3D

— По-твоему, я похож на girl, да? — слышится недовольный голос Тэхёна. — Хэй, да что не так? Ты же слушал её ещё до выхода, почему только сейчас заговорил об этом? Сам же сказал, что тебе нравится, — Чонгук устало падает на кровать. — Я сказал, что мне нравится тема и звучание, но я не знал, что ты обращаешься к девушке, — Тэхён опять за своё. Хорошо, что в этот раз он соизволил позвонить, а не игнорировать, как раньше. — Да ещё и миллион раз. Ладно, если бы один, но их там сотня. Мне очень интересно, для какой girl ты это поёшь? Нашёл замену Хан Сохи? Ревнивый Тэхён — возвращение легенды. Чонгук хмыкает. Тэхён был первым, кто послушал эту песню, и первым, кто оценил. Прямая цитата: «Ой, как необычно и сексуально. Мне очень нравится, любовь». — А мне нужно было заменить girl твоим именем? Не звучит. — Ещё как звучит. Да и вообще. Я занят, не звони мне. — Но ты сам мне позвонил, — с ехидной улыбкой замечает Чонгук. Была бы его воля — он бы каждое слово в этой песне заменил бы родным именем, но, к сожалению, он даже не участвовал в её продюсировании. На его взгляд, там действительно есть перебор с этим «girl», которое так не понравилось одному Тэхёну. Хорошо, что тот не задел ещё одну очень важную тему, напрямую с девушками связанную… — А вот нечего там с другими танцевать, ясно? Что вообще за клип? Это чей типаж? Твой или американца этого? Кто ставил эту хореографию? Почему так много касаний? Или всё же задел. Чонгук часто читает ленты соцсетей, где фанаты ревнуют его к танцовщицам, но где так же есть те, кто относится к ним с уважением и презирает таких. «Он не ваша собственность», «Он в праве делать всё, что хочет», «Это просто танец, перестаньте фантазировать, он не вещь». Знали бы они, что самая главная его фанатка ревнует больше, чем все они вместе взятые. — Почему там так много девушек? Неужели нашёл кого-то для себя? Поэтому мне не звонишь, да? — Детка, я занят расписанием, сам же знаешь, — кровать холодная и пустая. Была бы только его воля, он бы многое сделал. Желание оказаться сейчас рядом с Тэхёном превышает всё. — Ага, после «Семи дней в неделю» и «Три Д» я тебе не верю. — Ты сам знаешь, кому они предназначаются на самом деле. — Конечно! Какой-то случайной girl из твоего коллектива, — Чонгук прыскает, качая головой. Доказать Тэхёну любовь очень сложно, когда находишься за несколько тысяч километров. Он не то что обнять его не может, даже слова вставить. — Неверно. — Тогда Хан Сохи. — Какие ещё будут варианты? — Включи камеру. — Соскучился? — предполагает Чонгук. — Хочу посмотреть, чем ты занимаешься. Хоть и с неохотой (потому что после бессонной ночи он выглядит не очень), но Чонгук тыкает на кнопку. Его волосы растрёпаны в разные стороны, так что приходится пригладить их. Тэхён молчит, очень подозрительно молчит. — Один значит? — Тэ, я скучаю, но я чертовски устал. У меня пять утра, я даже не ложился. — Пытаешься слинять, давай это, комнату мне показывай. — Детка, ну почему ты такой ревнивый? — но Чонгук всё равно без проблем показывает ему комнату, а после подпирает телефон одеялом. — Предлагаю повторить. — Повторить что? — незамедлительно отвечает бодрый голос Тэхёна. — Песню. — Разве ты не устал? — а вот это уже искреннее беспокойство. — Я готов завалиться спать и не просыпаться часов двадцать, но если мы всё сделаем быстро… Секс по телефону, у-у. Отличное занятие на такую сложную ночь. И пыл утихомирит, и Тэхёна оставит довольным. Они не раз занимались таким, потому что это возбуждает. Вишенка на торте в том, что они далеко друг от друга, и всё могут только представлять и вспоминать. Ну и смотреть друг на друга через звонок. Экран загорается. Чонгук смотрит на Тэхёна, на свою — между прочим, — футболку и на свою квартиру. Тот расположился на диване, а выключенный свет и закрытые занавески добавляют атмосфере интимности, хотя её и так не занимать. Лохматая шевелюра непослушно спадает на глаза, и если бы Чонгук мог, то непременно бы ласково зачесал пряди за уши. — Что ж, если ты готов, то… Разденешься? Тэхён хмыкает, без проблем снимая футболку. Толком рассмотреть его тело не удаётся пока что, потому что тот пытается удобно уместить камеру. Чтобы после Чонгуку было видно всё во всей красе. Только вот когда копошения прекращаются, а рука, которая закрывала обзор, убирается, у него спирает дыхание. Он либо знал, либо планировал заранее. Не может он так быстро раздеться. Они говорят уже минут пять, но за это время не было слышно ни звука. Тэхён только футболку снял, значит ли это, что он и был в одной футболке? Возбуждение от этого наваливается в пах, а родное тело, что сейчас нагое, заставляет член подняться на ать-два. Тэхён оглаживает грудь и соски, а после забирается на диван с коленями, чтобы дать осмотреть себя всего. И если бы Чонгук мог, он бы уже давно нетерпеливо целовал его шею. Но сейчас всё, что он может — приспустить джинсы вместе с боксёрами, легко проведя по члену рукой. — До сих пор нравится моё тело? — елейно спрашивает Тэхён, нарочно выгибая спину в ровной осанке. — А я думал, что ты нашёл себе кого-то получше. — Тэхён. — Так уж и быть, я прощу тебе этот клип. Что хочешь увидеть поближе? — он берёт в руки телефон и облизывает губы. Чёрт, так сексуально проводит по ним языком, что у Чонгука слюна течёт по подбородку. — Может быть, грудь? Ах, да… Как я мог забыть? У меня же нет большой… — Заткнись, Тэ, у меня сейчас член упадёт, — и это правда. Чонгук любит только одно тело и только его принимает. Только эту улыбку он хочет видеть. Только Тэхёну позволит с собой вот так обращаться. Тот по факту ничего такого не делает – просто распаляет их обоих, а ещё немного выпендривается. — Значит, всё же грудь? — если бы он только мог… Он бы оставил на ней кучу засосов, каждый сосок бы заставил покраснеть. — Что мне сделать? Взять их? — предлагает Тэхён, показывая соски. — Возьми, — сглатывает Чонгук. Пальцы ползут вокруг ареола, а после забираются на бусинку. Тэхён не любит преувеличивать, особенно в сексе — это выглядит чертовски глупо. Соски у него не так чувствительны (если их касаются не руки Чонгука), а поэтому он не стонет во всю глотку. Лишь тихо вздыхает, аккуратно играясь с собой. И слышать вздохи — гораздо интимнее, нежели наигранно громкие стоны. Чонгук делает звук погромче, но не настолько, чтобы их услышали. Нет, чтобы не услышали его. Это же он находится сейчас в чёртовом отеле, а Тэхён у него дома. — Что мне делать дальше? Может, показать тебе задницу? — Чонгук сжимает губы, но ничего не отвечает. Тэхён хитрый: якобы даёт ему выбор, хотя всё равно сделает по-своему. — Чонгук? Ты там меня слушаешь? Прекрати дрочить, мы только начинаем. — Я не… — Руки на стол. Оставь телефон, чтобы я мог видеть обе твоих руки, — Чонгук цыкает. — Обе, Чонгук. Это так раздражает. Зато Тэхён удовлетворён — больше некуда. Его довольное лицо заставляет Чонгука немного расслабиться, хотя очень сложно это сделать, когда каменно стоит. Он укладывается на бок, подпирая голову рукой. Тэхён плавно скользит рукой по талии к пояснице, не забывая показывать это на камеру, и доходит до ягодиц. Чёрт. Чонгук напрягает бёдра. Ещё немного и у него крыша поедет. Половинки Тэхёна всегда выглядят как чёртово произведение искусства. Тэхён рукой оттягивает одну. — Не молчи. — Что мне тебе сказать? — А тебе нечего мне сказать? — он водит пальцем вокруг ануса и сам же вздыхает от этого. — Я хочу подрочить, Тэ, — так приятно тянет внизу, вот только лучше бы там была рука. Чонгук с трудом держится и чувствует себя в свои школьные времена, когда гормоны бушевали и день и ночь. — Хочешь спуститься ниже? — шепчет игривый голос. — Что ж, придётся совсем немного потерпеть. Потерпишь? Мне нужно взять смазку. — Так бери, — чёрт, какой же он сладкий. А как он вертит задницей… — Забыл, где она у тебя лежит. Напомнишь? Свихнётся. Он сейчас свихнётся. Член изнывает от возбуждения, от такого сучьего Тэхёна, который любит его дразнить. Рядом с ним Чонгук чувствует себя ребёнком. Тэхён сам говорил, что для него образ пятнадцатилетнего мальчишки въелся в память навсегда. И знает же, что привязал этого мальчишку ещё тогда, а сейчас тот готов на всё ради него. Вертит им, как хочет, а Чонгук и не против. Нет, Тэхён не злоупотребляет кличкой «Малыш» и не сюсюкается с ним, как это было раньше. Он знает, что его мальчишка вырос в мужчину, но в душе остался всё таким же послушным и преданным ему. Тэхён отлично принимает его взросление, составляя две половинки — ребёнка и мужчины — в одну. И отлично знает, когда и какими способами нужно пользоваться, чтобы удовлетворить обе стороны. А ещё знает, что является опорой и что если бы даже Чонгук хотел его не слушаться, то ничего бы не вышло. — В спальне. В прикроватной тумбочке, — тихо отвечает Чонгук. Если бы не хотел — не играл бы в эту игру, но он хочет. Тэхён улыбается и не спеша направляется в комнату, не забывая опустить камеру вниз — на ягодицы. Пока он идёт, Чонгук решает немножечко нарушить правила. Одна рука скользит вниз и снова обхватывает член. Вздох облегчения рвётся наружу, и Чонгук не сдерживается. С головки стекает смазка, и чтобы не запачкать кровать, ему приходится растереть ту по длине. Ох, чёрт. Хочется представлять на месте своей руки руку Тэхёна. О, она очень умелая и красивая. У него длинные тонкие пальцы, которые идеально вписываются на толщину и длину. И каждый раз, когда Тэхён начинает ему дрочить, Чонгук вспоминает их первый раз и чувствует себя, как тогда. Это воспоминание осталось с ним навсегда, и ещё миллион других таких же. Поменялось вот что: член стал больше, а пальцы Тэхёновой руки стали принадлежать только ему. — Я всё вижу, любовь. Точнее, знаю. Да, Тэхён его прекрасно знает. Ему не составит труда различить вздохи: одно дело, когда Чонгук нетерпеливо вздыхает, смотря на его ягодицы, и совсем другое, когда втихаря надрачивает себе. — Может быть, уберёшь руку? — он открывает тумбочку и достаёт оттуда почти пустой тюбик. — У нас заканчивается смазка. — Хватит пустого трёпа, Тэ… Не смотри так, тебе хватит. Тэхён — о, слава Богам, — не решает идти назад в гостиную и садится на кровать. Если бы Чонгук был там, рядом с ним, то уже давно бы научил его правильно пользоваться смазкой. Он что, читает состав?! — Тэхён, ну пожалуйста… — Мне, кстати, нравится она. Запах приятный, — он открывает крышку. Хоть что-то. Щелчок заставляет Чонгука немного расслабиться. — Она ещё более приятная, когда находится в твоей заднице. По секрету говорю, — наблюдая за тем, как Тэхён подносит тюбик к носу и вдыхает запах, Чонгуку тоже мерещится клубничный шлейф. — А ещё когда она на твоих пальцах в моей заднице, — Тэхён подмаргивает и выдавливает её на пальцы. С его словами Чонгук полностью согласен. Он пропускает ещё один удовлетворённый вздох, когда Тэхён подпирает телефон одеялом и садится боком, задницей прямо к экрану. — Но сегодня, к сожалению, себя растягивать буду я. Тебе видно? — Спасибо, что поинтересовался. Видно. — Тогда замолчи и смотри, — приказывает Тэхён, направляя пальцы в смазке ко входу. Чонгук зачарованно наблюдает за тем, как они оглаживают анус. — Когда я введу третий, ты можешь прикоснуться к себе. А пока, любовь, я должен видеть обе твои руки в кадре, — в завершение дарит милую улыбку. Такая может быть только после того, как он натворил чего-то очень… сучьего. Нехотя, но Чонгук возвращает ладони на прежнее место. То, что его член истекает предэякулятом (как он слюнями), он старательно игнорирует и делает вид, будто ему вообще не интересно. Тэхён одобрительно кивает и поощряет его первым пальцем. — Всё видно? — интересуется он, медленно вводя фалангу. Чонгук цыкает – очевидно, что растянут. — Можешь не отвечать, по твоему лицу всё заметно. Наверное, и правда заметно. Чонгук закусывает губу, сжимая ладонями простыню. Мычание Тэхёна заставляет его тоже проронить тягучее «Ммм». Наблюдать за тем, как палец свободно входит, кажется невыносимым. А Тэхён знает, что делает и зачем. Он повторяет всё то, что обычно при растяжке делает Чонгук, чтобы лучше представить на месте своих (безумно, очень, слишком, чертовски, невероятно красивых) пальцев его, Чонгуковы. Он делает волнообразные движения и роняет первый стон, от которого в ушах звенит. А Чонгук его знает на все сто — сейчас Тэхён неудовлетворённый. Сам затеял эту игру, поэтому терпи. Одного тонкого пальца, пускай и длинного, недостаточно для Тэхёна, который любит толстый член. — Смотри, мы приближаемся, — шепчет он, когда вводит второй палец. И всё равно тот проходит легко. Тэхён мастурбировал до этого. И без него. Чёрт. Но видеозвонок лучше, чем вообще ничего. Через несколько часов ему на вылет домой, потерпеть всего чуть-чуть. А после он обещает хорошенько вылюбить Тэхёна на том чёртовом диване. — Всего один палец, и ты сможешь подрочить. Но Чонгук уже чувствует, что это будет долго и мучительно. Член дёргается, когда Тэхён закусывает губу и напрягает бёдра. Не успевает он подготовиться, как по комнате разносится стон. Чонгук сам постанывает от несправедливости. — Если ты ставишь свои условия, то я тоже хочу, — обиженно говорит он, — Не трогай простату. — А то что? — даже через экран Чонгук не может противостоять этому взгляду. В дрожь бросает, стоит посмотреть в полные похоти глаза. — Ну Тэхён… Как он спокойно должен наблюдать за тем, как Тэхён ласкает себя, и при этом самому оставаться без внимания? Ладно растяжка, но простата… Тэхён может запросто кончить через несколько минут, если не остановится. Пальцы у него длинные, они могут достать до такого чувствительного места — Чонгук по себе знает. Чёрт, и зачем он только представил это? Да, Чонгук любит его пальцы. Да, вот так вот. И на своём члене, и в своей заднице — они одинаково красивы и эффективны везде. Но вот у Тэхёна они замедляются, чем вызывают бурю внизу. Если бы только он мог прикоснуться к себе, то любил бы их ещё больше, но разрешения не было. Возможно, Тэхён это специально? Специально быстро ввёл второй, чтобы именно два пальца подольше помучили Чонгука? Это так близко — всего один, и он сможет взять член в руку. Ему хотя бы взять. Не дрочить, хотя бы легонько обхватить пальцами. — Чонгуки? — слишком слащавое прозвище для такого садиста. Как он может быть таким невинным, когда заставляет Чонгука так страдать? Чёрт, зря он вниз посмотрел. У него уже простыня испачкалась в смазке. Хотя бы пару движений пожалуйста, он сейчас свихнётся. — Тэ, ну пожалуйста, — на глазах выступают слёзы от перевозбуждения. — Хотя бы на секунду. Хотя бы взять. Тэ? Тот медленно мотает головой. — Я вставил уже два, неужели не можешь совсем немного потерпеть? — Тэхён вытаскивает их и демонстрирует. Камера не передаёт всё идеально, но даже так можно рассмотреть, как пальцы блестят от смазки, как красиво она обволакивает фаланги. — Мне так нравятся твои красные щёки. Я бы с удовольствием провёл бы по ним вот этим, — он подносит перепачканные пальцы ещё ближе, будто хочет коснуться ими Чонгуковой щеки. Желание сорваться к Тэхёну превышает всё, даже желание кончить. Посмотрим ещё кто кого. Как только домой доберётся, так отлюбит его по полной. Чтобы ходил и за задницу держался. — Мой мальчик такой послушный, — пальцы вновь пропадают глубоко внутри. Ну почему их всего два? Похвала из губ Тэхёна давит ещё больше. Чёрт, конечно, Чонгуку нравится быть для него послушным мальчиком, но только не тогда, когда ему даже подрочить не разрешают. Он тяжело дышит, грызёт губы. Ни к Тэхёну прикоснуться, ни даже к себе — хотя бы. Он когда-нибудь припомнит ему это. А может, по приезду лучше вообще о сексе не думать? Тэхён же только добивается того, чтобы быть хорошенько оттраханным. Может лучше ему этого не давать? — Не дуйся, Чонгуки, — зовёт ласковый голос. Возможно ему кажется, но Тэхён пытается сгладить повисшее над ним хмурой тучей напряжение. — Ты же знаешь, как я люблю твои губы. Как только приедешь, я зацелую тебя. Он тоже любит его губы и поцелуи. Они целуются каждую свободную минуту — ничего не изменилось. Тэхён целуется по-разному и нельзя сказать, каких поцелуев слишком много, а каких недостаёт. Он может и мило чмокать его, и страстно целовать, и вылизывать, и кусать, и тягуче растягивать слюну, и безобидно двигать губами навстречу. Какой из этих вариантов хочет Чонгук? Все сразу, пожалуйста. — И твою шею. Ты же знаешь, как мне нравится оставлять там засосы, — вот это Тэхён очень любит, да и Чонгук тоже. Засосы на шее у них считаются ну прямо на вес золота, потому что так выходит только во время длительных выходных. — Долго целовать, хвататься и царапать её, когда ты берёшь меня где-то на столе, — это он Чонгука утешает или потешается в своих фантазиях? Явно второе, потому что его пальцы двигаются жёстче. Тэхёну мало — это видно. Он распалён до невозможности, и в такие моменты Чонгук желает поскорее дать ему ту бурю эмоций под названием оргазм. Или самому получить его. Потому что если Тэхён доходит до такого состояния, находясь сверху, то оргазм настигает очень быстро. — И твои шикарные руки, — а Чонгук скулит и переворачивается на живот, двигая бёдрами. Слышно даже, как член облегчённо вздыхает, или это сам Чонгук? — Детка, ляг назад. Нетерпеливый Чонгуки. — Прекрати так дразнить меня, Тэ. Сам трахает себя пальцами, а мне даже за член взяться нельзя, — несмотря на обиженный тон, он всё же ложится назад, пока член ударяется о низ живота – вот настолько возбуждён, до предела. — Так вот руки, — продолжает Тэхён, — Люблю каждую твою татуировку, но особенно те, что посвящены мне. Я тоже терплю, Чонгук. Я тоже хочу почувствовать в себе твои пальцы, а не свои. Чонгук закрывает глаза, а перед ними всплывают картинки того, о чём толкует Тэхён. Его шикарная задница, его член, который жёстко стоит, и извивающийся от двух пальцев Тэхён. Чёрт, что за несправедливая кара? — Теперь этими красивыми руками возьмись за соски, — Чонгук в полглаза поглядывает за экраном и Тэхёном, который разводит колени в стороны и опирается спиной о спинку кровати. Это пытка. Член Тэхёна тут же дёргается, а Чонгук не сразу понимает, что вызвало такую реакцию. — Ох, прости, но ты же знаешь, как мне нравится, когда ты изгибаешься подо мной, стоит мне коснуться сосков. Давай же, возьми их. Я хочу, чтобы ты представлял мои руки. А по-другому бы у Чонгука не получилось. Он сглатывает вязкую слюну и тянется одной рукой к левому соску — который ближе к камере. Начинает ласково поглаживать, чтобы после тягуче простонать. Только тихо, чтобы никто посторонний не услышал. Он сжимает бёдра, пытается найти что-то, о что можно потереться, но член встречает только пустота. — Люблю тебя. — Я тебя тоже, — шепчет Чонгук, закатывая глаза. Тэхён всегда игрался с его сосками. Разы, где он не трогал их, можно пересчитать по пальцам. Даже в шутку постоянно так делает, чтобы подразниться, а в сексе так вообще от них не отлипает. Говорит, реакция Чонгука ему нравится. Ну а как же иначе? Он весь натягивается, как струна, когда сжимает сосок между пальцев. Это приносит болезненное наслаждение. Чонгук чувствует себя сумасшедшим. Он хочет кончить. Он чертовски хочет кончить, но не может сделать это из-за Тэхёна, который даже не думает вставлять третий палец. — Чонгук, ты можешь сесть, как я? И взять телефон в руки? Прекрати и послушай меня, — негодует Тэхён, когда не получает никакой реакции. Соски заставляют Чонгука отчаянно хныкать и метаться. Они слишком чувствительны и даже способны вызвать оргазм, если чьи-то (чьи же?) руки очень сильно постараются. Чонгуку даже кажется, что совсем скоро он кончит, если продолжит ласкать их, а этого он и добивается. Тэхён не запрещал такое. — Чонгук?.. Я хочу видеть тебя полностью. Я хочу видеть твой член, потому что я знаю, что ты течёшь. Любовь, давай же, всего лишь поменять позу. А Чонгук-то и правда истекает, словно сучки в брачный период, и стонет, как коты под окном с весенним обострением. Но рядом с Тэхёном это давно перестало казаться стыдным. Он разлепляет мокрые ресницы, хрипло стонет, но всё же усаживается. Что он там говорил? Член? Да хуй ему, а не член! — Капризная детка, — заключает Тэхён, закусив губу. — Кто ещё из нас детка? — Лицо попроще. Мы не воюем, а сексом занимаемся, Чонгуки. В сексе должен быть кто-то лидирующий. Очень заумно. — Мы сексом занимаемся или теорию учим? — Да хватит, Чонгук, весь настрой сбиваешь. Капризная детка. — А ты ревнивая детка. Тэхён закатывает глаза, но ничего не отвечает. О факты, видимо, споткнулся. — Ты не представляешь, как я хочу кончить. Покажи мне себя всего, пожалуйста. — Нет, это ты не представляешь, как я хочу кончить. — Неужели ты думаешь, что я оставлю свою любовь без финала? Но сначала нужно дойти до него, Чонгуки. — Попроси получше, — ну, возможно он и правда немного капризная детка. На лице Тэхёна расплывается довольная улыбка. Дело в том, что ему нравится просить получше. Чонгук сглатывает слюну, стоит ему встать и повернуться задом. — Видишь, как я хочу твой член в себе? — он выпячивает ягодицы и виляет ими. На обоих половинках есть следы от смазки, а проход блестит. — Но пока мы так далеко друг от друга, ты можешь мне только показать его. Обещаю, как только приедешь, я удовлетворю своего мальчика по полной. — Тэхён, мы недавно занимались сексом, а твои речи такие, будто бы целую вечность назад. — Я дам себя трахнуть, — ещё бы не дал! — Сделаю лучший минет, — каждый минет Тэхёна – отдельный вид искусства, — С надеждой получить «шампейн конфетти», — какая же сучья натура у него… — Сам тебя трахну. И опять буду снизу. — Слишком много всего. У тебя течка? — издевается Чонгук, натянув ухмылку, — Ведёшь себя, как сучка. — И не говори, что тебе не нравится. А ещё я хочу, чтобы ты меня отшлёпал, — и в эту же секунду по одной из ягодиц прилетает ладонь. — Ты же не забыл, как я люблю быть отшлёпанным? Заодно и накажешь меня. Нет, Чонгук точно не будет заниматься с ним сексом по приезде. Не-не-не, вы только посмотрите, как он выпрашивает, а вся эта игра, чтобы распалить и подразнить Чонгука. Нет, Тэхён своего не добьётся. Теперь будет очередь Чонгука только чмокать в губы и делать вид, что он совсем не злится. — Покажи мне себя. Покажешь? — он возвращается в ту же позу, но разводит колени пошире. Чонгук смотрит на вставший член (и желает взять его в руку), разглядывая подтянутый торс, но всё же берёт и переводит камеру так, чтобы член тоже попадал в кадр. — Оближу каждую венку… Слушай, а как насчёт вирта? Помнишь, у нас уже была попытка? — Тэхён, я хочу кончить. — Прости-прости, так вот… — он вводит два пальца, двигая ими внутри, и напрягается, выпуская томный вздох. — Я оближу каждую венку на твоём члене, буду быстро дрочить тебе и вылизывать твои яйца, как тебе такое, а? Чёрт, Чонгук сейчас вообще в ноль. Это слишком для него. Слишком много Тэхёна, но так чертовски мало. Он хочет не кончить, а его. Он хочет к Тэхёну. — А пока… Можешь обхватить головку. Но только её! Чонгук прямо подбирается весь, стоит услышать сигнал. Он кладёт кулак, начиная поглаживать член. — Любовь, оттяни крайнюю плоть, — Чонгук слушается, — И медленно гладь себя, — он стонет, ведь головки чертовски мало, но это лучше, чем ничего. Чонгук даже не решится жаловаться. — Задень пальцем уретру, вот так. Чонгук откидывает голову назад, надрачивая себе в быстром темпе. Стоны рвутся наружу, потому что внутри горячо. Он понимает, что может кончить, но никак не удаётся ухватиться за оргазм. Тело привыкло к большим ласкам, где Тэхён неугомонно насаживается глубже или хорошо работает рукой — по всей длине, а не только по головке. — Я хочу тебя, я так тебя хочу, — как в бреду шепчет Тэхён. Чонгук смотрит в его глаза, которые наполнены слезами. Он тоже хочет, но может и не говорить – Тэхён и так знает. И это вовсе не потому, что он видит его стояк. На свету тело Тэхёна сверкает от пота, особенно мокрые виски. Чонгук всегда сцеловывал испарины с его лба. И сейчас хочет так же. Он и сам уже вспотевший, разнеженный. Чёрт, это так… неоднозначно. — Я вижу, что ты хочешь… — голос Тэхёна содрогается от стонов, — Хочешь большего, так что я разрешаю трогать тебе соски. Его стоит благодарить? Чонгуку приходится повозиться, чтобы Тэхёну было всё видно: он кидает подушку к ногам, ставит телефон и опирается лопатками о изголовье. Теперь Тэхён может видеть дрожащие колени от стимуляции эрогенных зон, напряжённое лицо Чонгука и даже то, как он теребит соски. Оба соска, кажется, краснеют и зудят, но он не думает останавливаться. — Возьми член, Чонгуки. Чонгуку приходится бросить правый сосок, чтобы прикоснуться к органу рабочей рукой. Он приоткрывает глаза, чтобы наблюдать за Тэхёном. За красивым Тэхёном, который кладёт руку на член и водит кулаком по всей длине. Он уже близко. Чонгук тоже, но Тэхён уже готовится вспыхнуть. Его бёдра напряжены, лицо сконцентрировано и каждая клеточка горячего (чертовски горячего) тела желает достигнуть пика. Чонгук понимает, что он не дальше. Всё-таки после долгого воздержания (спасибо Тэхёну, который любит ходить вокруг да около) оргазм рискует настигнуть его уже вот-вот. Внизу живота разливаются приятный ощущения покалывания и щекотки. Там всё пылает, готовится наконец-то закончить. — Чонгуки? — он с трудом разлепляет глаза на родной голос. — Ничего не заметил? — он разглядывает Тэхёна, но так и не находит никакого ответа, в то время как член недовольно пульсирует. — Какой невнимательный, — Чонгук начинает оглядывать его ещё раз. — Пальцы, — даёт подсказку Тэхён. Чонгук приподнимает брови. Чёрт, их три. Их уже три внутри, а это значит, что он может подрочить себе полноценно. С диким желанием кончить, а ещё множеством других мыслей он совсем забыл, почему вообще не мог дрочить раньше. Но сейчас он нормально сжимает кулак и начинает водить рукой по всей длине. Облегчённый вздох сопровождает первые движения. Чонгук почти без сил дрочит себе в быстром темпе, согнув брови к переносице. — Смотри на меня, — стонет Тэхён, и Чонгук смотрит. Их движения становятся синхронными. Стоны — одной мелодией. Сейчас Чонгук забывает обо всём, смотрит только на Тэхёна. На его лицо, на его руку, что быстрыми движениями скользит по члену, и на его пальцы, что раз за разом в такт надрачиванию пропадают внутри. Ноги дрожат у обоих. Чонгук прикладывает усилия, чтобы продолжать дрочить в быстром темпе, потому что уже вот-вот. Его тело сильно напряжено, мозг отключается, а перед глазами плывёт образ Тэхёна. Уши ласкают громкие стоны. О, Тэхён всегда громкий, как не в себя. Ему нравится быть таким, а Чонгуку нравится видеть его таким и знать, что все эти эмоции — реакция на него. На его тело, на его толчки, на его поцелуи. Больше всего на свете сейчас он желает поцеловать Тэхёна. Ощутить запах его тела и язык, который постоянно трахает его рот, стоит позволить ему пробраться туда. Чонгук крепко сжимает сосок и поджимает пальцы на ногах. — Чонгуки! — слышится где-то далеко голос Тэхёна. Чонгук узнаёт этот тон. Такие стоны не перепутаешь ни с чем. Он с трудом разлепляет глаза, чтобы хотя бы через камеру посмотреть на то, как Тэхён кончает. Пальцы внутри не останавливаются, чтобы сделать оргазм ещё более сильным. Они проходятся по чувствительным местам и заставляют Тэхёна дрожать и сжимать колени. Сперма капает ему на живот и грудь, Тэхён громко выкрикивает его имя пару раз, а потом широко открывает рот в немом стоне. На это нельзя смотреть без восхищения. Чонгук наблюдает за тем, как извивается Тэхён и как поглаживает член. Наблюдает и стонет. Сам изгибается в спине, зажимая сосок между пальцев так крепко, как только может. — Тэ! Тэхён! Его накрывает оргазмом. Вот прямо накрывает, как лавина, обволакивая каждую клеточку тела. Чонгук не может контролировать стоны, а поэтому позволяет Тэхёну (и не только ему) насладиться приличной громкостью. Он ускоряется и в ту же секунду чувствует, как сперма стекает по животу и ладони. Чонгук дрожит, ловит губами воздух и ощущает себя слишком приятно. Внутри разливается тепло и удовлетворённость, в голове пустеет — ни одной лишней мысли. Он знал на что шёл, когда соглашался поиграть в эту игру. Ведь главным призом, самым сладким лакомством предлагался именно такой оргазм — сногсшибательный, бурный, с примесью обильной белой жидкости по всему прессу. Перед глазами летает всё тот же Тэхён. Всегда так, но его образ помогает оставаться в сознании. С такими играми всё свихнётся: и Чонгук, и член, и восприятие, и сознание, и сердце. Оно громко стучит в ушах, а приятные удары покрывают грудную клетку. Когда последняя капля спермы остаётся на головке, Чонгук более менее приходит в себя. Первое, что нужно сделать — отдышаться. Выровнять дыхание, чтобы можно было нормально соображать. Сквозь пелену слышится голос Тэхёна, который что-то мурлычет. Он всегда так делает после секса, чтобы привести Чонгука в чувства. И обычно постоянно шепчет приятные ласки на ухо, чтобы точно быть услышанным. Так хочется ощутить его рядом. — Мой мальчик, как ты? — Всё… Всё в норме, — еле отвечает Чонгук. — Видно. Как тебе? Понравилось? Можешь не отвечать, твой оргазм говорит сам за себя. Чонгук смотрит на Тэхёна. Он чертовски красивый после оргазма. С испачканной грудью, с прилипшими прядями волос ко лбу. Его не хватает. Какой оргазм, если после Тэхён не сможет приласкать его? Чонгук любит ощущать на себе родные руки, особенно когда Тэхён ластится к нему, укладываясь если не на него, то под боком. — Тэ? — Мм? — Я люблю тебя, — Чонгук размазывает сперму по члену, планируя после завершения звонка пойти в душ. — Я тебя тоже, любовь. Больше не дуешься? — Чонгук закатывает глаза, — Ладно. Прими душ и ложись спать. Ой, мы занимались этим двадцать минут, — Тэхён берёт телефон в руки и укладывается на бок. Да, примерно с такого ракурса Чонгук и видит его обычно. — Прости, любовь. Ты устал, а я тебя так замучил. Не думал, что мы будем так долго. Прости, — нежно улыбается он, а Чонгук тоже расплывается в улыбке и подносит камеру поближе. — Как приедешь домой, завалишься спать, ладно? Тебе что-то приготовить? — Мм… Себя? — безобидно шутит Чонгук. Тэхён тоже смеётся, закусывая губу. — Не думай что я забыл, как ты предлагал всё подряд. — Раз ты хочешь… — Можешь приготовить что-то по своему вкусу. Но если не успеешь, то ничего страшного. — Нет, всё в порядке. У меня выходные. Планирую провести каждую секунду из них с тобой. — Я тоже, — Чонгук зевает. У них совпали выходные, а это означает, что они проведут их друг с другом под боком. Никаких планов, хочется просто насладиться временем. Долго обниматься, лежать в излюбленной Тэхёном позе ложки, кормить друг друга, смотреть фильмы, разглядывать парные безделушки и много-много целоваться. — Что-то ещё? Не хочешь какого-нибудь десерта? — У меня есть ты, — и снова зевает. Тэхён и правда самый лучший десерт, а ещё успокоение, укромное место и просто его любовь. Ничего не радует Чонгука так, как время рядом с ним. — Устал мой малыш. Ещё раз прости. Тебе пора спать, я не должен был отнимать у тебя сон. Но я правда не думал, что мы так задержимся. — Прекрати, Тэ. Ты же знаешь, что я ни о чём не жалею. Это был потрясающий оргазм и потрясающее время с тобой. — Люблю тебя. — Я тоже люблю тебя. — Спокойной ночи, любовь. Я буду ждать тебя завтра. — Как дотерпеть до завтра, а? Тэхён улыбается ещё шире. — Целую. — Лучше бы в буквальном смысле. — Всё завтра, любовь. Спи сладко. — Ты тоже. Тэхён машет ему рукой на прощание, бубнит ещё миллион слов о любви и отключается. Завершённый звонок оповещает, что они провели вместе аж целых двадцать пять минут. Но Чонгуку всё равно мало. Мало родной улыбки, родных глаз и привычного «Любовь». Но Тэхён прав — всё завтра. Завтра он уже прилетит домой, обнимет Тэхёна, поцелует, немного повыёживается для приличия, кинет его на кровать и будет наслаждаться его природным запахом. А сейчас душ, чтобы смыть их горячие проделки, головой на подушку и спать. Ну, а перед этим прокрутить каждую секунду их сегодняшнего звонка, мысленно поцеловать Тэхёна и наконец-то заснуть. А, и ещё долго представлять завтрашнюю встречу.