***
Чонгук никогда не был на балах, и, честно говоря, он даже не очень хорошо знаком с правилами этикета. Но отказать герцогу было бы высшим проявлением грубости и невежества, и это могло быть даже воспринято как прямое оскорбление короны. К тому же герцог в своем письме выразил искреннее желание увидеть ведьму на балу. Поэтому, несмотря на все сомнения, Чонгук все же решил пойти. В день празднества за Чонгуком отправили карету; сама ведьма очень постаралась выглядеть соответствующе статусу праздника, правда, в ущерб своему здоровью: корсет стягивал и давил настолько, что дышать он был вынужден через раз. Ведьма не уверена, насколько это было необходимо, но старик алхимик сказал, что так нужно, поэтому спорить не приходилось. Это был первый бал Чонгука. Его первый раз во дворце и в высшем обществе, вот только чувствовал он там себя как диковинная зверушка напоказ. Невооруженным взглядом было заметно, что своей простотой и манерами он выделялся из массы людей на балу. Его наряд соответствовал нормам подобных мероприятий, но не мог и близко стоять в одном ряду с вычурностью и помпезностью других одеяний. Общаться с высшим светом было тяжело, даже страшно, так что ведьме отчасти повезло, что герцог Хван всегда был рядом, мягко поддерживал под руку и лавировал сквозь толпу, помогая влиться в праздник. Хотя из-за его компании нежелательного внимания было только больше. Всем хотелось поприветствовать знаменитого герцога, поговорить с ним и пококетничать украдкой. Чонгук был тут лишним. — Боже правый, дорогой, вы так очаровательны! — заискивала перед Чонгуком одна из придворных дам, стараясь отметиться особым дружелюбием. Конечно, ведь ведьма стояла под руку с самим герцогом. — Никогда бы не подумала, что человек, создающий такие потрясающие украшения, и сам будет похож на невероятной красоты бриллиант! Лестные слова лились рекой, вот только в глазах — холод и зависть, грызущая девушек от мысли, что какой-то мальчик из простого люда внезапно приковал к себе внимание герцога. А внимания было много. Герцог Хван обхаживал ведьму так, будто Чонгук — местный принц, кому принадлежит этот бал. Маг старался увлечь ведьму беседой, знакомя с новыми людьми или заменяя их собой. Приносил напитки и приглашал почти на каждый танец под оркестр — честно, Чонгуку в какой-то момент стало очень душно. От чужого внимания, от суматохи людей вокруг, от непривычной обстановки. Это не его среда, не его круг общения. Он здесь чужой. — Чонгук, с Вами всё в порядке? — герцог выглядит действительно обеспокоенным, заметив бледность чужого лица. Чонгук понимает, что тот старается быть вежливым и поддерживающим, ведь именно с подачи Хвана ведьма и попала сюда. — Думаю, я немного устал, — цепляется за первую мысль Чонгук. — Столько новых людей, еще и алкоголь. Я выйду подышать воздухом, не возражаете? Герцог уже было собирается отправиться вслед за Чонгуком, но того отвлекают очередные дамы, спасая Чонгука от компании. Герцог Хван добр и мил, но сейчас ведьме хотелось бы побыть наедине с собой. Чонгук спускается по огромной лестнице, держась за перила. В глазах темнеет, являя проблески ясности с попеременным успехом. Корсет, давивший весь вечер, кажется, собирается отнять у ведьмы последние крупицы кислорода, шум из бального зала бьет по вискам, никак не помогая. Да ведьма и не соврала, когда сослалась на алкоголь. Даже двух бокалов шампанского неопытному к алкоголю организму хватило для того, чтобы почувствовать легкую сонливость с головокружением. Как он вообще со всем этим до сих пор стоит на ногах? Никак. Ноги заплетаются на середине ступенек, ведьма начинает лететь вниз. Худшим раскладом сегодня было бы распластаться на полу дворца как раз на потеху тем завистливым придворным дамам. Но падение отчего-то не чувствуется — чувствуются только руки, аккуратно обвившиеся вокруг спины и талии. Чонгук приоткрывает в панике зажмуренные глаза, мигом замирая зайцем при виде охотника. Так Чонгук встретил его. Граф Ким Тэхён. Второй доблестный рыцарь королевства, темная лошадка короля и легендарный темный маг, способный своей силой осушать моря и двигать горы. По крайней мере, так гласят легенды. Этот мужчина опасен точно так же, как и красив. В королевстве благоговеют и трясутся при виде мага, с ним невозможно не считаться. Пусть своим титулом он не способен догнать того же герцога Хвана, но по силе едва ли ему уступает. Столица полнится ужасающими слухами и сплетнями насчет графа, и порой они звучат настолько абсурдно и зловеще, что начинают трястись поджилки. И этот самый человек сейчас спас Чонгука от падения и позора на все королевство, придерживая его за спину. Чонгук приклеился своими глазами к чужим. Нет смысла врать: он околдован этим моментом. В миг, когда их взгляды встретились, между ними словно промелькнуло какое-то волшебство, отделяющее ведьму с магом от глазеющих на них людей. — Вы в порядке? — граф смотрит пристально; Чонгуку кажется, словно тот тоже не может и не хочет отвести взгляд. Хотя он, возможно, это все себе придумал от шока. И это уже больше походит на правду. Ответить получается только кивком. Ведьме помогают встать ровно на ноги, осматривая тело на повреждения. Сам Чонгук так и не смог отвести взгляда. Его словно окутало магией, переполняющей мага. Она щекотала открытые кусочки кожи и забиралась под нее, продолжая вершить странные метаморфозы уже внутри. Рано или поздно, но волшебство момента должно было разрушиться. Кто-то кого-то громко зовет, и Чонгук вздрагивает, наконец отходя на почтительное расстояние. Черт, он даже не заметил, что все это время стоял практически в обнимку с графом! Он едва не забывает попрощаться, когда в спешке почти бегом покидает сначала зал с лестницей, а потом и сам дворец.***
Следующие несколько дней после бала проходят относительно спокойно. Днем в лавке ведьмы по-прежнему царил огромный ажиотаж, ночами же Чонгук без устали трудился над своим новым изделием. Та встреча с магом оставила на нем свой след, чужая аура будто следовала за ведьмой по пятам, так что, преисполнившись вдохновением, Чонгук решился на украшение для графа Кима. Очень долго и кропотливо он выбирал подходящий камень, размышлял, подойдет ли он по энергетике, и вот бессонные ночи пролетали за процессом практически незаметно. Все мысли крутились только вокруг одного встреченного совершенно случайно человека, и Чонгук готов признаться, что совсем не хочет прекращать это. Сидя у прилавка и стараясь держать веки открытыми, Чонгук слышит звон дверного колокольчика, оповещающего о прибытии гостя. Ведьма подбирается и наспех растирает щеки, поднимаясь с насиженного места, дабы взглянуть, кто и с какими целями заглянул к нему сейчас. А то в последние дни стало очень много «мимо проходящих» придворных дам, что все силились поглазеть, с кем же герцог Хван полвечера проходил под ручку. Чонгук напяливает на лицо дежурную улыбку, впрочем, стирая ту, только завидев на пороге Мин Юнги. Вместо натянутой улыбки на лицо лезет искренняя, пусть и крохотная, которую он старается скрывать. — Старик сказал, что у тебя сломался станок, — вместо приветствия говорит маг. — Давай посмотрю. У Чонгука больше не получается скрыть своей радости: он счастливо кивает и показывает магу действительно сломанный станок, который мужчина без каких-либо вопросов начинает осматривать. Мин Юнги. Этот маг действительно может назвать себя одним из двух самых значимых людей в жизни Чонгука. Пусть Чонгук и видит его раз в несколько месяцев, пусть и разговаривают они обычно только по делу. У старика-наставника Чонгука есть родной сын, который никогда не разделял любви родителя к алхимии, больше тяготея к боевым искусствам, мечтая пополнить собой ряды армии королевства. Отношения отца и сына были разрушены в пух и прах, сейчас родственники общаются лишь редкими сухими письмами с обстоятельным перечнем последних событий, да через Чонгука, который всё никак не желает принимать тот факт, что родные друг другу по крови люди отказываются мирно сосуществовать. У ведьмы нет родни, у него есть только старик, который в свое время и взял ведьму от отчаяния и желания обзавестись хоть каким-нибудь преемником. И Юнги, который только делает вид, что плевать хотел на отца и Чонгука, а на деле же вон, самовольно пришел чинить ограночный станок, который магу никуда не впился. А ведь старик всего раз и мельком упомянул тот факт, что с увеличившейся нагрузкой старенький станок Чонгука не выдержал трудовых будней, решив передохнуть денек-другой. Разве мог кто-то предположить, что высокопоставленный военный, маркиз, на секундочку, будет шататься по ювелирным мастерским и чинить чужие приборы? У них были такие отношения всегда, с тех самых пор, как Чонгук попал в дом к старику. Даже сейчас Юнги делает вид, что ему плевать на все происходящее вокруг, но на самом деле, не желай он помочь и не заботься о ведьме, то и ноги его бы здесь не было. Никто не просил — он сам пришел. — Видел тебя мельком на балу, — между делом буднично заводит разговор, стараясь не показывать излишнее внимание к теме, — не ожидал увидеть тебя с Хваном. Даже сейчас прилагает все усилия лишь бы не показаться излишне опекающим, но Чонгук, давно научившись читать между строк, видит в этих словах заботу. — Учитель тебе не сказал? — опираясь локтями на прилавок, чуть морщится ведьма. — Мое колье выбрали в подарок принцессе, вот и позвали как мастера, которого должно представить юной леди. — М, — ничего не говорит более, продолжая копаться в станке. Никому не секрет, что душевной беседы — да и любой другой — от Юнги сейчас ждать не стоит, но это нисколько не расстраивает. Он рад видеть своего почти что брата в добром здравии, рад, что про Чонгука помнят и о нем заботятся. Иногда слова и правда излишни, и только лишь поступки имеют смысл. За этими мыслями ведьма пропускает очередной звон колокольчика и то, что Юнги теперь уже всем корпусом разворачивается к починке станка. Чонгук встает ровнее и оглядывает прибывших девушек, которые с порога уставились прямиком на ведьму, даже мельком не оглядывая витрины с украшениями. «Ясно, для этих я тоже диковинный экспонат», — думается Чонгуку, но на лице стряпается вежливая улыбка, и сам он идет ближе к гостям, готовясь дежурно предложить им помощь с выбором. Даже если она им и в помине не нужна. — Здравствуйте, Леди, ищете что-то конкретное? По лицам видно, что они бы спокойно сейчас ответили «да, тебя», но этикет не позволяет подобные дерзости, так что они просто мило улыбаются. — Мы просто осматриваемся. И действительно, какое-то время девушки делают вид, что осматривают украшения под стеклянными витринами. На какие-то они смотрят с неподдельным интересом, какие-то бездумно разглядывают, словно коротая время. Затем одна из девушек слишком уж неестественно удивляется, обращаясь к Чонгуку: — Погодите, а Вы случайно не та ведьма с бала, которую герцог Хван пригласил лично? Со стороны Юнги слышится многозначительный тихий смешок, только лишь подтверждающий ужасную актерскую игру девушки. Они смотрят на Юнги, но из-за того, что тот пришел в обычной одежде без своего камзола и стоял сейчас к ним спиной, наверняка его приняли за обычного помощника, которому больше не стали уделять никакого внимания. — Да, это я, — отвечает Чонгук, — но пригласили меня через письмо, не лично, — зачем-то уточняет. — Ах, какая удачная встреча! Еще с того вечера мечтала познакомиться с тем, кто наконец смог пленить сердце нашего вечно холостого герцога! Чонгук стопорится, немного не ожидая такого поворота. Он уж был готов списать слова на злую шутку с целью поиздеваться, но, завидев отголоски ревнивого блеска в глазах сразу трех девушек, он оставил эту мысль. Герцога? Пленил сердце? Чонгук? Если честно, после того, как ведьма сбежала с бала, не попрощавшись с герцогом Хваном, он вообще стал думать, что мог обидеть мага и попасть к нему в немилость. Эта мысль мельком находила Чонгука в перерывах между созданием подарка для графа Кима и мыслями о нем же. Но если так подумать, Чонгук почти и не вспоминал о герцоге. Так оно, скорее всего, и есть, но вот о чем говорят эти дамочки? — Простите, не понимаю, о чем вы? — Ну как же, милейший, — одна из девушек, что до этого молчала, выходит вперед, — только слепец не заметил бы, как герцог смотрел на вас и обхаживал. Простите мне мою грубость, но вы будто слиплись с ним в тот день. «И ничего мы не слиплись», — эти слова Чонгук придерживает за зубами. — Ах, я вам так завидую, — мечтательно воркует первая девушка. — Любая была бы счастлива оказаться в фаворитках герцога Хвана! — Точно-точно! — вторит ей ближе стоящая. — Мой вам совет, милейший: не упустите такую возможность! Рядом с герцогом кто угодно будет как за каменной стеной, вам нужно благодарить высшие силы, что удача улыбнулась именно вам! Честно, Чонгук не находится с тем, что ответить. Он просто продолжает стоять на месте и глупо смотреть на девушек, которые, нащебетавшись и не получив ответа, быстро теряют интерес к Чонгуку и исчезают из лавки так же быстро, как и пришли сюда некоторое время назад. — Что это было? Вопрос был задан просто так, в пустоту или самому себе, но не знающий об этом Юнги отвлекается от своего дела, снисходительно глянув на ведьму. — А чего ты хотел? Хван после твоего ухода сразу нескольким разболтал о том, что ты его новый фаворит. Чего сейчас уж глупое лицо корчишь? Чонгук опешил. — Может, потому что слышу об этом впервые от тебя? С чего бы мне думать о том, что я приглянулся герцогу? Честное слово, еще секунда, и Чонгук начнет злиться от того взгляда, каким на него сейчас смотрит маг. Раньше на него смотрели так только в приюте, когда воспитательницы находили маленькую ведьму в укромном уголочке в обнимку с камнями, журили и называли глупым. — Он не отходил от тебя ни на шаг, привез на своей карете, лично представлял всем гостям. Никто не стал бы так возиться с обычным камнерезом, если бы не имел на него особые виды. Это… полнейший шок для Чонгука, который не мог даже подозревать о подобном. — Да откуда мне было знать, что все это значит? Я видел его второй раз в жизни на том балу, разве можно делать такие поспешные выводы на мой счет, толком ничего обо мне не зная? А потом Чонгук затыкается, одергивая себя самого. Ведь ему хватило всего одной мимолетной встречи с графом Кимом для того, чтобы потерять покой на долгие ночи — так с чего бы ему сейчас сомневаться в герцоге, который мог в таком же быстром темпе заиметь какие-то виды на ведьму? Но даже если так, Чонгуку по-прежнему это все не нравится. Он не любит быть в чем-то плохим, ему не нравится, когда все вокруг знают что-то, чего любопытная до знаний ведьма не ведает. А тут, выходит, почти все гости слышали лично от герцога или потом из сплетен о том, что ведьма стала фаворитом Хвана, пока сам Чонгук пребывал в неведении. Да и к тому же назвали фаворитом. Это не просто так, это может стать проблемой. Высокопоставленные люди называют своими фаворитами только тех, на кого имеют серьезные планы. Редко когда это означает обычную симпатию или желание завязать легкую интрижку. Точно не во всеуслышание. На Чонгука имеют виды. — Не знаю, что ты там думаешь по этому поводу, но не слушай эту троицу и им подобных, — со всей серьезностью старшего брата начинает Юнги. Он редко когда лезет с советами или пытается залезть в душу, но сегодня, видимо, тот самый случай. — Только тебе решать, радость это или нет. Не поддавайся давлению и слушай, в первую очередь, себя. Все раздражение по поводу случившегося стекает с ведьмы словно вода. Он не ожидал услышать слов поддержки или подобных напутствий от Юнги. Ему приятно, что тот не стал залезать под кожу с целью выведать всю подноготную мыслей. Скорее всего, он и так прекрасно всё понял по реакции ведьмы и тому, что успел узнать о ней за годы знакомства. Чонгук не из тех, кого интересуют выгодные браки — Чонгук вообще не из тех, кто когда-то думал о собственных отношениях. Конечно, можно предположить степень его растерянности и смущения, когда его начали открыто поздравлять с тем, что трепета в нем не вызывает. — Забудь сразу же то, что я скажу дальше, но ты умный мальчик и в состоянии построить свою жизнь так, как тебе того хочется. Папаша не зря выбрал именно тебя, так что забудь о том, что остальные считают удачным, а что нет. Ты живешь в другом мире, верно? Чонгук смущается, потирая слегка покрасневший нос. Такое проявление заботы ему все еще в диковинку, неудивительно, что его вот-вот может пробить на слезы. — Верно, — с теплотой в улыбке. Юнги смотрит на него внимательно еще совсем немного, возвращаясь к своим делам сразу же после того, как убеждается в чем-то своем. — Вот и хорошо, — будто бы даже отчасти смущенно говорит Юнги, скорее всего, действительно смущаясь своему внезапному проявлению неприкрытой заботы. Чонгук подходит ближе к магу и поднимает обе руки на уровне груди ладонями вверх, немного играет пальцами, после чего над головами Юнги и Чонгука появляется небольшое осыпающееся облако блесток, быстро окрашивая чужие прически голубым переливом. Юнги наигранно и слабо кривит лицо, лениво встряхивая из волос блеск. — Да уж, ни один бал не вытравит из тебя натуру уличного беспризорника, — ворчит, не скрывая тени теплой улыбки. Чонгук задорно хохочет, нисколько не обижаясь на чужие слова. Ведь то чистая правда и нет смысла стараться слепить из себя того, кем ты никогда не являлся. Он просто рад, что с этим магом можно быть собой, пусть и изредка, пусть и с опаской, но дурачиться. Мин Юнги только на первый взгляд серьезный и сухой на эмоции человек, но на деле он хорошо относится к Чонгуку, возможно, даже считает его своим младшим братом, коим он никогда не являлся. Да, они редко видятся и еще реже общаются, но это нисколько не помешало появлению между ними связи. — Всё, я закончил, — отряхивает руки от остатков блесток и отходит от станка. Чонгук открывает было рот, чтобы озвучить благодарности, но на входе в лавку вновь звенит колокольчик, оповещая о новом госте. Неудивительно: с недавних пор в этом месте очень оживленно. На пороге оказывается граф Ким, завидев которого, Чонгук мигом забывает обо всем на свете, отдав все внимание ему. Граф Ким в вежливом жесте склоняет голову в приветствии, бросив взгляд на стоящего рядом с ведьмой Юнги. — Ваше Сиятельство, — приветствует Юнги, отвесив поклон. Граф отвечает на приветствие и снова смотрит на Чонгука, будто бы пытаясь что-то прочитать на его лице. А тот просто стоит, моргает с попеременным успехом и не замечает, как многозначительно на него косится Юнги. — Пожалуй, я пойду, — Юнги вновь становится единственным, кто говорит в этом помещении. — Бывай, Чонгук. Юнги прощается с графом, выходит из лавки, и ведьма с магом остаются наедине. — Доброго дня, Ваше Сиятельство, — отмирает наконец Чонгук, засуетившись у прилавка. — Вам помочь с чем-то? Граф Ким проходит вглубь лавки и праздно рассматривает украшения на витрине, словно… пытаясь скрыть интерес? — Просто зашел узнать, как ты чувствуешь себя после бала, — не отрываясь от прилавка, — мне показалось, ты чувствовал себя нехорошо. Чонгук краснеет щеками, опуская подбородок вниз. Он чувствовал себя ужасно — наверняка и выглядел не лучше. Становится стыдно, что он позволил себе тогда предстать в подобном виде перед этим человеком. Как будто он мог это контролировать. — Со мной всё хорошо, спасибо за беспокойство, — взяв себя в руки, подходит чуть ближе. Граф кивает, подтверждая, что услышал ответ, и поднимает уже неприкрыто заинтересованный взгляд на ведьму. — Этот маркиз Мин Юнги и вы показались мне хорошими знакомыми, — интересуется нужным прямо, — прости, если лезу во что-то личное. Чонгук спешит помахать руками перед собой. — Там ничего личного, — будто оправдывается, — просто он сын моего наставника, вот и всё. Он мне почти как брат. Граф Ким кивает. — Мин Юнги — хороший человек, — не скупясь на похвалу. — Вы его знаете? — Я был тем, кто рекомендовал его кандидатуру на титул маркиза после войны. Чонгук кивает. Он помнит, как старик рассказывал о письме сына, в котором говорилось, что его выдвинули на престижную должность. Наставник тогда пробурчал что-то о том, что хватило бы и того, что вообще живой вернулся, но ведьма видела: в глазах старика был гордый блеск человека, радующегося за сына. У отца с сыном всегда были такие странные отношения. Вот, значит, как было. Именно граф Ким рекомендовал тогда Юнги. Пусть титул маркиза стоит выше графа, Ким Тэхён был на хорошем счету у короля и действительно мог повлиять на такое решение. В конце-то концов, если бы собственное нежелание графа взбираться по иерархической лестнице, вернувшись с войны, он сам бы мог стать герцогом. Многие при дворе даже спустя три года не переставали дивиться, почему же граф Ким не желает быть герцогом. Поэтому и сам Юнги отнесся с почтением к зашедшему в лавку магу. Пусть граф Ким и не занимал пьедесталы титулов, на деле он всеми уважаем и даже тайно любим. Вот уж точно тот случай, когда статус решает не все. В лавке снова на некоторое время повисает молчание. Граф не спешит что-то говорить или спрашивать, просто разглядывая ведьму. Чонгук же просто-напросто стесняется что-то сказать, не понимая, насколько свободным он сейчас может быть. Светский этикет вызывает у него головную боль. Но вот момент, словно только спохватившись, Чонгук лезет под прилавок, попросив графа подождать одну секунду. Чонгук достает из шкатулки маленький атласный мешочек, который передает графу, поджав губы. — Я хотел поблагодарить Вас за тот случай на балу, — поясняет, — не знал, как Вас найти, но Вы и тут меня выручили, придя самостоятельно. Граф Ким не без удивления запускает пальцы в мешочек, доставая оттуда дивного вида брошь-амулет из красного гиацинта. — В тот день на вас, как и сегодня, был черный камзол с элементами красного цвета. Я слышал, что королевский красный — ваш привычный цвет, — щебечет ведьма. — Он и правда идеально вам подходит по энергетике, так что я подумал, что такой амулет будет вам по душе. Это ваш энергетический цвет, а сам камень будет оберегать вашу светлость от невзгод и болезней. Пока Чонгук балаболил, граф Ким все это время сверлил глазами камень, словно не мог понять, что ему делать дальше. Ведьма поняла эту заминку по-своему, вновь затараторила: — Необязательно носить его близко к телу, можно и в кармане или же оставить оберегать дом, если внешне он Вам пришелся не по душе. И словно только сейчас поняв, что его молчание могли расценить как оскорбление, граф Ким поспешил успокоить разволновавшуюся ведьму: — Это чудесный амулет, Чонгук, спасибо, — со всей серьезностью заверил. — Я просто не ожидал от тебя подарка, ведь мой поступок совсем не стоит такой благодарности. Но это не значит, что я откажусь от него или посчитаю плохим. Чонгук мгновенно расслабляется, радостно улыбнувшись. Он не считает, что благодарить графа было не за что, да и чего уж там, он нисколько не жалеет двух бессонных ночей на изготовление этого амулета. Ему было достаточно того мгновения на балу, чтобы очароваться аурой мага и потерять сон в желании смастерить для него украшение, способное сохранить в себе самые важные качества будущего владельца. Чонгук почти не расстроится, если его подарок навсегда останется в подарочном мешочке — ему более важно, что именно он пытался передать этим амулетом.***
С того дня прошло несколько недель. Пару раз к нему заглядывал старик, спрашивая о делах, еще время от времени заходили девушки из знатных домов, которые скорее рассматривали самого Чонгука, а не сделанные им украшения. Иногда Чонгук получал посылки со свежей выпечкой, без записок или объяснений от работников пекарни, приносящих подарки. Граф Ким больше не заходил, но вот герцог Хван поражал своими частыми визитами, каждый из которых заканчивался для Чонгука эмоциональным истощением. Герцог Хван… очень внушительный мужчина, уверенный в своей неотразимости. Он красив, умен, имеет выдающиеся качества мага и обладает солидным титулом, что неотвратимо делает его одним из самых завидных женихов королевства. Чонгук уверен: в голове герцога нет и намека на мысль о том, что ведьма не в восторге от его внимания и его кандидатуры на компанию, что ведьма однажды сможет отказать в чем-то. Он уверен в себе, и это, вообще-то, не беспочвенно. И всё же Чонгука самую малость злит то, что этот маг не считается с мнением Чонгука, думая, что его выбор единственный, имеющий смысл. Каждый день герцог приходит в лавку с пышными букетами диковинных цветов, подолгу отнимая рабочее время. Это еще не говоря о том, что Чонгук терпеть не может живые цветы. Дело ли это в восприятии «убийства» растущих себе спокойно когда-то цветов или в самом дарителе, но каждый букет он убирает подальше от собственных глаз, лишь бы не маячили. А вот сказать о чем-то таком Чонгук не решается, банально боясь перечить столь высокому по положению человеку, способному едва ли не на всё в этой стране. Конечно, Чонгук не собирается из-за своего страха заходить далеко, но заполучить проблемы отказом и неподобающим поведением он совсем не хочет. У него ведь только недавно начали налаживаться дела, любимое дело стало приносить доход. Потерять всё сейчас равно смертному приговору — такого Чонгук просто не вынесет. Поэтому он терпит. Разумеется, герцог Хван не так неприятен. Он обходителен и мил с ведьмой. Не настаивает на чем-то слишком много и в целом показывает все задатки образцового ухажера при дворе, где Чонгук никогда не рос и всех этих традиций не разделял. Ему не нужны букеты и приглашения на светские прогулки по паркам и садам. Ему нет дела до свежих политических новостей королевства и военных историй. Возможно, будь Чонгук из тех же кругов, что и заполонившие его лавку придворные девушки, он был бы вне себя от счастья, тут же пропав в трепетной влюбленности к герцогу. Ведь герцог Хван и правда очень хороший. Просто он не для Чонгука. Ведьме куда больше по душе слегка отстраненный граф Ким, не трепещущий перед своим статусом и свободно позволяющий себе опустить формальности в ситуациях, когда это возможно. Да, Чонгук отметил, что тогда в лавке граф обращался к нему на «ты», не создавая лишней неловкости. Возможно, сам Чонгук себе такого позволить и не мог, но жест графа оценил по достоинству. Одним днем, проснувшись от ужасающего нежелания видеться с герцогом, Чонгук решает: ему нужно на сегодня куда-то исчезнуть. Переждать в тишине хотя бы денек без настойчивого внимания герцога и его фанаток, так и не прекращающих свои «случайные» визиты. Будучи чуть младше, Чонгук очень любил уходить к старой заброшенной мельнице близ полей, где солнце без преград светило от рассвета до заката и где можно было без проблем напитывать свои изделия энергией природы. С возросшим опытом Чонгук научился замещать истинную природную энергию в лабораторных условиях, но именно сегодня перспектива сбежать на мельницу и пересидеть там часок-другой была как никогда привлекательна. На мельнице всё точно так же, как и несколько лет назад: покосившееся строение, грозящее обвалиться кому-нибудь невнимательному на голову, расставленные повсюду пустые ящики, в которых наверняка когда-то хранили зерно со стоящего позади поля. Это место обладает своим особым шармом, тут всегда тихо, даже несмотря на то, что столица находится в паре шагов от самой мельницы. Чонгук садится на один из ящиков, прямо как в детстве, подогнув ноги под себя и разложив на соседнем ящике принесенные с собой камни. Глаза прикрываются в наслаждении от дуновений ветра и греющих кожу лучей солнца. Кажется, Чонгук даже умудряется задремать в таком положении, не замечая, что в какой-то момент оказывается у мельницы уже не один. — Опасно сидеть возле мельницы, которая может вскоре обвалиться, — ведьма вздрагивает от неожиданности, спешно спрыгивая с ящика. — А, Чонгук, это ты. Граф Ким выглядит слегка удивленным такой встрече, но все же это и в сравнение не идет с шоком Чонгука, который уже успел опустить испуг, сейчас же просто не веря своим глазам. А ведь он как раз только вспоминал о графе! — Ваше Сиятельство, — Чонгук склоняет голову, — не ожидал Вас здесь увидеть. Граф хмыкает, проходя ближе к ящикам. Он без каких-либо сомнений садится на один из них, совсем не переживая о том, что может испачкать свой камзол. — Как и я тебя здесь. Неуверенным жестом ведьма возвращается обратно к своему ящику, опираясь на него поясницей, не имея больше смелости разваливаться на нем так же вольготно, как минутами ранее. — Я раньше часто приходил сюда заряжать камни, — рассказывает, указывая на разноцветные драгоценности, — учитель запрещал делать это в городе, где часто пропадает солнце, так что пришлось искать себе особое место. — Странно, что я ни разу тебя тут раньше не видел, — буднично делится мыслями граф. — В каком смысле? — Эта мельница принадлежала раньше моим родителям, — он запрокидывает голову, глядя на мельничные паруса, — сейчас, после их смерти, за ней некому приглядывать, и потому она пришла в такое состояние. Сейчас Чонгук начинает вспоминать. Он слышал как-то историю о том, что граф Ким вышел из простой семьи, без титула и богатой родословной. Тогда еще обычный маг, прямо как Юнги, сам проложил себе дорогу ко дворцу, совершенствуясь в магии и познавая темный путь. Мало кто из нынешней знати может похвастаться приобретенным титулом, а не полученным по праву рождения. И тем не менее ведьма и не подозревала, что в былые времена часто вторгалась в семейные владения легендарного графа Кима. — Прошу меня простить за вторжение, я не знал, что эти земли не ничейные. — Забудь, сейчас они действительно таковы. Чонгук немного сникает. Теперь ему грустно, что такое замечательное, пусть и не самое изящное место пребывает в упадке. Поля заросли травой и сорняками, мельница давно заброшена, а двери заколочены огромными досками, спасающими строение от разграбления. Должно быть, графу тоже тоскливо от этого, раз он приходит сюда, как и Чонгук, чтобы просто скоротать немного времени. — Должно быть, это место Вам очень дорого, — Чонгук не знает, может ли он заводить такие разговоры с графом, но ему очень хочется пообщаться с ним, так что он цепляется за любую мысль, пришедшую в голову. — Отнюдь. Едва ли я и раньше часто сюда приходил, — без тени эмоций говорит маг. — Просто прихожу сюда проверить, не разрушилась ли мельница, и заодно отдохнуть от всех. Чонгук слегка пучит глаза, вновь ровно становясь на ноги. — Тогда, думаю, мне лучше будет уйти. Стоит ему только потянуться к разложенным камням, как его одергивают мягким тоном: — Останься. Я рад, что встретил здесь именно тебя, Чонгук. Граф сидит за спиной ведьмы, так что он не видит, как она тихонько кивает и на лице у нее появляется крохотная, но очень счастливая улыбка. — Хорошо. Они сидят какое-то время в тишине. Чонгук думает о своем, поражаясь, как ему комфортно в компании этого мага. Да, он в его присутствии часто суетится и смущается, но то не от страха перед его статусом, нет. Чонгуку не стыдно признавать, что все дело в возникшей еще в первую встречу симпатии. Неволей Чонгук вспоминает герцога Хвана, в присутствии которого ведьма очень скована и зажата, но уже как раз таки именно из-за чужого статуса, положения. Чонгук не чувствует волнения рядом с ним, но непонятно откуда взявшийся долг обязательств — очень даже. — Тебе дошли мои посылки? — Посылки? — не понимает Чонгук. — Прошу простить мне мое любопытство, но я не так давно виделся во дворце с маркизом Мином и спросил о тебе. Он между делом обмолвился, что за работой ты часто забываешь про еду, так что я делал заказы в пекарне для тебя. Разве ты не получал их? Чонгук краснеет против воли. Так вот, выходит, от кого были те потрясающие булочки? — Получал, спасибо огромное, — говорит смущенно, — просто вы не оставляли записок или еще чего-то, что намекнуло бы об отправителе, так что я и не понял, что это от вас. Граф Ким кивает в ответ, меняя положение на ящике. Сейчас он корпусом полностью повернут к Чонгуку, и тот может наконец увидеть то, что заставляет его щеки краснеть с двойной силой. Прямо на черном камзоле с красными вставками в нагрудной части возле королевского ордена отличия прицеплен его подарок. Та самая брошь-амулет, которую ведьма подарила графу в прошлую встречу. Висит так близко к сердцу и грозится стать причиной остановки чужого, заполошно бьющегося в груди. Боже правый, как смущает!***
Теперь будни Чонгука наполнены большим количеством приятных моментов. Пробеседовав на мельнице с графом Кимом почти до самого вечера, Чонгук мало того, что получил разрешение общаться неформально наедине с графом, так еще и согласился на уговор приходить на мельницу уже вместе с Тэхёном, прячась за приятными беседами ото всех посторонних. Вот уже неделю они почти ежедневно в обеденное время встречаются на мельнице и разговаривают обо всем на свете. Неловкость с каждым днем отступала все дальше, оставляя больше места трепетной прорастающей влюбленности. Чонгук и не думал, что когда-то сможет так быстро и так сильно погрязнуть в человеке. Теперь Тэхён приносит выпечку лично, часто составляя компанию ведьме и в лавке. Граф с интересом слушает рассказы ведьмы о различных украшениях и камнях, с особым блеском в глазах следя за чужим живым энтузиазмом. Чонгук и правда горит своим делом. Сам Тэхён рассказывает истории из детства, изредка делится чем-то со службы, но не политическими новостями, а скорее забавными курьезами, способными развеселить и без того парящую от счастья ведьму. Иногда в рассказах мелькает и Юнги, после чего Чонгук оживляется пуще прежнего, с интересом слушая про своего некровного брата. Тот редко делится чем-то из своей жизни, потому ведьме и было всегда интересно послушать о том, чем живет маркиз в моменты, когда подолгу не выходит на связь. — Через пару дней начнется королевская охота, — зачем-то говорит Тэхён, — не желаете поехать со всеми? Чонгуку кажется, что в этих словах было что-то от желания графа видеть на этом мероприятии Чонгука, потому, даже не подумав, он с легкостью говорит: — Я знаю, я поеду. Герцог Хван пригласил меня туда вчера. А потом Чонгук замирает, косясь на мага. Тэхён уводит внезапно серьезный взгляд куда-то вглубь лавки, никак не комментируя чужие слова. И вот внезапно между ними повисла неловкость.***
Чонгук никогда не был на королевских охотах, но он прекрасно знает, что это такое. Каждый год с наступлением оттепели в Запретном лесу наступает и день, когда все доблестные воины и чиновники собираются вместе, чтобы поохотиться. В Запретном лесу много нечисти, которая убивает слишком много важной для людей дичи, поэтому, чтобы обезопасить популяцию животных и простых людей от нападения различных тварей, все гости охоты идут в чащу леса, собирая себе трофеи на весь следующий год. Есть даже соревнование, кто поймает более лютую тварь и докажет свои непревзойденные навыки охотника. Многих ведьм и придворных леди приглашают на такие мероприятия, чтобы покрасоваться перед предметом обожания и показать себя как состоятельную пару, преподнося всю добычу любимой. Чонгук старался не брать во внимание тот факт, что его пригласил именно герцог Хван — ведьма старалась расценивать поездку как возможность лишний раз взглянуть на графа и, возможно, даже провести с ним свободное время. Чонгук знал, что такое охота. Но многие традиции на ней стали для него сюрпризом. — Платок? До того Чонгуку не нравится чувствовать себя сельским болванчиком в присутствии благородных особ, однако сейчас он ощущает себя именно таковым. — Конечно! Все гости охоты должны подготовить специальный платок для своего фаворита, желая ему тем самым удачи и показывая свое расположение! Слушая незнакомую придворную леди, Чонгук тушуется. Он не собирался показывать своего расположения к герцогу, но сейчас всё выглядело так, словно он проявлял неуважение. Хисон лично пригласил Чонгука на эту охоту и теперь останется в дураках, как и ведьма. — Ну что вы, не переживайте, — заметив растерянность ведьмы, говорит женщина постарше, — герцогу каждый год дарят несметное количество платков — думается мне, он не расстроится отсутствию Вашего. Чонгук понимает, что эти слова должны были его задеть и оскорбить, но на душе становится легче. Если герцогу и правда дарят каждый год много платков, то Чонгук может больше не чувствовать себя тем, кто подвел его. Тем не менее Чонгук старается избегать Хисона до начала охоты. В попытке не попасться герцогу на глаза ведьма отходит подальше от шатров, сливаясь в толпе рыцарей и девушек, ожидающих своей возможности преподнести платок желанному мужчине. В одном из мужчин Чонгук узнает графа Кима. Тот стоит, начищает свой меч, пока рядом с ним находится его помощник и с виноватым видом принимает платки от девушек, извиняясь за своего начальника, открыто игнорирующего этот процесс. Теперь уже неясно, стоит ли сейчас подходить к Тэхёну или нет. Но долго думать ведьме не дают, ведь граф замечает Чонгука. — Здравствуйте, Ваше Сиятельство, — приветствует Чонгук согласно этикету. — Здравствуй, Чонгук, — Тэхён выглядит довольным тем, что повстречал Чонгука, прекращая свои махинации с мечом. Ведьма оглядывается на помощника Тэхёна, который в руках держит даже слишком много женских платков. Того и гляди, дождем осыплются на землю. — Вы очень популярны, граф Ким, — без злого умысла комментирует. Конечно, Чонгук понимал, что Тэхён тоже является популярной фигурой в их стране. Темный маг, блестяще прошедший войну. Скромен, отказывается от титулов и повышений, привлекателен и окутан аурой загадочности и опасности. Девушки наверняка грезят о таинственном графе, мечтая заполучить его внимание. — Ерунда, — отмахивается без интереса. Вот уж забавно. Чонгук знает уже второго титулованного мага из числа влиятельнейших, кто пользуется популярностью, но совсем ей не радуется. Из рассказов герцога Хвана Чонгук тоже смог сделать вывод, что тому пусть и льстит чужое внимание, сам он от него изрядно подустал. Правду говорят, что у каждого свои причуды. — А я и знать не знал про эту традицию с платками, — со смешком виновато морщит лицо Чонгук, — все смотрят на меня, как на дурачка, когда я говорю, что приехал сюда без него. Тэхён на это сдержанно улыбается со смешинками в глазах, почти неприкрыто веселясь с чужих слов. — Эта традиция необязательна, тебе не о чем переживать, — пытается успокоить. — Это просто один из способов пожелать удачи на охоте, и только. Не нужно придавать столько значения обычным кускам ткани. Чонгук улыбается и кивает. — И все же я бы хотел пожелать Вам удачи, — вздыхает чуть смущенно. — Тогда можешь сделать это на словах, будет ничуть не хуже. — Но как же так, ведь есть традиция! — возмущается ведьма. — Сейчас, постойте. С этими словами Чонгук спешит стянуть с себя одну из сережек. Он отходит от графа и протягивает украшение его помощнику, тем не менее обращаясь к самому Тэхёну: — Это не кусок ткани, но камень в серьге приносит удачу. Пусть это будет моим Вам подарком. Помощник пыхтит и пытается высунуть пару пальцев из вороха платков, стараясь сделать всё так, чтобы не обронить белоснежную ткань и при этом принять сережку. Но он даже не успевает вытянуть руку, как граф Ким сам возникает перед помощником, ревностно забирая аксессуар лично себе. — Это лучший подарок, Чонгук. Спасибо, — благодарит граф со всей серьезностью в глазах. После этого Тэхён встает на колено и сжимает серьгу в кулаке, целуя тот. Чонгук покрывается мурашками от этого жеста, а потом еще и румянцем, ведь со всех сторон слышится шепот: «Вы это видели? Граф Ким впервые лично принял оберег для охоты». «Серьезно? А ведь и правда, он еще ни разу никому не оказывал такой чести». Чонгук весь сжимается от неловкости, совсем не чувствуя себя легче под прожигающим взглядом Тэхёна. Тот так и не встал с колена. — Удачи Вам сегодня, граф Ким, — шепчет ведьма и отвешивает поклон, спеша удалиться с места, где его чуть не лишили души таким неоднозначным жестом. Во время охоты в лагере остались только ведьмы, придворные дамы да несколько стражников для соблюдения безопасности. Пару раз Чонгук перебрасывался ничего не значащими фразами с гостями этого праздника, но в целом большую часть времени отсиживался в сторонке, мысленно надеясь, что он сможет вернуться домой как можно скорее. Чонгук не думал, что это будет настолько скучно. Когда трубач обозначает прибытие первых охотников, все ожидающие не спеша выплывают из шатров, готовясь посмотреть, какой счастливице достанется честь стать первой обладательницей трофея на охоте. Ею становится незнакомая Чонгуку девушка, которой рыцарь преподносит средних размеров монстра. Подруги радостно поздравляют девушку, пока та в смущении прикрывает ладошкой рот, украдкой поглядывая на своего фаворита. Чонгуку эта сцена показалась милой. За следующий час возвращается довольно много охотников: кто-то приносит совсем маленьких монстров, кто-то довольно внушительных и мерзких. В момент, когда на поляну с шатрами одновременно выходят сразу несколько охотников, среди которых были и герцог Хван, и граф Ким, Чонгука совсем не элегантно пихают в спину, подталкивая выйти ближе к новоприбывшим. По спине ведьмы стекает капля пота. Вот бы еще знать, в чью сторону ему идти… Все нутро рвется к Тэхёну, хотя пригласил и привез его сюда Хисон. Чонгук не знает, что будет, проигнорируй он сейчас герцога, так что, бросив быстрый взгляд на Тэхёна, ведьма идет в противоположную от него сторону. Чудовище, которое поймал Хисон… просто ужасает. Монстр раза в три больше герцога, он весь покрыт странной чешуей, с которой в местах ран скатывается черная кровь вместе с какой-то слизью. За спиной ведьмы слышны охи и вздохи, и честно, в этот раз Чонгук наконец понимает, с чем они связаны. Это самый большой монстр, которого сегодня только приводили. Более того, за весь день новый рекорд, поставленный герцогом, вероятно, никто уже и не переплюнет. И этого монстра преподносят Чонгуку. Герцог встает на колено, втыкая перемазанный черной кровью меч в землю, склоняя голову. Ведьма видела, как точно такие же действия делал для своей возлюбленной первый охотник, так что ведьма почти не тушуется. Но от взглядов со всех сторон все равно неловко. И хорошо, что в этот самый момент Чонгук не видит самого главного — взгляда, переполненного разочарованием и плохо скрываемой злостью. В этот день граф Ким по своей устоявшейся традиции никому не посвящает пойманную добычу.***
Чонгук не понимает, что происходит. Складывается впечатление, что Тэхён его игнорирует. Он перестал заходить в лавку, больше не приходил в указанное время на мельницу и никоим образом с самой охоты он не показывался перед ведьмой. Чонгук уже было заволновался о здоровье графа, но зачастившие к нему придворные дамы, которые не оставили своих визитов и по сей день, поведали ему, что темный маг пребывает в добром здравии и, как и раньше, исправно служит. Разве Чонгук сделал что-то не так? Почему про него забыли так внезапно? На очередной прогулке с герцогом Хваном Чонгук витал в облаках. Он совсем не слушал скучные истории с охоты, которую он почти целиком просидел в шатре, не реагировал и на прямые вопросы с беспокойством о самочувствии. Чонгук ходил под ручку с герцогом вблизи от дворца и на самом деле понимал, почему все происходит именно так, как происходит. Начинал понимать и возможные причины поведения Тэхёна. Только легче от этого не становилось. Чонгук может представить, как все это выглядит со стороны. За ним ухаживает прославленный герцог Хван, пока сам Чонгук изо всех сил таскается за другим мужчиной, который и не факт, что разделяет с ведьмой хоть толику симпатии. Чонгук видел много приятных эмоций Тэхёна по отношению к себе. И поддержку, и теплые улыбки, и совсем простые и иногда неподобающие шутки, но ничего из этого нельзя было однозначно рассмотреть в романтическом ключе. Ведьма была уверена в своих чувствах, но не знала о том, что о ней думает сам граф. И конечно, сам граф тоже не мог понять, что творится в голове Чонгука, который на первый взгляд пытался усидеть на двух стульях, постепенно сползая на один конкретный. Наверняка Тэхёну просто надоело быть объектом сплетен, и потому он решил оградить себя от Чонгука. Возможно, он изначально не воспринимал ведьму как кого-то, с кем у них может быть что-то большее, чем дружба. Чонгуку сейчас самому от себя противно, так что он совсем не обижается на Тэхёна и понимает его. Ему стыдно, что он по-прежнему продолжает гулять с герцогом, вводя его в заблуждение. Ему страшно, что, помедлив и не закончив все еще в самом начале, он может нарваться на куда более серьезные проблемы, чем он напридумывал себе вначале. Герцог Хван — прекрасный и добрый мужчина, ужасно думать о нем что-то настолько мерзкое, но Чонгук слышал, на что способны разъяренные отказом маги. Не говоря уже о таких влиятельных магах, как герцог Хван. И все же это не может продолжаться вечно. Рано или поздно герцог может решить перейти на следующую ступень и тогда ситуация станет еще более сложной. Нужно решать все как можно быстрее. Сейчас, если получится. Чонгук останавливается и останавливает Хисона у дворцовых ворот, намереваясь объяснить все сейчас. Они шли в кабинет герцога, чтобы отведать чаю, но ведьме казалось, что лучше все сделать при свидетелях в виде стражников, чтобы создать хотя бы иллюзию спокойствия и безопасности. Хотя никакой реальной угрозы Чонгук от Хисона отродясь не чувствовал. — Герцог Хван, — начинает, набирая побольше воздуха в легкие. Хисон на это обращение смешливо поднимает бровь, на что ведьма спохватывается, исправляясь: — Хисон. Вы замечательный человек, по правде говоря, один из лучших, что я встречал в своей жизни. Мне безумно приятно, что я повстречал Вас и смог заручиться Вашей поддержкой, но… А дальше Чонгук не договаривает. Он слышит скрип закрывающихся ворот, а затем видит Тэхёна. Тэхёна, который только что все слышал и с пустотой в глазах смотрел на парочку, точно поняв все совсем не так, как оно было на самом деле. Герцог Хван укладывает ладонь на предплечье Чонгука и тихо просит отложить разговор на пару минут. Они подходят к графу, и Хисон после короткого приветствия начинает говорить с ним о чем-то, чего ведьма уже не слышит. Кровь в ушах стучит так сильно, что он не может разобрать ни одного чужого слова. Тэхён вообще не смотрел на Чонгука. Стоял в своей холодной скорлупе, таким, каким его привыкли видеть все остальные. Остальные, но не Чонгук. Ведьма смотрит на приколотый к камзолу амулет и почти хочет заплакать от того, как сильно ему не нравится происходящее. Хочется одернуть мага, попросить посмотреть на себя, да вот только кто позволит? Уходит Тэхён так же внезапно, даже не попрощавшись с Чонгуком. — Прости меня, пожалуйста, Чонгук, — искренне извиняется за прерванный разговор, — прошу тебя, продолжай. Сглотнув противный комок в горле, ведьма говорит, мыслями находясь далеко отсюда: — Все в порядке, я все уже сказал. Продолжить начатый разговор он бы уже не смог. Настрой и смелость пропали туда же, куда и недавняя уверенность в удачном разрешении ситуации. А герцог тем временем начинает сиять ярче новой монеты. — Я рад, что ты сказал мне это, Чонгук, — вновь берясь за предплечье, поглаживая сквозь рубашку, — ты тоже очень мне дорог. Высшие силы, какая же Чонгук свинья.***
Последнее время жизнь стала такой сложной, что едва ли получается выживать с самим собой наедине. После того случая у дворцовых ворот Чонгук окончательно сник, завалив себя работой. Ему просто нужно отвлечься, нужно чем-то занять свою голову, чтобы больше не думать о Тэхёне и Хисоне. В один из таких загруженных работой дней к Чонгуку в лавку приходит Тэхён. С той встречи у дворца прошло несколько дней, за которые граф так и не объявлялся в жизни Чонгука, наводя на тревожные мысли. Из памяти никак не выходит то отстраненное поведение и вполне открытое избегание чужого взгляда. Сейчас Тэхён ведет себя очень сдержанно, здороваясь поклоном головы. Это настолько непривычно и неестественно для них, что сейчас Чонгук чувствует себя ужасно неуютно. Будто они какие-то чужаки. Хотя, наверное, так оно и есть. — Тэхён, здравствуйте, — осмеливается заговорить первым. — Тебя давно не было видно. Граф смотрит на ведьму в ответ не сразу, сперва неспешно скользнув взглядом по всей лавке. Выглядит так, будто ему и вовсе не хочется смотреть на Чонгука. — Здравствуй, — все же поднимает взгляд. — Было очень много дел, извини. Лжет, едва ли это скрывая. Внутри клокочет обида. Да, Чонгук уже понял, что ведет себя как черт пойми кто, понял, что это очень заметно со стороны и что Тэхёну он стал внезапно неприятен. Но разве можно вот так просто избегать? Нельзя ли сказать все прямо и не оставлять за собой ожидание чего-то лучшего, чему не быть? Иронично, ведь сам Чонгук точно такой же, пусть и не видит этого. — Ясно. Тэхён подходит ближе к прилавку, за которым стоит ведьма, и спрашивает почти тем же тоном, что и раньше: — Как ты? «Ужасно, просто отвратительно. Я не сплю уже несколько дней и едва ли могу сейчас держать лицо перед тобой!» — Нормально. — Ясно, — в тон Чонгуку вторит Тэхён. До этого момента Чонгук уже успел позабыть, насколько неловкими могут быть паузы в разговорах. Когда хочется сказать так много, но рот раскрыть не позволяет... А что не позволяет? — Я на самом деле зашел к тебе по делу. Мне бы очень пригодилась твоя консультация как хорошего ювелира. Чонгук сосредотачивается, находя в этом отличную возможность отвлечься от проблемных мыслей. — Какая консультация? — Я хочу подготовить подарок кое-кому, но не могу определиться ни с видом украшения, ни с камнем. Ведьма кивает. В подобных делах он как рыба в воде. — Это все зависит от множества моментов. Для кого требуется украшение, с какой целью и по какому поводу. Кто этот человек по своей сути. Любопытство разгорается не на шутку. Но, несмотря на это, Чонгук не соврал, когда сказал, что все эти пункты очень важны. Только понимая полную картину и имея представление о получателе, он сможет подобрать нужный, лучший вариант. Тэхён задумывается, словно решая, говорить ему или нет. — Это подарок для одного человека, который мне небезразличен. Сердце ухает в пятки, вся кровь из тела будто выкачивается разом. Для того, кто небезразличен? — Это действительно дорогой мне человек, этим подарком я хотел бы дать знать о своих чувствах. Человек, которому предназначается подарок, красив и внешне, и духовно, у него богатый внутренний мир и хрупкая натура. Хочу, чтобы украшение дарило спокойствие. Это возможно? По мере того, как граф неспешно делится всеми необходимыми деталями, Чонгук за прилавком незаметно впивается ногтями одной руки в другую, силясь привести себя в чувства. У него изначально не было и шанса. Тут уже дело не в том, какой он и каким мог показаться со стороны: ничего не попишешь, когда сердце любимого уже занято другим. Или другой. Вот так и бывает. — Ему ни к чему подчеркивать красоту украшениями: этот человек совершенен и без этого. Пусть будет камень с практичными свойствами, — продолжает говорить Тэхён, даже не замечая, насколько больно он делает с каждым своим словом. Очень трудно слышать столь искреннее обожание в чужом голосе. — Тогда, думаю, вам подойдет аквамарин. Этот камень символизирует счастье, молодость, искреннюю любовь и преданность. Он оберегает от опасностей и обмана, охраняет семейное счастье. Такой подарок способен самым изящным способом показать чувства и вашу привязанность к человеку. Маг слушает очень внимательно, кажется, запоминая каждое слово Чонгука. — Отлично, это то, что нужно, — одаривает благодарной улыбкой. — А какой тип украшения посоветуешь? Чонгук смотрит на свои сцепленные в замок руки, силясь взять себя под контроль и не выдать дрожи в голосе. — Кулон или колье. Украшение, которое носят ближе к сердцу, всегда создает более глубокую связь дарителя и получателя. — Спасибо тебе, Чонгук. Ведьма может только кивнуть в ответ. На душе сейчас так погано: все чудесные, драгоценные сердцу совместные моменты пролетают перед глазами слишком быстро, серея еще быстрее. Глупый Чонгук, напридумывал себе влюбленности, пока его предмет воздыхания чается о другом. Вот бы еще не было так больно. Наверное, граф замечает странное состояние ведьмы, раз вполне обеспокоенно подходит еще ближе к прилавку, пытаясь заглянуть в глаза. — Чонгук, у тебя точно все хорошо? «Нет». — Да, Ваше Сиятельство, я в норме. Тэхён больше не допытывается, покидая лавку, не забыв еще раз поблагодарить за помощь. Теперь-то уже Чонгук не сдерживает слез, сползая под прилавок.***
Проведя долгие дни в терзаниях и потерянности, Чонгук отчаялся настолько, что решился на настоящее безумие. Просить совета у захаживающей к нему троицы придворных леди. Ведьма уже успела привыкнуть к девушкам, что исправно приходят в лавку в надежде получить новых сплетен, давно перестав испытывать интерес к теме зависти от выбора герцога Хвана. Вполне может быть, что они уже и забыли об этом, восприняв возникшую традицию как новый вид развлечений. Нисколько не удивляет, что девушки пребывали в шоке от первой и единственной просьбы Чонгука: выслушать историю и поделиться мнением. Он не собирался воспринимать их слова за чистую монету, но сейчас совет, даже самый плохой, был очень нужен. Наверняка потому, что Чонгук надеялся услышать от завистливых девушек, как ему можно скорее распрощаться с герцогом и безуспешно потратить молодость в попытках привлечь чувства графа. Чонгук чувствует себя жалким от того, что вынужден обращаться к чужим для себя людям. Но ему просто не у кого просить совет. Старик-учитель ни сном ни духом о переживаниях ученика, да и едва ли он станет влезать в чужую личную жизнь. Юнги обозначил свою позицию еще в тот день, когда чинил станок, а Тэхён, последний близкий человек, не подходил по вполне очевидным причинам. Так и вышло, что ведьма оказалась там, где оказалась. — Милейший, я и подумать не могла, что Вас терзают такие тревоги! — дослушав рассказ Чонгука, с вполне искренним удивлением посочувствовала одна из девушек. — Действительно, прямо как в матушкиных романах, — тем же тоном вторила другая. Чонгук, ничего не отвечая, все же надеется, что девушки сейчас скажут что-то еще. Он настоятельно просил их сохранить его секрет в тайне, пообещав сделать для них любое украшение, какое те пожелают. Радостные дамы, сияющие еще и от того, что они теперь ведают невероятной информацией о личной жизни герцога и графа, пообещали сохранить все в секрете, но, если честно, Чонгук им почти не верит. Кто знает, может, стало бы только легче, если бы они всем все разболтали и ведьма была бы освобождена от обязательств объясняться перед магами лично. Вполне сталось бы, что он мог снова остаться один и просто начал бы тихо волочить свое мирное существование, иногда вспоминая с тоской о своей первой и сильной влюбленности в темного мага, который, вопреки всем зловещим слухам о нем, был необычайно мил и приятен. — Думаю, в нынешних обстоятельствах и думать нечего, — одна из девушек, подумав немного, начинает говорить. — Герцог прямолинеен в своих намерениях на Ваш счет, будущее с ним будет наполнено достатком и стабильностью — такая партия не может быть проигнорирована. — А как же чувства? — спорит с ней вторая девушка. — Моя матушка говорит, что чувства приходят и уходят, нужно всегда в первую очередь выстраивать свое собственное светлое будущее. Любой мужчина, даже такой доблестный, как герцог Хван, может рано или поздно начать изменять. Это уже не говоря про загадочного и пугающего графа Кима, — Чонгук хмурится, не соглашаясь. И тем не менее спорить не начинает. — Мужей может быть много, а мы у себя только одни. Кто позаботится о нас и нашем будущем, если не мы сами? Так что лучше выбрать себе того, кто будет удобнее всего, чтобы дальнейшая жизнь строилась легче. Все в лавке замолкли на пару минут. Чонгук видел смысл в этих словах, но все же с некоторым в корне не соглашаясь. Куда проще ведьме было бы остаться совсем одной, чем держаться за высокородного мужа, втайне не испытывая к нему и толики чувств. Чонгук понимает, что не держится за положение при дворе так же сильно, как, например, эти девушки, поэтому и видение мира у них отличается. Удивительным оставалось то, что ему продолжали навязывать кандидатуру герцога Хвана лишь потому, что тот был идеалом для большинства. Чонгук поблагодарил девушек, так и не получив того облегчения, какое ему хотелось найти. Самую малость, но стало даже сложнее.***
Неделей позже Чонгука навестил герцог Хван. В обнимку с очередным пухлым букетом он лично вручил ведьме приглашение на свой собственный прием, заверив, что Чонгуку жизненно необходимо быть там. Как обычно, Чонгук не отказывает. Всю неделю он был словно в воду опущенный и предпочитал плыть по течению этой воды, не имея более достойных вариантов. Пусть он внутренне и решил все для себя, смелости претворить задуманное в жизнь он так и не нашел. Удивительно, что всю эту неделю его скуку скрашивали именно те три придворные девушки, что внезапно решили взять на себя ответственность за настроение и судьбу какого-то там Чонгука. Либо их скуку разбавляла щекотливая история ведьмы, либо они были уверены, что Чонгук станет парой герцогу Хвану, и потому решили подружиться с ним, но это уже не так важно. Куда более значимо то, что Чонгук не все время оставался наедине с собой и своими мыслями, испытывая даже некоторую благодарность к девушкам, чьих мотивов он до конца не понимал. Вот и сегодня, после ухода герцога, к Чонгуку наведались привычные гостьи, необычайно загадочно улыбаясь и размахивая перед лицом ведьмы конвертом, который он сам несколькими часами ранее получил. — Милейший, вы не поверите, что я сегодня узнала от папеньки! Эта троица часто залетала в лавку с какими-то сплетнями и пересудами, но почему-то именно сегодня Чонгук напрягся, ожидая что-то эдакое. — Ходят слухи, что пятничный прием герцог организует в честь вашей с ним помолвки! Внутри все холодеет. Помолвки? — Помолвки? — в отрешении вторит своим мыслям ведьма. — Понимаю, милейший, для Вас это шок, но поверьте, это абсолютно нормально в наших кругах узнавать о своей же помолвке в числе последних! Лучше порадуйтесь, что герцог так сильно Вами очарован, что решил жениться спустя такое малое время. А радости и нет. Откуда ей взяться-то вообще? Без чувств, без ответных планов на этого человека. Чонгук в своей голове все прокручивал разговор, в котором хотел объясниться с герцогом и остаться с ним друзьями, но струсил. А сейчас все стало намного сложнее. Как ему теперь все исправить?***
Когда настал день приема, Чонгук понял одну вещь: он не может пойти туда и закопать себя еще глубже, позоря себя, а самое главное — не заслуживающего этого Хисона. Зная о планирующемся предложении, ведьма просто не находит в себе столько наглости, чтобы явиться туда и на глазах у всех отказать герцогу, который в данный момент абсолютно уверен во взаимности своих чувств. Еще не хватало грешным делом испугаться и сдуру согласиться, поставив крест на всем и сразу, в том числе и своем счастливом будущем. Дома оставаться нельзя, сюда за ним обещали выслать карету, которая должна будет доставить Чонгука на прием. Нужно уйти сегодня куда-то на весь день, а дальше… Дождаться момента и поговорить с Хисоном наедине. Да, так будет лучше.***
— Сбегать с собственной помолвки некрасиво, знаешь? Чонгук даже не оборачивается, когда слышит за спиной чужой голос. Найти ведьму на мельнице мог только один человек. — Знаю, потому и сбегаю до ее начала. На заброшенной мельнице ничего не поменялось за то время, пока Чонгук не приходил сюда. Вот и сейчас, добравшись до этого тихого островка спокойствия, ведьма устраивается поудобнее на одном из ящиков, разглядывая Тэхёна. Он выглядит очень расслабленно, пока сама ведьма не справляется с дрожью в руках. Чонгук никак не мог ожидать, что встретится сегодня здесь с магом. — Хисон сейчас, наверное, места себе не находит, — зачем-то говорит Тэхён. Чонгук невесело улыбается, качая головой. — Думаешь, было бы лучше пойти на прием и принять предложение того, по кому сердце ни разу не трепетало? — И по кому же тогда оно трепещет? — Один граф, что выручил меня на одном из приемов и с тех пор завладел всем моим вниманием, — выворачивает душу наизнанку. — Мне никогда и ни с кем не было так хорошо и спокойно. Не думал, что однажды вообще смогу так сильно в кого-то влюбиться. Смотреть на Тэхёна сейчас страшно, хоть и очень хочется. Чонгук не знает, что тот думает о его чувствах и как отреагирует на такое откровенное признание, но краем глаза замечает, как маг подходит еще ближе. — Твой избранник настоящий счастливчик, раз смог завладеть твоим сердцем. — Не знаю, думает ли он так же. Последнее время он избегает меня — как знать, может, я напридумывал себе и вовсе не интересен ему. — Позволь. Я очень хорошо с ним знаком, — в голосе слышна шутка. Чонгук улыбается. — И нынешний его статус просто не мог позволить ему открыто ухаживать за ведьмой, на которую, очевидно, заявляет свои права кто-то более влиятельный. — Вот как. — И это на самом деле первый раз, когда твой избранник жалеет, что в свое время отказался от титула герцога. Чонгук тихонько прыскает, вновь опуская голову и пряча улыбку. В его жизни не было мгновения счастливее этого. — И что же изменилось? Нет смысла повторять, что Чонгук и сам бы сбежал, неважно, пришел бы к нему Тэхён или нет. — Я долго размышлял, имею ли право претендовать на тебя, — говорит с цепким взглядом прямо в душу, — а как услышал о намерениях Хисона, так сразу понял, что либо буду бороться за тебя, либо буду жалеть всю жизнь о том, что впервые за все годы струсил. Сердце стучит так сильно, что отдает звоном в ушах. — Тэхён, я правда начал думать, что твое хорошее отношение ко мне просто мне почудилось, — серьезно начал Чонгук. — Знаю, я никогда не говорил о том, как отношусь к Хисону, но разве ты не видел, как я отношусь к тебе? — Я не хотел на тебя давить. — Последние месяцы на меня давят все кому не лень. Надави на меня ты, я бы не сломался. — В таком случае могу ли я позволить себе это сейчас? Чонгук впервые абсолютно смело смотрит в глаза мага, без тени шутки заявляя: — Тебе можно все, Ваша Светлость. Тэхён давит улыбку, услышав подобное обращение из уст Чонгука, затем неспешно подходит к ведьме, оставляя между ними самую малость расстояния. — В таком случае ты мой, Чонгук. С этой минуты и до самого конца. — На меньшее не согласен. Глаза ведьмы закрываются сами по себе, когда лицо графа оказывается совсем близко к его. Чонгук остается в мире лишь на уровне ощущений, тяжесть чужих губ вопреки всей логике возводит на пьедестал, подталкивает вспорхнуть в самые небеса. Касания губ совсем невинные, такие мягкие и медленные, однако того, сколько всего вкладывается в этот поцелуй, словами просто невозможно передать. Разрывая поцелуй, Чонгук разом чувствует холод и на губах, и на своей груди. И если первое вполне объяснимо, то второе заставляет чуть нахмуриться, смотря на источник странных ощущений. Во время поцелуя Чонгук не заметил, как на него надели кулон. Непростой кулон. — Аквамарин? — в неверии спрашивает, моментально все понимая. — Один специалист сказал, что он выражает искреннюю любовь и преданность. Так значит, все те слова Тэхёна были о нем, о Чонгуке? — Тебе нравится? — Очень! — Чонгук болванчиком качает головой, не до конца осознавая, что это реальность, а не сон. — Я подумал, что ты в украшениях не любишь вычурность, как и во всем прочем, так что дал наказ сделать его простым, но особенным, как ты. Кулон и правда выглядел очень просто, хотя это не умаляло его красоты: оправа была аккуратная и миниатюрная, оставляла больше места для самого камня, огранка которого была поистине искусной. Ведь все дело не в оболочке, а в содержимом. Чонгук опускает подбородок вниз, шмыгнув носом. Сейчас, когда самые заветные мечты воплотились в реальность, его отпустила вся тревога. Наружу вылезли сожаления и невысказанные слова, которые должны были прозвучать уж слишком давно. Он рассказывает все. Хрипит от слез, икает в моментах и прерывается, набирая в легкие побольше воздуха. Не скрывает ничего, рассказывая и о том, как сильно переживал за них с Тэхёном, и о том, какие мысли его одолевали в отношении Хисона. Рассказал о своих страхах по поводу отказа герцогу, о том, что, не привыкши к придворной жизни, он постоянно чувствовал себя неуютно и глупо, что не знал, как ему лучше поступить, и что в своих страхах загнал себя в бессонницу. Не скрыл ничего, впервые выкладывая кому-то все то, что терзало душу целых два месяца. Тэхён молчал, смотрел с сожалением, мягко поглаживал по спине и целовал в скулу, силясь успокоить. Сердце не на месте от чужих слез и озвученных ранее страхов, которые он сам себе по глупости и наивности навязал. — Ты не виноват, слышишь? Чонгук кивает. — Разве можно обвинять себя в том, что боялся задеть чужие чувства? Разве ты виноват в том, что боялся сам и не мог ни с кем поделиться? Чонгук шмыгает носом. — Я обязательно поговорю с герцогом Хваном в ближайшее время, — заверяет скорее самого себя, снова утыкаясь лицом в чужую грудь. — И я буду с тобой в этот момент, — обещает. — Тебе необязательно проходить через это одному. Наверное, так будет лучше всего. Чонгук обязательно возьмет себя в руки, поговорит с герцогом и переборет чувство вины. Он обязательно поверит в то, что все закончилось и что теперь у него есть рядом тот, кого он будет любить со всей взаимностью. Бояться не стыдно, признавать свои ошибки, оказывается, тоже. Куда больше внимания заслуживает тот, кто способен все это осознать и исправить. Чонгук был из другого мира, с иными порядками и иным воспитанием. Он не виноват в том, что, попав в неожиданные для себя обстоятельства, не смог сразу поставить черту и избежать неприятных поворотов. Все наладится. Уже налаживается.***
— Милейший, Вы сегодня сияете особенно ярко! Чонгук оборачивается, встретившись взглядами с леди, которая в свое время захаживала почти ежедневно в лавку ведьмы. Рядом с ней стоят две другие девушки, которых ведьма также помнит. Приятно видеть знакомые лица на этом приеме. — Хевон, где твои манеры! — шутливо журит одна из девушек. — Ты теперь должна обращаться к Чонгуку «милорд». Чонгук не сдерживает себя, прыская со смеху. — И что же так развеселило милорда? — слышит ведьма со спины. Обернувшись, он чувствует, как по лицу сама по себе расползается широкая улыбка. — Герцог Хван, — отвешивает поклон, — герцог Ким, — еще один. Тэхён остается сдержанным, позволяя себе разве что озорной блеск в глазах, когда подходит к мужу и целует тыльную сторону обеих ладоней ведьмы в перчатках. — Муж мой, — не без гордости приветствует Чонгука. Ну право, будто бы они не пришли сюда вместе всего-то часом ранее. Приникнуть к плечу мужа у Чонгука получается уже бессознательно. — Прекрасно выглядишь, Чонгук, — улыбается другу герцог Хван, — отдых на Востоке пошел тебе на пользу. Выглядишь свежее роз в королевском саду. Чонгук ослепительно улыбается, задрав подбородок от комплимента повыше. — Было бы кощунством вернуться с медового месяца уставшим и недовольным. На своем виске ведьма чувствует целомудренный поцелуй, который стал неотъемлемой частью каждого дня Чонгука. Каждое мгновение теперь для него как воплотившиеся в реальность страницы романтической сказки. Тэхён наконец принял титул герцога, который позволял реже покидать королевство по военным делам и чаще оставаться в столице рядом со своим женихом. Чонгук своей страсти к ювелирному мастерству не утратил, расширив свою лавку и став работать с заморскими покупателями. Старик-учитель, оставшись без очередного преемника, взял на попечительство нового мальчишку, надеясь, что уж на этот раз ему повезет. Сыграв свадьбу, Чонгук тоже разжился титулом, отправившись с мужем в путешествие на Восток, из которого супруги вернулись всего несколькими днями ранее. Хисон, оказавшись человеком еще более великодушным и добрым, чем Чонгук когда-либо о нем мог думать, простил ведьму и согласился остаться друзьями. Причем не только на словах, но и на деле. Отпустив былой груз несуществующих обязательств, Чонгук постепенно привык к придворной жизни и в действительности, как сказала Хевон, засиял. Чонгук смотрит на того, кто в этом преображении принимал непосредственное участие, и укладывает руку на камзол мужа. Прямо на грудь, там, где бьется сердце и по сей день висит когда-то подаренная Чонгуком брошь. Раньше ведьма и мысли допустить не могла, что когда-то сможет быть такой счастливой. Надо же, а ведь для этого всего лишь потребовалось поневоле едва не навернуться с лестницы.