Король-самоубийца. Книга 3 серии "Фоллокост"

      Илиш перевернулся на двуспальной кровати, в ноздри ему ударил запах старых одеял, выстиранных с мылом, и хлорки, которой драили комнату. Этот аромат забил ему нос и не собирался улетучиваться.       Он ненавидел этот запах. Его грезы о том, как он держит Джейда в своих объятиях и вдыхает его запах, какими бы яркими они ни были, оказывались фальшивкой, как только его чувства обострялись и он чувствовал запах этой комнаты. Казалось, от реальности никуда не деться, даже во сне.       Илиш медленно открыл глаза после особенно душераздирающего сна, в котором он держал мальчика на руках в последний раз, пока тот был еще в своем уме - в последнюю ночь перед приходом Кесслера. И хотя Илиш знал, что рано или поздно на горизонте появятся фары и рев машин Легиона, он все равно дорожил этим сном.       Каждой его секундой.       Илиш проморгался, и в поле его зрения попал железный ящик с замком. Он уставился на него с большей заинтересованностью, чем хотел бы себе признаваться, и задумался, сможет ли он запустить свой сон с того места, на котором остановился.       ‘А может, если я сейчас закрою глаза, я смогу контролировать этот сон.… Изменю прошлое и убью Кесслера, как только он сойдет с трапа самолета.       Если бы это было так.       Если бы.’       Илиш встал - в комнате было темно из-за одеяла, которое он накинул на тонкую, как бумага, шторку, - и облегчился. На уже заживших руках в нескольких местах, там, где воскрешение не вытолкнуло стекло, виднелись выпуклости. Он сел за маленький столик на двоих и вдохнул пару дорожек измельченных таблеток дилаудида через свернутые в трубочку деньги, потом лезвием ножа смахнул со столешницы пыль от порошка на пол, вернулся в постель с бутылкой водки и закрыл глаза в ожидании начала действия наркотиков.       Ложное умиротворение зародилось за глазами и потекло к затылку, как будто кто-то лил ему на лицо теплую жидкость. Оно скапливалось, как вода перед плотиной, и, перелившись через край, проникло в вены, смешалось с кровью и распространилось по всему телу. Однако наибольшая концентрация вызванного наркотиками тепла осталась в голове, и он позволил интенсивному кайфу укутать себя в одеяло. Наркотики оказались единственными объятиями, в которые он мог заползти без оглядки, что он и сделал, крепко зажмурив глаза и подтянув колени к груди.       Хотя никакие наркотики не могли заглушить голос мальчика, и в душе он смирился с собственным мазохизмом, прокручивая в голове каждое слово, когда-либо сказанное Джейдом в его адрес, хорошее или плохое. Он дорожил каждым из них, даже едкими укусами, каждым выкрикнутым оскорблением. Но вместо холодного удовлетворения или довольной ухмылки на вспышки гнева Джейда, в этих воспоминаниях Илиш обнимал своего мужа и крепко прижимал к себе.       Голос мальчика казался таким чистым и звонким, но Илиш с грустью осознавал, что с каждым днем он искажается. Как будто он прокручивал видеокассету так часто, что пленка изнашивалась и протиралась, но вместо того, чтобы стать чем-то другим, голос Джейда становился голосом Илиша. Он столько раз воспроизводил воспоминания о Джейде, что теперь слышал свой голос вместо его. И из-за этого в груди Илиша зародилась новая печаль, лианами обвившая его кости и пустившая корни в сердце.       Страх, что он забудет Джейда, был слишком реален. Он бессмертен, и однажды чувства к Джейду поблекнут и размоются, и с каждым его утренним пробуждением ото сна, те несколько коротких лет, когда Джейд был частью его жизни, становятся все дальше.       Илиш сглотнул ком в горле и моргнул, чтобы избавиться от жжения за веками. Он закрыл глаза и вызвал в памяти лицо Джейда, но, словно решив воспользоваться его внутренними страхами, разум безжалостно явил образ Джейда блеклым и полным изъянов и пустых пятен.       Все имевшиеся у него фотографии мальчика сгорели при пожаре. Единственные записи остались у Силаса. Жестокие видеозаписи, которые тот сохранил для собственного садистского удовольствия: секс Джейда и Сангвина, свадьба, которую с восторгом снимал Неро, и, скорее всего, многие другие, о которых он не знал. Может у других химер и найдутся какие-нибудь фотографии… но даже они будут старыми. Джейд довольно долго был вдали от семьи.       ‘Память о нем померкнет, как и о других мужчинах, которые когда-то завоевывали мое сердце. Очень давно, в молодости, когда у меня еще было сердце, которое можно было завоевать.’       Илиш встал, не в силах выносить жестокость владевших его сознанием мыслей, и приговорил еще пару измельченных таблеток в отчаянной попытке ускорить их действие.       Наркотики для него оказались спасением, но с непредсказуемым эффектом. Каждый раз, когда Илиш вдыхал порошок или глотал таблетки, он рисковал.       Иногда наркотики ввергали его в неистовую агонию, вызванную скорбью. Безысходность захлестывала его и убивала, проникая в горло и хватая за сердце, прежде чем вырваться через рот. Мука была настолько невыносимой, что чаще всего он падал на колени и лежал на полу, пока не находил в себе силы дотянуться до таблетки для самоубийства, чтобы подавить боль, съедавшую его заживо.       Илиш открыл глаза - таблетки сделали свое дело и лишили сил двигаться. Он уставился на выключенный телевизор и медленно погладил ошейник, обхватывающий предплечье.       ‘Я мог сделать его бессмертным еще несколько месяцев назад, но в очередной раз мне пришлось удвоить ставку и рискнуть последней фишкой, которую я держал в руках. Проиграв все остальное, я предложил последнее, что у меня было... и проиграл.       Теперь я никто. Всего лишь пьяница и наркоман, коротающий дни в темной квартире в ожидании смерти. Но смерть никогда не вспомнит обо мне. Она забрала Киллиана и Джейда, но каждый раз проходит мимо меня.       Рено был прав, они заслуживали жизнь, а я нет.’       Через какое-то время в его дверь постучали. Который сейчас час, день или ночь, он не знал, давно перестал отслеживать, но судя по полоске солнечного света на стене за телевизором, сейчас какой-то час дня.       Илиш встал, хрустя и поскрипывая костями, натянул кожаные перчатки и открыл дверь.       На пороге стоял Макс, держа в одной руке сумку, а в другой книгу. При виде Илиша, на его лице отразилось волнение.       - Я, кажется, говорил тебе не пытаться умереть...       - Я, кажется, говорил всем оставить меня в покое, - сухо ответил Илиш, но почему-то отошел от двери, пропуская парня внутрь. - Пора собираться?       Хронология событий размылась, но он помнил, что пришел в Мариано. Он потерял много крови от порезов о стекло, но отказался от всех предложений о медицинской помощи, предпочтя уединиться в номере гостиницы.       - Нет, мы пока еще ждем большой караван, - ответил Макс. Он положил коричневый пакет, пахнущий едой из паба, на маленький столик, но книгу оставил в руке. - Когда закупим у них товаров, первым делом отправимся в Мантис. Тебе снова повезло, там еще больше вина, - Макс усмехнулся. - Ну, вино плюс другое дерьмо, - затем он посмотрел на Илиша, и на его лице снова появилось озабоченное выражение. - Как твои руки?       Илиш сел на один из двух стульев у столика.       - Нормально, - ровным голосом ответил он.       - Ты очень напугал маму, и наемники предлагали тебя бросить… Знаю, ты, наверное, возненавидишь меня, но я сказал маме, но только маме, что твой муж умер. Так что теперь она типа прониклась.       Илиш скривил губы, но ничего не сказал. Он избавится от них, как только прибудет в Мантис.       Но какой смысл ехать в Мантис? Нажраться и обдолбаться до беспамятства в другой квартире? У Илиша не было ответа на этот вопрос, но он чувствовал, что должен пойти туда, и он туда пойдет. Что делать после этого, он не знал, да его это и не волновало.       Впервые в жизни у него не было никаких планов на будущее.       - Итак... - Макс сел и положил на стол книгу, взглядом показав Илишу, чтобы тот ее взял. - Я увидел это в магазине и купил для тебя.       Илиш взял в руки книгу в обложке из мягкой потертой кожи каштанового-коричневого цвета, а когда открыл ее, то понял, что разлинованные страницы пусты.       - Ну… Как я уже говорил, мне нравится сочинять песни, и однажды мой друг купил мне блокнот, и я сам научился писать. Не знаю, умеешь ли ты писать, но если умеешь, я подумал, что тебе это может пригодиться… ну, записать что-нибудь, почему ты такой грустный, - стремительно краснея, Макс почесал затылок. - Если ты не умеешь писать, прости. Но ты можешь научиться, или рисовать картинки, или еще что-нибудь.       На мгновение Илиш просто уставился на книгу в руках, пытаясь сквозь густую дымку дурмана понять, как он относится к подарку парня. Макс продолжал что-то лепетать, путаться в словах, спотыкаясь и падая, словно он скатывался по словарю, как по лестнице.       - Почему тебя это волнует? - неожиданно для самого себя, шепотом спросил Илиш. Его фиолетовые глаза поднялись от чистых листов к раскрасневшемуся лицу Макса.       Парень ответ свои зеленые глаза в сторону, и пожал левым плечом.       - Каждый раз, когда я подхожу к тебе, меня охватывает непреодолимая грусть. Я не зверь какой-то или типа того… Мне не по себе, и я просто хотел помочь. Может, однажды, когда я окажусь на самом дне своей жизни, кто-нибудь поможет мне? Сегодня ты, а завтра это могу быть я.       Илиш отложил книгу. Тут же на мягкую кожаную обложку обветренная рука положила шариковую ручку.       - Для пустынника ты излишне заботлив и предусмотрителен, - заметил Илиш. - Большинство из тех, кого я встречал, уже ожесточились. Они никому не доверяют, не говоря уже о сочувствии.       Макса это, похоже, позабавило.       - В прошлом году я выстрелил наемнику в затылок, когда он ударил мою маму, чувак. Я выследил торговца, который обокрал нас, и перерезал ему горло. Еды хватило на целую неделю. Не надо считать меня слабаком. Я просто… Не знаю… ты почему-то заинтересовал меня.       Илиш нахмурился и вытащил из-за пояса небольшой перочинный нож. Макс удивленно следил, когда Илиш развернул его, и вопросительно уставился на Илиша, когда тот сделал жест «дай мне» в сторону руки Макса.       - Что ты делаешь? - Макс спросил осторожно, но доверчиво протянул Илишу руку.       - Не повторяю одну и ту же ошибку дважды, - сказал Илиш и крепко сжал руку мальчика в своей. - Сейчас я пущу тебе немного крови. Ты - пустынник и достаточно вынослив, чтобы справиться с этим. Если ты не будешь задавать мне вопросов и закроешь глаза… Я дам тебе пятьдесят долларов.       Макс моргнул и закрыл глаза.       - За пятьдесят баксов ты можешь получить из меня гораздо больше, - сказал он, но тон его был нервным.       Илиш ничего не ответил. Он прижал кончик ножа к подушечке среднего пальца парня и проткнул кожу. Макс втянул носом воздух и хмыкнул, когда Илиш сжал рану, выдавливая кровь, потом Илиш быстро прижался губами к порезанной подушечке и провел по ней языком.       - Срань гос… - Макс открыл глаза и отдернул палец, его сердцебиение подскочило, а грудь содрогнулась.       Илиш вытер с губ кровь и со вздохом покачал головой.       - Ты - пустынник. Я так и думал, но меня уже раньше обманывали. Я…       Внезапно Макс схватил Илиша за воротник куртки и потянул на себя. Парень прижался губами к губам Илиша и поцеловал его.       Илиш немедленно разорвал поцелуй и быстрым движением схватил парня за подбородок.       - Нет, - сказал Илиш угрожающим тоном, будто на мгновение превратившись в химеру, которой когда-то был. - Если ты еще раз так сделаешь, я убью тебя, - фиолетовые глаза Илиша прожигали глаза мальчика, испепеляя все мимолетные чувства. Макс растаял под этой неприкрытой угрозой и остался лежать в луже смущения там, где его оставил Илиш.       - Теперь ты меня возненавидишь… - сказал Макс и медленно провел рукой по лицу, оставляя полоску крови от порезанного пальца. - Я просто подумал… зачем тебе… - потом он, похоже, вспомнил об условиях получения своих денег, поэтому запнулся и вместо этого перешел к самоедству. - Я только что все испортил, да?       - Нечего было портить. Ты можешь идти.       Илиш сел на кровать и взял бутылку водки.       - Можно мне остаться?.. Пожалуйста?       - Нет.       - Но мне скучно. Ну же. Пожалуйста… Мне… Мне тоже грустно.       Илиш молчал. Он уже мысленно вернулся к костру в лагере в ночь перед приходом Кесслера. Как он обнимал своего спящего кикаро и как они в последний раз поцеловались. Мальчик выглядел намного старше со своей бородой и более маскулинным с неухоженными бровями и грубыми мозолистыми руками.       Илиш вспомнил, когда они в последний раз были близки и еще больше загрустил, когда понял, что через несколько месяцев исполнится год. В последний раз он был со своим мужем в бункере в Сером Разломе, перед тем как он отправил их в ту бесполезную миссию.       ‘Я никогда не почувствую, как нежное обнаженное тело этого мальчика прижимается к моему. Никогда не почувствую себя одним из музыкальных инструментов, в идеальном дуэте создающих самую прекрасную музыку. О какой близости с кем-то может идти речь, если она ничто по сравнению с тем, что было в постели с ним?       Силас укоренил во мне неприязнь к сексу, потому что постоянно использовал его, чтобы доминировать надо мной, и именно Джейд разжег огонь. До Джейда секс я планировал, как встречу по работе. Вызывал Дрейка ко мне в офис или домой, чтобы он отсосал мне, кончал один или два раза и отсылал его прочь. Или, если я был чем-то расстроен или злился, трахал одного из моих братьев до крови. Это делалось только потому, что тестостерон требовал разрядки, а я становился, как говорили мои братья, еще более невыносимым, если не избавлялся от напряжения.       Потом я встретил Джейда и снова открыл в себе страсть к этому занятию, до такой степени, что занятия любовью с ним стали похожи на сочинение симфонии. Наши тела и разумы становились единым целым, и я уже не понимал, где заканчиваюсь я и начинается он.       А когда мы трахались, мне казалось, что я становлюсь богом внутри него. Я брал свое садистское удовольствие от причинения ему страданий и свое разочарование в моих неуместных чувствах к нему, и превращал это в лучший секс в своей жизни. Я терзал его тело снова и снова, не в силах утолить свою жажду, даже когда он умолял меня остановиться, и с каждым моим толчком все больше капель крови стекало на наши простыни. От запаха его крови у меня пересыхало в горле, а его пронзительные мольбы, словно масло, стекались к моему паху. Я выжимал его до капли, пока он не превращался в груду нежной плоти, крови и моей спермы.’       Илиш стиснул зубы и швырнул бутылку водки через всю комнату. Она разбилась о холодный камин, и по комнате разлетелись осколки стекла.       Макс в ужасе вскочил и побежал к двери.       - Нет, останься, - рявкнул Илиш, его грудь тяжело вздымалась, а сердце бешено колотилось. Он сжал руки в кулаки, а когда почувствовал жгучую боль в челюсти, то понял, что ее тоже сжимает. - Имел дело с героином?       Он чувствовал на себе пристальный взгляд мальчика.       - Д-да.       - Тогда займись этим.       На героине Илиш так глубоко погрузился в кроличью нору, что перестал отражать течение времени. Теперь его жизнь вращалась вокруг Макса, который втыкал в него иглы и приносил немного еды. В какой-то момент, словно сквозь плотную черную пленку в его воспоминаниях мелькнула Робин. Он мало, что помнил о ее появлении, только то, как она раздраженно отчитывала своего сына, прежде чем попыталась поднять Илиша с кровати, которую он редко покидал.       Поднявшись на ноги, он увидел, что постель усыпана оранжевыми колпачками от одноразовых игл, которые обычно выбрасывают. Они скапливались и окружали его прокисающее немытое тело, как цветы вокруг могильного надгробия. Он помнил приглушенные стуки, с которым несколько штук попадало на деревянный пол.       - Половина оплаты сейчас, вторая - когда доберемся до Мантиса, - говорил Илиш, и именно по этой причине Робин и наемник Винс помогали ему спуститься по лестнице. Сам он не смог бы дойти до каравана, но нашел в себе силы схватить свой рюкзак с ящиком с деньгами и наркотиками.       Когда Илиша погрузили в повозку, он закрыл глаза и позвал Макса, чтобы тот приготовил ему еще героина, но парень не пришел. Тогда он позволил героину, уже гуляющему по венам, унести его в потоке тепла и онемения. Наркотики словно толстым слоем воска покрывали его сердце и мозг и не пропускали преследующие его мысли, но вместе с этим они отгородили его от окружающего мира настолько, что вообще все перестало иметь значение. Он не ел и не пил, разве что для того, чтобы отделаться от Робин или ее пацана и снова погрузиться в полубессознательное оцепенение, и ему требовались все его усилия, чтобы слезть на землю и справить нужду. Он больше не чистил зубы и даже не переодевался, просто лежал в задней части повозки в компании навязчивого образа Джейда и обвиняющих голосов тех, кто умер из-за его упрямой одержимости.       Иногда прежний Илиш вырывался наружу, колотил по его мозгу и кричал, чтобы он встал и что-то предпринял. Прежний Илиш устремлял на него свои фиолетовые глаза, полные презрения и ненависти, и говорил, что надежда еще есть. Он рычал и кричал на него:       ‘Есть еще Адлер! Есть еще один!       Действуй по первоначальному плану, до того, как его забрал Мантис. Найди Адлера, обучи и обрати на свою сторону. Отправь его к Силасу с новой ненавистью и король окажется в твоих руках. И пока Адлер отвлекает Силаса, найди способ погасить пламя, полыхающее вокруг Ривера, и забери его себе. Умерь его мучения и ярость от потери Киллиана, воспользуйся ими и заставь его полюбить тебя. Двоих вас никому не остановить.’       - Остановись уже. Прекрати все это, - сказал Илиш вслух, и внутренний голос его прежнего «я» разочаровано взревел с нечеловеческой яростью, обзывая его слабаком, трусом, сдавшимся ничтожеством.       - Ты уже все потерял, - ответил ему Илиш, беря шприц с коричневой жидкостью и телефонный шнур. - Все кончено.       'Ничего не кончено! Ты все еще можешь победить. Ты посеял так много семян, что у тебя запасные варианты для запасных вариантов. У тебя есть еще один рожденный бессмертным и еще два Киллиана!'             - Без Джейда все это не имеет значения, - прошептал Илиш, затянул жгут на предплечье и медленно выдохнул.       Он крепко зажмурился, чувствуя, как печаль внутри начинает пробиваться сквозь окутавшую его пелену наркотиков. Дымка рассеивалась, и от этого было только одно лекарство.       Илиш открыл глаза и взял шприц, потом посмотрел на свою руку. Все предплечье покрывали небольшие красные ямки, некоторые опухли, а на одной даже образовался открытый гноящийся кратер, который Робин пыталась вылечить. Только эта рука была отмыта, все остальное тело покрылось загаром, грязью и пеплом. Он не смотрел на себя в зеркало, но догадывался, что даже его братья не узнали бы его сейчас.       - Прекрати делать это с собой...       Илиш застыл, уставившись на иглу, вонзившуюся под кожу, и поджал губы от этого голоса. Иногда Илишу казалось, что он уже забыл его, но когда муж заговорил с ним, все воспоминания нахлынули снова, и юношеский голос Джейда, смягчавшийся только для своего хозяина, донесся до Илиша так отчетливо, словно он услышал старую любимую песню и осознал, что все еще помнит слова.       - Хозяин… пожалуйста, остановись.       Глаза снова защипало, но на этот раз он не стал зажмуриваться, и позволил соленой капле обжечь веки и скатиться по щеке. Медленно подняв глаза, он увидел Джейда, сидящего скрестив ноги всего в полуметре перед ним и смотревшего на него с глубочайшей печалью на лице.       - Я не могу, - прошептал Илиш надрывно.       - Но ты же можешь все, - ответил ему Джейд. - Ты мой хозяин, тебя невозможно сломить. Ты самый сильный из всех, кого я знаю, олицетворение стойкости и могущества.… что случилось, хозяин?       Илиш смахнул еще одну слезу и печально улыбнулся Джейду.       - Случился ты, maritus.       Внезапно кристально чистый в сознании Илиша образ Джейда смыло болью, будто он на полной скорости врезался в стену. И с последним взглядом в глаза мальчика, на преследующее его во снах и наяву любимое лицо, Илиш понял, что во всем мире не найдется столько героина, опиатов или алкоголя, чтобы заглушить отчаяние, пропитавшее каждую клеточку его тела.       - Мама, мне кажется, он умирает… - канючил Макс. Илиш почувствовал на лбу холодную тряпку. Вдалеке шумела река, а повозка накренилась вперед. Видимо, босенов распрягли на водопой и отдых.       Сколько еще им добираться до Мантиса? Не то чтобы это имело значение. Он лишь поменяет одну кровать на другую, просто больше не будет Макса, чтобы готовить ему героин.       - В Серой Пустоши многие люди цепляются за жизнь, дорогой, - раздался голос Робин. - И мир не терпит тех, кто не желает бороться за нее. Ты не можешь помочь ему, если он хочет умереть. Все, что мы можем сделать, - доставить его в Мантис, чтобы продолжать выживать вдвоем.       Илиш почувствовал, как чья-то рука легла ему на голову.       - Ему повезло, что он присоединился ко мне, а не к кому-то другому. Они бы съели его и взломали его ящик. Я надеюсь, он ценит мою порядочность, твой отец никогда не ценил. Господи… да на этом лбу можно яичницу поджарить, - послышался шорох одежды, и когда образ Джейда окончательно растворился в черной дымке, он увидел склонившихся над ним Робин и Макса. - Хотела бы я, чтобы твой отец любил меня так же сильно, как он своего мужа. Интересно, кем он был до того, как потерял его? Я слышала от одного торговца, что в Скайфолле есть мутанты, но никогда бы не подумала, что один из них окажется здесь. И будет таким... нормальным.       ‘Нормальным? Я никогда не был нормальным…’       - Мам, мне кажется, он ангел.       Робин слегка рассмеялась.       - Макси, в этом мире нет ангелов. Мутанты - да, но не ангелы, я же уже говорила тебе. И не давай ему больше героин. Джеймс… - Робин повысила голос. - Джеймс. Я принесла тебе немного мяса.       - Хорошо, - ответил Илиш. К их удивлению, он принял сидячее положение и потянулся к зеленому контейнеру с кусочками вареного мяса с солью. - Когда мы прибудем в Мантис?       - Послезавтра. Надеюсь, ты не спустил мою вторую половину оплаты на свои наркотики, - сказал Робин, спрыгивая с повозки. Илиш рассмотрел за женщиной пологий холм, покрытый густой желтой травой, и реку, пересекавшую дорогу. Первоначальная дорога вела вдоль реки в гору, но ее разобрали на пласты и уложили в русло реки, образовав искусственную насыпь, на которой, как он видел, сидели наемники и стирали свою одежду. Запах воды контрастировал с его собственной прокисшей вонью, но не настолько, чтобы он решил покинуть свой привычный уютный уголок.       - Нет, - ответил Илиш. - Они были у меня еще до отъезда.       Макс положил руку ему на плечо.       - Пойдем к костру, - сказал он и сжал ее. - Пожалуйста.       Парень выглядел грустным, а когда Илиш отрицательно покачал головой, стал откровенно хмурым.       - Я написал новую песню… и подумал, может, мы попробуем положить ее на музыку, - тихо сказал Макс. - Я разведу для тебя костер подальше от остальных...       - Нет.       Макс разочарованно вздохнул и пополз назад, пока не выбрался из повозки.       - Если передумаешь… - окончание фразы повисло в воздухе, а парень развернулся и скрылся из виду.       Илиш не чувствовал голода или жажды, но во рту пересохло, а губы саднили и шелушились от обезвоживания и сухого зноя. Поэтому через час полубессознательной наркотической дремы, он, наконец, покинул свой оазис в повозке, к удивлению остальных и восторгу улыбающегося Макса. Когда Илиш молча прошел мимо лагеря к реке, парень подскочил и начал собирать хворост.       Илиш вдоволь напился из реки и омыл лицо и руки до плеч. Размотав повязку на руке, он решил обработать рану антисептиком, который оставила ему Робин. Лучше не стало, но и хуже тоже. На полпути между между запястьем и локтем виднелся небольшой воспаленный кратер, его белые от скопившегося гноя края заполнились кровью, когда он их протер.       Мыть все тело ему не хотелось, он чувствовал себя почти комфортно покрытый грязью, словно физическим защитным панцирем в дополнение к неосязаемому, сотканному наркотиками. Поэтому, вымыв руки и лицо и почистив зубы, он подошел к костру, разведенному рядом с ветхим сараем, и сел на ящик из-под спиртного перед парнем.       Макс посмотрел на него, но тут же покраснел и отвел взгляд. В его руках подрагивал потрепанный блокнот на спирали, а рядом на земле стояли бутылка пива и пакет с конфетами, который парень тут же протянул ему с застенчивой улыбкой. Илиш вопросительно уставился на Макса, жалея в этот момент, что вообще покинул свой фургон.       - Почему такой взгляд? - поинтересовался Илиш, отпивая из пластиковой бутылки, которую для себя наполнил в реке.       - Боюсь, ты посчитаешь меня идиотом, - сказал Макс, листая страницы своего, как понял Илиш, сборника текстов песен. - Всегда немного неловко показывать людям свои песни. И вот скажи мне… если в песне нет музыки, значит это стихотворение?       Илиш отрицательно покачал головой.       - В песне обычно есть рефрен, в стихах тоже может быть, но это необязательно.       - Оу, ладно. А для песен обязательно нужна музыка?       - Нет, но они должны быть напевными.       - Оу, ладно, - повторил Макс, нервно сворачивая блокнот в трубочку, и Илиш увидел, как покраснели кончики его ушей.       - Слушай, мне настолько наплевать, что я не буду смеяться над тобой, - уныло заявил Илиш и вытащил из внутреннего кармана куртки обычную табачную сигарету. Она помялась и погнулась, он такие не часто курил. - Просто сделай уже то, что хотел, и я вернусь в свой фургон, - в зажигалке, как назло, закончился газ, поэтому он наклонился и поднес сигарету к пламени костра, после чего устало затянулся.       Грязные кроссовки Макса с серыми шнурками в узелках по всей длине неловко повозились по земле.       - Ладно… тогда возвращайся в фургон, если тебе не интересно. Не злись на меня или что-то… - парень нервно сморщил нос и посмотрел за спину Илиша, словно убеждаясь, что их больше никто не подслушивает.       - Макс?..       Илиш оглянулся - все четыре наемника и Робин повскакивали со своих мест у костра. Через мгновение послышался шум двигателей. Илиш обошел сарай и увидел силуэты машин за приближающимися фарами.       Как будто его бесцеремонно растолкали от глубокого сна, черный туман, окружавший его в течение, наверно, нескольких недель, растворился в воздухе, как призрачный фантом, а на его место пришло острое чувство ужаса. Илиш не знал, было ли это следствием воспоминаний о нападении Кесслера и его легионеров, или он просто разучился блокировать страх и другие тревожные эмоции, но в этот момент он остро осознал реальность происходящего.       - Отведите мальчика в безопасное место, - скомандовал Илиш. Все головы повернулись к нему с одинаково удивленными лицами, как ранее, когда он вышел из фургона к реке.       - Мальчику пятнадцать, он не ребенок, - раздраженно сказал Винс и вручил Максу винтовку. - Прикроешь мою задницу?       Илиш стиснул зубы, когда Макс кивнул и взглянул на него, самодовольно ухмыльнувшись.       - Джеймс, я же тебе говорил. Я не такой милый, каким кажусь, - он прошел мимо Илиша, все еще держа в руке блокнот, но Илиш схватил его за плечо.       - Прячься, это... - Илиш оборвал себя, осознание того, что он не второй в управлении Скайфоллом, не принц, раздающий команды, застряло у него в горле горькой пилюлей. - ...сделай это для меня.       - Макс! - позвала Робин. - Мне нужно, чтобы все присутствующие их встретили. Всем достать оружие и занять свои места.       Макс подмигнул Илишу и побежал к костру, по пути забросив свой блокнот в фургон, а затем встал позади Винса. Илиш смотрел, как он расправляет плечи, выпячивает грудь и прижимает к ней винтовку, а в это время шум двигателя становился громче.       Позади машины виднелись еще две одиночные фары - Илиш с досадой понял, что это квадроциклы легиона.       'Неужели мне сейчас придется разыгрывать спектакль?' Илиш обдумывал варианты, чувствуя, как его перемалывает между молотом и наковальней. Он не хотел трусливо прятаться, но любой легионер узнает его по фиолетовым глазам.       Внезапно возникшее решение чуть не вырвалось криком облегчения, но он подавил его напряженным выдохом и подошел к повозке за своими солнцезащитными очками. Под шум приближающихся машин, меняющийся по мере того, как они съезжали с потрескавшегося асфальта на ухабистое бездорожье, он надел очки, сунул пистолет за пояс брюк и застегнул первые три пуговицы на куртке. Едва он занял место рядом с Максом, свет фар осветил всю семерку, а двигатели разрезали влажный воздух и наполнили его таким напряжением, что у Илиша вскипела кровь.       Фары выключились, все, кроме одной, и это вызвало у Илиша еще одно неприятное воспоминание. Он поймал себя на том, что переступил с ноги на ногу и скрестил руки. Неуловимые признаки тревоги, которые мог распознать любой, кто его хорошо знал. Если бы Силас сейчас наблюдал за его движениями, он бы пожирал их глазами, а потом набросился, как лев, выбравший самую больную антилопу гну в стаде.       Но рядом не было никого, способного распознавать физические признаки стресса, а даже если и был, все взгляды устремились на остановившийся перед ними джип и пару квадроциклов по бокам.       - Добрый вечер, - произнес глубокий голос. Из джипа вышел темнокожий мужчина, судя по форме, офицер среднего звена. Илиш не узнал его, но от легионера веяло авторитетом и властностью, очевидно, он не просто так получил свое звание. - Я старший офицер Легиона Джордж Лоуэлл, - он тонко улыбнулся и кивнул на их оружие. - Пожалуйста, уберите свое оружие и соберите всю вашу группу, у нас будет для вас заявление.       Илишу пришлось сдержаться, чтобы не потребовать от офицера объяснений, что он делает на севере Пустоши. Легионеры редко встречались так далеко на севере, и пустынники селились в северных городах именно по этой причине. Мужчины и женщины, скрывающиеся от призыва в Легион, дезертиры или избегающие переписи населения - было много причин мигрировать в поселения подальше от лап Легиона. Монархия установила законы для Серой Пустоши, запретив рабство, но если вы не жили в квартале или у вас не было законопослушного мэра, только Легион соблюдал этот закон и убивал нарушителей. Вот почему работорговля здесь вполне процветала, но не встречалась в других местах, где Легион присутствовал.       - В чем дело? - спросила Робин.       Двигатель джипа заглох, и все погрузилось в неловкую, давящую тишину. Такая тревожная тишина воцаряется в темной комнате, полной людей. Поэтому, когда голос старшего офицера резко разорвал тишину, Илиш вздрогнул, и его сердце забилось быстрее. Ему пришлось закрыть глаза, и вытереть пот со лба.       Эта сцена казалась слишком знакомой, и Илиш понял, что вряд ли сможет стоять здесь и смотреть на происходящее, что еще раз подтвердило ему, насколько он погряз в эмоциональной слабости. За последние недели он не раз замечал за собой внутренние реакции на происходящее вокруг, обычно разжигающее гнев или вновь повергающее его в отчаяние... но неконтролируемой физической реакции еще не было. Он вспотел, его дыхание участилось, а руки подергивались вместе с ногами, словно призывая его бежать от этой сцены.       Он держал глаза закрытыми, и никто этого не замечал благодаря солнечным очкам.       Однако голос старшего офицера проник в ту часть слабеющего мозга Илиша, которая была еще способна воспринимать реальные стимулы, обойдя участки, занятые только воспоминаниями и фантомами, и Илиш прислушался к нему.       - Мы уже нашли его тело, но голова была отрезана, - говорил Джордж. Илиша передернуло, сердце словно притянули бечевкой к горлу. - Прошло всего несколько месяцев, так что он, скорее всего, еще мертв. Кто-нибудь из вас видел что-нибудь, напоминающее его?       Илиш не открывал глаза. Сердце билось в ушах, словно стучась в мозг и нагнетая и без того сильнейшее напряжение.       - Мы также узнали, что рейверы захватили несколько городов. Легиону под командованием сын Кесслера, генерала Калигулы, поручено уничтожить эту новую проблему с рейверами. Легион обязуется поддерживать мир в Серой Пустоши, в том числе в северных…       - Ты не в том положении, чтобы угрожать мне.       Голос старшего офицера внезапно исказился, как запись с поцарапанного компакт-диска, от чего у Илиша зачесалось внутреннее ухо, и неприятные ощущения быстро распространились, обволакивая мозг, словно налетом плесени.       - У тебя десять секунд, Илиш. Позволь мне забрать клона, или я пристрелю твоего мужа на месте.       Его тело парализовало, ботинки приросли к земле.       Глаза Илиша распахнулись, и сквозь темные стекла он увидел Кесслера, а прямо перед генералом стоял не кто иной, как Илиш собственной персоной.       Илиш отшатнулся и уставился на него, безуспешно пытаясь понять, что он видит и почему.       Илиш, другой Илиш, тот, что по-прежнему держался прямо, грациозно и уверенно, оглянулся.       И посмотрел на… он смотрел на…       - Джейд? - Илиш поперхнулся. За его спиной стоял мальчик с автоматом в руке. Почему Джейд не за скалой, куда затолкал его Илиш? Почему не прячется?       Затем, словно он нарушил главное правило каждого заглядывающего в прошлое со стороны, все внимание переключилось на него.       Кесслер смерил его ядовитым взглядом, другой Илиш уставился на него с холодным блеском раздражения, а Джейд… Джейд просто смотрел в недоумении.       Илиш снял солнечные очки и так крепко сжал в дрожащей руке, что они треснули.       - Беги, - прохрипел Илиш. Все отступили, когда он, спотыкаясь, направился к Джейду, его колени подгибались с каждым шагом. - Убирайся отсюда.       Джейд начал пятиться от него. Кесслер окликнул его со стороны, но Илиш проигнорировал генерала.       - Это прямой приказ! - крикнул Илиш, когда мальчик по-прежнему лишь растеряно смотрел на него. - Я сказал, убирайся отсюда, пока он тебя не убил!       Илиш разочарованно рыкнул, когда мальчик отказался убегать и из этой сцены. Сцены, оставившей его полумертвым, с пулей, почти вонзившейся в мозг, и разумом, окончательно сломанным способностями, которые он был вынужден использовать, чтобы спасти своих друзей и хозяина.       Илиш почувствовал чью-то руку на своем плече, и когда эта рука осмелилась попытаться оттащить его, Илиш почувствовал, что окончательно теряет связь с реальностью…       … он развернулся и ударил человека в лицо.       Не теряя больше ни секунды, он подбежал к Джейду и схватил его за куртку.       - Беги! - закричал Илиш. Мальчик испуганно вскрикнул и выронил винтовку, а Илиш услышал позади себя торопливые голоса и щелчки держателей автоматов. - БЕГИ! - слезы застилали ему глаза, стекая по морщинам искаженного отчаянием лица. Его сознание работало в ускоренном режиме, как двигатель, заглохший на разгоне. Оно кричало ему: это его единственный шанс изменить прошлое и сохранить жизнь Джейду.       Послышались взрывы фейерверков, и Джейд закричал. Илиш собрал все свои силы и потащил мальчика в темноту, вниз по склону, к реке, шум которой слышал у себя за спиной.       Потом еще один залп фейерверков, из темноты вырвались тени и вырвали мальчика из его рук.       - НЕТ! - Илиш бросился к Джейду, но черные тени утаскивали его во тьму. - ДЖЕЙД! НЕТ! - закричал он и захлебнулся рыданиями. - Не уходи... - дрожь сотрясла грудь и перехватила дыхание, он поднял затуманенные слезами глаза на исчезающее в темноте лицо Джейда, пока того не закрыли вставшие перед ним четыре тени.       Раздался еще один хлопок, и от этого звука грудь Илиша странно дернулась назад, словно кто-то ударил его в живот. Он упал на спину, но на последнем толчке адреналина вскочил на ноги.       Потом он посмотрел вниз.       Тени безмолвно наблюдали за тем, как он приложил руку к груди и отвел ее. Ладонь блестела от крови, но еще больше крови стекало по полам куртки и, как слезы, капало в пустоту под ним.       ‘Смерть… вспомнишь ли ты обо мне на этот раз? Ты отведешь меня к нему?’       Илиш повернулся спиной к теням и, прихрамывая, побрел прочь, глядя на серое небо с луной, сияющей над ним в маске из пепла.       На втором шаге его ботинки промокли. Он посмотрел вниз и снова увидел луну, хотя теперь она рябила и колебалась в отражении реки.       Тишину разорвал последний раскат, и Илиш качнулся вперед. Мгновенно его ноги подкосились, и остывшая речная вода проглотила его, как голодный зверь.       ‘Отведи меня к нему…’ просил Илиш про себя, и даже когда холодная вода заполнила его легкие, голос его оставался спокойным, как и разум. ‘Отведи меня к нему.’       Вскоре его поглотило белое пламя.