✧ ✧ ✧
С появлением в доме ребенка, жизнь меняется кардинально. Вместо любимого кабинета теперь — детская, вместо привычных пряных блюд — пресные супы и каши. Вместо красивого, но не самого практичного автомобиля — уродливый минивэн. — Что. Это. Такое. Хайтам?! — Toyota Sienna. — На кой черт нам, скажи на милость, эта бандурина?! — возмутился Кавех, с тоской вспоминая свой комфортабельный и компактный мерседес А-класса, который они продали, чтобы вложиться в стройку собственного дома. — Возить нашего сына в детский сад, — невозмутимо пожал плечами в ответ Хайтам. — Когда мы переедем загород, нам придется ежедневно таскаться с коляской и кучей вещей для ребенка. В твой микро-багажник ничего бы не влезло. — Будто бы в твой влезло, — пробубнил в ответ Кавех. — Я в эту машину не сяду! Да я ее и припарковать не смогу! Огромный уродливый крокодил — вот что это такое. Хайтам в ответ только ухмыльнулся. На следующий же день после этой несуразной покупки, когда они поехали с Веритасом в магазин, Кавеху пришлось капитулировать. Помимо коляски и запасного колеса в багажник влезло: шесть огромных пачек подгузников по акции, четыре пакета с продуктами, два — с эко-химией для уборки дома, целый ящик с фруктами и еще один — с овощами, несколько пакетов с детской одеждой — на вырост, — и большая упаковка корма для бездомных животных, которых Кавех не забывал подкармливать, даже когда у них появился ребенок. При этом сам он с комфортом разместился рядом с сыном на заднем сидении, пока Хайтам размеренно вел машину, всеми силами демонстрируя её безопасность, плавность хода и удобство обзора. Кавеху пришлось капитулировать. Но это не помешало ему, сделав вид, что он не смог нормально припарковаться на этой бандуре, немножко поцарапать кузов в отместку за свой любимый, самый красивый, облюбованный и обласканный, но, к сожалению, проданный мерседес.✧ ✧ ✧
Первой по-настоящему любимой игрушкой Веритаса стали обыкновенные кубики, которые, казалось бы, совершенно ничем не отличались от прочих. Да вот только он едва научился сидеть, а уже смог построить из них не простую башенку, какую обычно составляли дети, а нечто очень сильно смахивающее на Алькасар-сарай, недалеко от которого они проезжали накануне, когда по пути с Веритасом в детский сад Кавеху нужно было заскочить на стройку и передать чертежи. Дворец был главной достопримечательностью современного Сумеру и по-совместительству главным памятником Сумеру древнего. На этот раз объектом, который взял Кавех, был дополнительный корпус расположенного напротив Алькасар-сарая культурного центра, где собирались проводить бесплатные концерты традиционной сумерской музыки, выставки малоизвестных художников и мастер-классы по скульптуре и лепке из глины. Веритас, сидя в детском кресле на заднем сидении их семейного минивэна и очень по-взрослому наблюдая за Кавехом, вдруг протянул к нему ладошки, безмолвно прося взять его на руки. — Прогуляться хочешь, альби? — спросил он у сына. — Мы немного опаздываем, знаешь ли. В ответ Веритас снова настойчиво протянул к нему ручки, но не издал ни звука. С тех пор, как они избавились от шумных игрушек, он перестал плакать и канючить — все его прихоти выполнялись любящими родителями и без этого. Естественно, и теперь Кавех не смог отказать. Он перепарковал машину, вытащил сына из детского кресла и, усадив его в коляску, вышел на оживленную улицу, названную в честь Алькасар-сарая. Когда они вернулись домой, Веритас первым делом после кормления попросил свои кубики. Так же безмолвно, как и всегда. Кавех достал его любимую игрушку с полки и вернулся вместе с ним в кухню-гостиную. Усадив сына на теплый ковер, он довольно пропел: — Поиграй пока, альби, а я приготовлю нам с тобой пюрешку из батата и супчик. Твой папа, конечно, не будет, но да мы его и не спрашивали. Пусть сам готовит свой сабж. Когда Кавех вернулся с кухни, то увидел то, что не очень хотел увидеть. — Э-э-э, не-е-т, альби, — помотал он головой. — Ты не будешь архитектором. Не-а! Уверяю тебя, Веритас, тебе не понравится.✧ ✧ ✧
По выходным они часто выезжали на побережье. Близость к морю их нового дома в пригороде Сумеру определенно дарила самые разнообразные преимущества помимо свежайшего воздуха. Самым важным из них было то, что Веритас научился плавать раньше, чем ходить. Традицию начал Кавех, вычитав в интернете, что детям полезна вода. — Грудничковое плавание, Хайтам! Это важно для физического развития Веритаса. Чем раньше начнем — тем лучше. — Только заниматься, естественно, с ним буду я? — ухмыльнулся он в ответ, скептически приподняв бровь. — Конечно, ты же знаешь, что я не умею плавать. — Зато Веритас научится этому с самого рождения, — кивнул Хайтам утвердительно. — На выходных поедем на пляж. Пляжи Сумеру были очень чистыми. Может, обстановка в их стране всё еще была далека от идеала, но за экологией здесь следили строго. В частности, потому что их близкий друг Тигнари активно лоббировал законы по охране природы, а его муж Сайно заведовал внутренним порядком и безопасностью и состоял в правительстве. Потихоньку всё стало налаживаться, и это не могло не радовать. В эти выходные они решили выехать на пляж не только своей семьей, но и пригласить Сайно и Тигнари вместе с их дочерью-подростком Коллеи, которых аль-Хайтам, Кавех и их уже почти двухлетний малыш считали практически семьей. Во всяком случае только их ребенок не сторонился. День был теплым и солнечным, как почти любой в это время года. Они облюбовали небольшую полянку с мангальной зоной на границе леса и пляжа. Береговая линия здесь была неширокой, зато разместиться можно было под деревьями на травке. С другой стороны, никто не мешал Кавеху учить Веритаса строить замки из песка, а Коллеи исподтишка закапывать Сайно в этот самый песок, на котором он благополучно задремал. Тигнари сегодня отвечал за барбекю. Он разжег огонь и, подождав пока уголь зайдется, выложил на одну решетку овощи и колбаски из индейки, а на другую — ассорти из грибов. — Веритасу грибы нельзя, не забудь, Тигнари, — подал голос с лежака Хайтам, когда аромат любимого блюда друга дошел до него. — Хоть Коллеи уже девять, я еще не забыл, как обращаться с детьми, — закатил глаза в ответ Тигнари. — Вот же овощи и диетические колбаски. А ты, может, пока салат нарежешь, вместо того чтобы бездельничать? Спустя двадцать минут, разбудив и откопав Сайно из песка, отмыв руки Коллеи и оторвав Кавеха от любимого занятия с сыном, они расселись на предварительно расстеленном покрывале и принялись за еду. — А знаете, почему мы не ходим на нудисткий пляж? — спросил Сайно, оторвавшись от запеченных на гриле овощей. — Потому что с детьми ходить туда и смотреть на голых людей — не очень хорошая затея, — ответил за всех Тигнари. — Потому что там слишком нудно, — торжественно произнес Сайно с невозмутимым выражением лица. Все присутствующие, включая маленького Веритаса, тяжело вздохнули и закатили глаза. Любая трапеза с Сайно сопровождалась неуместными и несмешными анекдотами, но в семье принято любить друг друга несмотря ни на что, так ведь? После обеда Сайно и Коллеи сели играть в карты, Тигнари и Кавех решили искупаться, а Хайтам улегся обратно на лежак с книжкой. Веритас, утомленный гвалтом родни, забрался к нему, устроившись рядом. Тогда, перехватив сына поудобнее, Хайтам решил почитать ему вслух. Трактат, что он избрал сегодня, назывался «Лень как действительная истина человечества». — Человек, намереваясь достичь ленивого состояния, противостоит ему своим бытием, преобразуя своё положение в совершенство мысли, которая соединяется с небытием. В этом случае лень достигает самовыражения творчества как высшей формы свободного труда, а человек, реализующий свой труд через мышление, мобилизует все силы людей и животных на борьбу с небытием, утверждая свое бытие, а бытие ему нужно для того, чтобы достигнуть блаженства лени. — Папа, — тихонько шепнула Коллеи, — может, тоже искупаться сходим? Сайно нервно оглянулся на Хайтама и кивнул. Погода сегодня удивительно хороша для купания… Спустя десять минут Веритас уже сладко сопел, убаюканный родным голосом.✧ ✧ ✧
Веритас очень поздно заговорил. Не то чтобы они не старались — попытки научить проводились ежедневно, подключили даже врача-логопеда. Но результата не было, а причину найти не удавалось. Возможно, всё дело было в том, что в семье все его просьбы выполняли без слов, а, может, ему просто не хотелось говорить. Однако когда его впервые привели в детский сад и попытались обучить алфавиту, он перебил воспитателя и рассказал ему алфавит двадцати различных языков. И детей попытался научить. Когда Веритасу исполнилось два года, он уже умел умножать в уме четырехзначные числа. А в пять он закончил младшую школу и поступил в среднюю. Веритас решал самые сложные уравнения, оставив позади не только своих сверстников, но и многих учителей. В одиннадцать лет он закончил уже старшую школу и поступил в Академию Сумеру. Однако этому предшествовал самый грандиозный скандал в их маленькой семье. — Я серьезно тебе говорю, Хайтам, — прошипел Кавех тихо, чтобы Веритас в соседней комнате не услышал, — я против. — Ты не можешь держать Веритаса в прозрачном шаре, вечно сдувая с него пылинки, — Хайтам закатил глаза и скрестил руки на груди. — Смирись уже, наш ребенок — гений. Такие рождаются раз в несколько сотен лет. Ему необходимо развивать свои таланты, Кавех. Они никогда не сходились во мнениях, но с появлением Веритаса понимать друг друга стало еще сложнее. Однако, если хочешь воспитать ребенка в нормальной атмосфере, родителям необходимо научиться и самим жить в гармонии. Такую мысль Кавех вычитал в какой-то дурацкой книженции по психологии и семейным отношениям, еще когда они ждали появления Веритаса. С его подачи они и пришли к, как тогда казалось, компромиссу: Кавех отвечает за духовное и нравственное воспитание, за отношение к искусству и культуре, а Хайтам за образование, интеллект и умственное развитие. Кто ж знал, что их ребенок уродится таким гением… — Ты буквально крадешь у него детство! — еще тише прошипел Кавех. За эти одиннадцать лет ему пришлось научиться быть тихим. — Сам вспомни, каково было учиться в Академии? У него не будет времени ни на что, кроме математики. — Он и в физике силен, — пожал плечами Хайтам. В ответ на его равнодушие Кавех всё-таки взорвался: — Да какая, к чертовой матери, физика?! — Архонты, Кавех, будь потише, — Хайтам недовольно поморщился и покосился на дверь, ведущую в комнату Веритаса. Подразумевалось, что их сын давно уже спит, и будить его очередной ссорой им обоим хотелось меньше всего. — Потише? — злобно прошептал он. — Хорошо, я буду потише. Я понимаю, Хайтам, что ко мне, у тебя не осталось ни капельки теплых чувств, но можешь же ты хоть немного любви проявить к нашему сыну! — При чем здесь вообще мои чувства? — вопросительно поднял бровь Хайтам. — А при том! Ты хочешь взвалить на него целый ворох взрослых проблем: начиная от вступительных экзаменов, заканчивая всеми этими групповыми проектами и оценками. Он же просто маленький мальчик, ну куда ему в Академию?! — Кавех, ты не видишь дальше собственного носа. — В Академии он может забыть про скульптуру, которой недавно увлекся. Ой, да Архонты с ней, со скульптурой! Ему придется забыть про игры, про школьных друзей. Он же ребенок! — Кавех, у Веритаса нет друзей в школе. — Как это нет? А этот… ну как его? — Кавех нетерпеливо щелкнул пальцами, пытаясь вспомнить, как зовут мальчика, про которого Веритас рассказывал ему после уроков по высшей математике, куда его водил Хайтам. — Точно, Ронд! — Это его профессор по математике. Кавех замер. Аргументы на этом закончились. — Да с чего ты взял вообще, что ему будет также тяжело в Академии, как тебе? — Хайтам устало прижал руку ко лбу и прикрыл глаза. — Ты сам-то хоть раз спрашивал, что Веритас хочет? Ему скучно в школе, он прошел эту программу еще три года назад, мы и так оттягивали это, сколько могли. Может, как раз там он найдет себе друга. Дети в его школе ему не ровня, неужели ты сам не видишь? Кавех осекся. А ведь на самом деле Хайтам был прав. Они не спросили у Веритаса, чего хочет он сам. Пришлось сдаться. — Ладно… — пробормотал он. — Ладно. Утром Веритас, слышавший всё до единого слова, уверенно заявил, что намерен поступать в Академию, чего бы это ему ни стоило. И попросил больше не ссориться, ведь это создает для него — всё еще ребенка — нездоровую атмосферу. В конце концов они пришли к компромиссу. Ведь они все любили друг друга, в этом и есть смысл слова «семья».