***
Тем же утром, капитан проводил отряд вместе с Ханджи. Оказывается, он согласился на эту экспедицию после лесного марш-броска, сразу по прибытию. С чем это было связано осталось загадкой, учитывая его яростное приветствие и категорическое «нет». В прочем, неважно. Ребята попрощались с Эрдом, Гюнтером и Оруо, а затем сразу же вернулись к привычному режиму. Тренировка была до жути выматывающей, как и всегда. Капитан пристально следил за каждым и жестко наказывал тех, кто не выполнял свою норму надлежащим образом. Мышцы неистово жгло, но приходилось ежесекундно бороться с собой и своими мыслями, чтобы не сорваться. В тот момент, голову посещали вопросы: оправдают ли они ожидания начальства? Смогут ли за год обучения взять сразу два? Будет ли от этого толк? Микаса сама не понимала: как умудряется функционировать с таким бардаком в голове. Но если работает, то, возможно, научилась и этому. Тем вечером она пошла проведать Петру. Разведчица была очень рада такой компании. По правде говоря, Микасе первое время было не по себе от ее чрезмерного внимания и услужливости, но потом смогла привыкнуть и даже разговорились под конец. Единственное, о чем Аккерман умолчала, так это краткая встреча с капитаном. Как оказалось, он тоже ходил проверить подопечную. Солдаты пересеклись в коридоре, именно в тот момент, когда он выходил из комнаты отдыха. После не самых приятных событий этого утра, было крайне неловко и даже стыдно появляться у него на глазах. Микасе всегда тяжело давались первые дни после ссоры с кем-то. Мысли мучили изнутри, терзали разум, но снаружи всегда была надета маска равнодушия. Видимо, капитан тоже придерживался этой стратегии, посему, в привычной манере кинул краткую фразу и пошел по своим делам. Больше они наедине не встречались. Вот так, в этом хороводе бытовых дел, обязанностей и тренировок, пролетел целый месяц и пару неделей. Незаметно, тайно, подкравшись со спины. Кадеты и сами не заметили как свыклись со своим новым режимом. Теперь он как-то породнился, что ли? Да и более тесное общение друг с другом, в домике за несколько километров от города, давало о себе знать. Знакомые лица, голоса, действия, все это нежно вшилось атласной лентой в жизнь Микасы. Компания ребят была настолько разношерстной, что представить, как они умудрились здесь все собраться, было невообразимо. Самые разные характеры и темпераменты сидели за одним столом и болтали о насущном, бытовом или далеком. Со временем, Микаса даже смогла привыкнуть к их шумным посиделкам: в ушах больше не звенело от какофонии звуков и голосов. Задорные и оптимистичные, несмотря на все ужасы мира. Такими качествами можно только восхищаться, ведь у самой Микасы в распоряжении их не было. Удивительно, что Энни начала вливаться в их женский коллектив. Потихоньку и не спеша, но теперь, перед сном, могла даже присоединиться к обсуждению. Поведение девушки отзывалось в Аккерман воспоминаниями о самой себе: такая же неуклюжая в социуме девочка. Вот вроде и хочет с кем-то заговорить, а выстроенные годами стены не дают. Так и сидишь в этом недосягаемым для других поле. Не сказать, что она сама стала экспертом в общении с людьми. Все-таки ей больше идет роль тихого зрителя на дальнем ряду, но как показывает практика: общаться нужно. Немного, но с душой. Из близких людей Микаса могла выделить Армина и Кристу. Эти двое еще с первого года в кадетском корпусе были с ней. Именно их заслуга в том, что в лексиконе появились такие словечки, как: поддержка, помощь, понимание. Неплохой набор, не так ли? Вот и ей так кажется. Возможно, без всех тех душевных разговоров наедине, Микаса совсем завяла. Что бы не говорил окружающим внешний вид и маска строгости, внутри ты не скроешься от самого себя. К счастью, друзья во время протянули руки помощи, а она — ухватилась. Трудности всегда были, есть и будут. Вопрос в том: как сложно будет их пережить?***
Очередным жарким днем кадеты собирались на тренировку. Все прилежно нацепили куртки, сапоги и уже стояли во дворе. Солнце пекло так, будто огонь вот-вот на ровном месте разгорится. Капитан не заставил себя долго ждать: чинно заправил платок на шее, взял в руки какую-то длинную палку и уже вместе с отрядом пошел в лес. В этот раз ремни УПМ никто не надевал, отчего вопросов становилось только больше. Шагая по тропинке и редким камням, кадеты слушали звуки леса, сохраняя тишину. Каждый пребывал в своей голове и тараканами в ней. Подобные прогулки на свежем воздухе неплохо проветривают голову, растворяя все ненужные и гниющие по углам мысли. Интересно, что сейчас у него на уме? Долго идти не пришлось. Совсем скоро они уже стояли на берегу реки. Той самой, где когда-то купались, жгли костры и рассказывали страшилки на ночь. Сладкая ностальгия перемешалась с удивлением. Зачем он их сюда привел? — Залог успеха искусного владения УПМ кроется в равновесии, реакции и концентрации, — он прошел вдоль ряда кадетов, крепко сжимая шест. — Сегодня будем отрабатывать все три пункта. Махать кулаками научились, значит и с палкой проблем не возникнет. Ребята переглянулись. Конечно, было ясно, что на одних мечах и рукопашке они не остановятся, но сейчас все эти вещи не вязались в одну нить. Река, шест? — Капитан! — окликнул его Конни. — А что мы будем сегодня делать? — Вот сейчас и увидишь. С этими словами, он подошел к краю берега и снял кожаные сапоги, попутно натягивая до колен брюки. Под вопросительные взгляды шагнул в тепленькую воду. Когда же он встал обеими ногами на гладкий, черный булыжник, крикнул кадетам с берега: — Собирайте камни! Либо указ капитана не долетел до ушей подчиненных, либо его смысл граничил с абсурдом. И по всей видимости — второе, так как никто не осмелился этого сделать. — Вам уши промыть или как? Что стоите как истуканы? — недовольно повторил он. Нет, видимо не послышалось. — Л-а-а-а-дно… — протянул Жан, хватая в руки первый попавшийся камушек. — Берите что по-крупнее, — донеслось со стороны реки. Все принялись собирать речную гальку. Попадалась самых разных размеров, аж начинало казаться, что тут и лесные камни затесались. Периодически, со спины доносились тихие смешки Саши и Конни. Судя по промелькнувшим «Жан» в их беседе, причиной веселья был Кирштейн. Вот вроде бы камни собирали, а вроде бы бездельничали, как и всегда. Как их еще на первом году из армии не выпнули — остается загадкой. Учитывая эту обоюдную любовь к приключениям на одно место. Покопавшись в воде и песке, в руках было по семь-восемь обломков. Тогда Конни выкрикнул: — А что дальше-то? Ответ прилетел в ту же секунду: — Кидайте в меня, — как ни в чем не бывало сказал тот. — Ч-что?! Это как это? Издали, Микаса заметила, как сжалась капитанская ладонь на шесту, готовясь к атаке. Хотя, в его случае, скорее защите. — Спрингер, заканчивай тупить. Делайте, что велено и мотайте на ус. Вам еще повторять это. Теперь уже по всей группе разнесся опешивший крик ребят. Только сейчас до юных умов дошел смысл их действий. Предлагаемое капитаном задание пугало похлеще «смертельных догонялок» по лесу. Когда же стадия шока прошла, на смену сестрице пришло отрицание. Частые моргания, в попытках развеять мираж, и нервные смешки цветастой палитрой выдавали озадаченность ситуацией. Неужели капитан хочет заставить их отбивать камни с пол кулака какой-то палкой?! Да и еще, стоя на мокром камне, посреди спешно текущей вдаль реки. Если сложность тренировок будет расти в таком темпе, — этот год они не переживут… — Сейчас кому-то этой палкой прилетит, если продолжите бездействовать, — закипал армейский голос. Коллективно решив больше не испытывать терпение начальства, а отдастся матушке-судьбе, кадеты приготовились к бросанию камней. Опасливость кусала за пятки, но приказ есть приказ. Сказал кидать — будут кидать. — Микаса, нам же за это не прилетит? — шепнул ей на ухо Армин. Она и сама не знала. Но вряд ли за выбитый глаз или зуб капитан скажет сердечное «спасибо». С другой стороны, не просто же так он привел новобранцев сюда? Еще и шест взял. Готовился значит. — Нет? Наверное… — Может это уловка какая? — подошла к ним Браус. — Он правда собирается отбивать снаряды этим? Не успел разговор завязаться, как из группы донеслось ярое: «Простите, капит-а-а-а-н!». А после, девушки могли заметить лишь летевший соколом галечник. Со свистом он рассек несколько метров от берега до камня, пока не встретился глухим стуком о дерево. Выставленный шест отделял лицо капитана в паре сантиметров от неминуемого удара. Где-то поодаль булькнул упавший камень. Пальцы обеих рук все еще сжимали орудие, готовясь к новой атаке. А она себя ждать и не заставила: окончательно удостоверившись в задумке начальства, кадеты принялись посылать на него все свои запасы камней. Шест завертелся в головокружительном танце. Раскручиваясь вокруг своей оси, он отбивал по три снаряда за раз. Руки активно двигались по всем направлениям, перекрывали орудием атакуемые зоны. Несмотря на то, что каждый удар, летевший прямиком в него, а не в реку, был отбит, ребята старались по голове не целиться. Мало ли, им своя голова еще нужна и, желательно, здоровая. Продлилось это нечто минуту. Все камни были яростно отбиты в водную гладь и уже покоились где-то на дне. Палка в руках капитана медленно переместилась в горизонтальное положение, ознаменовав окончание его выступления. Все атаки были отражены. Похоже, все-таки зря они переживали за него. На этом вечно угрюмом лице не шелохнулось и мускула. Капитан тщательно скрыл истинное положение дел, расправляя завесу от посторонних глаз. Но, судя по расслабленным плечам, все было лучше некуда. Аккуратно спустившись в теплую воду, он дошел до песчаного, с редкими участками травы, берега, где его уже поджидали кадеты. Кто-то все еще пребывал в детском изумлении от увиденного, а кто-то наоборот опасался за сохранность своего тела и здоровья. Микаса была где-то посередине: внутренний ребенок во все глаза смотрел на объект возможного подражания, а пессимистичный взрослый дергал за руку, уводя от всякой «ерунды» куда подальше. — Капитан! Вы где так научились? В кадетском этого не было, — восхищенно глядела Саша. — А вы прям все-все отбили? — вопросы продолжали литься рекой. Парень взял сапоги и снова зашел по щиколотки в воду, смывая назойливые песчинки и грязь. Когда же сапоги были одеты, а угроза замараться — ликвидирована, он принялся отвечать на вопросы, снующих везде ребят: — Считайте — авторская методика, — пожал плечами. — Месяцок так или два позанимаетесь, может начнете нормально пользоваться УПМ. А то вечно на бок заваливаетесь или в пространстве не ориентируетесь. — Значит, мы будем отбивать камни вот этим?.. — нервно покосился на деревянную подругу Жан. — Ну, можешь руками попробовать. Я не против. После этих слов, кадетам пришлось снова собирать гальку. Наученные опытом, брали, что по-больше и глаже. Потянувшись, за очередным камнем, Микаса услышала здоровяка Райнера, чей голос был пропитан веселым азартом, в предвкушении чего-то особенного: — Капитан, а если с двух сторон кидать будем, отобьете? Своеобразный вызов кадета не особо смутил его, но вот вопросы появились: — Надо будет — и с двух отобью. А что, проверить хочешь? — промелькнула легкая ухмылка. — Хочу знать, к чему стремиться, — не при делах повел плечами он. Капитан хмыкнул, не став дальше развивать этот разговор. Несгибаемый шест вновь оказался в его руках. Но, в этот раз, ему суждено работать на благо другого. Выбор пал на Леонхарт. — Держи, — протянул он в девичьи руки тяжелое дерево. Ее голубые глаза выдавали волнение, но внешне оставалась беспристрастна. Этой чертой девушка чем-то напоминала капитана: оба до последнего не стягивают с себя маску непоколебимости, окутывая себя хладной аурой особого сорта возвышенности. Все-таки, Микаса была более раскрепощенной, чем эти двое. Контроль над ситуацией она брала, но не постоянно. Просто ходила со спокойным и расслабленным лицом, которое по ошибке могли принять за унылое. Все-таки эмоций ее душа не лишена, и скрывать их нарочно смысла нет. Энни встала на выступающий из реки камень обеими ногами. Жадные волны кусались и облизывались при очередном ударе о булыжник. Шест был крепко схвачен руками, готовясь к обороне. — Приготовиться. Начали! — скомандовал капитан, открывая беспрестанную атаку на солдата. Камни летели, пронзая воздух. Чья-то участь заключалась в том, чтобы быть безжалостно отбитым палкой, а кому-то везло добраться до незащищенных мест. Каждый такой удар сопровождался шипением и оскаленными зубами девушки. В основном, попадали по бедрам и торсу. Руки были слишком хорошо защищены, в голову никто не целился из мученической солидарности, а ноги ниже колен камни попросту перелетали. По итогам этого недолгого обстрела, Леонхарт отделалась только синяками, не свалившись в воду. Какая-то малая часть камней была отбита, но их можно было по пальцам пересчитать. Все остальное же прилетело в тело и реку. Следующим на расстрел отправился Конни. Встав на камень, он прикрикнул ребятам: — Только сильно не бейте! К сожалению, последняя половина фразы была заглушена капитанским: «Начали!». Пожалуй, лучше не стоит рассказывать, как он бранился всякий раз, когда по животу прилетал новый галечник. Уходил бедолага, потирая бока. — Вот же ж… Че так больно-то, а? — А ты что хотел? — сложив руки на груди, ответил Кирштейн. — Даже одного не отбил. — Хах, ну, если ты полный ноль, то ноль тебя везде и будет преследовать. Конни злостно треснул его по спине. — Посмотрим, как изменится твое самомнение после минуты на том треклятом камне! — Вот и посмотрим! Прозвучал хлопок: ребята были явно настроены серьезно. Микаса следила за их разборками, молча поражаясь настолько конфликтным характерам. Что один, что второй влезают в перепалки, а потом огребают. — Аккерман, — строгий голос окликнул девушку. Она спешно подошла к капитану, ожидая распоряжений или пояснения дальнейшей позиции. Но ничего из перечисленного не последовало. Орудие капитан не торопился отдавать. Ее аккуратная рука застыла в воздухе. Пальцы тянулись к деревянному шесту, но разум постоянно одергивал их, пребывая в замешательстве. Вместо того, чтобы протянуть ей единственный способ укрыться от бесперебойных, каменных атак, капитан замер. Игривый ветерок задувал по бокам, отчего впереди стоящая фигура всякий раз скрывалась за прядями смолы. Нос зачесался от длинных волосинок. Хотелось потянуться рукой, но странное оцепенение настигло и ее. А капитан продолжал смотреть прямо в глаза, лишь изредка разрывая связь смаргиванием. В этих небесных озерах не читалась злоба, в любой из форм проявления, а что-то другое. Но при этом такое знакомое и привычное, навевающее воспоминаний. Прошло, от силы, секунд семь, прежде чем капитан увел глаза куда-то в сторону и протянул некогда желанный шест. А затем и вовсе удалился к остальной группе. Примерно так и выглядело их каждое взаимодействие на протяжении всего месяца. Пересекались они крайне редко. Микаса уже сто раз успела пожалеть, что вообще зашла к нему тогда в кабинет, начала беседу и сунула нос не в свое дело. Мало того, что человеку подпортила настроение своими выходками, так еще и выставила себя каким-то борцом за справедливость и все хорошее, хотя, сама таковым не являлась. А ведь сначала между ними выстроились вполне положительные взаимоотношения: она хорошо работала и выполняла наказы, он — почти что не ругался, как обычно это делал с другими. Может, они могли бы стать даже товарищами. Но после этой детской выходки, месячной давности, стала сомневаться. Дай Бог, хотя бы на нейтральной полосе разойдутся, уже хорошо будет. Камни летели, больно бились острыми углами о бока. Глаза не успевали зацепиться за их нить полета, то и дела отражая воздух. При всем при этом, скользкий от воды булыжник так и жаждал поскорее спихнуть ее с себя. Что, собственно, и случилось: сосредоточившись на защите, Микаса не смогла удержать равновесие и плюхнулась в реку. Зато теперь, водные процедуры не потребуются еще недельку. Если, конечно, она снова не поскользнется… Всю обратную дорогу кадетов сопровождало глухое хлюпанье в сапогах.***
На дворе стоял поздний вечер. Девушка прошмыгнула за дальнюю стену особняка, подзывая друга громким шепотом: — Конни, быстрее, быстрее! — Да иду я! Словно две вездесущие тени, они пробирались под ярким светом окон в направлении крыльца. Отголоски шумной посиделки за столом пролетали мимо ушей, ведь в голове правило жутко-нарастающее напряжение. Секунда неосторожности — и их обнаружат. Сейчас нужно незаметно пробраться в казармы, пока отсутствие двух солдат не стало вопросом на повестке дня. Маленькими шажками, Саша и Конни прорезали себе путь сквозь кусты. За пазухой паренька, что-то шевелилось и дергалось, но он продолжал идти, согнувшись вдвое. Со стороны веранды хлопнула дверь. Послушались негромкие голоса, идущие в их направлении. — Ай, ау! К-к-шш!.. — закряхтел Спрингер. Саша быстро заткнула ему рот ладонью. Но к сожалению, тихое «тс-с», прервалось женским голосом у самого куста: — Что вы..? Еще секунда и..! Листочки кустов зашуршали пуше прежнего. В руках Браус крепко сжимала девушку, зажимая рот уже ей. Подлетевший вовремя ветерок помог скрыть недавнее «похищение» за шелестом деревьев в округе. Все трое с широко распахнутыми глазами смотрели друг на друга. Сквозь толщу веток и листов доносились проблески света, очерчивая знакомые лица. Ранее пребывавшая в боевом замешательстве, девушка, кем оказалась Микаса, расслабилась в руках Браус. Она удивленно покрутила головой, в попытках понять подобных действий, а потом глухо пробубнила в чужую ладонь. — Саша, пусти уже. Девушка недоверчиво сощурилась, но все же выпустила из своей хватки, внимательно следя за каждым ее действием. А вот напарник не сильно напрягался, сидел себе, да придерживал руками что-то ерзающее под рубахой. — Вы что тут делаете? — присела она на колени. — Прячемся. — От кого? — Ото всех. Аккерман захлопала глазами, переводя взгляд то с одного, то на второго. Посвящать ее в дела тайные не особо хотелось, но в их положении выбора не было. Саша крепкой хваткой вцепилась в плечи девушки и решительно заглянула в самое ядро души. — Микаса, ты должна нам помочь! — Что произошло? — просьба, что походила больше на приказ заставила ее напрячься. — Вот что. Конни приподнял скомканный низ рубашки. Глаза Аккерман расширились и заблестели. — Вы где это чудо расчудесное нашли?! — ахнула она, хватая в руки ушастый комочек. — Около забора, пока гуляли там, — Конни осторожно оглянулся по сторонам. Слова, конечно же, благополучно были прослушаны. Кот находился в крепких объятиях, мурлыкая при каждом нежном поглаживании по макушке. Уши расслабились, да так, что свисали почти до щек. — А мне все брюхо выцарапал, — сощурился парень. — Конечно, нес его как вещь какую-то. Бережно нужно, живой же. Саша провела ладонью по мягкому боку хвостатого, но одернулась, как только услышала обеспокоенный голос снаружи. Ребята повернулись на звук. — Это Армин… Саша, стой! Но было поздно. Кадет затащила бедолагу в кусты тем же методом, что и Микасу. Паренек испуганно замычал, но год проведенный в армии дал о себе знать: сила, с которой Браус схватила его подавила всякое сопротивление. Пришлось всем вместе успокаивать перепуганного, пока тот не увидел лица своих товарищей. А кот все так же продолжал сидеть на коленках Аккерман, наблюдая, как зритель за шоу. — Ребята? Что происходит?.. — угрожающий жест тишины и характерный «тс-с!» от Конни заставил понизить громкость. — Что вы делаете? — теперь уже шепотом спросил он. — Мы кота нашли. Саша взяла пушистого в руки и протянула ему, позволяя разглядеть во всей красе хитрую морду: — Глянь какой хорошенький? Кот, воспользовавшись случаем, смачно зевнул, обнажая перед пареньком все тридцать клыков. Облизнулся и прям в душу залез, зыркнув голубыми глазами. Армин невольно поежился и отодвинул от себя нежданную находку. Микаса повернулась к Саше и шепотом спросила: — А зачем мы прячемся? — Что бы не нашли. — Почему должны найти? — Прячемся потому что. Браус одарила ее своим самым серьезным взглядом, потуже затянула хвост и гордо произнесла: — Мы должны незаметно пробраться в особняк и пронести кота до казарм. И вы, — она указала пальцем на двух прихожан, — нам с этим поможете. — Да. Проблема в том, что все сейчас на первом этаже за ужином, а когда уйдут — начнется отбой и уже фиг зайдешь, — подсобил Конни. Армин и Микаса озадаченно переглянулись. Блондин уже хотел что-то сказать, даже палец поднял, но взглядом скатился вниз. Слова отступили. — Так и-и-и… Что нужно сделать? — вопросительно посмотрела на них Аккерман. — Не дадите им нас заметить! Отвлечете чем-то, не знаю, но поможете нам проскользнуть наверх. Армин изогнул бровь: — А что вам мешает сделать это без нас? — Вам так трудно помочь? — Конни недовольно сложил руки на груди; парень что-то невнятно промямлил в ответ. — Вот и порешали. Саша привстала на колени и решительно заявила: — Тогда, начинаем сейчас!***
Две фигурки выглядывали из-за входной двери, откуда открывался вид на сидящих за большим столом солдат. Они что-то громко обсуждали, тянулись руками к оставшейся на столе еде. Среди них лежала запеченная картошка с овощами. Горячий пар уже перестал исходит от румяных боков этого ароматного блюда, но запах все равно бил в нос. А еще, там были… «Так! Сосредоточься!» — опомнилась Саша. Сейчас нужно было протащить Морошку мимо десяти человек абсолютно незаметно. Надежда была только на Микасу и Армина. Конни стоял за спиной и нервно дергал коленом. Не выдержав, спросил у подруги: — Ну что там? Пока все сидели на местах. В том числе, лицом ко входу, а значит заметят. Действий со стороны этих двоих не было заметно. Что же они так медлят? — Ничего. Кот уже весь изъерзался на руках Спрингера, проворачивая третий кульбит вокруг своей оси. Пушистому жутко хотелось размять лапы. — Слушай, нас походу кинули. — Да не неси чепухи, они так не сделают. — Уже сделали, а мы как дураки кого-то ждем. Да, Морошка? — потрепал он пальцами между ушами. — Какие же люди бессердечные. Саша повернулась к нему и осуждающе сощурилась: — Конни, они… Звонкий треск раздался в стенах дома. Оба привстали на ноги и заглянули в щель: на коленях стоял Армин и вымаливал многочисленные извинения за опрокинутую тарелку. Взоры остальных сразу перекинулись на него. Микаса стояла за их спинами. Повернувшись к Конни и Саше, она коротко кивнула. — Пошли! Двое пулей добежали до лестницы, сохраняя балетную грацию в каждом шаге. Лишний шум мог только сорвать операцию. Наконец, парочка оказалась на втором этаже. Сердце все еще отбивало свои последние, напряженные аккорды, но постепенно возвращалось к привычному ритму. Опасность миновала. — Быстрее! — оглянулась на первый этаж Браус. — Может еще успеем урвать остатки ужина! Конни побежал за ней, но по дороге кинул недовольное: — У тебя опять мозги окартофелись! Мы за Морошку переживать должны. — Я просто волнуюсь о благосостоянии своего желудка! Меньше чем за минуту, они добежали до женской части. Рука уже потянулась, чтобы открыть дверь, как вдруг, за спиной донесся до боли знакомый голос: — Что вы тут делаете? Кадеты в оцепенении повернулись к нему, совсем забыв про кота в руках: — К-капитан?.. А вы разве не т-там? — нервно ухмыльнулся Конни. Для него капитан особенно хорошо запомнился: во всех ледяных красках. С самой первой встречи он поклялся в одном важном правиле: молчать в тряпочку при виде любого уборщика. Любого. Кто знает, может за маской санитара кроется кто-то по-страшнее, чем кажется на первый взгляд? — Я не люблю шумные посиделки, поэтому ем отдельно, — его взгляд упал на ушастый комок. Никакой претензии не прозвучало, а ноги-то во всю тряслись в ожидании вердикта. — У Оруо аллергия на кошек. Пускай не попадается на глаза. С этими словами он ушел вдоль по коридору, на первый этаж. Легкие выдали судорожный выдох. — Слушай, а мы, получается, тарелку зря разбили, — насмешливо свел брови Конни; Саша ответила тем же взглядом. — Нас все равно заметили. Переглянулись. Еще раз. Но потом вырвался еле сдерживаемый хохот. — Фиговые мы с тобой разведчики. — Ага. Зато кормят вкусно.