Последняя летняя ночь

Я не художник, но умею создавать картины. Их никто никогда не видел, о них не знает ни один человек, кроме меня, но они есть. Что это? Мои сны, фантазии, несбыточные мечты - всё, что я могу воспроизвести в мыслях, звуках, странных, и порой пугающих, образах. Изобразить это на холсте я не смогу, но зато всегда сумею рассказать. Так вот... В эту ночь мир был очень тих и спокоен. Костёр разливал вокруг себя тепло, не слишком яркий свет, запах дыма и дерева, а также приятный треск горящих поленьев. Только пламя разделяло со мной медленно текущее время, слушая мои песни. Струны гитары послушно пели, не давая тишине полностью захватить власть над погружённым в сон миром, а огонь весело танцевал на сухом дереве. Я люблю устраивать вот такие ночные посиделки, хоть и боюсь темноты. Не до истерики, конечно, но лёгкое чувство паники всегда присутствует. Будто кто-то, находящийся за спиной, пристально смотрит на тебя, выжигая на твоём теле картины, где изображены различные варианты самых мучительных смертей. Словно нечто незримое выжидает подходящий момент для нападения, мучая тебя пугающим ожиданием. Я стараюсь избавиться от этого страха, а тепло огня и музыка очень помогают. Ты полностью погружаешься в себя, в свои мысли, и уже не слышишь окружающих звуков, не беспокоишься, а просто плывёшь по течению, позволяя фантазиям нести тебя куда-то в глубины умиротворения. - Ты всё ещё ходишь сюда? - Да, - отвечаю я, не оборачиваясь на голос, - И даже не думаю перестать это делать. - Я просто не понимаю тебя. Неужели кому-то может нравиться тревожить в памяти то, что многие хотели бы забыть? - У меня никогда не возникало желания забыть частичку себя, пусть и весьма печальную. Я дорожу воспоминаниями. - Но они могут травмировать тебя ещё больше! - удивляется голос, - Впереди ведь целая Вечность! Как ты планируешь жить со всем этим? - Не знаю. Нет смысла думать о будущем, которого для меня уже никогда не будет. Всё, что мне остаётся, это ждать. Собеседник замолчал, присаживаясь рядом. Он не сможет заставить меня уйти, никогда не мог. Каждая наша встреча здесь заканчивалась тем, что он садился рядом и слушал мои песни, изредка прерывая их различными вопросами, которые мучали его не первый день. - Каким ты был изначально? Каков настоящий ты? Я задумался. Из всех вопросов, уже существовавших, и только зарождающихся в разумах интересующихся, подобные определённо не пользовались моим уважением. Мне слишком часто приходилось скрывать себя за образами, поэтому весьма тяжело вот так сразу открыть кому-то истину. Но промолчать нельзя. Некрасиво получится. Вдруг, словно по волшебству, в моей памяти всплыл стих, который я сочинил пару недель назад. - За книгами я прячусь от рутины. Жаль мысли им не заглушить мои, И те безумные в фантазии картины, Что жгут меня так яро изнутри. Мне больно от бессилия, сомнений, От нескончаемых упрёков и обид. У меня нет целей и стремлений, Я вроде жив, а вроде бы убит... Проходит время, холоден мой пыл, Но ярки образы в душе незримой. Пусть я не тот, кем некогда и был, Но всё иду, огнём судьбы гонимый. Не слишком много, чтобы начинать беспокоиться о возможных последствиях, но и не слишком мало, чтобы обидеть своего собеседника. Стих - отличный вариант, когда хочешь сказать о чём-то, не говоря напрямую. Правда, иногда это раздражает слушателей. Повезло, что мой собеседник не из таких. - Мне понимать буквально, или стоит поискать скрытый смысл? - спрашивает он. - В обоих случаях ты найдёшь достаточно информации обо мне, - я наигрываю простенькую мелодию, название которой давно забылось, - Выпьем? Я захватил с собой отличный чай, тебе понравится. - А конфеток не найдётся? - Специально для тебя нёс, - улыбаюсь я, доставая всё из сумки, - Бери сколько хочешь. Он с нескрываемой радостью берёт из пакетика горсть леденцов, рассовывая их по карманам, а затем принимается кушать плитку молочного шоколада. Его любимый. Я бы так и сидел рядом с ним, тренькая на гитаре, отвечая на вопросы, вот только ночь подходила к концу. Это единственная причина, из-за которой я не могу в полной мере наслаждаться летними ночами. - Тебе уже пора, да? - спросил он, заметив, как я взглянул на светлеющий небосвод. - Прости, что не могу остаться подольше. Мне правда жаль. Не могу сказать, когда это произойдёт, но клянусь, что обязательно навещу тебя ещё. Он обнимает меня на прощание. Я чувствую тонкий аромат его духов, тёплые ладони, колючий свитер, и мне становится до ужаса грустно. Слёзы текут из моих глаз, а тело дрожит, но я всё равно стараюсь сохранять спокойствие, чтобы эмоции не взяли надо мной верх. - Нам нужно перестать видеться. Его слова, будто гром среди ясного неба. Я с недоумением смотрю в его серо-зелёные глаза, напоминающие северное сияние, закрытое дымчатыми облаками, находя в них капельки слёз. - Не нужно слов, прошу, - покачал головой он, едва я хотел возразить, - Мне больно снова и снова расставаться с тобой, считая минуты до очередной встречи, просиживая ночи в полном одиночестве, и говоря себе, что ты придёшь завтра. Не отрицай, я вижу, как ты мучаешься. Тебе с каждым разом всё труднее покинуть это место, а я не хочу, чтобы ты страдал. Так будет лучше для нас обоих. Сказав это, он ушёл, оставив меня одного. Я долго не мог сделать с собой что-либо, а когда осознал, что всё происходящее вполне реально, разрыдался. Моя жизнь словно разделилась на "до", в меру безмятежное и, если смотреть на детали, не такое уж отвратительное, и "после", совершенно пустое, и абсолютно ненужное. Какой смысл в дальнейшем существовании, если я остался совершенно один? Какой смысл плакать, если уже ничего не изменишь? Вытерев лицо платком, я затушил костёр, сложил гитару в чехол, и собрал рассыпанные конфеты. Немного подумав, я всё же сбегал на близлежащее поле, нарвав там небольшой букетик ромашек. - Надеюсь, ты будешь счастлив, - кладя конфеты и цветы около надгробия, тихо произнёс я, - Прощай. Солнце медленно поднималось, освещая постепенно просыпающиеся реки, сосновые боры, цветущие луга и то старое кладбище, с которого я уходил совершенно опустошённым. Им, солнцу и миру, было плевать на то, что кто-то на этом свете лишился всего, лишь желая заполнить всепоглощающую пустоту внутри.