенты в коридорах университета, где он теперь преподает, и дальше сворачивали шеи при виде красивого молодого омеги. Интересно, что бы они сказали, узнай, что нежный преподаватель по ночам долбит крутого альфу? Чимин ухмыляется, возвращая ладони на дрожащее тело. Пару раз несильно щипает, снова шлепает, вырывая из Чонгука хриплые вскрики, и думает о том, хочет ли он кончить сейчас или помочь альфе пальчиками, а потом прогибаться на простынях уже самому? Конечно же, Чимин хочет второе. — Малыш, помоги, — он обхватывает Чонгука за талию, начиная тянуть на себя, и тот, пусть и с кряхтением, все же подается, опираясь на локти и полностью выпрямляясь. Чимин смеется, дурея от того, насколько Чонгук больше, ласково целует его в лопатки, просовывая руки и обхватывая всеми своими пальчиками толстый колом стоящий член. Ах, скоро он будет в нем. От одной этой мысли, Чимин сладко выдыхает, запрокидывая голову, и начинает двигать тазом изо всех сил. Долбится в хлюпающую дырку, нежно оглаживая пальчиками готовую вот-вот выплеснуться головку. Он пыхтит, чуть постанывая от усердных движений, и изо всех сил старается не кончить самому. О нет. Чимин хочет финишировать от крепкого ствола внутри, поэтому делает все, чтобы сдержаться, хоть и знает, что стоит ему излиться — Чонгук последует за ним. И не важно, будет ли его члена что-то касаться. Его альфа очень грязный. Сладко улыбаясь мыслям о своем собственном удовольствии, Чимин, забываясь, чуть сильнее сжимает головку и тут же громко шипит, когда темноволосая макушка ударяет его по лбу. Чонгук откидывается, бурно кончая на пухлые пальчики и собственный торс, несколько секунд дергаясь в нежных руках. Он протяжно хрипит, выплескивая из себя все до последней капли, и валится вперед только когда член полностью обмякает в продолжавших держать его ладонях. Чимин падает следом, с удобством растекаясь на мощной спине, пока зажатый меж двух тел член болезненно пульсирует. Нужно время, чтобы он опал и дал ему полноценно насладиться следующим заходом. Им обоим. Они сладко посапывают, дыша в унисон, и только спустя пару минут разъединяются, когда Чимин аккуратно скатывается на спину. Чонгук тихо смеется, приподнимая раскрасневшееся лицо, и тянется к нему, оставляя звонкий поцелуй на пухлых губах. — Спасибо, сладкий. — Всегда пожалуйста, мой альфа, — Чимин протяжно потягивается, возвращаясь в привычную роль нежной омеги, и соблазнительно выгибается, бросая на Чонгука лукавый взгляд. — Альфа обо мне позаботится? — Конечно, малыш, — Чонгук в миг подбирается, натягивая на лицо хищный оскал, и в один рывок оказывается сверху, закидывая стройные ножки на свои мощные плечи. — Моя прелесть хочет, чтобы альфа потрахал его в попку? — Ах, да, — Чимин сладко мурлычет, тихо хихикая, и протяжно охает, когда его до сих пор налитый член обхватывает огромная ладонь. Он всегда поражался тому, что ему и десяти пальцев мало, чтобы накрыть Чонгука целиком, а тому достаточно одной ладони, чтобы чиминово достоинство в ней утонуло. — Чонгук! — он пытается вырваться, но все без толку. Альфа нагло ухмыляется, сжимая его пухлый членик сильными пальцами, и совершенно бесстыдным образом игнорирует заскучавшую без внимания попку, которая уже начинает зудеть от избытка невостребованной влаги. Чимин протяжно стонет, сжимая мокрые ягодицы, и шлепает маленькими ладошками по сильным плечам. — Чонгук-Чонгук! — он возмущенно дергается, пытаясь уйти от навязчивой ласки, но разве это возможно? Разве хватит ему сил вырваться, когда альфа целенаправленно собирается довести его до разрядки, используя всего лишь пальцы. Чимин хочет член! — Альфа! — он начинает хныкать, чувствуя, как сильно напрягается животик, когда по нему начинает разливаться привычное тепло сладкого томления. Меж ягодиц ужасно зудит, пока под ним растет лужица из склизкой смазки. Чимин прогибает поясницу, громко всхлипывая и охает, когда вторая ладонь накрывает его шею. Альфа давит не сильно, но достаточно для того, чтобы повлажневшие глаза распахнулись, округляясь на привычную грубость. Чимин хрипит под сильными пальцами, вцепляясь ладошками в широкое запястье, напрягается, ощущая, как сильно поджимаются уставшие от напряжения яички. — Альфа-альфа-альфа, ну прошу тебя, пожа-алуйста, — он судорожно мотает головой, умоляя Чонгука, трахнуть его по нормальному, но тот лишь скалится, дерзко обнажая белоснежные зубы. Чертов нахал! Фиг ему, а не его член! Чимин недовольно скулит, с силой толкая пяткой в плечо в тщетной надежде оттолкнуть Чонгука от себя. — Я же д-дал тебе то, в чём ты так сильно нуждался, альфа, ах, ну прошу тебя, умоляю, наполни меня до краев. Альфа-а-а… Чимин сопит, когда все тело накрывает жаркой судорогой, и не может сдержать крупных слезок, трясясь под чужой горой мышц, когда из головки вырываются вязкие струйки, пачкая тыльную сторону альфьей ладони. Он протяжно скулит, запрокидывая голову, и с силой бьет пяточками по чужим плечам, загибая пальчики на натруженных стопах и измазывая крупный вновь наливающийся член своей смазкой. Чонгук не дает ему пройти через оргазм до конца, врываясь внутрь, когда Чимин находится на пике собственного удовольствия. И тут же начинает трахать, долбя громко хлюпающую попку и вырывая из саднящего омежьего горла громкие вскрики. Он дуреет, когда его шею и обмякший член наконец освобождают, и болезненно морщится, понимая, что поблажек ему никто не даст. Альфа постарается вырвать из него новый оргазм как можно скорее, чтобы довести стремительно плывущее сознание до невменяемого состояния. Мстит, чертеныш. За то, что омега не накормил его наглую дырку своей спермой. Чимин давно разгадал своего мелкого негодника. Чонгука кроет вовсе не от стимуляции простаты или члена. Нет. Он кончает от мысли, что его трахает кто-то нежный и хрупкий. Кто-то в несколько раз меньше его самого. Кто-то, кто родился с ролью принимающего. Чонгуку нравится, когда его унижают самым неприятным для любого нормального альфы способом. Не стыдно быть геем и ложиться под других альф. Но ложиться под омег… Нет, такое порицается. В маленьких ладошках Чимина сосредоточена не просто репутация его мужчины. От его молчания зависит пожизненный социальный статус, который Чонгук ему доверил. И вот уже от этой мысли размазывает самого Чимина. Он хнычет, цепляясь пальчиками за влажные складочки постельного белья. Член стремительно наливается кровью, пока простата набухает под мощными ударами. Чимин елозит ноготками по гладкой простыни, пяточками стукаясь по сильным мышцам. Чонгук неотрывно наблюдает за его лицом, не отводя пристального взгляда, пока у самого от напряжения вздувается венка на виске, а лоб рассекают несколько морщинок, вызванных заломанными бровями. Он выглядит совсем не как тот, кто всего несколько минут назад скулил под маленьким омегой. Нет. Сейчас Чонгук настоящий альфа. Тот, в кого Чимин влюбился. Альфа порыкивает, с силой толкаясь в его промявшуюся от давления попку, пока Чимин тихо стонет, не в силах больше выдавить из себя ни одного громкого звука. Он и правда устал, ведь не так просто трахать сильного мужчину, а затем кончать самому, чтобы уже под конец оказаться нанизанным на крепкий член. В пояснице горит от сильного трения, и он готов поклясться, что после всего ему понадобится охлаждающая мазь. Желательно на всю спину, ведь кожа там явно пострадает не меньше. Он недовольно морщит носик, тут же мстительно впиваясь ноготками во взмокшую спину. Чонгук шипит, но с ритма не сбивается, лишь взглядом показывает, что Чимину это еще припомнится. Губы сами растягиваются в гнусной улыбке, когда он ведет ноготками вниз, оставляя за собой бордовые борозды. Хочется гаденько захихикать, но он не успевает, когда альфа в стремительном жесте заламывает его руки, вытягивая их над катающейся по подушке головой. Чимин хрипит от боли, но улыбка сама натягивает щечки до милых ямочек, когда он с силой давит пятками в чувствительное местечко над загривком. Альфа хрипит, сбиваясь в дыхании, и дает ему немного свободы. Чимин резко вытягивает шею, слегка прикусывая его под подбородком и тут же мелко зализывает, представляя, какой красивый там будет синячок. Чимину нравится, когда альфа носит его следы на видных местах. — Сука! — Чонгук быстро отстраняется, наваливаясь всем телом и вдавливая собственный торс в мягкий животик. Чимин оказывается сложенным пополам, а член попадает так глубоко, что кажется еще немного и дойдет до самого желудка. Он протяжно стонет, когда спираль второго оргазма начинает медленно раскручиваться, и еле слышно вскрикивает, когда снова оказывается на вершине. Хочется выгнуться, но Чонгук продолжает крепко зажимать его тело, дотрахивая до собственного финиша. И только когда в матку выстреливает жгучая струя альфьего семени, Чимина освобождают. Он тут же раскидывается всеми конечностями, с блаженством прикрывая глаза, и совершенно не реагирует, когда альфа быстро покидает спальню. Как и обычно, пошел делать ванную, чтобы потом поменять постельное белье, когда перенесет Чимина в теплую воду. Порядок действий давно отработан до автоматизма, и в такие минуты он понимает, как сильно ему повезло с Чонгуком. Альфы лучше просто не найти, несмотря на маленькие огрехи в виде странного фетиша. Да и пофиг, ведь Чимину совсем не сложно время от времени толкаться в упругий зад. — Малыш, все хорошо? — Чонгук возвращается, нависая сверху, и ласково проводит костяшками пальцев по его мокрой щечке. — Готов? — Д-да… — Чимин сладко выдыхает, вытягивая ручки вперед, и тихо хихикает, когда его без слов берут на руки. — Бомбочку не забыл? — Как я могу, — Чонгук хмыкает, осторожно неся его к ванной, и после опускает в шипящую воду. — Нигде не болит? — Чуть-чуть, — он ждет, когда альфа залезет следом, и только тогда откидывается на крепкий торс. — Ах, Гуки, трахать тебя невероятно утомительно. — Ну прости, — Чонгук пальцами размешивает воду, создавая красивые переливы, и немного загребает Чимину на грудь. — Надеюсь, я смог компенсировать? — О, еще как, — Чимин непроизвольно кладет ладонь себе на шею, все еще чувствуя на ней фантомное давление. — Люблю когда ты такой. — Какой? — Чонгук продолжает колыхать воду, то и дело касаясь подушечками чувствительных сосков. — Ах… — Чимин сладко стонет под нежными касаниями, непроизвольно тычась попкой в обмякший член. — Такой… — он тихо пищит, когда сильные пальцы чуть сжимают налившиеся бусинки, и быстро цепляется за чужое крепкое запястье. — Гуки! — М-м-м… — альфа тихо посмеивается, продолжая ненавязчиво стимулировать его грудь. Не то чтобы Чимин был против, просто сил на продолжение больше нет. — Чонгук! — Ладно-ладно, прости. Его оставляют в покое, и Чимин снова растекается по крепкому телу, наслаждаясь таким приятным отдыхом. Он невероятно сильно любит такие моменты, когда тихо и спокойно. Когда легкая усталость расползается по хорошо вытраханному телу. Когда впереди только свежая постель, долгая ночь и объятия любимого альфы. А завтра никуда не надо. Если бы Чимину сказали выбрать самый счастливый момент в жизни, он бы без промедления ткнул в один из таких. Потому что это правда. Потому что Чимин счастлив сейчас. Был счастлив вчера. И будет счастлив завтра. Его счастье рядом с Чонгуком, в его руках, в его жизни. Их жизни. Он тихо выдыхает, прикрывая уставшие глаза, и позволяет сильным рукам аккуратно массировать собственное тело. Чонгук осторожен, нежен, до ужаса ласков. Он касается мягко, но ощутимо, продавливая и разминая каждую напряженную точку. Чимину повезло с альфой. — Малыш? — спокойный голос вырывает его из полудремы, привлекая к себе внимание. — Ты не спишь? — Чуть-чуть, — Чимин ласково улыбается, дуя влажные щечки. — Что такое? Уходишь? — Скоро. Вода почти остыла, — Чонгук мягко целует его в висок, вырывая счастливую улыбку. — Какие у тебя планы на завтра? — М-м-м… — Чимин зевает, потягиваясь короткими ручками. — Отдыхать? — То есть никуда не собираешься? — Чонгуки, ты же знаешь, в выходные я предпочитаю находиться дома. А что? — он открывает глаза, морщась от света, и устало трет веки. Чимин чувствует, что все эти вопросы неспроста и уже примерно понимает, к чему альфа клонит. — Хочешь собраться с парнями и потащить меня с собой? А то вдруг они забыли, кого ты так хорошо трахаешь, — хмыкая собственным словам, он приподнимает одну ножку, мягко поглаживая собственную коленку. — Должен же я напоминать им о том, кто самый крутой в компании? — Чонгук мягко тискает его талию, укладывая подбородок на покатое плечико. — Ты же не против? — Не против ли я, чтобы ты хвастался мной, как вещью, а потом показывал голые фотки в твоей сперме? — Чимин закатывает глаза, голосом выдавая наигранное возмущение. — Даже не знаю, а ты как думаешь? — Думаю, что тебе нравится, когда классные альфы смотрят на твое тело, даже не подозревая, что ты тоже в курсе, — Чонгук хмыкает, слегка прикусывая его мочку. Невинное, но такое чувственное касание вызывают табун мурашек по ослабшему телу, вырывая из Чимина восхищенный вздох. — Мой маленький эксгибиционист. — Чонгук! — Чимин гневно шлепает его ладошкой, намереваясь встать, но быстро плюхается обратно, ведомый сильными ладонями. — Я не такой! — Конечно, нет, — альфа смеется, обнимая его еще крепче, и мягко целует в щечку. — Но признай, тебе же нравится. — Пошел ты! — он насупливается, игнорируя сладкие покусывания и возмущенно дуя щеки. Ну да, Чонгук не единственный извращенец в их отношениях, и что такого?

***

— Ну вот и говорит он мне такой «нет», ну а я же не идиот. Я же в курсе, что омежье нет всегда означает «да»! — Намджун гордо выпячивает мощную грудь, шлепая ладонью по столу. — Правильно, им просто нравится разыгрывать недоступных, чтобы потом словить кайф от того, что их берут чуть ли не силой! — Хосок противно смеется, поддерживая друга, пока Чимин устало ковыряет листья салата в собственной тарелке. Он знает, что парни на самом деле хорошие альфы, но все эти мужские разговоры… черт… Чимин их ненавидит. Все это бахвальство и попытки поставить себя выше других, воображая черт знает какого альфача. Он то в курсе, что Намджун уже много лет ухлестывает за своим соседом, а Хосок вообще по альфам, хоть и старательно это скрывает. Но Чимин уже давно заметил как он смотрит на Тэхена — самого спокойного и воспитанного из их компании. — Парни, нет значит нет. Всегда, — Тэхен педантично сворачивает салфетку, подмигивая заскучавшему Чимину. — И вообще, не очень красиво вести такие разговоры при омеге. — Ты о Чимине что ли? — Намджун гнусаво смеется. — Так он же свой! — Он — мой, — Чонгук выпячивает грудь колесом, собственнически кладя ладонь Чимину на бедро. — И хватит говорить о моем мальчике так, будто его тут нет. — Спасибо, — Чимин смущенно улыбается, натягивая на лицо привычную маску скромной добропорядочной омеги. Это дома он может быть кем угодно, а за пределами квартиры должен поддерживать статус молодого преподавателя. Интеллигентного и спокойного. Чонгук лишь сильнее давит на бедро, впиваясь пальцами в мягкую ткань легких брючек. На дворе весна, совсем скоро лето и Чимин вновь может наслаждаться одеждой из легких дышащих материалов. — Кхм, — Намджун кашляет, возвращая все внимание на себя. — Короче, не прав ты, Тэхен. Он мне все-таки дал. — Да что ты… — Тэ делает небольшой глоток пива, скептически смотря на друга. — Что, прям так и дал? — Ну да… — Джун многозначительно играет бровями, окидывая их всех пристальным взглядом. Чимин знает, что последует дальше. — Дорогой, — Чонгук резко к нему разворачивается, пальцем оглаживая щечку. — Ты не мог бы пойти попудрить носик? Нам нужно с парнями перекинуться парой словечек. Ну, понимаешь, чисто по-альфьи. — Конечно, — он вежливо улыбается, отодвигая стул, и легко поднимается. Все как и всегда. Идя в сторону уборных, Чимин совсем невзначай повиливает бедрами, зная, что четыре пары глаз устремлены на его пятую точку. А стоит ему скрыться в небольшом коридорчике, все они окажутся в телефоне Намджуна, показывающего доказательства его оприходования очередной пассии. Бедные альфы даже не подозревают, что вечером Чонгук расскажет все Чимину во всех подробностях, а до тех пор… Он быстро проверяет кабинки, убеждаясь, что там никого нет и занимает последнюю, сразу же расстегивая брючки и готовясь к тому, ради чего Чонгук его сюда вообще потащил. Чтобы утереть всем нос и показать, кто самый крутой из них. Своим тупым альфьим способом. Сначала Чимин негодовал и злился, но со временем и сам вошел во вкус, поняв, что быстрый животный перепихон ничем не хуже долгих ласканий в постели. Наоборот, даже больше заводит. Он пару минут бесцельно листает чат преподавателей, морща носик от их беспросветной тупости, а когда слышит скрип двери и тяжелую поступь, быстро убирает его в сумочку, которую вешает на небольшой крючок. Чонгук заглядывает в щелочку, прежде чем широко распахнуть дверь и с хищным оскалом шагнуть внутрь. — Соскучился? — Ну как омега? Красивый? — Чимин отвечает вопросом на вопрос, внимательно следя, как татуированные пальцы закрывают щеколду. — Ты лучше, — Чонгук разворачивается, резко сгребая его в охапку и подхватывая на руки. Чимин довольно пищит, оказавшись прижатым к стене, и тут же тихо стонет, когда альфа через одежду толкается в его попку. — Давай быстрее, — он тянется вниз, стараясь приспустить расстегнутые брючки, но Чонгук его останавливает, чмокая в губки и возвращая на пол. — Ты чего? — Чимин непонимающе хлопает ресницами, хмурясь от вида загадочной улыбки. — Трахаться не будем? — Будем, — альфа ухмыляется, зачесывая выбившуюся прядь волос ему за ушко. — Только немного по-другому. — Как по-другому? — Чимин удивленно поднимает брови, оглядывая небольшую кабинку, в которой его по-быстрому брали уже не один десяток раз. — Вряд ли у тебя получится изобрести велосипед, мы тут уже все перепробовали… — Нет, не все, — Чонгук похабно толкается языком за щеку, а потом резко разворачивается, упираясь руками в стену, и вполне однозначно оттопыривая зад. — Ах, хен, трахни меня, пожалуйста. — Блять… — Чимин чувствует, как челюсть сама собой отвисает, и громко сглатывает. — Ты же шутишь? — Я похож на шутника? — альфа смотрит на него через плечо, умоляюще дуя губки. — Прошу, малыш, я всегда об этом мечтал. — О чем ты мечтал? — Чимин раздраженно топает ногой, не веря в происходящее. Они никогда. Никогда не делали ничего такого за пределами дома. Слишком рискованно. — Ты перепил? Головой ударился? — Да что ты ссышь, никто не узнает, — Чонгук самодовольно хмыкает, а потом собственноручно стягивает собственные джинсы с бельем, вызывая у Чимина пораженный выдох. — Тебе нравится, хен? — елейно тянет альфа, еще сильнее оттопыривая упругий зад с мерцающим посередине сердечком. Красивым фиолетовым сердечком. — Чонгук! — Чимин вскрикивает шепотом, с ужасом глядя на торчащую между смачных ягодиц пробку. — Ты совсем рехнулся? — Ах, хен… — альфа старательно притирается к нему голым задом, принявшись методично тереться о чиминов пах. Так, как делают омеги легкого поведения, пытаясь соблазнить альфу побогаче. — Хен, хен… пожалуйста, хен… — он отчаянно толкается камушком в совсем мягкий, но явно ненадолго член, призывая его встать и… Блять, Чонгук правда хочет, чтобы Чимин его отымел прямо здесь? Нельзя. Так нельзя. Неправильно. Чимин понимает это, но спрятаться от стремительно растущего либидо не может. Ситуация неимоверно его заводит. Такая грязная. Такая пошлая. Черт, такая неправильная для всего мира, но совершенно естественная для них. — Господи! — он знает, что может пожалеть об этом. Знает, что это огромный риск. Но руки сами тянутся вниз, быстро стягивая с себя лишнее. Чимин чуть не хнычет, когда кладет свой пухлый членик на темный камушек. Все это настолько абсурдно, что у него встает за считанные секунды. Он мягко тянет за пробку, с громким чпоком вытаскивая ее наружу и завороженно смотрит, как из сокращающейся дырки вытекает смазка. Да, Чонгук явно не пожалел ее, вылив в себя добрую половину флакона. Блять, и когда только успел, паршивец? — Хен, — альфа скулит, вновь кидая на него жалобный взгляд и сильнее прогибаясь в скрытой футболкой пояснице. — Хен, прошу… — Да, сейчас, — Чимин всхлипывает, когда приставляет головку к разработанной дырке и еле сдерживает собственный стон, толкаясь на всю свою небольшую длину. Он тихо скулит от влажного зуда в собственной заднице, делая медленные толчки и пальчиками задирая сначала футболку Чонгука, а затем и собственную рубашку повыше. — Альфа… — Чимин пищит, с силой хватаясь за крепкие бока, и начинает методично вбиваться внутрь, хрипя от собственного возбуждения. — Альфа… — Альфа тут, сладкий… — Чонгук слепо тянется рукой назад, кладя ее на движущееся бедро. — Альфа с тобой, ты такой молодец, так правильно все делаешь, — он тихо стонет, но все равно помогает Чимину совладать с ощущениями, ненадолго перехватывая контроль и направляя его в нужную сторону. — Ты же поможешь мне, малыш? Скажешь, какой я у тебя грязный? Какой я плохой непослушный альфа, да? — Да… ах… — Чимин еле сдерживает готовые пролиться слезы, с силой толкаясь в хлюпающую дырку и вспоминая все, что Чонгук так любит. — Ты т-такой… Т-такой… — не сразу подбирая нужные слова он с силой шлепает по упругой заднице, забывая, где они находятся и тут же пораженно вскрикивает от испуга снова опуская ладонь на мягкую кожу. — Чонгук! — Да, малыш, да… — альфа начинает подмахивать, толкаясь ему на встречу и смачно выругиваясь. — Черт, какой ты у меня крепкий омега, да? — Ах… ах-ах… — Чимин кусает собственные костяшки, чтобы в голос не застонать, когда тугая дырка особенно сильно сжимается вокруг его стволика. — Ты такой плохой, альфа! — Да. да… плохой… Расскажи мне, Чимин… Расскажи, какой я… — Чонгук продолжает упираться одной ладонью в стену, второй съезжая с его бедра и обхватывая руку Чимина своей. Они переплетают пальцы, продолжая танцевать свой пошлый, совершенно неприличный танец под аккомпанемент громких чавкающих звуков. — Ты… — Чимин тяжело глотает, начиная сбиваться с ровного ритма. Как бы он ни старался, трахать Чонгука все еще невероятно сложно и он быстро устает. — Ты совершенно бесстыдный! Да. ах… — Чимин скользит потеющей ладошкой по сильному боку, стараясь ухватиться покрепче. — Нравится, да? Нравится, когда тебя трахает омега, пока другие альфы ждут в зале? А что если они узнают, Чонгук? — Чимин чувствует, как начинает дрожать тело перед ним и будто ловит второе дыхание, толкаясь максимально глубоко для своего совершенно компактного размера. — Блять… — Чонгук упирается лбом в свою ладонь, сильнее сжимая его ладонь пальчиками. — Черт… какой у тебя грязный язык. — Нет! — Чимин с силой его щипает, тут же впиваясь ногтями в кожу спины и совершенно игнорируя, как альфа дергается. — Что если сюда зайдет Намджун или Хосок? Что они скажут, Чонгук? Что твои друзья скажут, когда узнают, что ты подставляешься своей омеге, как какая-то шлюха? — Чимин шлепает об задницу поджимающимися яичками, готовый и сам кончить от собственных слов. — Они скажут, что я отлично трахаю свою омегу, — Чонгук хрипло смеется, трясясь от подступающего оргазма. — Малыш, только не останавливайся. — Лжец! — Чимин снова с силой шлепает его по заднице, наслаждаясь громким звуком и понимая, что персонал вполне может их слышать. Им, конечно, не привыкать, Чимин голосил здесь и раньше, вот только совершенно в другом положении. — Это я тебя ебу! Я! — Да-да, ты… мой старательный омега. Мой малыш, — Чонгук резко разжимает ладонь, позволяя Чимину покрепче ухватиться за оба его бока, и приказывает. — Давай, покажи своему альфе, как хорошо ты научился трахать. Блять. Чимин дуреет, понимая, что паршивец просто манипулирует его синдромом отличника, но все же следует чужим словам, делая глубокий вдох и начиная из последних сил долбиться в мокрую совершенно растраханную дырку. Он уже так привык наполнять её до предела своим небольшим стволом, что она ощущается совсем родной. Влажная. Мокрая. Сочная дырка. Чимин протяжно стонет, понимая, что это относится не только к сжимающемуся вокруг члена анусу, но и к самому Чонгуку. Он гулко сглатывает рвущиеся наружу унизительные слова, не желая тратить силы на них. Ему бы подавить дрожь в теле и нормально отыметь подставленную задницу, но вдоль бёдер скользит крупная дрожь, и Чонгуку приходится повторять: — Давай, малыш, ты так хорошо справляешься, такой сильный у меня и старательный, правильный и умелый омега, — альфа протяжно стонет, когда Чимин, ведомый словами похвалы, увереннее толкается в упругую задницу. Ему нравится слышать то, как Чонгук ловит кайф. От ситуации. От члена в заднице. От самого факта, что это делает Чимин. Его омега. Полностью его. Член внутри горячей дырки импульсивно дёргается, выдавая влажные мечты своего хозяина. — Ведь тебе тоже нравится быть старательным для меня, да, детка? — Чонгук не сдерживает скулящий звук, вырывающийся из его глотки. — Т-ты так изменился, стал лучше, моя омега. Чимин издаёт удивлённый звук, наращивая темп. — Думал я не замечу? — Чонгук хрипло смеётся. — Такое ладненькое, упругое тело. Хороший идеальный мальчик для меня с самым красивым членом в мире. Ты прелестный, Чимини, всегда достигаешь идеала. Особенно со мной. Чимин давится стонами, хныча от сильного зуда в собственной заднице, и громко скулит, когда натруженное колечко мышц начинает сокращаться вокруг его побагровевшего члена. Чонгук кончает долго, протяжно, тихо мыча в собственную руку и задницей выжимая из Чимина его собственный оргазм. Им требуется несколько минут, чтобы отдышаться, и когда Чимин наконец выскальзывает наружу, Чонгук не спешит выпрямляться. — Вставь, — тихо просит он, стыдливо пряча глаза. — Я больше не могу… — Чимин устало вытирает бисеринки пота со лба. — Давай дома… — Глупый, пробку вставь, — Чонгук хрипло ухмыляется, сильнее оттопыривая зад. — Закупорь меня, крошка, как следует. — Что… — Чимин несколько раз моргает, не до конца понимая, что именно от него просят. — Что сделать. — Возьми пробку и засунь ее обратно в меня, — спокойно повторяет альфа. — И побыстрее, нас уже заждались. — З-зачем… — Хочу вернуться к ним с твоей спермой внутри, — хмыкая, Чонгук явно теряет остатки скромности и оборачивается к нему с привычной решимостью в темных глазах. — Давай, малыш, быстрее. — Блять, — Чимин на секунду зажмуривает глаза, но подчиняется, судорожно доставая вещичку из кармана брюк, куда успел ее засунуть. — Ты больной! — Чуть-чуть, — хмыкая, альфа довольно улыбается, когда металлический конус исчезает в нем и между ягодиц снова появляется красивое фиолетовое сердечко. — Ты чудо, — выпрямляясь, он чувственно целует Чимина в губы и за несколько минут приводит их обоих в приемлемый вид. В зал они возвращаются с привычными улыбками на лицах. Чимин со смущенной и невинной, будто альфа только что отымел его в общественном туалете. Чонгук с самодовольной, ведь все должны думать, что трахал он, а не его. Но Чимин знает. Знает, что под плотными джинсами спрятана совершенно очаровательная пробка, надежно удерживающая омежье семя в альфьей заднице. И что этот постыдный секретик навсегда будет принадлежать только им. И никому больше.