Non-breath oblige

Девушка робко посмотрела на огромную арку лифта перед ней. Оглянулась по сторонам слишком богатого здания, обставленного дорогой мебелью и пронизанного с пола до потолка исключительно изысканным декором. Даже по сей день она не уставала удивляться тому, как много в их городе по-настоящему шикарных зданий. Начиная от Академии Этерия, заканчивая центральным зданием Аматерасу, в котором она сейчас настороженно оглядывалась по сторонам. Она приходит сюда не в первый раз, но надеется уйти отсюда в последний. После героя, который помог ей в самом важном для неё деле, у неë на руках осталась лишь Книга Смерти, которая вызывала в старшекласснице и испуг, и грусть и благодарность. В ней хранилось что-то такое, что помогло Юме при решении всех дел, от которых он имел смелость не отворачивался и за правду в которых боролся до самого конца. Лифт издал короткий высокий звук, открывая свои двери и впуская девушку в подходящую по объёму ко всему зданию коробочку, в которой играла расслабляющая музыка. Чтобы людям, добирающимся до верхних этажей, было не так скучно. Особенно когда твоя цель – самый последний этаж башни Аматерасу. На котором, в своей привычной позе, уже ждал еë СЕО, задумчиво чиркающий карандашом в бумагах, по всей видимости, тем самым повышая сосредоточенность. Куруми Венди улыбнулась - кому-то явно больше не хотелось работать, учитывая, что все первостепенные задачи уже давно были решены… Не говоря ни слова, старшеклассница спокойным шагом вошла внутрь нескромного зала-офиса, оставляя чемодан у одной из широких стен и продвигаясь ближе к занятому парню за столом. Он как всегда не заметит еë присутствия, позволяя ей бесшумно расчесать находящиеся, как обычно, в ужасном состоянии длинные, блондинистые волосы, пожертвовать свои любимые резинки на аккуратно собранный пучок. Позволит ей молча понаблюдать со стороны. Обычно через пять минут после окончания «быстрой причёски» Макото Кагутсучи замечал еë, терялся оттого, что ему снова не получилось заметить присутствие старшеклассницы, смущался, ругался на неë чуть-чуть, а потом предлагал чай. Традиционный, с травами, без трав, крепкий, разбавленный, подаренный кем-то из верхнего слоя сотрудничающих компаний, купленный здесь… «Или вино? Куруми-чан, ты пьëшь вино?» И после еë попытки согласиться – злорадствующий смех человека, который явно не собирался делиться дорогим алкоголем со старшеклассницей и заниматься спаиванием собственных жителей. Что удивительно, ведь вина в этом офисе было в разы больше, чем перечисляемого десятками минут чая… Но сегодня она пришла сюда с делом. Это дело не требовало скорого решения, однако еë чемодан уже был собран, и взор замотанного СЕО уже был направлен на неë. В волосах красовалась детская на вид резинка-цветочек. Куруми улыбнулась, позволяя себе всё же разбавить тяжесть ожидающего разговора привычной болтовней о глупостях: —И всё же Вам гораздо лучше идёт без маски, Господин Макото. —Правда? — заметная неприязнь в глазах, — это не потому ли, что я напоминаю тебе твоего парня? —Мы не встречаемся с Юмой, — как на автомате, без эмоций, в который раз за последний месяц произнесла девушка, — и нет, не похожи… у Вас взгляд намного тяжелее и строже. Но всё равно такой же заботливый! Макото с изумлением на неё посмотрел, отчего-то смущённо отводя взгляд в сторону и пропуская из виду скорченную рожицу старшеклассницы, дразнящую своего слишком уж на удивление чувствительного друга. Куруми расслабила лицо, грустно улыбнулась, держа в руках доверенную ей Книгу Смерти и ставя её на широкий стол. —И раз уж Вы никогда не подводили жителей своей заботой… —Куруми-чан… — со свойственной ему вежливостью начал СЕО, привставая с кресла и чувствуя внутри необъяснимую тяжесть при виде знакомой книги. Даже звук, с которым увесистая книга пала на поверхность стопки бумаг, заставил его легонько вздрогнуть, — ты… хочешь отправиться искать Юму, так?.. —Господин Макото, — в тон парня произнесла старшеклассница, выглядя при этом удивлённо, — я и вправду… собираюсь это сделать, но сюда я пришла не для этого. —Ах, вот оно как… — парень видно грустно отвëл взгляд, не зная, что ответить. Жители Канай Варда не обязаны были просить пропуск лично у него. Это можно было сделать через особые терминалы, установленные совсем рядом с вокзалом. Его разрешение на такое не требовалось больше вовсе, учитывая, что теперь Канай Вард являлся открытым городом, и его жители могли свободно перемещаться между городов или даже стран, на что пока были способны маршруты, встроенные в автоматизированные поезда, следующие от Канай Варда. Конечно, она пришла сюда для чего-то более важного. Для чего-то, что он боялся услышать лично, слово в слово, от кого-то из жителей. Правду, которую он не игнорировал, о которой он подозревал, но услышать подтверждение каждой болезненной мысли боялся. Слышать о пережитой кем-то боли, которую ты не был в способности остановить гораздо раньше, было для него словно очередной акт перед судом совести. И книга перед ним лишь предлог - предлог к разговору важному, к такому, к какому не была готова ни одна из сторон. Макото медленно кивнул, садясь обратно в кресло и внимательно смотря на Куруми, поглаживающую обложку грозно выглядевшего томика. —Юма же… с помощью неë, да, убивал преступников? С помощью этой книги? В зале повисла тяжëлая тишина, потому как Макото был готов поклясться, что Юма не хотел бы формулировать это подобным образом. Настолько же, насколько сам Макото не хотел называть бы убийством производственные махинации, происходящие в Запретной Зоне на протяжении всех трёх лет. Но, видя во взгляде прямолинейной и слишком верящей в них и в этот город старшеклассницы желание услышать простой ответ – либо да, либо нет, — он сдался, не желая даже пытаться быть красноречивым и подменять понятия, как для себя, так и для своего оригинала. —Да. —Вот как… — девушка отвела взгляд, — а всë же забавно… как всë в этом городе до самого конца решалось только таким образом. Я долго над этим думала, начиная с момента, когда Варуну, Ëшико и Куране объявили погибшими. Ведь внезапной смерти не бывает, господин Макото… особенно во время следствия… особенно в этом городе… Макото задержал дыхание, напрягаясь всем телом. Где-то, ближе к лифту, раздался резкий звук – сползшего по стене неустойчивого чемодана. Какая же мертвенная тишина здесь вечно стоит… —Но это не плохо. Я поняла, что это вовсе не плохо. Потому что это гораздо лучше, чем абсолютное ничего. Вы могли не видеть этого, — перешла на шëпот Куруми, убеждаясь, что СЕО еë слушает, — все три года могли не видеть этого, но… мне очень повезло. —Повезло?.. Куруми-чан… —Мне повезло гораздо больше, чем людям, которые остались абсолютно ни с чем. Вы знаете, я единственный информатор этого города, — старшеклассница быстро улыбнулась, — я много общалась с жителями Канай Варда. Сарафанное радио – лучший источник информации! Но это сарафанное радио хранило в себе слишком много историй, у которых не было никакого решения и никакой единой правды. Я видела слишком много… —Устанавливаемой правды теми, в чьих руках сила… …Разговоров шëпотом на лестничных проëмах многочисленных людей, которые не позволяли себе даже злиться на то, что их близкого человека забрали под надзор, дабы повесить на него очередное совершëнное Миротворцами преступление. Тихие слëзы старушек, которые были вынуждены проводить свои последние дни в одиночестве – потому что их светлой души супруг внезапно казнëн за серию убийств. Жестокие убийства, которые объясняли всë простым словом «самбоубийство», при котором никому из Миротворцев не нужно было глубоко копать, а лишь посочувствовать семье, потерявшей несправедливо единственного ребёнка. —Бессилия простых людей, чьë слово не значит ничего для тех, в чьих руках находится оружие - и как каждый из нас нередко боялся, что оно может быть применено против нас же в любую минуту… Она помнит свой собственный крик, раздающийся на всю сцену театра Академии, испуг от осознания, что если еë заберут в участок Миротворцев – это будет еë личный конец и очередная история пострадавшего от устанавливаемой законом несправедливой «правды». Как она в те страшные секунды не успела даже моргнуть, как еë быстро заткнули и донесли до выхода из Академии уже без сознания. Зрительный зал, в котором находились и другие девочки, и Академия, в коридорах которой находились еë преподавательницы – никто и ничего не мог с этим поделать. Вмешаться. Даже если каждый из них и знал, что Куруми никогда бы не пошла на убийство, которое на неë вот-вот готовы были повесить. —Отчаянные попытки родителей Айко тогда… повлиять взятками, авторитетом, чем угодно – они знали, их светлая Айко ни за что бы не прыгнула с крыши. Она приносила надежду и своим родителям, господин Макото… По ночам Куруми до сих пор снился душераздирающий крик всех трëх девочек, узнавших о смерти их близкой подруги. Свои собственные не останавливающиеся ещë несколько месяцев после произошедшего слëзы, стоящая в их классе тишина: никто не хотел обсуждать произошедшую трагедию, все знали, что написанная в официальных документах причина смерти – ложь, но говорить об этом вслух боялись. Клевета в сторону силовых структур не допустима. Особенно когда их камеры стоят в каждом кабинете, а их патрульные ходят по территории, как будто боясь, что кто-то сможет отыскать доказательства обратное громкому слову «самоубийство». —И сколько таких случаев происходило ежемесячно, даже тех, о которых я не успела узнать или услышать… Потому что немало людей замолкали навсегда даже взглядом, который не был готов идти на разговор ни тихими слезами, ни скрываемым в стенах шёпотом. —Забавно, как даже Единое Правительство, сделавшее подобное с нашими телами и личностями, называли это «очередным событием в мировой истории». Как будто… с самого начала и до самого конца мы ни для кого и не считались больше, чем провальным экспериментом. Как будто за словом «история» не существует наших прежних жизней и людей, которые погибли в ходе чего-то настолько бесчеловечного… —И чтобы не сойти с ума от абсолютного ничего… — девушка коротко вдохнула, внезапно замолкая, — даже подросткам приходится идти на такой страшный поступок, как «самосуд». Разве не страшно, когда дети идут на убийство других детей только из-за осознания, что так называемые «Миротворцы» ни с чем не могут им помочь?.. Разве Айко и все те несправедливо обвинённые люди заслуживают того, чтобы про них помнили чем-то грязным?.. Я так долго искала человека, который помог бы мне отыскать правду… Обращалась даже к любителям детективного дела, отчего-то надеясь, что по книгам из библиотеки они и вправду помогут ей добиться истины для имени Айко. Прислушивалась в женской раздевалке в еле слышимый плач подруг, который никто не был способен остановить и успокоить. В разговоры, изредка пробегающие в очередях в столовую. Пыталась достать дело подруги, совершенно не имея плана, чтобы пробраться на один из участков Миротворцев. Злилась на отсутствие камер на крыше, отсутствию записи на них ровно в день еë смерти, не находясь в способности вспомнить, существовали ли они когда-то до этого, или то была тоже продуманная Миротворцами деталь. Она была готова уже сдаваться, по ночам повторяя себе с покидающей вместе со слезами надеждой «продержаться ещё чуть-чуть». И в один момент нашла своего героя. Обратилась к милому мальчику, прыгающему по лужам подземного прохода в форме самых настоящих Мастеров Детективов. С милой причёской горшочком и не до конца уверенным в своих словах голосом. —Но даже он нашëл решение только в таком конце, — Куруми грустно улыбнулась, выдыхая и постукивая пальцами по молчаливой вечно Книге Смерти, — но это неплохо… если правда для неë наконец-то достигнута… не плохо, если благодаря такому ужасному способу в сердцах хотя бы нескольких жителей появляется крошечная надежда. Если они снова могут разговаривать в полный голос, кричать, злиться, плакать, горевать, ненавидеть, дышать… Плечи девушки легонько задрожали, а по еë щекам полились почти хрустальные, разбивающиеся о поверхность томика хрупкие слëзы. Макото застыл, неосознанно сжимая кулак правой руки и пытаясь подавить в себе чистую ярость, направленную на каждого, кто приложил руку к разрушающемся постепенно изнутри городу. —Я старался-.. —Я знаю, Господин Макото, — слëзы Куруми быстро закончились, оставляя мелкие и редкие капельки-последствия на обложке старой книги, — я знаю, что Вы старались для нас. Я буду ждать… когда всë больше и больше жителей этого города получат правды, которую они заслуживают. Макото моргнул, на одно мгновение видя перед собой образ Юмы, говорящий ему точно такие же слова перед своим отъездом. —Чтобы каждый из них был способен вдохнуть полной грудью, так, как когда-то, впервые за несколько лет, могла вдохнуть я, встретив Юму. Но раз один из Великих Умов теперь спрятан в одном из никому неизвестных пока уголков этого огромного мира, — Куруми загадочно улыбнулась, руками показывая пространство вокруг, — то один, тот, который остаëтся здесь, обязан пообещать, что принесëт своим жителям эту самую необходимую их личному спокойствию правду. —Конечно… — парень кивнул, — единственный информатор Канай Варда… Может в этом больше не беспокоится. —Тогда, — старшеклассница засмеялась, — единственный информатор Канай Варда доверяет это дело Вам! Но помните… —Да?.. —Мы всë ещë способны на «самосуд» — Куруми подняла тяжëлый томик, указывая на него СЕО и отчего-то загадочно улыбаясь. —Это угроза? — расслабленная улыбка. —Скорее, предупреждение! Покажите… жителям этого города более гуманные и справедливые способы добиться правды… —Правды больше… и не придëтся добиваться, Куруми-чан. Девушка, увидев во взгляде СЕО такой же в сердцах озлобленный на рассказанные ей здесь истории настрой, полный истекающей болью и обидой, лишь тихо кивнула, в последний раз кланяясь одному из спасителей Канай Варда и забирая с собой принесëнную книгу. Пожалуй, теперь она поделилась всей накопленной за годы личных исследований информацией. О чëм-то личном. О чëм-то, что не мог увидеть ни один внимательный взгляд камер самого СЕО, о чëм-то, что не смог бы сказать ему лично ни один из жителей, привыкших к молчанию и страху перед властью. —Мы все вам здесь слишком доверяем, Господин Макото. —И я никогда больше не посмею вас подводить… ведь мне правда важно знать, о чём вы горюете, печалитесь, мечтаете и чему радуетесь. Куруми обернулась, в последний раз широко улыбнувшись Макото и оставив на столе свои самые любимые резинки, брелоки и значки. «На память обо мне и ничем не примечательным ученицам Академии Этерия». Макото, смотря в спину скрывающейся в дверях лифта девушки, лишь закрыл лицо руками, в который раз за несколько лет в полном объёме осознавая ущерб, принесённый «полицейским государством». Он никогда не найдёт ответа, что ему нужно будет сделать, чтобы полностью исправить пострадавший так глубоко город, но в данную секунду верил сильнее, чем когда-либо, что с приобретённой теперь свободой для Канай Варда будет день изо дня светить солнце надежды. Или же стучать по окнам их квартирок оберегающий от прежнего ужаса дождь. И ему тоже теперь можно было вдохнуть.