Дурман

Летний день. Жара прерывается дождем, в котором, кажется, присутствовали ещё и осадки. Мда, погода не из лучших, не люблю такую. Все слишком серое и мрачное, какое-то грустное, явно не подходящее под меня. Я яркий, и буду намного красивее всей этой тёмной суеты, творящейся за окном. От собственных же мыслей улыбаюсь, укрываясь одеялом посильнее. Дома холодно, моя вина, не заплатил обещано за отопление, вот теперь сижу и мучаюсь в этом морозе. Кожа покрывается дрожью. Я ненавижу холод, я не закаленный, я привык к вечному теплу, я не могу выносить противные морозы. Становится намного холоднее, от чего морщусь, накидывая одеяло на взлохмаченную макушку. Конечно, завтра я буду выглядеть иначе и аккуратнее, нежели сейчас, но это только завтра. Сейчас можно расслабиться в домашнем уюте, не заморачиваясь по поводу внешнего вида. — Ты че закутался? — услышав до боли родимый низкий голос, зарываюсь в одеяло сильнее. Не хочу отвечать. Не из вредности, а просто не хочу. Мне кажется, что зубы сейчас растолкут сами себя в крошку, ибо стучались они друг о друга нехило. Слышу шуршание, шаги по комнате, но не придаю значения. Уши словно заложило, даже голос любимого слышался приглушенно, я еле разобрал сказанное. Может, надо уснуть? Хотелось бы, если бы не этот холод, окутывающий все тело и заставляющий не спать. Именно не спать. Блять, как же паршиво. Шаги прекратились, свет выключается, а кровать немного прогибается под внезапно оказавшимся вторым телом на ней, издав тихий скрип. В момент чувствую объятия, что крепко прижимали меня к чьей-то груди. Вылезаю из укрытия. Опустив глаза чуть вниз, вижу сильную, немного волосатую руку, обнимающую меня. Ох, сколько уже делала эта самая рука. Я краснею, в голову лезли непристойные картинки, от которых чуть ли не прерываю мини-игры между нами. Что-то типо молчанки, только с немного измененными в ней правилами. Не хочу рушить атмосферу тишины вокруг. Её рушишь ты. А я и не против. — Тебе холодно? — шепот проносится в самое ухо, обдающий его своей горячей теплотой. Чувствую тонны мурашек по телу, и это лишь от твоего голоса. В который раз уже подмечаю, что готов растаять, словно ванильная мороженка на солнце, от тебя. От твоего голоса, слов, рук, действий. Ты как дорогой наркотик, а я слабохарактерный зависимый, не различающий фантазию и реальность. Безумно тебя люблю. Легко киваю и тут же меня разворачивают в другую сторону, утыкая лицом куда-то в мягкий участок. От осознания смущенно улыбаюсь, крепко, насколько позволяет собственное состояние, прижимаясь к телу напротив. Ты до безумия горячий и большой, готов пролежать так до самой естественной смерти, лишь бы постоянно чувствовать родное тепло и любвеобильные нежности, исходящие только от одного твоего вида. Кажись, я сошел с ума, ибо похожу на влюблённого сумасшедшего паренька, которого крутит не от наркотика, найденного по данным координатам, а от нахождения рядом любимого человека, черт возьми. Как дурак вновь улыбаюсь. Мы еще несколько минут так лежим, слушая ливень за окном и равномерное дыхание обоих. Мне нравится. Мне спокойно. Мне хорошо. Я не чувствую нагнетания и опасности, мне опять же хорошо. Утыкаясь носом в твою мягкую грудь, легко о неё трусь, словно мартовский кот. Ты немного накаченный, что довольно сильно привлекает меня, ведь можно ночами прижиматься к своему большому теплому котенку, без какой-либо злобы еще и кусающегося. Мне хорошо. Ты медленно, никак не нарушая приятную атмосферу вокруг, берешь мое лицо за подбородок, приподнимая. В темноте, как ни странно, вижу твои настоящие голубые глаза, которые по какой-то причине самому тебе не нравились, из-за чего ты носил линзы, скрывающие истинный цвет. Но при мне ты его показываешь. Приятно осознавать, что тебе доверяют. Мой милый котенок, ты всех кусаешь своими острыми клыками, у тебя часто возникает аффект, да и в целом ты представляешь из себя явного холерика. Ты вспыльчив, не терпелив, всегда достигаешь своей цели, проявляешь много активности в определённых ситуациях. За это, как я видел, тебя и сторонились в старшей школе и университете, боясь вспышки гнева. Со мной ты другой. Ты любишь тереться о меня, словно пушистый кот, любишь ласкаться под руку, любишь выеживаться и делать вид, что все происходило своим ходом, что ты никак не сторонник таких нежностей. А я лишь улыбаюсь, когда, погладив лохматую макушку, та ластится сильнее. Возможно, твой характер мешает раскрыть всего тебя. Но я буду ждать. Буду ждать, когда ты наконец покажешь, насколько тебе нравится проявляемая мною искренняя любовь по отношению к тебе. Когда ты поймешь свои чувства, не будешь их бояться и стыдиться, будешь говорить о них прямо и открыто. Я подожду. Я, продолжая смотреть в голубые глаза, беру их обладателя за смуглые щеки. Легко поглаживаю кожу, не уводя никуда взгляд. Я знаю, как тебе это нравится. Как-то уже было так, в явном приступе смущения ты говорил, что тебе приятны прикосновения к лицу. «Мне нравится ощущать твои ладони на своих щеках.» А потом ты покраснел, закрыв лицо волосами цвета фиалок. Ты тогда подчеркнул слово «твои». Мне тогда стало чуть лучше. В темноте не очень видно, но я, прищуриваясь, вижу алое стеснение на твоем лице. От того и продолжаю гладить щёки дальше, так нежно и аккуратно, как могу только я, как-то ты озвучил и это. С каждым днем ты всё сильнее плавишься от моих ласк и похвалы. Я готов подарить тебе их столько, сколько нужно, правда. Откройся мне, котёнок. Чувствую сильные руки на своей талии, но не смотрю туда, лишь продолжаю оглаживать твое лицо, не меняя медленного темпа на быстрый. Дома по-прежнему холодно и морозно, и я все также покрыт мурашками. Хотя, мне тепло внутренне. Теплота момента согревает меня даже на фоне не прекращающегося дождя, явно не желающего заканчиваться, сегодня уж точно. Плевать. Стук капель лишь добавляет приятной атмосферы нам с тобой, что все хорошо, что все прекрасно, вновь хорошо. Я понимаю, ты стыдишься подобного и коришь себя. Я знаю причины. Но я не перестану держать твои смуглые щёки в ладонях, гладить их, чмокать тебя в губы, всевозможно вгонять в любовные краски алого цвета. Я помогу тебе раскрыться. Помогу научиться спокойно относиться к этому, почувствовать себя комфортно со мной. Я помогу. От собственных мыслей улыбаюсь, ты тоже. Возможно ты думаешь о чем-то другом, ни коим образом не связанным с происходящим. Не знаю, да и спрашивать не горю желанием, дабы не рушить то равновесие, что витает вокруг нас тобой. — Тебе лучше? — молчу, терпко целую твои губы, словно в последний раз. Проводишь влажным языком по моим, забираясь руками под плед, а там уже под мой свитер. Наши характеры не сходятся. Ты — холерик с некой флегматичностью — вспыльчив, весьма гиперактивен в достижении своих целей, не любишь раскрывать свои истинные эмоции, тем самым закрываясь и отталкивая от себя общение, хотя и одиночкой-изгоем не являешься. Я — сангвиник с чертами меланхолика — чувствителен, могу забить на проблемы, отдаваясь во власть собственных чувств и ощущений, не заботясь об их результате, легкомысленный, из-за чего мне часто приписывают «пустую голову», якобы совсем не думаю о последствиях. Мы разные. Тут не работает принцип сближения противоположностей, нам просто хорошо друг с другом. Мне с тобой, и я надеюсь, что тебе тоже со мной. Мне нравится, когда в пылу злости ты крепко обнимаешь меня, стискивая пальцами мою одежду, чуть ли её не стягивая. Не знаю о чем ты думаешь в такие моменты, но иногда ловлю себя на странных желаниях — дабы ты разорвал мои вещи, впивался взглядом в мое тело, прильнул к нему, кусая так, чтобы я просил остановиться. Краснею. Наркотики манят своими последующими эффектами, а ты манишь нынешними. Тем, что происходит прямо сейчас. Мне так приятно думать о твоих прикосновениях, как ты трогаешь меня, так нежно и аккуратно, что покажется странным. Но ты не странный. Это я сошел с ума. Отстраняемся друг от друга, приглушая тихим причмокиванием стуки дождя, бьющегося об окно. Ты обнимаешь талию, и я чувствую дрожь твоих рук. О чем ты думаешь? Я редко вижу твои слёзы, ты их скрываешь и делаешь все возможное, дабы те не попадали на щеки. Это может плохо закончиться. Все скрываемое накапливается, в какой-то момент выплескивается нервным срывом и тогда становится намного хуже. Я говорил тебе об этом, но ты не слушаешь, продолжаешь щипать свою кожу и перенаправлять мозг на физическую боль, дабы не зацикливаться на чем-то плохом, из-за чего, собственно, и слёзы. Ты спускаешься ниже, утыкаешься носом в ключицу, крепче стискиваешь кожу. Я ощущаю стремительное намокание своей одежды, чуть морщусь на неприятных сжиманиях себя в твоих объятиях, но ничего не говорю на этот счет. Лишь зарываюсь руками в спутанные волосы, мягко поглаживая взлохмаченную макушку их обладателя. Я не знаю причину, не знаю намерений, не знаю из-за меня ли это. Ты и не скажешь, промолчишь, махнешь рукой, скажешь забить: сделаешь всё, но нормального ответа не дашь. А мне будет интересно, буду раздражать тебя и добиваться ответа. Возможно мы поссоримся, как это постоянно происходит. Я — не терплю игнора. Ты — не терпишь расспросов. Мы противоречим друг другу. Я — расспрашиваю. Ты — игнорируешь. Это странно, но мы до сих пор вместе. У нас нет общих интересов, они и не нужны. Пока ты прижимал меня к себе, я, в свою очередь, тебя гладил, согреваясь. Ты горячий и идеально походишь на роль грелки. Моей личной грелки. Большой, мягкой, тёплой. Моей. Кажись, поток остановился. Я слышу тихие всхлипы, перебивающиеся шмыгами носом и изредка, непонятно откуда взявшейся, грозой. Я достану тебя завтра. Сейчас другая атмосфера, не для того, чтобы много разговаривать. Просто вот так полежать с друг другом в обнимку, в приятном домашнем уюте. Плед является уже лишь дополнением, уступая основное место твоей персоне. Ты — важнее. Видимо, ты успокоился окончательно. Мне показалось, что ты хотел объясниться по этому поводу, но промолчал по понятным причинам. Ты понимаешь, что я не стану тебя осуждать и кричать в голос об этом, уже хорошо. Я всегда был уверен, что в здоровых отношениях должно быть взаимопонимание между партнерами. Да, все мы не без греха, у каждого свои тайны и сокрытые от других мечты, но не об этом. Я до сих пор уверен в этом. У нас с тобой много чего не раскрытого, у меня-то уж точно. Когда-нибудь я расскажу про своих бывших, про свой страшный подростковый период, про свои нынешние переживания и чувства, что я иногда испытываю рядом с тобой. Когда-нибудь. Не сейчас. Я расскажу, правда, только не сейчас. Не хотелось открывать рот, просто лениво лежать на мягкой постели, ни о чем не задумываясь и даже не мечтая. Не думая о предстоящей завтрашней работе, о недовольных клиентах, о несправедливо судящем начальнике, о разговорах с людьми. Для меня имеет смысл лишь ты и я. А в такие моменты особенно. Мне безумно хорошо. Я чувствую себя сумасшедшим, чувствую зависимым, чувствую сонные бредни. Словно я вколол дорогостоящий наркотик, затмевающий разум и дающий ложные образы. Образы всего хорошего. Образ того, что я хочу видеть, ощущать, слышать, чувствовать присутствие, любоваться. Это любовь. А моя любовь — ты. Ты и только ты, Пик. Мне становится весьма неудобно в таком положении. Хочу перевернуться, но твои руки на собственной талии мешают. Мешает и то, что ты так резко начал целовать шею. Я не понимаю намерений, но мягко улыбаюсь, плавясь под натиском мягких губ на коже, дурманящих сознание только сильнее. У меня странная реакция на поцелуи такого рода, мне она кажется отходящей от нормы. Ты же считаешь по-другому. Вернее, ты глухо хмыкаешь, а после активнее меня зацеловываешь, заставляя покрываться мурашками и чуть ли не выгибаться. Я не знаю, что со мной происходит. Не понимаю себя. Я слишком чувствительный, уязвимый, слабый. Меня легко подловить в каком-нибудь переулке и уломать, я это понимаю. Ты как-то говорил, что у меня больно нежная натура. Это нисколько не обидело, стало даже приятно на душе. Правда. Ты резко нависаешь надо мной. В кромешной тьме разглядываю румянец на смуглом лице, от чего глупо улыбаюсь, протягивая ладони прямо к нему. Умел бы я менять форму зрачков, в карих глазах давно бы плясали сердечки со звездами, устраивая там чуть ли не полноценный хоровод. Не отвлекаюсь от своих мыслей даже тогда, когда за окном громким ревом завопила гроза, на миг осветившая наши лица. Ты и вправду покрасневший, не ошибся. — У тебя зрачки расширены, — твой голос весьма тих и глух, но, тем не менее, я разбираю сказанное. Вновь не желаю отвечать, ибо сам не знаю почему так. Возможно, этому способствует твоя красота или же моя простая симпатия к тебе. Не знаю. Да и какая разница? Ты наклоняешься, вглядываешься в мои глаза, оглаживаешь талию, словно проводя какие-то вычисления. Замечаю сосредоточенность и серьёзность, от чего пропускаю непроизвольный смех, быстро чмокая тебя в кончик носа. Ты быстро моргаешь, чуть отдаляешься, несколько удивленным взглядом смотря на меня. А я лишь давлю лыбу сильнее. — А у тебя волосы длинные, — ты хмуришь брови, пытаясь, видимо, переварить и понять смысл сказанных мною слов. А я и сам не знаю, от чего заливаюсь смехом, зарываюсь ладонью в лохматую макушку, патлы которой небрежно свисают на меня. Я не знаю причины, не знаю намерений, не знаю смысл, не вижу хоть долю чего-то разумного. Я не пьян. Мне просто хорошо с тобой. Это то чувство, когда можешь делать абсолютно все и тебе ничего не скажут. Когда я глупо смеюсь, спутываю твои волосы сильнее, дрыгаю ногами. Когда ты терпеливо игнорируешь и молчишь, выжидая окончания всего цирка. Мне интересно, как ты всё ещё терпишь мои перепады настроения. Хотя, наверняка, тоже самое мог спросить и ты у меня. И я бы ответил. Ответил то же, что ответил бы и ты. «Да так, просто» Не разъясняя суть ответа, лишь давая размытую почву, постепенно выводящуюся из своей смысловой основы. Я перестаю смеяться. Делаю лицо более деловым, воображая из себя занятого офисного планктона, из головы которого можно выудить тонны расчётов и замыслов. Но, не выдерживая, вновь смеюсь. Я чувствую обхват своих щёк, а за ним — поцелуй. Ты словно чувствуешь мои сокрытые желания, о которых даже не задумываюсь я сам. Крепко обнимаю твою шею, прижимаясь сильнее в поисках родного тепла, исходящего от тебя. Мне так хорошо. Мы прерываем взаимодействие губами, одновременно вбираем воздуха в лёгкие, находимся в чрезмерной близости. Я чувствую губы на собственной шее. Чувствую как ты вбираешь кожу, легко касаясь зубами и делая своеобразный вакуум. Вздрагиваю. Мне интересны дальнейшие твои действия. Что ты будешь делать, как себя поведешь, а как себя поведу я. Столько вопросов, которые я никак не хочу задавать, на которые ты явно не ответишь из вредности. Мне кажется, что ты понимаешь себя. Что есть цель, к которой ты стремишься путём всех ласк доставляемых мне. Но что это за цель — догадаться не могу. Ты скидываешь с меня плед, лицезреешь на мне стандартный свитер белого оттенка и домашние штаны, непонимающе смотришь. Я неловко улыбаюсь. — Холодно дома, — произношу совсем тихо, но, кажется, ты услышал. Я хочу добавить ещё про дождь. Ты опережаешь, сжимая зубами кожу ключицы, от чего тихонько мычу. Весьма непривычно, необычно, странно. Прежде мне не оставляли меток, ты-то уж тем более. Так, лёгкие поцелуйчики, и то невесомые. Сейчас же ты действуешь иначе: начинаю ощущать чмоки в щёки, а за ними в шею. Все ещё обнимаю тебя за шею, но взгляд не опускаю, задумчиво глазея в тёмный потолок. Опоминаюсь лишь тогда, когда внезапно чувствую твои губы на своём животе, где, по всей видимости, вздернут свитер. Все ещё не опускаю взгляд, дико краснея и кусая губу. Прикосновения к телу для меня кажутся больно нежными. И от всей этой нежности я плыву по течению, так плавно и словно по воздуху, никак не контролируя маршрут. Мне стыдно. Когда ты трогаешь талию с животом на пару руками, мягко оглаживаешь, ласково водишь, то и вовсе закрываю глаза ладошками. Мне так нравится чувствовать твои сильные руки на своём теле, как они с особой аккуратностью трогают меня, гладят, а голос обладателя этих самых рук заставляет забываться в небытие, пуская всё на самотëк. И мне кажется, что ты понял эту фишку. При этом не пользуешься ею, лишь доставляешь удовольствие, расстекающееся по всему телу сладкой негой. Вот и сейчас. Я крепко сжимаю ноги вместе, пока ты продолжаешь гладить кожу, покрывая её слоем противных мурашек. Слышу твой голос, но не вникаю в его смысл, сильнее прижимая ладони к собственному лицу, что полыхало диким стыдом, выражающимся ярой краснотой. Мне так стыдно. Даже не из-за прикосновений, я стыжусь своей чувствительности. Тело реагирует на каждое движение, посылая сигнал в сознание, словно издеваясь надо мной. На секунду убираю преграду от лица, но тут же ставлю обратно. Силуэт твоей макушки отражался перед глазами какое-то время, а потом растворился из-за мало увиденного. За раствором следует нечто странное, нечто неизвестное, нечто приятное. Язык. Шершавый, влажный, да и к тому же тёплый мышечный орган проходится по коже. Я заметно вздрагиваю на сие действие, совсем не поняв, что вообще произошло. Чувствую, как тот проходится по впалой коже живота ещё несколько раз, оставляя после себя мокрые следы слюны, от которой становится немного брезгливо. Но на это не обращаю внимания. Хочу поинтересоваться с какой целью ты это сделал, но боюсь, что не смогу. Во мне борются два чувства: одна моя сторона хочет уйти, расспросить, молча укрыться обратно пледом, а другая жаждет продолжения, не хочет открывать глаза, опираясь лишь на ощущения. Мысли сбиты, я пытаюсь привести нервные вздохи в норму. Задерживаю дыхание, как только чувствую поцелуи идущие с живота до груди, вместе с этим, кажется, задирается свитер, оголяя половину тела. Я не выдерживаю. — Пик! — резко убираю ладони, приподнимаюсь на локтях и тут же встречаюсь с твоим лицом. Носы соприкасаются. За окном прогремела яркая гроза, на миг осветившая наши с тобой лица. И, будь не эта ситуация, я бы назвал этот момент романтичным. Но я лишь краснею сильнее, когда ты при всем своем спокойствии опускаешься обратно. Задерживаешься у груди, где я, затаив дыхание, чего-то жду. Я словно ожидаю чего-то конкретного, а вот чего — не знаю. Мне страшно даже думать об этом. Делаю глубокий вдох, медленно опускаюсь на постель, пытаясь угомонить, непонятно по какой причине, быстро бьющееся сердце. Вновь ощущаю твои ладони, что, казалось, зацепились за свитер. Становится немного прохладно. — Можно? — я не знаю к чему эта просьба, даже не догадываюсь. Легонько киваю, ибо плохого ты явно ничего не сделаешь. Хотя, когда с тела пропадает часть одежды, начинаю немного нервничать. Мы почти что и не разговариваем, обмениваемся односторонними словечками и что-то делаем, ересь что. Не понимаю. Со всем нескрываемым стыдом обращаю свой взор на тебя, будто моля продолжения чего-то неизвестного. Я не понимаю происходящего между нами, можно ли это назвать некой страстью или простыми посиделками, но заканчивать не хочу. Мне так приятно находиться с тобой в близости, как ты обнимаешь меня, целуешь, поддаешься, при этом не возомнивая из себя главного в наших отношениях. И это мне нравится. Нравится чувствовать свободу, раскрепощенность между нами, равные права. И ты, кажется, разделяешь это вместе со мною, пока по сознанию бьют странные импульсы. Я тяну руки к тебе, не то обнять, не то поцеловать. Мне бы понравилось и то и то. Но, сжимая ноги вместе, стискиваю меж пальцем кусочки твоей футболки на плечах, пытаясь всмотреться в голубые глаза. Я не знаю почему, но разум затмевает вязкое желание прикоснуться к твоему оголенному телу, теплому, мягкому, родному. Как бы я не старался перенаправить мозг на другое, не выходит. Словно организм спокойно живёт своей жизнью. Ты шевелишься. До ушей доносится шуршание одежды, после чего тёмный силуэт падает на пол, говоря о своём местонахождении. Я вновь смотрю на тебя, да и как удачно. За окном вновь показалась грозная молния, на мгновение осветившая комнатку, где находимся мы. А я, словно сумасшедший, сглатываю слюну, ибо больно сексуально лучезарный свет упал на рельефы твоего тела. С самого начала отношений восхищаюсь твоим телом, каждый раз изучая подробнее, словно впервые, словно никогда не видел. Мягко улыбаюсь, снова протягиваю руки, бессознательно укладывая ладони на мягкую грудь. Ты лишь опускаешься ниже, тыкаясь носом в мою шею и при этом несильно обнимая. Становится тепло. Мы соприкасаемся телами, от чего весь покрываюсь приятными мурашками, вызванными сладкой лёгкой дрожью, прошедшей с ног до головы. Так приятно. Мы так близко. Ты рядом. Ты рядом. Ты рядом.. Меня успокаивает твое присутствие. Я так рад, что сейчас со мной ты, а не кто-то другой. Мой котёнок. Мне плевать на своё детское поведение, мне просто хочется быть с тобой рядом, никогда не выпуская из объятий. Слишком люблю. Судорожно вздыхаю, пытаясь угомонить внезапно появившиеся непристойные мыслишки. От этого скрещиваю ноги на твоих бедрах, а руки с груди перекладываю на спину, легко царапая ногтями. Не придаю значения своим действиям, пока ты, сильнее вжимаясь в мою шею, поддаёшься вперёд. Становится скучно так лежать. Да, мне тепло и спокойно, но, возможно, непринужденный разговор разбавил бы атмосферу лёгкой горчинкой. Хочу уже начать говорить, как что-то упирается в бедро. Первое, что пришло в голову — твоя нога, но, поерзав и услышав тихий вздох, в голову пришло второе — нихрена не нога. — Пик? — твоё имя растворяется в накрывшем безмолвии, из-за чего тихо вздыхаю. Не понимаю причину твоей проблемы, но от этого лишь сильнее хочу её узнать. Я, будучи во вредном и странном припадке, начинаю интенсивнее ерзать ногой туда сюда, так и сяк задевая пах. Улыбаюсь, кусаю тебя за шею, помечая алой меткой, постепенно расцветающей и показывающей себя во всей своей красе, словно роза. Слышу твое рычание, но прекращать не хочу, поэтому продолжаю собственные махинации. В момент чувствую сильное сжатие талии, а за ним спускание своих же штанов, что заставляет налиться щеки румянцем. Ты оголяешь ноги, из-за чего чувствую себя не в своей тарелке, хоть и с тобой. Та спокойная атмосфера прошла, за ней пришла странная, тягучая, вводящая в некий транс и заставляющая лишь догадываться о твоих намерениях. Увы, понять не могу. Ты возвышаешься, полностью нависая надо мной. Я чувствую уверенность, исходящую от тебя, теперь остаётся думать куда ты направишь эту уверенность, так внезапно накрывшую тебя. За окном вновь мелькнула яркая гроза, озарившая наши лица приторным светом. Я успел заметить твое покрасневшее лицо и тянущиеся руки к ногам. Я знаю, лежу как бревно, ибо не знаю что ты вообще собираешься делать. Хотя, когда с меня мигом слетают трусы, а в губы впиваются твои, все расходится по своим местам. Между нами никогда не было интима. При его упоминании ты тëр переносицу, стараясь скрыть багряные щёки, а я смеялся, не воспринимая всерьёз. Мы ходим вместе в ванную, где я особо не рассматриваю тебя, так, мимолетно. Мы кусаем друг друга, трогаем, не заходя за границы. Между нами были исключительно платонические отношения с лёгкой кислинкой, характеризующейся наличием близкого тактильного контакта и частыми поцелуями. Не знаю как ты, но я не думал о нашем сексуальном контакте, как он проходит, в какой я позиции, что вообще надо делать и кто из нас будет проявлять больше инициативы. Я, бывает, опускаю пошлые подколки, двусмысленные фразы и слова, но ради шутки, простой забавы. И сейчас, когда ты жадно исследуешь десна, а руками требовательно сжимаешь талию, я задумался всерьёз. По правде говоря, я не горю желанием заняться спонтанным сексом, в быстром темпе и без каких-либо чувств. Я люблю, когда все действия наполнены любовью, когда мы понимаем друг друга, при этом заранее все обговорив. Да, мы опять же противоречим друг другу, хотя твои предпочтения толком не знаю. Возможно, ты разделяешь их со мной? Или ты сторонник подобного, выражая всё лишь торопливым и ускоренным темпом? Не знаю. Но, в любом случае, несмотря на все наше взаимопонимания, не хочу спонтанно. Если потребуется — закричу, ибо ситуация сейчас походит на насилие. Ты никогда не применял его по отношению ко мне. Даже когда ты ревновал меня, когда я лез к тебе, когда у тебя сдавали нервы, когда я приставал со своими вопросами, когда я дулся просто так — ты никогда не бил меня, сдерживаясь сжатыми кулаками. А ведь были случаи, когда я этого заслужил. Но ты не бил. Ты никогда не приставал ко мне, не лез в штаны, не воображал из себя альфа-самца перед другими рядом со мной, не стыдил, не вынуждал чувствовать меня неловко. Почему ты так себя ненавидишь? Да, ты агрессивный и не контролируешь негативную реакцию, но при этом ты самый комфортный в плане партнёра, что, по крайней мере, был у меня. Мысль об этом немного успокаивает, хотя все еще крутился вопрос о происходящем. Ты наконец отстраняешься. Я, вбирая побольше кислорода в лёгкие, пытаюсь сформулировать свой вопрос. Язык заплетается. Пытаюсь разглядеть твой силуэт во тьме, но разглядываю лишь собственные коленки, а между них что-то косматое. До меня не сразу доходит что это, хочу молнию, дабы та хотя бы на миг осветила комнату. Мне не страшно, просто, когда в глазах смутными очертаниями расплываются контуры силуэтов, а я при этом лежу весь голый по непонятной причине — боязно. Ладно, чуточку страшно, хотя нутро сжимается знатно. До бёдер внезапными касаниями проходятся твои теплые ладони. Отворачиваю голову, с уверенностью думая, что ты это сделал не с какой-либо целью. Хотя, когда ноги широко раздвинуты, а я, понимая это только сейчас, резким движением сдвигаю их вместе, ещё и чувствуя странноватую преграду — какая-то цель тут определённо есть. Кажется, это твоя голова. Чувствую лохматые космы, вроде бы щёки, ещё уши.. Блять! — Милый, — приподнимаясь на локтях, и вправду вижу силуэт твоей макушки между своих ног. Ими не получается двигать, крепко держишь их за бёдра, при этом не сильно сжимая, — а я.. мах!? — несколько вопросительно, но я не виноват. Не особо подробно разглядываю потолок, пока в осознании кипит полная каша неразберихи. Что-то влажное, Что-то горячее, Что-то склизкое, Что-то тёплое, Прошлось там. Я не понимаю происходящего. Разум обвит расплывчатыми замыслами и смутным взглядом на все окружающее рядом. Тело, как по инерции, вздрагивает, когда это что-то размашисто проходится меж ягодиц. Воздух словно отняли, из-за чего грудь вздымается все чаще и чаще. Непонятное ощущение, особенно, если учитывать тот факт, что там меня никогда не касались. Да и тот факт, что это делаешь конкретно ты, а не кто-то другой. Так странно. Через все своё непонимание опускаю голову, лицезрея лишь твою макушку, волосы с которой касаются бёдер. Я чувствую жуткое смущение, чувствую неловкость, чувствую твое дыхание у кожи, но не чувствую стыда. Словно все в рамках приличия, словно так и должно быть, словно мы обговаривали все нюансы и теперь выполняем должное. Но, зная тебя, тебе бы было это слишком противно или, по крайней мере, странно. Так почему я сейчас чуть ли не задыхаюсь, легко дрожу, нервно теребя покрывало под собой, пока ты, при всем своём спокойствии, сохранившимся неведомо каким образом, вводишь в тело кончик язык, то и дело ерзая по внутренним стенкам. Я не понимаю собственных эмоций, все произошло слишком спонтанно и без каких-либо разговоров, все слишком странно. Слишком все неправильно. Падаю головой на подушку, ибо не могу больше держаться на локтях. Я не знаю почему, но весь покрыт дрожью, томно вздыхая на проникновение больно горячего мышечного органа в себя, вошедшего ещё глубже. Дергаюсь, из-за чего сильнее стискиваю ногами твою голову. Безумно неловко. Что же ты делаешь, Пик? Спросить не решаюсь, лишь закрываю лицо обратно ладонями, пытаясь спрятаться. При этом всём заканчивать не хочу. Чувствую, как внутри блуждает склизкий язык, то и дело задевая кончиком охватывающие его стенки. Каждый раз содрогаюсь, неровно дыша и безуспешно пытаясь уловить суть происходящего. Никак не выходит. Сильно кусаю себя за губы, ибо, все же, немного понимаю, что скоро мычание перерастет в полноценные звуки. По телу проносятся импульсивные искры, а где-то внизу живота чувствуется скапливающийся постепенно узел, тянущий куда-то в сторону. Сердце отбивает нереальные ритмы, словно вот-вот выпрыгнет из груди, если, конечно, не вырвется с погубным треском кожи и мягких тканей с плотью на пару. Ничего не понимаю, все размыто. Чувствуя теплую ладонь на пахе, вновь вздрагиваю, легко выгибаясь в спине. Черт, это нереально приятно. Так странно ощущать что-то склизкое и влажное в себе, приносящее головокружительные и явно запоминающиеся эмоции. Не хочу тебя останавливать, хоть и дико стесняюсь. Убирая руки от лица, хватаюсь ими за покрывало под собой, сжимая ткань меж пальцев. По плоти двигается твоя ладонь, иногда сжимая у основания, пока внутри размашисто двигался язык, щекочущий стенки и распаляющий по ним горячее дыхание. В глазах виднелись звёзды, вовсе не замечаю появившейся грозы и усилившегося в миг дождя, игнорирую, словно обычный шум на фоне. И в какой момент мне стало так жарко? Не выдерживаю. Выгибаюсь спине, кажется, что-то проговорив. Не замечаю. Меня накрывает незабываемый оргазм, от которого ноги угасают в приступе парестезии, кратковременно немеют. Не знаю как, но пытаюсь хоть как-нибудь вобрать в лёгкие тёплого воздуха, внезапно начавшем витать по комнате. Широко раздвинув онемевшие ноги и раскинув по бокам руки, стараюсь глубоко дышать. Часто сглатываю появляющуюся слюну, судорожно дыша. Все так неожиданно и странно. К чему это вообще было? Хотя, несмотря на все недопонимание, я хочу продолжить этот вечер. До этого все походило на насилие, но теперь нет. Я хочу продолжить, правда не знаю как. Или знаю? Скорее догадываюсь. Наконец начинаю равномернее дышать. Сердце угомонило свои удары, стало немного легче. Поворачиваю голову, открываю глаза и лицезрею твой силуэт, что стал ещё менее виден. Хочу спросить намерения произошедшего только что, но не решаюсь, лишь аккуратно протягиваю к тебе ослабленные руки. До сих пор дрожу. Ты поддаёшься, мягко касаясь моих губ. Укладываю ладони на твою грудь, проходясь по коже и мимолетно задевая вздернутые соски. Наши отношения кажутся мне очень комфортными. Не потому, что мы противоположности. Не потому, что мы, бывает, противоречим друг другу. Не потому, что мы состоим в них долго. А лишь потому, что в одном крохотном промежутке времени мы можем совместить все сразу, в одном флаконе, в одной колбочке. Недавний момент похоти никак не мешает нам нежно целоваться, вкладывая во все столь желанные поцелуи доли любви. Чувствую шуршание одежды. Кажись, ты снял шорты. А я, наверное, и рад, хоть и боязно. Мы сейчас правда займемся сексом? Отстраняешься, кладя руки на мою талию. Я улыбаюсь, чуть приподнимаюсь и, не особо задумываясь, целую твою грудь. Пальцем чувствую напряжённую бусинку, из-за чего провожу по ней влажным языком, как делал ты мне до этого. Это не поощрение, просто хочется так сделать. Ты мягкий. Ртом лаская сосок, руками, что до сих пор немного дрожали, тянусь к твоей пояснице. Стягиваю последнюю ткань, отделяющую нас от всего задуманного, хотя, как таковое, оно не задумывалось. Я не вижу твоего лица, но предполагаю, что ты смущен, как и я. Перестав мучить грудь, молча прижимаю тебя ближе к себе, от чего налитые кровью плоти трутся о друг друга, легко поддергиваясь. Тихо вздыхаю и, приподняв голову, пытаюсь оставить на твоей шее засос. Получается. Ты отстраняешься, внезапно берешь меня за щёки и целуешь, не позволяя разорвать столь желанную связь. А я и не хочу. Лишь поддаюсь моменту, такому чувственному и нежному. Моменты, которые я люблю. В сознание ударяет мысль о том, что мы полностью обнаженные. Что у нас своя обстановка, своя атмосфера, свои причуды и своя страсть. Мы молчим, но при этом ты не действуешь резко, а я не чувствую страха. Не думал, что наш первый раз произойдет именно так. Ты мягко оглаживаешь щёки большими пальцами, зная, как мне это нравится. — Ромео, — тихо шепчешь, отстраняясь и разрывая поцелуй, — я.. мне, как бы.. — глухо, но я все понимаю. — Я хочу тебя, Пик, — в темноте разглядываю твоё лицо. За окном внезапно послышался ливень. Словно до этого уши закладывало, давая право на существование лишь нам с тобой. Будто в эти минуты находились только ты и я. Ты и я. Ты отдаляешься. Больше не чувствую тёплого дыхания на себе, от чего пробирает лёгкий дискомфорт без твоих прикосновений. В тот же миг рядом немного прогибается кровать, а меня усаживают, кажется, на колени. Да, определенно твои колени. Сзади спины появляется своеобразная спинка из твоих ног, пока я оказываюсь грудью прижатым к твоей. Меж ягодиц чувствуется пульсирующая плоть, от чего нервно сглатываю, сильно краснея. Я понимаю что сейчас будет. Хотя, ты не спешишь. Чувствую, как твои тёплые ладони оглаживают талию, переходят на рёбра, от чего всего меня обдает толпой мурашек. Крепче обнимаю тебя за шею, целую в щёку, пытаясь расслабиться. Вспоминаю твои недавние действия. Где-то внутри возникает ложное ощущение влажного языка, размашисто проходящегося по стенкам, размазывающего слюну, медленно двигающегося, ерзающего круговыми движениями, что приносит странные ощущения. Брезгливо, но по-своему приятно. Щёки редеют, ловлю себя на мысли, что хочу ощутить в себе что-то ещё. Грязное, развратное, тупое желание, но оно есть. Я не могу винить в нём себя. Этого хочет организм, ранее поддающийся всем махинациям с промежностью. Нет. Этого хочу конкретно я. Не животного секса, не бурного соития, а лишь любви, показываемой тобою по-другому. Она проявляется в твоем понимании, что ты, несмотря на все свои заморочки и вспыльчивый характер, относишься ко мне, как к человеку. К любимому человеку. Мне нравится держать это у себя в мыслях. Глубоко вздыхаю. Это наверняка неприятно, но постараюсь не думать об этом. Отстраняясь, как можно осторожнее беру в ладонь твой пах, не нарочно проходясь по всей длине, тем самым размазав предэкулятор. Слышу томный вздох. Другой рукой крепко сжимаю твоё плечо как опору, как поддержку. Хотя, в виде поддержки хорошо помогают твои руки, ненавязчиво проходящиеся по бокам. Лёгкая нервозность отходит на второй план. Внутрь весьма резко проскальзывает лишь головка из-за обилия естественной смазки, от чего судорожно вздыхаю, хватаясь за плечи обеими руками. Чувствую пульсацию по внутренним стенкам, словно лёгкая вибрация проходится внешне по коже. Так необычно. Ты прижимаешься к шее губами, зацеловывая ту и вызывая щекотку. Успокаивает сильнее. Аккуратно опускаюсь ниже, не знаю точно, но половина должна быть. Закусываю губу, пытаясь привыкнуть к непривычной заполненности. Утыкаюсь в твою шею, дыхание сбито, ибо чересчур непонятные ощущения накрыли с головой. И все, при этом, наяву. Мне так приятно думать о том, что прямо сейчас передо мной находишься ты. Мне так тепло. Если перерождение существует, я буду рад вновь встретить тебя, прожить с тобою жизнь. И пусть все дни будут одинаковы и однообразны, я буду с тобой. Мне важно твое присутствие. Важно, чтобы ты находился рядом, обнимал меня, о чём-то рассказывал. Мой котёнок. Собственные мысли оставляют желать лучшего, но я не собираюсь от них отрекаться. Пульсация внутри не прекращается, поэтому всячески сжимаюсь, принося себе ещё больше непонятных ощущений. Чувствую, как ты берешь подбородок, поднимаешь моё лицо к себе и, легко царапая бедра ноготками, целуешь в губы. Я поддаюсь, прикрываю глаза и просто обмякаю в твоих крепких объятиях, в твоих сильных руках, что я так люблю. Ты целуешь напористо, перемещаешь ладони на талию и, неожиданно для меня, давишь тело вниз. Все это время опорой были твои руки, из-за чего оказываюсь насаженным, словно оливка на зубочистку, без какого-либо труда. Дыхание сбивается сильнее, мычу в поцелуй, пытаясь отстраниться. В момент становится больно. Ты, с характерным причмокивающим звуком, отстраняешься, пока я вжимаюсь лбом в твоё плечо. В глазах образуется влага, слишком неприятно. Внутри будто распирает, кусаю губу. Не помогает. Чувствую, как слезы не остаются на одном месте и, как на зло, скатываются по щекам, пока из-за уст доносится судорожный выдох. Пытаюсь расслабиться, не сжимать тебя в себе, ибо, как я уже понял, будет хуже. Странное чувство заполненности сковывает тело, организм поддаётся, но я нет. Слишком внезапное вторжение. Возможно из-за неопытности мы допустили несколько ошибок, это уж точно. В следующий раз обязательно учтем, но не сейчас. Явно не сейчас. — Ромео, — слышу, но не поднимаю головы, лишь тихонько шмыгаю носом, вжимаясь в твоё тёплое плечо сильнее. Всеми силами продолжаю стараться привыкнуть к боли, распирающей пространство где-то в животе. Так странно все чувствуется. — Ты мой, — теперь поднимаю голову. Смотрю на тебя затуманенным взглядом из-за слез, застилающих глаза сильнее. Скапливаются новые, так и норовящие скатиться. Ты обнимаешь меня крепче, нежно целуешь нос, чуть влажные щёки, прикасаешься к губам своими, захватывая в очередной поцелуй. Короткий, но меня и это заставило улыбнуться. Легко, но и у тебя замечаю улыбку. Еле заметную, но мы глупо улыбаемся вместе. Пусть все происходящее выглядит странно и тупо, но мне нравится. Нравится, что я выгляжу как дурак, раз улыбаюсь с каждой такой мелочи, время от времени всплывающих между нами. Пусть мы выглядим, как в какой-то дешёвой мелодраме, но мне нравится. Мне хорошо. Ты оглаживаешь бедра, заходя на ягодицы, от чего краснею лишь сильнее. Кожа покрывается мурашками, явно не от холода. Так приятно ощущать твои ладони, неважно где и с какой целью, главное, что они твои. Главное, что все это делаешь ты. Я притягиваю тебя к себе, вжимая носом в собственную шею, из-за чего по той проходится лёгкий озноб в результате тёплого дыхания на неё. Ты вбираешь кожу губами, делая своеобразный вакуум, пока я, от внезапного переизбытка эмоций, тихо вздыхаю. Я не знаю на чем концентрировать внимание. Боль внизу компенсируют мимолётные засосы, следы от которых постепенно появляются на шее. С одной стороны мне больно, свыкнуться с инородным телом в себе сложно, особенно осознавать тот факт, что во мне половой орган, время от времени поддергивающийся прямо там. С другой стороны мне приятно от махинаций с шеей, проводящимися твоими губами. У меня чувствительная кожа, и в силу этой способности реагирую ярче на поцелуи и любые прикосновения к себе. Так странно. Хватаясь за твои плечи крепче, стараюсь сделать первое движение. Попытка оказывается провальной, ибо тело не привыкло ещё к тупой боли, вновь окутавшее меня своими железными цепями. Ты, как мне показалось, понимаешь мое состояние, аккуратно гладишь оголенную спину и бёдра, в некоторых местах чуть сжимая. Я покрываюсь дрожью, пытаясь не пустить слезу. Я не понимаю на чём зациклиться, слишком сложно ощущать все вместе и сразу. Это как одной рукой медленно писать ручкой на письме, а второй яростно взбалтывать бутылку с водой — многим не посильная задача, когда обе руки отвечают за абсолютно разные действия. Вновь чувствую море поцелуев по шее. Мне так сладостно понимать, что ты переживаешь за меня. Никуда не торопишься, ждешь, помогаешь, делаешь все возможное, дабы мне было хорошо. В подростковом возрасте я мечтал именно о такой любви. Именно о таких отношениях. Где взаимная поддержка, взаимопонимание, ламповые моменты, так нужная иногда молчаливость. Банально, но мне плевать. Мне это нравится. Пусть мы полностью разные, пусть у нас совершенно разные вкусы, разные взгляды, пусть мы иногда ведем себя придурками — мы все еще вместе, несмотря на все ссоры и разногласия. Пусть это похоже на типичный сюжет какой-либо дешёвой мелодрамы, которые я раньше смотрел — все равно. Я просто люблю тебя. Глубоко вздыхаю, прогоняя все мысли, так внезапно накрывшие голову своими объемами. Тут же заметно дергаюсь, когда, уже чуть вялый, орган обхватывает твоя ладонь, требовательно его сжимающая. Стискиваю коленями твои бедра, тихо постанывая в ключицу, пока головку трет, по ощущениям, большой палец, а кожицы у основания касаются остальные, моментами царапая ногтями. Крепче обнимаю тебя за шею, перебираясь носом туда же и горячо дыша, продолжая тихо вздыхать. Член внутри лишь добавлял острых ощущений, пульсируя и моментами дергаясь, задевая уязвимые стенки. Так необычно. Ты водишь рукой по паху сильнее, из-за чего дыхание сбивается сильнее, так и намереваясь прямиком уйти к чертям на том свете. Я не сдерживаюсь. Хочется дарить тебе признания в любви на постоянной основе, ровно до того момента, пока нас обоих не начнет тошнить. Этого не случится, я знаю. Мне не надоест. Ты будешь терпеть. — Я люблю тебя, милый.. люб.. милый! — срываюсь в больно непристойном звуке, вызванном внезапным грубым толчком внутри. Вот оно. То, чего я ожидал, о чем не думал в самом начале, так неожиданно пришедшее к нам желание. Содрогаюсь от каждого движения, рвано выстанывая твое имя и пытаясь не быть таким громким. Но, в силу доверия тебе, проявляю открытость. Больше нет той глухой тишины, присутствующей с нами весь процесс даруемых друг другу нежностей и безмолвных действий. Больше не слышно усилившегося ливня, громыхающей молнии. Больше не видно твоего лица, возникающего во тьме на секунду из-за появившейся грозы. Больше не чувствуется холода, окутывающего тело совсем недавно. Существуем только мы. Все остальное расплывчато, размыто, скрыто. Словно никогда и не было. Ты берёшь меня за щеки, впиваешься во влажные губы своими, продолжая активно двигать тазом. Я хватаюсь за твою спину слабее, с придыханием стону в поцелуй, явно не желая останавливаться. До безумия приятно ощущать инородное тело в себе, как оно натирает стенки, вызывает головокружительные эмоции, словно касаясь неведомой точки где-то глубоко внутри, заставляя выгибать спину и поддаваться телом вниз. Отстраняясь, начинаешь покрывать кожу малиновыми метками, пока я дышу ещё сбивчивее. Удовольствие полностью поглотило разум, из-за чего пытаюсь двигаться самостоятельно, показывая, насколько мне хорошо. Ты глухо постанываешь в унисон со мной, сжимаешь талию, вбиваясь, кажись, по самое основание, при этом чередуя грубые толчки с нежными поцелуями, проходящимися по всей шее и ключицам. Пульсация, отдающаяся в тазу, приносит нереальные эмоции, заставляя насаживаться быстрее, подмахивать бёдрами ритмичнее, дабы забыться в этом моменте как можно больше. На фоне со всей той болью, ощущаемой с непривычки и первого раза, сейчас все происходит действительно классно, невероятно и непредсказуемо. Я явно не пожалею об этом на утро. Наверное. Чувствую сжатие собственного члена где-то посередине, твою руку на ягодице, аккуратно её переминающую, несмотря на всю быстроту сейчас. Движения ускоряются до нельзя, я лишь откидываю голову, из последних сил выстанывая твое имя. Колени затекли, поза весьма неудобная, но я не обращаю на это внимание, отдаваясь в экстаз эмоций, получаемых в процессе. Так много всего и одновременно мало. Словно хочется ещё. Все так непривычно резко и грубо, что я еле держусь. Силы намереваются прощаться ровно также, как и дыхание, а вместе с ними и голос. Перед глазами все плывёт. Талию с силой сжимают твои пальцы и, прямо одновременно с этим, ты глубоко толкаешься в меня, опять задевая неизвестную точку, от которой тут же кончаю, чуть ли не выкрикивая твое имя. Сжимаю твои плечи от мурашек, так внезапно накрывших кожу милионной стаей. Ты продолжаешь двигать тазом, снова и снова попадая по тому чувствительному месту, пока я, будучи сильно уставшим, выдаю хриплые полу-вздохи, облокотившись всем весом на тебя. В какой-то момент что-то неразборчиво мычу, ощущая сильный укус в ключицу и что-то вязкое, заполоняющее меня изнутри. Брезгливо, но я уже не вижу реальности. Все как во сне. Ты, кажется, опускаешься вниз. Не знаю. По ощущением мы уже в лежащей позе, я лежу на тебе. Грудная клетка нервно вздымается, впринципе, как и у тебя. Пытаюсь привести неровное дыхание в норму и организм в целом. Не выходит. Тело подрагивает от накрывшего только что оргазма, отойти от этого не получается. Из нутра течёт что-то тёплое и странное, но мне сейчас явно не до этого. Сейчас бы в прохладный душ, но мне и не до этого. Завтра я вряд ли смогу пойти на работу, но мне, опять же, не до этого. Сил вообще нет. Конечности в состоянии парестезии, шевелить ими вообще не получается. Не знаю из-за чего так, это и неважно. Пытаюсь сделать глубокий вдох, продвигаясь к этому маленькими шагами, маленькими вздохами. Наконец получается. Чувствую себя чуть лучше. — Я люблю тебя. Лениво приподнимаю голову, измученным взглядом смотрю на тебя. У тебя, как и у меня, ручьём идет пот, взлохмачены волосы, словно мы не сексом занимались, а кросс бежали длиной пять метров без остановки. От этой мысли легко улыбаюсь, целую тебя в губы, еле как удерживаясь на все ещё дрожащих руках. Ты тоже улыбаешься. — Правда? — я не знаю к чему этот вопрос. Просто не знаю что сказать. Ну и плевать. Состояние не то, чтобы размышлять над ответом. Я чувствую себя сумасшедшим, чувствую зависимым, чувствую сонные бредни. Словно я вколол дорогостоящий наркотик, затмевающий разум и дающий ложные образы. Образы всего хорошего. Образ того, что я хочу видеть, ощущать, слышать, чувствовать присутствие, любоваться. Это любовь. А моя любовь — ты. Ты и только ты, Пик.