~ ᕙ(♡)ᕗ ~
Он бежал быстрее чем когда-либо ещё, не смотря на ноющие раны. Пыль поднималась с затхлых дорог Поэны от резвых движений его ног. Предчувствуя приближение финальный битвы, невозможный мироходец решил отказаться от такой роскоши как полёт: потратит на это слишком много драгоценных сил, а его тело и так не в лучшем состоянии. Да и был ли смысл торопиться, если он в любом случае опоздал: слишком поздно разгадал его план. Сейчас Лололошка мог лишь молиться Богу времени, на то чтобы он отсрочил неминуемую кончину их мульти-вселенной. Пробегая мимо раненных знакомых и друзей, чьи тяжёлые вздохи и болезненные стоны Лололошка старался игнорировать, мироходец ринулся к храму. Он ворвался во внутрь, не смотря на страх перед возможной кульминацией их поединка, и рука, державшая меч, сжала его рукоять стоило только голубым глазами лицезреть последствия своей неосторожности. Окровавленные тела Салла и Дэна лежали по бокам от золотой статуи, словно принесённые в жертву, а в центре находился сам виновник торжества. Чёрного цвета крылья на спине преступника распушились и слегка подрагивали от предвкушения. Держа скинтонит, он то и дело перекатывал его в руках и смотрел в аметистовые глаза статуи, что гордо возвышалась над каждым преступником. – Ты знал, что скинтонит можно использовать не только для разрушения искры... – Неожиданно сказал Эбардо, повернув голову в сторону. Через плечо смотря на скрюченную фигуру парня, будущий демиург заулыбался во все тридцать два зуба и остановил свой, блуждающий по телу парня взор на месте, где предположительно находился орган меж пространственного перемещения. – Сейчас я им вытащу из тебя твою искру, а потом... – Так слишком скучно! Слабо одолеть меня в честном поединке? Если ты выиграешь, то можешь забирать мою искру, если выиграю я, то ты пойдёшь с Джодахом! – Слова вырвались сами по себе из уст парня и звучали слишком самоуверенно для того, кто сейчас зажимал свободной рукой кровоточащий порез. Этот чёртов каменный кирпич в зоне воров рухнул буквально в нескольких сантиметрах от него, острой стороной прорезая кожаную куртку контрабандиста и мягкую человеческую плоть. – Что? – Омерзительный, оглушающе-громкий смех резал слух, утапливая помещение в безумии своего хозяина. – Ты предлагаешь мне пари? – Усмешка в его голосе была настолько явной и неприятной, что Лололошка закусил губу в надежде не взболтнуть лишнего. Эта сделка их последний шанс. – А ты неплохо подготовился, раз знаешь мои слабости!.. Хорошо... – Задумчиво протянул преступник. – Но раз ты изначально находишься в слабом положении, я заслуживаю преимущество: место для поединка выберу я. – Эбардо резко обернулся к своему собеседнику, складывая руки за спиной и вовлекая их во мрак, что через мгновение рассеялся, являя знакомые пейзажи Междумирья, от которых их отделяли высоченные стены круглой арены. – Ну вот теперь никто из нас не сможет воспользоваться искрой. Этот купол блокирует любые попытки переместиться. – Пояснил преступник, делая шаг назад. – Ну что, начнём? Как только с его уст слетело последнее слово, воздух разрезал светящийся зелёный шар, воссозданный из пустотной магии, что пролетел рядом с лицом Лололошки и врезался в стену позади них, поднимая осевшую пыль и отлетевшие кусочки стены. Чёрные крылья раскрылись, парой взмахов поднимая Эбардо. Вновь этот отвратительный смех, что вывел из шокового состояния героя, от чего тот всё же успел достать меч из ножны и отбить град пустотной магии. Бросившись бежать, Лололошка старался увернуться от очередного удара и не упасть, глупо споткнувшись об неровную, усеянную камнями землю Междумирья. Своей самоуверенностью он сам себе подписал смертный приговор, потому всё что Лололошка пытался сделать сейчас, так это выжить. Последний выстрел, шквал ударов неожиданно останавливается и Мироходец вместе с ним, начиная следить за Эбардо, в надежде предугадать его следующие действия и обеспечить себе небольшую передышку. Будущий демиург остановился на месте, руки его засияли зелёными искрами от проявивших на них скоплений пустоты. Голубая светящаяся трава зашевелилась и белые круги осветили арену, предназначение которых Лололошка понял практически сразу: они не были оружием и не грозились убить его, лишь собирали пустотную магию для своего создателя. "Это мой шанс!" Лололошка вновь побежал, и набрав необходимую скорость, оттолкнулся от ближайшей к врагу стене, не без помощи полёта, достигая парящего преступника и окрашивая тёмно-голубой меч в прелестный алый. Из длинного разреза, расположенного на боку, хлестанула кровь. Ликование от маленькой победы закончилось очень быстро из-за крайне неудачного приземления: ноги заныли, подкосились и потеряли возможность держать хозяина. Кубарем прокатившись по земле, он врезался в кирпичную стену, пока меч, пару раз отскочив от поверхности, остался лежать в нескольких метрах от мироходца. Лёжа на боку, Лололошка прижимался спиной к холодным кирпичам. Горячие красные капли покатились по лицу, вынуждая прикоснуться к ним. Тупо смотря на свои пальцы и растирая между ним кровь, Лололошка сквозь поменявшееся сознание едва понимал, что во время своего неаккуратного падения вероятно сломал нос. Руки обессилев упали, а голубые глаза сосредоточились на Эбардо, чья рана заросла буквально на глазах, оставляя после себя испорченные, прилипшие к телу, кофту и футболку. – Уже всё? Что ж от пустотного мага я ожидал большего. – Преступник плавно спустился вниз, грациозно зашагав к проигравшему. – Ты и правда, самый настоящий неудачник. Как твои друзья, вообще тебя терпят? – Последние слова были сродни удару под дых: по телу пробежалась дрожь, а руки сжались, пальцами сгребая дёрн. Междумирье, словно живое, отозвалось на всепоглощающий праведный гнев воцарившийся в душе Лололошки, искажая пространство ужасным рёвом грозы и первыми каплями дождя, что сразу же сменились мощным ливнем. Эбардо отпрянул, взлетая воздух, благодаря чему избегая ударов молний от, потакающего эмоциям Лололошки, Междумирья. Перевернувшись на живот, мироходец приподнялся на руках, отхаркивая кровь. "Ты не можешь сдаться, вставай!" Эти слова прозвучали близко одновременно далеко и больше походили на приказ, нежели на поддержку. Даже сквозь пелену скорого забвения, в которое он грозился упасть после малейшего движения, Лололошка не мог не заметить насколько этот голос не был похож на его. Слишком грубый и громкий, с явными божественным эхом, словно какое-то верховное существо призывало его подняться. Выплюнув последние капли липкой жидкости, Лололошка сел на колени, а после и встал на ноги, пока его враг совершал пируэт за пируэтом избегая ударов молний. Судя по тому с какой широченной улыбкой Эбардо это делал, он получал искреннее удовольствие от происходящего. Оперевшись о стену, Лололошка окинул глазами арену стараясь найти своё оружие, что уже безвозвратно затерялось в высокой траве. Неужели, единственное, что у него осталось это волшебная палочка? Горько усмехнувшись, Лололошка наполовину расстегнул пальто, дабы добраться до спрятанной палочки. Она была такой лёгкой и хрупкой в сравнении с двуручным мечом, что последняя надежда в лице пустотной магии начинала умереть. Да и Лололошка тренировался мало, лишь в те редкие счастливые дни, когда Фарагонда помогала ему в этом. "Фарагонда..." Он должен попытаться – хотя бы ради неё и её не упокоенной, жаждущей мести души, что уж говорить о дорогих его сердцу друзьях? Лололошка постарался сильнее обхватить рукой палочку, но конечность дрожала после пережитого падения и внутреннего страха. – Sit vita triumphi! – Выкрикнул Лололошка, очертив в воздухе странную фигуру, тем самым повторив действия своего бывшего учителя – Эо. Из под белых кругов вырывались древесные толстые щупальца, сильно заострённые, словно гибкие копья. Под удивлённым взором голубых глаз, они, словно змеи охотящиеся на кролика, преследовали Эбардо, иногда нанося маленькие порезы, неуспевающему следить за всем происходящим, преступнику. Удивление от собственных способностей быстро исчезло вместе с остальными эмоциями, словно вырвали вырвали всевозможные чувства. Так ощущается единение с Междумирьем: Лололошка прекрасно знал это и очень не любил. Да и разве кому-то может понравится чувствовать пустоту внутри себя? Но сейчас ему это было лишь на руку ведь боль временно оставила его, позволяя сделать первые шаги без страха упасть. Пока преступник отвлечён, у Лололошки есть возможность найти своё оружие и он просто обязан ей воспользоваться. Высокая трава на деле оказалась в разы ниже, стоило ему встать, а остриё меча призывно блестело от синих огоньков светящихся цветков. Пара резвых шагов и оружие, что казалось уж слишком лёгким, вновь оказалось у него в руках. Пока одно из пустотных щупалец всё же смогло ухватиться за лодыжку врага и кинуть того об стену. На это Лололошка лишь крепче сжал рукоять, продолжая безразлично смотреть на скатившегося по стене Эбардо, что уже не выглядел таким счастливым: самодовольная лёгкая улыбка сменилась грозным оскалом, что точно не предвещало ничего хорошего. Лёгким взмахом руки пустота начала собираться воедино и через пару секунд она превратилась в клинок: полную копию того, что сейчас у Лололошки, только цветом отличался; был полностью чёрным и вместе с оружием Эбардо не пожалел магии на чёрных рыцарей – личных бойцов одетых в теневую броню. Особенно на них выделились пустые голубые глаза, у них нет зрачков, но Лололошка уверен, что они все смотрят на него; жаждут его крови также, как и их хозяин. Отвращение всколыхнуло в сознании Лололошки и резко погасло, поглощённое бушующей пустотой. Он крепче сжал рукоять, готовясь к предстоящему поединку, а щупальца исчезли по приказу мироходца, желающего сохранить запасы магии: он сможет справится с нами сам, как справлялся с китами и особо буйными преступниками. Лезвие вонзилось в чёрное тело первого приспешника, прорывая слой брони. Оно отскочило в сторону, прежде чем потерять свою физическую оболочку и развеяться в потоках ветра. "Первый есть, осталось ещё... семнадцать?" Лололошка тяжело выдохнул, уже предчувствую долгий бой и боль в мышцах, что встретит его с распростёртыми объятьями после того как это всё закончится. Он ринулся вперёд, движимый желанием по скорее расправятся с монстрами в частности с их предводителем. Отнимая жизнь, за жизнью каждой созданной Эбардо твари, не позволяя тем хоть сколько то прикоснуться к себе и неминуемо приближаясь к виновнику торжества: его главной цели, что уже начинала заторможенно паниковать. Похоже чья-то пустотная магия иссякла, без возможности питать её из Междумирья, и теперь преимущество на стороне Лололошки. Скрежет двух одинаковых лезвий мечей заполнил пространство. Вблизи Лололошка просто не мог не обратить внимание на его крылья, одно из которых было не естественно выгнуто. Мироходец самодовольно усмехнулся впервые за весь бой, чувствуя превосходство над не состоявшимся Демиургом. Каким бы хорошим магом не был Эбардо, судя по неловким, неаккуратным движениям лезвия и раздражённому лицу преступника – драться на мечах ему приходилось явно не часто. Последний удар и на место скрежета приходит мерзкое хлопание рассечённой плоти. Рот Эбардо раскрылся, а зелёные глаза в удивление раскрылись, прежде чем его тело упала мёртвым грузом, окрашивая траву в красный. Все его приспешники исчезли вместе с последним крупицами жизни своего хозяина. Он всё же смог победить, проткнув преступника на сквозь. Облегчения от победы он не испытал, ведь связь с Междумирьем возвращая боль в теле в двукратном размере, вынудив бросить меч на землю рядом с трупом и прикрыть глаза, что за мгновение стали тяжелей всех грехов преступников Поэмы. Казалось, он за все свои жизни не чувствовал себя настолько измотанным. – Я такого не ожидал от тебя, Лололошка! – От неожиданного вскрика, на первый взгляд умершего Эбардо, Лололошка вздрогнул и отошёл от него на пару шагов. – Ты продемонстрировал силу в несколько раз превосходящую силу той же Фарагонды. – Произнёс Эбардо, вставая с земли, казалось всё ещё кровоточащая, огромная рана на груди абсолютно его не волновала. – А значит, ты мне подходишь! – Поддавшись вперёд преступник схватил Лололошку за руку, возвращаясь вместе с ним в храм: место, где всё началось и где всё закончится. Продолжая держать мироходца за руку, Эбардо всё его к статуи, словно под венец. Лололошка ни мог пошевелить ни единой мышцей, словно его тело больше ему не принадлежало. В груди начал сворачивался клубок из тревоги, боли и обиды: его обманули, нарушили условия сделки и что ему теперь делать?~ ᕙ(♡)ᕗ ~
Он неспешно шёл, шаркая по земле. Вдохнув он резко скривился: не смотря на то что, запах гари смешенный с миазмами боли и резким душком крови грешников преследовал его с первых дней появления здесь и раздражал чувствительный нюх мироходца – он так и не смог привыкнуть к нему. Да и не помнил, когда в последний раз мог дышать полной грудью, как и внешний вид других вселенных: к сожалению в его нынешней жизненной ситуации, даже чистый воздух и не покрытые огнём пейзажи были непозволительной роскошью. Уперевшись рукой в незерит, Лололошка неспешно сел на горячий камень, свесив ноги с обрыва. Голубые глаза опустились наблюдая за бегающими по лаве милейшими лавомерками – единственными существами, что хоть сколько казались живыми и даже счастливыми. Неся на спине своих детей, они бегали из стороны в стороны, словно пытаясь показать необъятные просторы ада или найти пропитание для своего беспомощного и крайне неуклюжего потомства, что ещё даже не способно хз без помощи родителя бегать по лаве. Особенно привлекли его внимание три взрослых особи, отбившихся от стаи. Они бегали друг за другом, запрыгивали друг на друга и казалось по своему смеялись – одним словом веселились, как они с Ашрой и Франом когда-то в Эрессии. Свежий воздух, зелёная трава, солнце, пчёлы и совместная медитация – волна столь нежного, в сравнении с удушающим адским, тепла захлестнула разум мироходца и лишь обжигающий кожу тончайший чёрный ошейник, облегающий его шею подобно второй кожи и воссозданный из скинтонита руками искусственного демиурга, разрушал фантомную идиллию. Лололошка тяжело выдохнул, услышав рыдание гаста – его прогулка окончена и кое-кто желает его увидеть. Послышался тихий всхлип адского отродья, в след за которым последовали шаги. Через плечо посмотрев на нарушителя своего спокойствия, Лололошка увидел теневого стража, что тем же самым хищным взором изучал его тело. – Его высочество желает видеть вас. – Сказало оно грубым низким голосом, будто он говорил сквозь зубы и толстый слой брони. Хотя на деле, наверное, так оно и было: Лололошка не слишком много мог разглядеть в этом чёрном силуэте. Страж протянул ему руку с выраженными когтями, словно мироходец был какой-то беспомощной принцессой. Лололошка раздражённо цокнул, но всё же принял предложение помочь ему подняться. Оно схватило его, и даже после того как мироходец поднялся, не отпустил бледную руку, желая как можно быстрее привести его к Эбардо: хозяин страшен в гневе, потому испытывать его терпение оно не намеренно. Слабые потоки воздуха от быстрого и резкого полёта на гасте, колышели пряди каштановых волос и привязанную на поясе белую толстовку. Сильнее вцепившись в голову этого адского серого существа, Лололошка закрыл глаза стараясь морально подготовится перед предстоящей встречей и насладиться последними минутами тишины, без этого самодовольного надоедливого голоса. Находится в обществе этого несносного демиурга: сложно, практически невозможно и до миазмов в сердце отвратительно. Сколько бы они не прожили вместе – Лололошка казалось никогда к нему не привыкнет – и всё же, как бы сильно ему ни хотелось это признавать, с их последней битвы его ненависть поутихла, а огонь праведного гнева практически потух от постоянного ощущения бессилия перед могущественным существом. Из порыва самокопания и жалости к себе его вырвала крайне недоброжелательный толчок. Открыв глаза Лололошка обнаружил, что они прибыли на место и приземлились возле высокого чёрного замка построенного из адских кирпичей и белого мрамора. Краем уха он слышал, что раньше это чудо архитектуры раньше принадлежало некому Агнию и Люциусу. Как бы эти иметь знакомо не звучали и не отзывались чем-то родным в глубине души, особенно это касалось Люциуса, – тем не менее Лололошка не знал их, а если и знал, то не помнил ровным счётом ничего. Спустившись с гаста, Лололошка подошёл к высокой красной двери с такого же цвета лианами на ней и медленно приоткрыл её, боясь потревожить Эбардо. Скрип эхом разнёсся по коридорам, становясь до невозможного громким, от чего его вероятно не услышал только мертвец. Лололошка невольно скривился и вошёл во внутрь, сразу же встречаясь взглядом с хитрым прищуром изумрудных глаз. Эбардо сложив руки на груди и оперевшись о стену, подозрительно молчал. Но смущало разум мироходца далеко не поведение демиурга, а то во что он был одет – чёрный шёлковый халат, слегка обнажающий левую ногу. Лололошке не привыкать к его странным выходкам, – лишь бы вывести его на эмоции – да и показывать статус подобным образом он любил, но почему-то в этот раз всё ощущалось иначе, словно шестое чувство кричало: он что-то задумал и это что-то явно не хорошее. – Сколько ещё ты будешь сбегать из дома? – Неожиданно спросил Эбардо, сохраняя лёгкую улыбку на лице. Лололошка откровенно проигнорировал его, попытавшись прошмыгнуть мимо него в /его/ их комнату, как его неожиданно одёрнули за кольцо на ошейнике, вынуждая наклониться и практически вплотную прижаться к чужому телу. – Я задал вопрос. – Сколько смогу. – Выдавил из себя Лололошка, банально, но и придумать варианта получше он не мог: чужое, тёплое дыхание на шеи сбивало его мысли. Собрав всю волю, которая каким-то чудом у него сохранилась, мироходец оттолкнул его от себя и быстрым шагом постарался скрыться с поля зрения этого чёртового демиурга, что на удивления не пытался догнать его и остановить, лишь откровенно смеялся над его поведением. "Психопат." Подвёл итог всего произошедшего Лололошка, спешно поднимаясь по лестнице. На автомате двигаясь по ветвистым коридорам, он глазами искал нужную дверь, что, к счастью, сильно выделялась среди остальных, во многом благодаря узорам и мраморным вставкам. Последний раз окинув взглядом коридор, Лололошка опустил золотую ручку и вошёл во внутрь. Мироходец горько усмехнулся и почувствовал, как у него едва не задёргался глаз стоило ему увидеть зелёное одеяло небрежно свисающее с одной стороны кровати и разбросанные подушки – всё это служило напоминанием о событиях сегодняшнего утра, прошлого вечера и позапрошлого... Эбардо не позволял трогать их «брачное ложе» своим приспешникам, а сам не считал нужным убираться, лишь периодически самостоятельно меняя постельное бельё. Это чуть ли не единственная вещь, которую он делал сам. Кинув повязанную на поясе кофту к одной из множества лежащих на полу подушек, Лололошка мёртвым грузом завалился на кровать. Жара ада выматывала, в лучшем случае не оставляя после себя ничего кроме желания поспать, или в худшем – умереть. И Лололошка пока склонялся ко второму варианту, потому наилучшем решением сейчас, по его скромному мнению, было принять душ и лечь, пока один пернатый /ушлёпок/ нынешний правитель ада не решил с ним покатиться за неприемлемое поведение. Приложив непомерные усилия чтобы подняться и дойти до ванной, Лололошка постарался быстрее снять промокшую одежду, желая принять успеть душ до того как дамоклов меч, в лице одного преступника и по совместительству безбожного нарушителя спокойствия замученного мироходца, наконец настигнет его. "Слишком много мыслей и восхвалений своими прозвищами ты уделяешь кому-то вроде него." Констатировал внутренний голос, заглушая шум воды. На что Лололошка лишь поджал и обхватил руками колени, прячась в них лицом. Может просто смирился со своей беспомощностью? Да и о ком ему ещё думать, когда всех кого он любил и когда знал мертвы? Его губы ощутимо задрожали от приступившей едкой горечи: невольно замечая как всё меньше он боролся с ним, как отвечал на его слова и прикосновения и с какой злобой он корил и жалел себя в каждую подобную – Лололошка с каждым днём всё больше ненавидел себя, место в котором он оказался, и в особенности Его. Громкий и крайне настойчивое стучание по двери прервало мироходца от самокопания, напоминая о более насущных проблемах. – Мне долго ещё тебя ждать? – Вопрос был явно риторический заданный с одним единственным желанием – поторопить его – и произнесённый с явным недовольством и ноткой высокомерия в голосе, от чего Лололошка невольно скривился сразу, узнав причину всех своих бед. Выходить желания не было, а встречаться лицом к лицу с этой бестией, заранее зная чем это закончится хотелось меньше всего, но заставлять Его ждать было более ужасной идей. Тяжело выдохнув и мысленно выбрав между заняться сексом в ванной или на кровать, Лололошки спешно встал и повязал на себя полотенце: одеваться смысла не было. Стоило ему выйти из ванной комнаты, как его встретил сидящий на краю кровати, в позе лотоса Эбардо, что заприметив вышедшего мироходца переменил скучающий взгляд на изучающий, с выраженным вожделением. В свете синего адского, горящего в камине огня, особенно подчёркивалась его дьявольская сторона: не будь они знакомы Лололошка бы принял его за выходца из этого места, адское отродье способного убить одним лишь своим присутствием. Под этим пытливым взором Лололошка начинал чувствовать себя диковинным экспонатом, только заместо прочной стеклянной витрины его скрывала лишь одна махровая ткань. Руки Эбардо вытянулись вперёд с немым приказом подойти поближе. Ведомый чужим желанием Лололошка поддался вперёд, позволяя фалангами пальцев коснуться элегантных изгибов собственного подтянутого тела. Кожа податливо прогибалась под внешним давлением, приковывая внимание демиурга. Мягкая, не смотря на бесчисленное количество шрамов, нежная и упругая – одним словом идеальная, по мнению Эбардо. Не выдержав, демиург коснулся кончиком носа живота, что резко напрягся от столь неожиданных действий, аккуратно поцеловал и прижался макушкой, вдыхая аромат возлюбленного: свежая мята смешанная с горьким и резким ароматом кофея. Со стороны поведение Эбардо походило на молитву, откровенное поклонение бывшему врагу и спасителю одновременно. Отчасти это было правдой: тихая благодарность за побег из башни прорывалась через хаотичную личность искусственного демиурга, даря подобные «минуты ласки». Но и они рано или поздно заканчиваются, давая волю похоти. Эбардо неожиданно сжал руками талию, утягивая вниз, тем самым приказав встать на колени и сравниться с ним ростом. Проведя указательным пальцем по нижней челюсти, демиург поднял голову Лололошки и прильнул ко рту возлюбленного. Эбардо прошёлся языком по пухлым розовым губам, чувствуя металлический привкус – сухость и жара ада плохо влияла на нежные ткани, вынуждая те потрескаться – и соприкоснулся с другим, вовлекая в своеобразный танец. Эбардо мысленно усмехнулся от покорности своего благоверного, вспоминая первые дни проведённые вместе, когда Лололошка мог драться до последнего: сколько мебели было испорчено и волос у него вырвано Эбардо боялся считать. Руки, продолжающие блуждать по телу Лололошки, остановились на груди, сжимая её на мотив некого анти стресса дабы хоть чем-то занять себя. Отстранившись от лица Лололошки, Эбардо хищно улыбнулся – положение тела несостоявшегося герой Поэны, блестящие от слюны и синего огня губы, податливость возлюбленного – творили внутри него страшные и одновременно восхитительный вещи, вызывая приятную тягу внизу смешанную с лёгким подрагиванием всего тела. Казалось всего за несколько секунд лёгкий прелюдий он стал чувствительнее чем когда либо ещё, но огорчало другое – Лололошка либо не чувствовал того же, либо намеренно скрывал, что в равной степени заставляло закипать кровь демиурга. Покорность перед ним и его силой – это то чего он добивался, так почему же его сейчас так раздражает безразличие на лице мироходца? Улыбка Эбардо заметно искривилась, и демиург решительно потянул за кольцо, вынуждая залезть к нему на кровать. От того в каком положении они находились , лёгкий румянец ненадолго возник на щеках мироходца, вызвав восторг внутри демиурга: ну вот же, внутри него ещё остались эмоции! Эбардо вновь поцеловал Лололошку, настойчиво надавливая на грудную клетку с немым призывом лечь, которому мироходец беспрекословно повиновался. Не расцепляя их губы, Эбардо оседлал возлюбленного. Ещё некоторое время наслаждаясь вкусом Лололошки, что был смесью горького кофе и его крови, Эбардо переключился на незакрытые ошейником участки шеи, а с них и на крепкий стан мироходца. Посасывая, а иногда и прикусывая нежную кожу, Эбардо поспешил развязать пояс халата, что невозможно было сделать в слепую. После трёх неудачных попыток, он от злости в последний раз с силой укусил мироходца, сорвав с его уст болезненный стон, и спешно отстранился: лёгкая, домашняя одежда в считанные секунды стала тяжелее блока золота, потому Эбардо желал избавиться от неё, как можно быстрее и между тем не упустить возможности поддразнить партнёра. Пояс слетел в считанные секунды, позволяя халату распуститься оголяя грудь демиурга, на которой красовался длинный продолговатый шрам полученный во время их последнего поединка. Специально медленно оголяя себя, и между там словно хвастаясь шрамом, как дорогим жемчужним колье, Эбардо следил за реакцией Лололошки, искренне наслаждаясь моментом. Чего нельзя было сказать о самом Лололошке, что из раза в раз внутри разбивался на куски, горя ненавистью к себе, за то как спешно отводил глаза, возбуждаясь от простого взгляда на тело своего врага, за то как вздрагивал от каждого прикосновения рук, что обезображены кровью некогда живых Поэнцов и его друзей. В попытке хоть сколько-то оправдать себя он просто решил, что отравлен – окончательно и бесповоротно – наверняка этими холодными, без живого блеска и капли жалости, глазами, цветом которых так любят изображать яд. Избавившись от халата, Эбардо не оставил без внимания и своего партнёра, которого также резко оставили без единственной вещи, способной хоть сколько-то прикрыть его. От вида собственного члена, что встал от простейших заигрываний врага, Лололошка окончательно закрыл глаза, грезя лишь об одном – проволиться сквозь землю, прямо в бездонную тьму, скрытую за слоем бедрока. Подобное поведение просто не могло не позабавить Эбардо, но обращать слишком много внимания на это он не мог: сейчас перед ним открылись куда более интригующие виды. Вытекающий из покрасневшей головки возлюбленного предэякулят, что редкими каплями стекал стволу и падал на кровать – в некотором роде завораживал демиурга, особенно с осознанием того, кто виновен в таком состоянии не состоявшегося героя Поэны. Эбардо встал с Лололошки, лишь для того чтобы поменять их позу и получить возможность вцепиться руками в удивительно пышные для парня бёдра. Желания церемонится не было, особенно когда любимый мироходец и так изнывал от желания и пустоты внутри. От резкого проникновения, Лололошка распахнул в унисон собственному глухому и чужому до невозможности громкому стону. Эбардо знал, что не ошибся в своём выборе: Лололошка был не только пустотным магом, но и идеальным партнёром: внутри него было узко, горячо и от того приятно до помутнения рассудка. Но на удивление он торопился набирать темп, наоборот снижая скорость словно дразня его. – Вернёмся к моему вопросу... – Неожиданно сказал Эбардо с выраженным мурчанием в голосе и не надолго замолчал, то начиная ускоряться с особым усилием входя в тело партнёра, то вновь замедляясь, не без удовольствия наблюдая за тем как Лололошка менялся в лице. – Сколько ещё мне терпеть твои вечные побеги? – Эбардо резко потянул за ошейник, выбивая последние крупицы драгоценного кислорода, которого и без того не хватает, от чего у Лололошки выступили слёзы, прокладывая солёные и мокрые дорожки на его щеках. – Советую хорошо подумать перед тем как что-либо ответить. – Демиург немного сбавил обороту, позволяя немного вдохнуть и заместо хрипа ответить ему чем-то более членораздельными словами. Но он молчал, то ли не в силах найти оправдание своему очередному маленькому бунту, то ли боясь вывести этого психа из себя и подстегнуть его к дальнейшим более неприятным действиям. – Что случилось? Не уж то мой маленький крольчонок забыл как разговаривать? – Эбардо щёлкнул пальцами по лбу Лололошку и громко рассмеялся, смотря на то как мироходец удивлённо раскрыл глаза, инстинктивно вжавшись в зелёное покрывало. Эбардо эти «побеги» ничуть не обижали, наоборот лишь веселили и разбавляли монотонность его существования в роли верховного существа. Веселье быстро закончилось, когда возбуждение достигло пика, от чего улыбка слетела и тот Эбардо сильнее ухватился за партнёра, ускоряя темп. Пара резких движений и Эбардо изливается внутрь, от чего Лололошка изгибается в спине прежде чем обессились и рухнуть на кровать. Развивающаяся инородная жидкость – единственное, что сейчас его действительно раздражало и мешало ему окончательно упасть в объятия сладкого забвения. После большой дозы эндорфина Эбардо неожиданно захлестнула волны нежности, потому он окончательно позабыл про «оплошности» любимого Лололошки, позволив себе немного позаботиться о нём. Воспользовавшись парой-тройкой салфеток и с горем на пополам, из-за практически бессознательного тела, расправив кровать, Эбардо уложил Лололошку и лёг рядом, с силой прижимаясь к телу возлюбленного – тепло, которое он давал, согревало сильнее любого огня, словно лаская саму душу в своих лучах. – Знаешь... Возможно я действительно люблю тебя... – Шёпотом сказал Эбардо, перебирая спутанные пряди каштановых волос. Заметно усмехнувшись от того, как Лололошка заметно покраснел и не имел никаких сил на то чтобы скрыть это. – А возможно и нет...