Ночь Великой Луны

— Приветствую вас, братья и сёстры, — раздаётся властно и громко с небольшого возвышения. — Сегодня тот самый день, когда Великая Луна вступает в свою полную силу — День Священных Уз, — по заснеженной поляне разносятся восторженные крики толпы, свист, аплодисменты, пока вожак с кружкой рисового вина в руке и еле заметной улыбкой на безупречном лике выдерживает необходимую паузу. — И тот самый день, когда наши молодые альфы и омеги изберут себе пару для заключения союза, благословлённого Луной, — и гул увеселённой празднеством стаи только усиливается, на что вожак понимающе кивает и уже не сопротивляется тянущимся в улыбке устам. — За последние месяцы наши молодые альфы сумели проявить себя исключительным образом на охоте. Показали нам свои сильные стороны и доказали свою способность прокормить семью с будущим потомством и стаю в суровые холода. И с этим восходом Луны они вступают в свою полную зрелость. Давайте похлопаем нашим альфам, не скупитесь, — с лёгким смешком слетает с губ вожака, когда тот подносит деревянную кружку к губам, чтобы смочить горло. Толпа расступается и семь альф выходят в центр, вставая в ряд. Они довольно улыбаются, задаренные вниманием, кланяются в благодарность за признание своих стараний со стороны вожака и не могут не чувствовать гордость, когда на них обращаются взоры омег и старших братьев и сестёр, которые смотрят с восхищением, одобрением и радостно хлопают, восхваляя их заслуги. И в лучах наивысшей славы купается Ким Тэхён — альфа, который проявил себя лучше всех, и это признают даже его "конкуренты". Но его взор и исключительное внимание обращены только на одного. На того, кто лишь иногда цепляется за Тэхёна взглядом, пряча свою заинтересованность в рисовом вине. — И сегодня, — всеобщий гул затихает и сходит на шёпот, когда властный голос снова обращается к альфам в центре поляны, — вы вольны предложить себя омеге, с которым в будущем создадите пару и построите семью, — младшие начинают улюлюкать, подталкивая своих старших друзей под рёбра, приободряюще стуча по спине, пока сами виновники торжества довольно улыбаются: кто-то скромно кивает, а кто-то присвистывает в ответ, желая поскорее пойти к полюбившемуся омеге. Вожак мотает головой, смотря на это, но не противится ответной улыбке. Всё-таки они — его семья, его стая. — Вижу, кому-то уже не терпится, — со смешком, а у Тэхёна сердце замирает от этого хриплого смеха и слегка поблёскивающих в свете Луны глаз. — Выбирайте мудро, слушайте своё сердце и своего волка. Великая Луна вас благословляет, — и вожак поднимает кружку вверх, вызывая очередной всплеск эмоций и криков восторженной стаи. Все чокаются. Радостно, весело — так, что вино плещется из стакана в стакан, разливаясь на местами подтаявший снег. Февраль провожает их своими последними деньками, а Великая Луна лишь подсвечивает редкие снежинки, падающие с безоблачного неба, — последние в эту зиму. Тэхён прикусывает губу и жадно держится глазами за уходящую с выступа фигуру, совершенно игнорируя дёргающих его друзей, которые рады, кажется, больше, чем он сам. Но знали бы они, насколько Тэхён сейчас счастлив, что наконец-то стал достоин. Все его заслуги, все достижения, победы в дружеских соревнованиях на охоте, исключительная ловкость и выносливость, выработанные изнурительными тренировками, его глубокие познания в лечебных травах и настоях, которые он изучал в течение нескольких лет под чутким руководством их лекарей, — всё это делалось ради одного. Чтобы стать достойным того, кто украл сердце ещё в бунтарские подростковые годы. Кто так бесстыдно держит его на своей цепи и по сей день, сам того не подозревая. Тэхён полюбил сына вожака, глупо и банально, как и многие альфы стаи. Пал жертвой к ногам молодого омеги, который старше его на три года и к тому же никогда не смотрел в его сторону. Но Ким успокаивал себя тем, что этот самый омега не замечал и других. Не замечал или упорно делал вид, что не чувствует усилившихся ароматов альф в своём присутствии, что не ощущает своей кожей влюблённые взгляды, провожающие его повсюду. Не замечал или упорно делал вид, что не свёл с ума своим очарованием всю стаю. И этот омега мог бы жить беззаботно под защитой избранного под Великой Луной альфы, мог бы уже воспитывать потомство и не знать забот, если бы судьба не распорядилась иначе. Три года назад произошёл несчастный случай: альфы, которые отправились на зимнюю охоту вместе с вожаком, не вернулись домой. Их долго разыскивали, но в тот январь были такие сильные метели и снежные бури, что даже след их найти оказалось невозможным. Выжил только один альфа, но он пришёл покалеченный — с отмороженной конечностью, так что с тех пор тот не то что охотиться, он даже передвигается только с тростью. Тела нашли по весне, и юному омеге с овдовевшей матерью пришлось брать всё в свои руки. Стая лишилась сильнейших волков, взрослых, работоспособных альф осталось совсем немного, да и большинство из них уже были ближе к преклонному возрасту. Так что юный омега взвалил всё на свои плечи. Не осталось достаточно сильного альфы, который в такой сложный период смог бы встать во главу стаи. Да и омега этого не ждал. В ту зиму он вступил в свою полную зрелость, и в ту же зиму он был избран большинством. В своё восемнадцатилетие Чон Чонгук стал вожаком стаи. Отец Чона, как знал, воспитывал сына совсем иначе, чем обычно растили омег: Чонгук с раннего возраста тренировался вместе с альфами, часто напрашивался на охоты на недалёкие расстояния и активно посвящался в дела стаи по мере того, как становился старше. Кто-то сказал бы, что он был высокомерен, кто-то — что был слишком занят не по возрасту серьёзными делами, но суть оставалась прежней — Чонгук слишком рано повзрослел, живя под сильной рукой отца-вожака. И когда пришло время, все понимали, что из оставшихся волков объективно никто не был так подготовлен на эту роль, как он. Первый вожак-омега. Да, были недовольные, но все понимали, что эти меры временные — пока не подрастёт новое поколение альф, один из которых сможет взять лидерство в свои руки. И эта ночь, помимо заключения Священных Уз, знаменательна ещё тем, что именно сегодня первые семь альф стаи вступили в свою половозрелость. Так что скоро пойдут разговоры о выборе нового вожака. — Куда ты, Тэ? — слышит Ким позади себя, когда его хватают за плечо из толпы. — Не пойдёшь к омегам? А альфа даже взгляда не отводит от постепенно уходящего вожака. Он тяжело вздыхает, закатывает глаза и оборачивается: — Чимин, — сквозь зубы, как-то даже слишком злобно, — мы же друзья? — Ну.. да, — неуверенно отвечает альфа, поглядывая с непониманием. — И если ты хочешь остаться моим другом, отпусти мою руку и иди по своим делам, — один взгляд ранит своей колкостью. — Воу, ты чего? Серьёзно пойдёшь к нему? — с весёлым смешком, тут же демонстративно убирая руки в стороны. — Да ты сумасшедший. — Не ищи меня сегодня, — хлопнув друга пару раз по плечу, он с натянутой улыбкой разворачивается обратно, чтобы не наговорить лишнего на эмоциях, и пробирается через людей к лесу. — Присмотрю тебе пока место под могилку, — кричит уходящему другу. — До встречи на том свете, Тэ! — и Ким не сдерживает смешок, когда слышит язвительные комментарии в свою сторону. Но правда, сегодня не лучшее время, чтобы стоять у него на пути. Тэхён идёт целенаправленно, но не знает пока точно куда. Он потерял вожака из виду — слишком людно, все вокруг суетятся, а ещё под ногами вьются омеги, которые как бы невзначай попадаются ему на пути, чтобы альфа обратил на них внимание. Ким — завидный жених. Бесспорно сильнейший альфа стаи, сообразительный и галантный, как о нём отзываются омеги между собой. А ещё этот самый альфа в них совершенно не заинтересован. Ни в девушках, ни в парнях. Он заинтересован только в одном конкретном омеге, которого только раз осмелился назвать хёном на спортивных соревнованиях лет пять назад и получил за это строгий взгляд и второе место, потому что первое по праву занял этот самый хён. Чонгук был исключительным омегой. Все знали о его своенравности, сильном характере, но Чон был в меру благоразумным — всё-таки сын мудрого вожака. Омега мог показаться слишком правильным, слишком помешанным на идеальности, но так его видели только со стороны. Тэхёну же повезло наблюдать за его взрослением: он восхищался им с юного возраста, бегал хвостиком и прятался за деревьями, кустами, чтобы хён не заметил. А тот и не замечал. Или, опять же, талантливо делал вид. Годы шли, а Ким всё сильнее привязывался к сыну вожака. Ему не были интересны другие омеги, даже не получалось посмотреть в их сторону, какими бы привлекательными они ни были. Взгляд всегда падал именно на Чонгука. Тэхёну нравилось, что омега, как и он, был готов на любые авантюры, любил спорт и тренировки, а соревновательный дух Кима не позволял ему не восхищаться тем, кто то и дело выхватывал победу у него из рук. Тэхён хотел соответствовать. Знал, что такой сильный и волевой омега, сын вожака, не примет в качестве пары того, кто слабее, чем он сам. А с Чонгуком это была непростая задача. Из-за того, что он воспитывался в строгости, вместе с альфами и под непосредственным руководством любящего, но требовательного вожака, далеко не каждый альфа мог соответствовать Чону по силе. И речь даже не столько о физической — в ней Чонгук по объективным причинам всё же уступал, сколько о силе духа и характера. Омега Чонгука просто не смог бы принять того, кто слабее. Ему было бы просто-напросто неинтересно, не было бы уважения к такому альфе, и возможно, отчасти поэтому Чон всё ещё не завёл семью. Ким вежливо кивает омегам, проходя мимо, и даже слышит парочку расстроенных вздохов и возгласов, но не задерживается на них мыслями. В голове только одно: "Найти Чонгука, сейчас же". Он идёт к краю поляны и пристально смотрит в лес. Осторожно ступает ближе, вглядываясь в ночную глушь, и принюхивается, пытаясь уловить дурманящие ландыши, чьи нотки уже въелись в память. Тэхён улавливает мнимый след, делает пару шагов в никуда и приходит озарение: обрыв. Чонгук у обрыва. Как оказалось относительно недавно, омега любил туда приходить ближе к ночи. Ким об этом узнал случайно, когда сам сидел неподалёку перед финальной охотой. Настраивался, нервно тёр костяшки, сидя на корточках на снегу, и смотрел вдаль, гадая, как же сложится его судьба. И Чонгук, словно чувствовал, показался из-за кустов, так же мечтательно уставившись на горизонт: — Волнуешься? — спросил тогда омега низким, каким-то безразличным голосом. Тэхён повернулся на него и не сдержал смешка — ответ на все его вопросы, тревоги и переживания так близко, стоял прямо перед ним. — Нет, — с улыбкой ответил альфа, не отрывая взгляда от Чона. — Как самоуверенно, — слетело тогда с губ вожака с довольной ухмылкой на лице, которое по-прежнему смотрело куда-то вдаль. — Охота меня не тревожит, — продолжил альфа, стараясь продлить их диалог. — А что же тогда? — и омега повернулся к нему лицом, вскинув бровь. А Тэхён гулко сглотнул вставший ком, прежде чем смело выдать: — Это скорее волнение сердца, — и слова в его голове прозвучали куда откровеннее, чем могло показаться со стороны. — Так дело в омеге, — улыбка тогда спала с красивого лица, а взгляд отчего-то стал твёрже, но вожак снова, как ни в чём не бывало, усмехнулся себе под нос, развернулся и ушёл, прежде чем Тэхён успел что-то сказать. И сейчас Ким идёт, одновременно не надеясь ни на что и в то же время возлагая невероятные надежды на эту ночь. Ночь Великой Луны. Он считает себя безумцем. Его лучший друг считает так же, но Тэхён ничего не может поделать с неисправным сердцем, которое бьётся только ради него одного. Альфа не замечает, как бежит по лесу к тому самому обрыву, надеясь, что вожак ушёл именно туда. Чонгук не был любителем больших и шумных празднеств, предпочитая их времени наедине с собой, но Тэхён уже это знал. Поэтому сейчас он, сломя голову, на адреналине, одурманенный Великой Луной и голосом сердца, бежит туда. Чтобы совершить самый смелый и самый безумный поступок в своей жизни. Тэхён выбегает из леса, и взору открывается обрыв, так красиво подсвечиваемый Луной. А ближе к краю стоит он. Ким облегчённо выдыхает, заворожённо обводя глазами тёмный силуэт омеги, так бессовестно мечтая прижать его к себе. — Что ты здесь делаешь, альфа? — даже не оборачиваясь — омега чувствует его издалека, а Тэхён невольно прикрывает глаза, когда слышит этот голос. Чонгук стоит к нему спиной, опять смотрит на горизонт, а в его руке бутылка рисового вина, и альфа улыбается, вспоминая, как весело блестели его глаза во время приветственной речи. Делает пару шагов вперёд, не смея подходить слишком близко. — Разве ты не должен искать себе пару, Тэхён? — Ким останавливается и замирает в шоке. Чонгук его узнал? И омега, словно услышав его мысли, продолжает: — Твой гиацинт слышно за милю. Ким тихо усмехается себе под нос и понимающе кивает. Но всё равно приятно, что Чонгук его узнал. По запаху. — Что ты здесь делаешь? — омега поворачивается на него, и Тэхён хотел бы сказать, что преувеличивает, но он действительно каменеет на месте. Тёмные длинные пряди чёлкой прикрывают лоб Чонгука в лёгком беспорядке, волосы по бокам убраны в аккуратный хвост, а остальные спадают до плеч, извиваясь на концах. Чёрные глаза смотрят пристально, но в них поблёскивает интерес, видимо, от рисового вина, которым славятся виноделы их стаи. Розоватые, обычно аккуратные губы покусаны и под светом Луны кажутся в разы мягче и аппетитнее, и Тэхён отводит взгляд на мгновение, тяжело сглатывая накопившуюся слюну. — Я пришёл к тебе, хён. Между ними повисает невыносимая тишина, которая съедает альфу с каждой секундой. Так нагло, самонадеянно, бездумно бросил эти слова. А Чонгук, кажется, этим наслаждается — лишь ведёт вверх одной бровью и как-то многозначительно ухмыляется, оглядывая младшего с ног до головы. — Ну и зачем же ты мне сдался, альфа? — он склоняет голову набок и медленно обходит его по кругу. Тэхён чувствует волну мурашек, которая жаром спускается по спине, и прикрывает глаза, бессовестно вдыхая аромат ландышей желанного мужчины. Боже, что же он творит?.. — Считаешь, что можешь предлагать себя вожаку? — и с губ старшего слетает пренебрежительный смешок, но Кима это только сильнее сводит с ума. Чонгук проводит пальцем по спине альфы, обходя его сзади, скользит подушечкой по разгорячённой голой коже плеча и снова становится перед младшим, смотря тому прямо в глаза. — Ах, да, — с всё той же ухмылкой. — Я же забыл, ты у нас самоуверенный, — вожак безразлично отворачивается, отходит от него и делает глоток вина из горла, снова устремляя взгляд вдаль на звёздное небо в ночь полной Луны. — Может, и самоуверенный, — подаёт голос Ким. — Но к тебе же по-другому не подступишься, — и он чувствует, как душа уходит в пятки на этих словах, потому что такого он себе раньше не позволял. И это видно по лицу Чонгука: тот поворачивает голову боком, смотря на него краем глаза, удивлённо приподнимает брови, но вслед за ними появляется улыбка. — А ко мне не надо подступаться, Тэхён. Я — твой вожак. Меня надо слушаться, — и омега смотрит на него с вызовом, повернув лишь голову. Альфа узнаёт этот взгляд — тот самый, который он видел на соревнованиях в юности, тот самый, который видит на охоте, когда между ними завязывается негласная гонка. Чонгук бросает ему вызов. А Тэхён уже умеет играть по его правилам. — Я буду слушаться, хён, — он делает ещё шаг к омеге и не может оторвать глаз от соблазнительной шеи, которая ещё никогда не была к нему так близко. — Сделаю всё, что ты скажешь, — и дальше сходит на шёпот, — только позволь быть рядом. И Тэхён совсем теряет рассудок — горячо выдыхает в загривок вожака, всеми силами сдерживая себя от того, чтобы прижаться к его спине своей разгорячённой кожей, и прикрывает глаза от удовольствия, когда лёгкие заполняют так ярко цветущие в конце февраля ландыши. — Настолько рядом? — насмешливо в ответ. Но не отталкивает, будто выжидает. А Ким совсем смелеет, еле касаясь губами уха, когда шепчет: — Намного ближе, Чонгук. В Ночь Великой Луны позволь стать твоим альфой... — и омега соврёт, если скажет, что ничего не почувствовал в этот момент. Почувствовал. И слишком многое. Его глаза прикрываются от лёгкой дрожи по всему телу. Один голос Тэхёна плавит, заставляет колени пошатнуться, а его медовый гиацинт так приятно душит, кружит голову. Но Чонгук лишь выставляет руку двумя пальцами вверх, прося альфу отойти. Склоняет голову, когда Ким делает два шага назад, и, не сдержавшись, тихо смеётся себе под нос. — Это было очень весело, Тэхён, — так и не повернувшись, говорит вожак. А позади слышатся чьи-то громкие разговоры, доносящиеся из леса. — Но тебе лучше найти другого омегу. Например, того, — размахивая пальцем в воздухе, когда вспоминает. — Который волновал сердце больше, чем финальная охота, — Чонгук поднимает на него взгляд. — Но спасибо за такое внимание, — и вожак снова улыбается, мотая головой. Он обходит Тэхёна, и у обрыва появляется несколько альф с омегами, которые, видимо, хотели уединиться в романтичном месте. Чонгук поворачивается к Киму и указывает рукой на ещё свободных омег, которые тут же приветствуют альфу: — О, Тэхён-а! — кричит одна девушка. — А мы думали, куда ты делся, — говорит другой омега, который явно перебрал с алкоголем. И Ким бросает им приветствие в ответ, но когда возвращается взглядом туда, где стоял Чон, видит, как еле различимый силуэт чёрного волка скрывается между деревьями в лесу. Оставляет Тэхёна молча смотреть ему вслед, подрагивая в попытке восстановить дыхание после такой близости.

***

Чонгук толкает коленом дверь своего дома, шлёпая босыми ногами по деревянному полу. На теле совершенно нет одежды после того, как волк снова обратился в человека, но омеге надо было проветриться. Пробежаться по лесу и отпустить лишние мысли о том, что произошло. Чон снова смеётся себе под нос, качая головой, когда вспоминает выходку Тэхёна. Какой глупый альфа. Он только зря тратит время на эти игры — Чонгук уже знает, что он никогда не будет тем омегой, каким все его хотят видеть. Для альф он хоть и желанный в теории, но в реальности слишком властный и своевольный, а три года в роли вожака стаи только укрепили его амбиции. И Чонгук не собирается себя менять. Он такой, каким его воспитали и каким его сделала жизнь. Чон искренне не знает, как смог бы оставить охоты и заботы о стае позади и вести размеренный образ жизни в роли хранителя очага. Чонгук сомневается, что сможет "вернуться к спокойной семейной жизни", как говорит его мама и многие другие за его спиной. Невозможно вернуться к тому, чего никогда не было. Чонгук всегда чувствовал себя старше своих лет. Отец возлагал на него большие надежды, и омега изо всех сил старался соответствовать. Настолько, что всё чаще стал затмевать альф в своих умениях, и вожака это отчасти настораживало, но всё же он не мог не радоваться успехам единственного сына. Мать Чонгука не смогла родить второго ребёнка, поэтому омега чувствовал на себе ещё большее давление, которого по факту не было со стороны родителей, но он слишком часто слышал, как им сочувствовали, что у тех так и не получилось родить альфу, который смог бы стать будущим вожаком стаи. Чон тренировался ночи напролёт — сначала, чтобы догнать альф по силе и ловкости, а затем уже чтобы выстоять в конкуренции с ними. И со временем ему стало удаваться выходить победителем. Чонгук чувствовал, как его усилия давали плоды, но вместе с этой нагрузкой и сосредоточенностью на постоянном самосовершенствовании рука об руку шло мозолящее ощущение одиночества. В подростковые годы многие боялись подойти к омеге, потому что уже построили себе в голове образ идеального мальчика, который не знает ничего о веселье. Они боялись, что не смогут найти общих тем, что Чонгук будет слишком заносчивым, и это сильно сузило круг общения юного омеги. Так же действовала его аура и на молодых альф: многие объективно понимали, что не смогут совладать с таким омегой, а те, кто всё-таки решался подкатить к сыну вожака, спустя полчаса разговоров посылался им же в дальнее пешее, когда слишком осмелев, начинали из ниоткуда предъявлять свои права на Чонгука и выставлять свои требования о том, как омега должен себя вести, а его такое совершенно не устраивало. Да и вместе с тем инцидентом три года назад, потенциальных альф для создания пары к тому моменту практически не осталось. Но Тэхён... Чонгук особо не задумывался о нём раньше. Он, несомненно, знал его — Ким постоянно мелькал где-то в поле зрения, потому что у них не такая уж и большая разница в возрасте и поэтому они часто виделись на спортивных тренировках, игровых охотах и на занятиях. А ещё Чон видел, как тот хвостиком бегал за ним, наивно полагая, что его никто не видит. Старший тогда лишь смотрел на него искоса с усмешкой и не придавал особого значения. Да, было видно, что Тэхён им заинтересован, но Чонгук совсем не думал, что эта подростковая влюблённость задержится... Как оказалось, альфа по-прежнему витает в своих мечтах. Тэхён бесспорно красив. С годами он подрос и сформировался в статного, сильного альфу, который уступал в своих способностях только если Чонгуку, да и то иногда. И омега допускает мысль, что тот, бывало, поддавался. Пару раз — возможно, но точно не всегда. Чон видел это по его глазам, особенно раньше, когда альфа ещё не так хорошо скрывал свою горесть поражения. Чонгуку льстило такое внимание, заставляло чувствовать себя особенным и желанным. Омега сам не замечал, как иногда проходя мимо Кима, выше поднимал подбородок и расправлял плечи, потому что знал, что на него смотрят. Это приятно — ощущать кожей чужой восхищённый взгляд. Многие так смотрели на Чонгука, но Тэхён веселил больше всех, потому что если скрывать боль проигрыша он научился, то скрывать свою влюблённость не получалось совсем. И омега не думал, что тот когда-то к нему подойдёт. Но, видимо, терпение иссякло. Омега проходит вглубь дома, зажигая пару свечей на столе, и цепляет с кресла штаны, лениво натягивая их на ноги. В погребе, к счастью, осталось ещё рисовое вино, так что Чон спускается за ещё одной бутылкой и решает завершить вечер в приятной, спокойной компании макколи. Он нагибается, чтобы не удариться головой о деревянную перекладину, когда поднимается по лестнице обратно, и делает первый глоток, снова отпуская смешок. Тэхён даже не знает, о чём просит. Глупый-глупый альфа... Но Чонгук не успевает дойти до кресла, как раздаётся несколько нетерпеливых ударов. Омега замирает, хмурит лоб и поворачивается к двери. Кого ещё принесло? Он закатывает глаза и с усталым вздохом дёргает ручку на себя: — До утра меня нет, — недовольно ворчит вожак, когда открывает дверь. Но когда взгляд быстро осматривает фигуру перед ним в полный рост, губы снова растягиваются в ухмылке, а с уст слетает смех. Чонгук отводит глаза, стараясь не смотреть. Его язык толкается в щёку и нервно проходится под нижней губой, пока омега пытается собрать все мысли в голове во что-то внятное. — Так тебя жизнь ничему не учит, альфа, — Чонгук склоняет голову к плечу, опираясь на дверной косяк. — Кажется, ты разучился достойно принимать поражения. Вожак намеренно держится глазами только за лицо гостя, потому что ниже нет ничего. Лишь голое тело только что обратившегося обратно из серого волка альфы. Грудная клетка того часто вздымается, а от шумных выдохов идёт пар. Видимо, он очень спешил к дому своего вожака. — Поражения не было, — сквозь сбившееся дыхание. — Ты просто трусливо сбежал, — и теперь пришла очередь альфы бросать вызов. А Чонгук даже не пытается скрыть свою ухмылку, когда говорит: — Совсем не боишься называть своего вожака трусом, Тэхён? — в глазах омеги загорается то ли злость, то ли намёк на угрозу, но Ким лишь нагло делает шаг внутрь дома, заставляя Чона начать медленно отходить спиной назад. — Я настолько тебе неприятен? — альфа игнорирует вопрос вожака и продолжает шагать вперёд, опуская глаза на голый торс старшего, с которым так красиво играют свет и тень. Тэхён облизывается. Закусывает губу, когда взгляд медленно поднимается обратно по крепкой груди, шее к глазам, и делает ещё один шаг, вставая в полуметре от омеги. Но Чонгук совершенно не теряется — сохраняет строгость, сдержанность в эмоциях, когда гиацинт снова подбирается слишком близко. Когда заполняет собой всё пространство вокруг. — Я этого не говорил. — Тогда почему засмеялся? Почему не ответил на моё предложение? — Тэхён сам не замечает, как постепенно двигается всё ближе. Он каждым сантиметром кожи чувствует влечение к этому омеге. Чувствует тепло его тела неподалёку от своего. И Ким даже не скрывает свой твердеющий член — Чонгук и сам может его увидеть, если только опустит глаза. — Ты не знаешь, о чём просишь, альфа, — Чон выставляет руку перед собой и касается горячей ладонью холодной кожи, но только чтобы оттолкнуть. Омега разворачивается на месте и подходит к шкафу, доставая оттуда одежду. — Держи, оденься, — бросает в сторону альфы. И тут уже Тэхён не выдерживает — тихо смеётся, не веря тому, что слышит. Он поднимает свой горящий взгляд на Чонгука, в три шага преодолевает расстояние между ними и встаёт вплотную, шепча в самые губы, нетерпеливо, еле сдерживая себя от того, чтобы рассыпаться перед ногами этого мужчины: — Скажи, что я тебе противен, и я уйду, — первое касание губ ложится на щёку, заставляя Чонгука скруглить глаза в удивлении и вздрогнуть. — Скажи, что ничего не чувствуешь ко мне и никогда не сможешь полюбить, — руки Кима без спроса ложатся на голую талию старшего, и тот невольно напрягает пресс, покрываясь мурашками от жаркого шёпота в самые губы. — Скажи, что по-прежнему тебя не достоин, и я заткну своего альфу раз и навсегда, — Тэхён бредит, бормочет так сокровенно, смотрит, как подрагивают прикрытые реснички Чонгука, чувствует его горячее дыхание своей кожей, пока руками бесцеремонно притягивает ближе. — Скажи, что никогда и ни за что не согласишься стать моим омегой, — сухой поцелуй в уголок губ. — Скажи моему сердцу, что оно ошиблось и ему следовало выбрать другого. Потому что сам я никогда не смогу тебя разлюбить, хён, — ладони так приятно греют поясницу, и омега рвано выдыхает, когда открывает глаза и встречается с янтарными радужками, которые затягивают, как бездна. Тэхён опускает взгляд на желанные губы и бесстыдно облизывается, а у Чонгука всё внутри сжимается от такого внимания и тяги альфы... Но это ничего не меняет. Руки омеги ложатся на плечи Киму, который смотрит вожаку в глаза, когда тот говорит: — Думаешь, почему я всё ещё без пары, Тэхён? — полушёпотом, еле смыкая связки от напряжения, которое захватило комнату. — Не потому, что я не хотел, и не потому, что никто не предлагал. Я — омега, и альфы ждут от меня соответствующего поведения, но я не могу им этого дать. Я воспитывался иначе, я живу иначе. Не просто же так меня избрали вожаком, — Ким внимательно слушает, всё глубже вдыхая отвечающие его феромонам ландыши. — Я не буду послушным омегой-хранителем домашнего очага. Не буду тебе нежным и покладистым мужем, Тэхён. Я не собираюсь ломать себя ради альфы, даже если это значит, что я всю жизнь проведу один. Я не ищу себе вожака. Я — вожак. Чонгук неотрывно смотрит на Кима, словно пытается отследить его мысли. Но лицо альфы по-прежнему совершенно спокойно, и только уголки губ медленно поднимаются в хитрой улыбке. — А я разве говорил, что хочу послушного омегу? — Тэхён, без объяснений опускается на одно колено, не разрывая зрительного контакта, а затем сгибает и второе, садясь на свои пятки. — Я хочу тебя, мой вожак. И отдаю тебе всю власть надо мной. Брови омеги подлетают вверх, а напряжение булыжником бьёт в низ живота, сковывая всё тело возбуждением. Тэхён стоит перед ним на коленях. Абсолютно голый. И смотрит с таким желанием и трепетом, что все внутренности сворачиваются в один большой узел. Чонгук шумно выдыхает через рот. — Что ты делаешь? — голос звучит слишком тихо. — Я же сказал, что буду слушаться тебя, мой вожак. Никто другой мне не нужен, — Тэхён двигается ближе к ногам омеги и на пробу ведёт носом по его опущенной ладони, прикрывая глаза от наслаждения. — И если ты готов принять меня и однажды полюбить, я сделаю для тебя всё. Ты мне нужен именно таким... А Чонгук дрожит от этих слов. Кровь ударяет в голову, жаром приливает к щекам от осознания, что Тэхён готов пойти на это ради него, что хочет Чонгука таким, какой он есть. Не хочет менять. Омега откликается и осторожно проводит пальцами по щеке альфы, который тут же поднимает на него взгляд. — Ты станешь моей парой, Чонгук? Под светом Великой Луны станешь моим вожаком, навеки? — и Чонгук жадно облизывается, бездумно кивая, пока в голове беспорядочно бьются мысли. Очень хочется. Очень хочется сказать... — Да, — вместе с скопившимся в лёгких воздухом. — Я стану твоей парой, — Чон присаживается на корточки и, обхватив щёки альфы, впивается в его губы поцелуем, нетерпеливо, быстро, сбито. Тэхён тянется выше, хватается руками за запястья омеги и отвечает. Так хищно, голодно, цепляясь за этот момент каждой стрункой сгорающей в страсти души. Целует мягкие, пухлые губы старшего, утопая в их общем цветочном аромате, который проникает в каждую клеточку тела. Тэхён проводит языком по губам омеги и слышит тихое мычание, когда пробирается глубже и касается кончиком нёба. Кусает, посасывает, лижет так жадно, что Чонгук чувствует, как начинает пошатываться. И чмокнув ещё несколько раз влажные и ласковые губы, омега отрывается от Кима и встаёт. Тэхён тяжело дышит, опираясь руками на свои колени, а затем поднимает свой поплывший взгляд на Чона. — Обратного пути не будет, альфа, — тяжело дыша. — Подумай ещё раз, надо оно тебе. Ким заглядывает ему в глаза, а затем тихо усмехается и прислоняется щекой к ноге омеги, потираясь о тонкую ткань. Руки ложатся на штанины и медленно обводят рельеф мышц по кругу, поднимаясь выше. — На словах снова отталкиваешь, — янтарные глаза исподлобья смотрят прямо в душу, — а сам так сильно течёшь, мой вожак, — длинные пальцы подбираются к чужим ягодицам и с нажимом гладят мокрое пятно на штанах, заставляя Чонгука дышать чаще, глубже. Заставляя дрожать в чужих руках. — Если передумаешь, — старший властно хватает альфу за подбородок и приподнимает его на себя, — через месяц, год, пять лет и захочешь семью с другим омегой, я выгоню тебя из стаи, — строгий взгляд рассыпается с каждой секундой, пока Ким продолжает руками массировать его мокрые ягодицы через ткань и смотреть с таким обезоруживающим восхищением. — Не пожалею ни тебя, ни того омегу. Выгоню раз и навсегда. Всё ещё хочешь быть моим альфой? Тэхён позволяет лёгкой улыбке закрепиться на лице и целует колено Чонгука, долго задерживаясь губами, словно через это касание хочет передать все свои слова и эмоции. А омега чувствует, как из него вытекают новые капли густой смазки... — А ты мстительный, — Ким подбирается пальцами к сжимающемуся колечку мышц и ощутимо давит, слыша в ответ сдавленный выдох. — Но мне не нужен больше никто, — и притягивает к себе омегу за бёдра, вжимаясь лицом в стоящий член. Чонгук ахает от неожиданности и запрокидывает голову назад, глотая воздух, когда чувствует чужие губы на своей мошонке, жадно и жарко целующие сквозь ткань. Тэхён играется с ним, мнёт, горячо выдыхает, наслаждаясь такой живой реакцией, пока не чувствует, как на его лоб ложится рука и отталкивает от себя. — Какой нетерпеливый, — со смешком слетает с губ Чона. Он делает шаг назад и, не отрывая взгляда от пытливых и выжидающих глаз, цепляет пальцами штаны и стягивает их с себя, позволяя тонкой ткани упасть на пол. И Тэхён выдыхает так, словно всё это время был под водой. Альфа опускает взгляд на розоватый член омеги с алой, блестящей головкой, скользит ниже к поджатым яичкам и невольно приоткрывает рот. А затем так хищно облизывается, когда снова поднимает глаза на омегу. — Смотришь, как голодный щенок, — по телу Тэхёна проходится волна возбуждения от стали в голосе старшего, пока его собственный член дёргается и ноет. — Хочешь, чтобы тебя обласкали? И Ким моргает как глупый болванчик, пока до мозга доходит смысл сказанных слов. Чонгук слишком обворожителен. Слишком красив. Его аура и сила пленяют, и даже не верится, что они ходят под одной Луной. — Хочу всего тебя... Омега снова так соблазнительно и так непринуждённо смеётся, всё ближе подводя Тэхёна к грани безумия своей улыбкой. Чонгук разворачивается к нему спиной и смотрит через плечо, прося... Нет, требуя: — Лижи, — перед глазами Тэхёна пышные ягодицы, совсем ничем не прикрытые. По внутренней стороне бёдер и по ложбинке течёт природная смазка, и на языке у альфы тяжелеет от скопившейся слюны. Он поднимает глаза выше, на лицо старшего, и видит лёгкую улыбку, когда тот говорит: — Покажи, насколько сильно ты хочешь своего вожака. А Тэхёну большего и не надо. Он кладёт руки на сочные ягодицы и, держась за них, с рыком приникает к коже омеги, слизывая цветочную влагу сначала с бёдер, а затем поднимается острым кончиком по ложбинке и, громко хлюпая, всасывает текущую смазку прямо из дырочки, пока Чонгук, найдя опору в комоде, выпячивает зад ему навстречу, жалобно выстанывая от жадных ласк. Тэхён тщательно, крупными мазками вылизывает старшего, чувствуя, как на собственном члене выступает предэякулят от таких сладких стонов, шипений, мычаний в плотно сжатые губы. Альфа слышит всё. Наслаждается мелко дрожащими бёдрами, когда проникает языком внутрь, раздвигая плотно сжатые края входа. — Мм, — слетает с губ омеги. — Да, да, вот здесь, — сбивающимся на стоны голосом говорит Чонгук и заводит руку за спину, кладя её на затылок Тэхёну. — Ещё-ё, — протяжно, сломленно, и тут же прижимает лицо альфы сильнее к своей промежности, отчего тот прикрывает глаза в удовольствии и одной рукой пару раз проводит по своему члену, чтобы хотя бы отчасти облегчить свою участь. Ким мычит в ягодицы омеги в перерывах между шумными всасывающими звуками хлюпающей смазки. И это сводит Чонгука с ума — то, с каким желанием Тэхён набирает его вкус на свой язык и смакует, пьёт, жадно глотает, словно это самый сладкий нектар на свете. Это невероятно. Уничтожает, разрушает изнутри. Чонгук перестаёт сдерживать свои стоны, продолжая прижимать альфу к своей текущей дырочке. Он вплетается пальцами в его волосы, сжимает тёмные пряди в кулак и тянет на себя сильнее, пока старательный язык вылизывает его стенки изнутри, с каждым толчком, кажется, проникая всё глубже. — Я могу... — сбиваясь на дыхание. — Могу коснуться твоего члена? Омега протяжно стонет, сильнее прогибается в пояснице и выставляет зад перед лицом Кима, мелко кивая и бормоча тихое: "Да. Да, пожалуйста". Твёрдый член свисает вниз, и Тэхён снова припадает губами к анусу, одной рукой оттягивая ягодицу, а вторую опуская на член и начиная медленно надрачивать вверх и вниз. Чонгук чувствует, как его ноги начинают трястись. Это удовольствие лишает здравых мыслей, в принципе выбивает из омеги способность думать, когда сильный, сильнейший альфа стаи стоит позади него на коленях и так охотно вылизывает его, всасывает его смазку, довольно причмокивая. Омега в очередной раз прижимает лицо Кима к своим ягодицам и протяжно стонет, когда тот толкается в него на всю длину языка и водит им по кругу. — Добавь пальцы, — Чон еле стоит на дрожащих ногах, сильнее выгибается в пояснице и смотрит через плечо назад. — Хочу тебя глубже, альфа... Тэхён рычит ему в дырочку и тут же подставляет указательный, медленно проскальзывая им внутрь, а Чонгук уже локтями ложится на комод и откидывает назад голову, чувствуя лёгкое растяжение. — У меня всё лицо в твоей смазке, хён... Такой сладкий, — и омега стонет, мотая головой в неверии, пока Ким снова мелкими движениями лижет складочки входа, начиная размеренно входить и выходить на две фаланги. Палец выталкивает из ануса смазку, которая стекает Тэхёну на подставленный язык, льётся на подбородок, блестящими каплями падая на пол и голые колени альфы. Он теряет себя. Теряет всё, что связывало его с миром смертных, когда до ушей доносятся короткие стоны — по одному на каждый толчок пальцев. Чонгук тихо хнычет, когда чувствует внутри себя уже второй, и опускает руку на свой член, мучительно медленно надрачивая себе в темп движениям Кима. — Какой... Какой хороший альфа, — хрипло, на грани слышимости бормочет Чон и чувствует приятную вибрацию от стона младшего, приглушённого его ягодицами. Тэхён спускается своими губами ниже, позволяя уже трём пальцам беспрепятственно трахать текущую дырочку вожака. Он целует сочные ягодицы, кусает медовую кожу и доходит до мошонки, тут же вбирая в себя одно яичко. — Ммм... Быстрее, — Чонгук ускоряет движения на своём члене от нетерпения, а его стоны скачут в верхний регистр. Это всё слишком. Альфа послушно начинает быстрее вводить свои пальцы, с хлюпающими шлепками ударяясь костяшками о ягодицы старшего. Смотрит с восхищением на выгнутую спину, на капельки испарины на безупречной коже и с наслаждением и низкими стонами сосёт яички одно за другим. — Да-а, ещё-ещё-ещё... — капризно бормочет омега, чувствуя, что вот-вот дойдёт до грани. Дрочит быстрее, сам толкается навстречу длинным пальцам, которые так хорошо растягивают и нажимают на чувствительную железу раз за разом, заставляя Чонгука до слёз зажмурить глаза и сжаться всем телом. Он чувствует подступающий оргазм и властно, низким, грубым тоном бросает: — Возьми всё в рот, — а до тела Тэхёна эти слова доходят гораздо раньше, чем до сознания, потому что член альфы тут же болезненно дёргается, весь мокрый от предсемени, а низ живота каменеет. Ким кивает самому себе и отрывается от мошонки, подставляя широко раскрытый рот ниже, к пальцам вожака, который продолжает быстро и мелко дрочить себе, отрывисто скуля от ударов по простате. А затем сжимается всем телом и направляет член ниже, в рот Тэхёну, который через мгновение уже чувствует горячую сперму, брызгающую ему на язык, губы, подбородок. Он прикрывает глаза, утопая в этом безумии. Слушает тихие похныкивания и ждёт, пока последняя капелька не упадёт ему на язык, тут же обхватывая головку губами и слизывая остатки. Чонгук тяжело дышит и не может справиться с дрожью в коленях, пока Тэхён, всё ещё одурманенный возбуждением и таким разбитым видом старшего перед собой, с наслаждением сглатывает сперму, облизываясь. — Мой вожак, — гортанно хрипит Ким. — Я никогда не смогу даже посмотреть ни на кого другого, — губы касаются бедра в поцелуе, прямо под ягодицей. — Самый невероятный омега в моей жизни, — ещё один поцелуй. — Ты сделаешь меня самым счастливым на свете, если примешь своим альфой, — Тэхён жадно кусает нежную половинку, потому что уже не может держать это внутри. Ему нужен Чонгук. Весь. Навеки. Старший сдавленно мычит, дёргаясь от жара чужих губ на чувствительной коже, и выпрямляется, снова разворачиваясь к Киму. — Ложись на кровать. Я хочу твой узел, — и Тэхён прикрывает глаза в попытках совладать с ударившим в щёки, живот, пах возбуждением. Он нетерпеливо забирается на кровать, подкладывает под спину подушки и полусидя смотрит на омегу, который жадно рассматривает его со стороны. — Мне не верится, — бросает он с усмешкой и подходит ближе к кровати. — Что? — Что сильнейший альфа в стае предпочёл подчиниться, вместо того, чтобы взять себе в пару абсолютно любого другого омегу, — Чонгук встаёт коленом на кровать и на четвереньках подползает к Киму, облизываясь, когда взгляд падает сначала на твёрдый член, а затем на вздымающуюся голую грудь. — Это не задевает твою гордость? — А ты не думал, — старший нависает над ним и наклоняется ближе к паху, глубоко вдыхая насыщенный аромат гиацинта, пока Тэхён наблюдает за ним с дрожью в теле, — почему я сильнее остальных? — и Чонгук намеренно, едва касаясь, проводит кончиком языка вдоль толстого члена под низкий стон альфы. — Потому что много тренировался? — хитрый взгляд омеги хищно пожирает блестящую головку, а затем устремляется прямо в глаза Кима, пока губы нежно обхватывают её. Тэхён тут же шипит, сгорая от остроты ощущений. — Много тренировался, потому что знал, — Чонгук не разрывает зрительного контакта, пока лижет широкими мазками одну лишь головку, посасывает нежную кожу, втягивает в себя текущий предэякулят, заставляя альфу сжать ягодицы и напрячь пресс от разрушительного удовольствия, — знал, что ты не примешь того, кто слабее тебя, — и омега с громким чмоком отрывается от изнывающего члена, оставляя тянуться тонкую ниточку слюны. Ким физически не может оторвать глаза, комкает в руках простынь от переизбытка до боли приятных ощущений. Кажется, он кончит в любой момент. Чонгук играет на его терпении и выдержке, но это только сильнее заводит. — Так ты это всё спланировал? — губы Чона касаются лобка альфы, влажно целуют низ живота под пупком. Язык ведёт мокрую дорожку по рельефному прессу, и Чонгук закатывает глаза от наслаждения, пока вбирает в себя солоноватый вкус Кима, доводя того до дрожи и рваных вдохов. — Я влюблён, хён, — омега поднимает на него взгляд и вопросительно дёргает бровями от неожиданности такого признания. — А все влюблённые — безумцы. — Ты точно безумец, альфа, — губы доходят до груди и жадно припадают к соску, втягивая его в себя и легонько зажимая между зубов. Тэхён не сдерживает протяжный стон, когда Чон подёргивает твёрдую горошину языком, дразнит и так властно смотрит прямо в глаза. Альфа кладёт свои руки на плечи старшего и жадно мнёт кожу, поглаживает, а затем зарывается пальцами в длинные волосы и срывает резинку, отбрасывая её в сторону. Чонгук лишь хмыкает в смешке и, оттянув сосок губами, отрывается от чужой груди под еле слышный, сдавленный скулёж. — Скажи, — сломленно срывается с губ альфы, — что чувствуешь ко мне хоть что-то. Омега забирается выше и садится Киму на живот, упираясь руками в грудь. — Чувствую, — взгляд прибивает гвоздями, и Тэхёна лихорадит от мурашек по всему телу, когда Чон наклоняется и продолжает шёпотом на ухо. — Иначе тебя бы сейчас не было в моей постели. Ким прикрывает глаза и скользит ладонями по голым бокам старшего, сжимает его упитанные бёдра. — И что же? — так же шёпотом в ответ, на что омега тихо смеётся, снова упираясь на вытянутые руки в чужую грудь. — Ты мне симпатичен, Тэхён, — склонив голову набок, и заводит руку за спину, нащупывая член альфы. — Мне было приятно твоё внимание, — проводит пару раз кулаком по головке, — все эти годы, — и чувствует, как Ким дёргается под ним от острой стимуляции. Тэхён хмурит брови: — Ты знал? — Я знаю всё, что происходит в моей стае, — с самодовольной улыбкой отвечает Чонгук, наслаждаясь тем, как альфа пытается сдерживать свою реакцию на его ласки. — Тем более ты отвратительно скрываешься, — и снова эта улыбка, от которой кружит голову. Ким усмехается в ответ. Но в следующую же секунду Чонгук приподнимается над ним, и альфа чувствует своей головкой до неприличия влажные складочки входа старшего, который направляет его член в себя. Всё внутри сжимается, и руки Тэхёна на чужих аппетитных бёдрах тоже. — Но если ты хочешь знать ещё, — омега смотрит прямо в глаза, — то я нахожу тебя безумно привлекательным, — и мучительно медленно садится на толстый член, закусывая губу и заламывая брови. Он тяжело дышит, но продолжает говорить: — Ты был прав: я не смог бы принять слабого альфу, и мне всегда нравилось соревноваться именно с тобой, потому что с таким соперником мне было интересно, — он замолкает и шумно выдыхает, когда член заполняет его полностью. Тэхён низко мычит, наслаждаясь узостью, и любовно поглаживает бёдра омеги, мягкие ягодицы. — Мне нравилось видеть в тебе равного, — Чон упирается ладонями в его пресс, виляет бёдрами, насаживаясь глубже, и сам же скулит от пронизывающих ощущений. — Нравилось, что ты тоже воспринимал меня таким, — и омега начинает двигаться. — Это заводит, Тэхён. Когда альфа видит в тебе равного и не боится твоей силы, — приподнимает бёдра и опускается снова до упора, закатывая глаза. — До чёртиков заводит... Альфа облизывает пересохшие губы и направляет бёдра Чона на себя и обратно, так мучительно туго входя с каждым толчком. Он сгибает ноги в коленях, упираясь стопами в постель и своевольно кладёт руки на ягодицы омеги, как одержимый гладя и сминая нежную кожу, оттягивая половинки в стороны, чтобы проникнуть ещё глубже. — И вот ты добился своего, — с ухмылкой слетает с губ старшего, когда он опускается ниже, переставляя руки на кровать по обе стороны от головы Кима. — Забрался в постель своего вожака в Ночь Великой Луны, — и продолжает ритмично насаживаться на член, который так приятно растягивает стенки изнутри. Глаза в глаза, разделяя один кислород на двоих. — Каково это? И Чонгук наклоняется ниже, впиваясь быстрым поцелуем в пухлые губы. Жадно вбирая страсть и желание, которые забивают все частоты разума. — Безумно приятно, — хрипло, на улыбке отвечает Тэхён, как только омега отрывается от его губ и садится прямо, начиная быстрее насаживаться. — Мой вожак так красиво скачет на моём члене. Омега стонет, запрокинув голову назад от разрывающих эмоций. Слова ударяют прямо в пах, мышцы на бёдрах сводит от усталости, но Чонгук продолжает прыгать, с громкими хлопками приземляясь на лобок альфы. Продолжает старательно трахать себя толстым членом, чувствуя удары его головки на своей простате, и поджимает пальчики от удовольствия. — Тебе помочь? — и Чонгук часто кивает, чувствуя, как бёдра уже ноют. Он упирается ладонями в свои ляжки и чуть приподнимается над Кимом, когда чувствует первый толчок, сопровождающийся глухим шлепком массивных бёдер о его ягодицы. Чонгук громко выдыхает на протяжном "а", пока Тэхён вбивается вверх, фиксируя омегу в одном положении крепкой хваткой. — Боже, да!.. — слетает хриплым от частых стонов голосом, переходящим в плач. — Я уже скоро, — бормочет еле внятно. — Прошу... Ещё-ё... — а затем отрывистые мычания в искусанные губы от каждого попадания головки по чувствительной железе. Тэхён больно впивается пальцами в горящие от шлепков ягодицы омеги, но это только сильнее подстёгивает. Сводит с ума, подводит к краю. Альфа чувствует капельки пота на своём лбу, на груди, по всему телу, но видеть их на золотистой коже Чонгука приносит отдельное удовольствие. Он так старается, так отзывчиво реагирует на ласки. Ким видит, как омега жмурится, кривит брови, подходя к критической точке, и скользит руками на грудь Чонгука, тут же начиная мелко и быстро теребить твёрдые горошины сосков. И омегу срывает. — Тэхё-ён, — хнычет Чон, держась руками за собственные колени и послушно подставляя зад под вбивающиеся в него бёдра. Он чувствует, как густые капли стекают по его ляжкам, как член альфы с каждым разом выталкивает из него всё больше смазки, и эти чмокающие звуки вместе со сдавленными стонами, криками омеги, переходящими в плач, и гулкими шлепками двух потных тел полностью отключают сознание, оставляя концентрацию только на ощущениях. Безумно приятных ощущениях. — Я люблю тебя, Чонгук, — лицо Тэхёна красное от напряжения, каждая мышца чётко выделяется под карамельной кожей, пока тот трахает старшего из последних сил. — Люблю, как омегу, люблю, как своего вожака. Люблю, как свою пару, — Чонгук смотрит на него сокрушённо и жалобно поджимает губы, когда головка в очередной раз попадает по простате, а омегу от этого сгибает пополам в оргазме. Он стонет. Громко, срываясь на крик, потому что Тэхён продолжает в него толкаться, с силой прижимая его ягодицы к своему паху. Он хищно, жадно смотрит на текущие по лицу омеги слёзы и поплывший взгляд, доводя себя до грани. Делает несколько плотных толчков и с последним до жгучей кожи бьётся о покрасневшие бёдра Чона, заполняя его своей спермой. Чонгук тяжело дышит, на дрожащих руках удерживая себя за грудь альфы. С наслаждением наблюдает, как лицо Тэхёна кривится в оргазме, и быстро прижимается к его раскрытым в стоне губам, жадно пихая свой язык глубоко внутрь. Ким делает ещё несколько ленивых толчков, постепенно приходя в себя и отвечая на нетерпеливый, собственнический поцелуй. Обхватывает омегу поперёк талии и прижимает к себе. — Не хочешь выйти до сцепки? — еле находя силы, чтобы держать веки приоткрытыми. Чонгук мотает головой и шепчет в самые губы: — Сегодня Ночь Великой Луны. Хочу почувствовать, как внутри меня набухает узел выбравшего меня альфы, — с коротким, нежным поцелуем в губы. — Моего альфы, — и у Тэхёна спирает дыхание. Чонгук впервые сказал это. Впервые назвал его своим. Ким смотрит круглыми глазами на омегу, а на лице дебильная улыбка. — Ну и чего ты молчишь? — со смешком. — Просто счастлив, — улыбка становится ещё шире, и Тэхён целует старшего. Без языка, но вкладывая в это все свои чувства. А затем неожиданно толкается членом внутри Чона. Омега взвизгивает в поцелуй, а затем сам насаживается глубже, гортанно мыча в чужие губы, когда чувствует, как набухающий узел начинает постепенно сильнее растягивать стенки. И Тэхён улыбается в поцелуй, умиляясь с реакции старшего, который тут же отрывается от его губ и прячет своё лицо в его грудь, скромно потираясь носом о вкусно пахнущую кожу. Да, Чонгук, может, строгий и властный, но запах Кима после секса... хочется пропахнуть им насквозь. Тэхён откидывается на спинку кровати позади себя, нежно поглаживая волосы омеги, ластящегося на его груди. — А как альфе вожака мне полагаются какие-то привилегии? — нарушает тишину Ким и переводит игривый взгляд на старшего. Чонгук поднимает на него голову и смотрит удивлённо. Но его выражение лица довольно быстро сменяется на хитрое: — Полагаются, — с недоброй улыбкой. — Ты первый пойдёшь завтра на обход территорий, мой альфа, — как-то язвительно, — пока другие отсыпаются. И улыбка сползает с лица Кима настолько быстро и резко, что Чонгук не может сдержать смех. — Скажи, что это шутка, — обиженно бубнит альфа и ближе прижимает Чона за талию. — Это шутка, — нежно тянет омега — поддаётся, чтобы увидеть, как на красивом лице молодого альфы снова расцветёт улыбка. Она идёт ему куда больше. — Спасибо, о, Великая Луна, — громко взмаливается Тэхён куда-то к небу, и Чонгук снова начинает заливисто смеяться. — Потому что у меня на тебя большие планы, мой вожак, — альфа переводит взгляд на него и так нежно смотрит словно собрал в себе всю любовь мира. — Ты же понимаешь, что это не последняя наша сцепка за ночь? Чонгук шумно выдыхает в смешке и кивает. — Удиви меня, альфа.

***

Прохладный ветер пускает мурашки по всему телу и мелодично воет, огибая бесконечные деревья. Тэхён легко улыбается, видя такой знакомый силуэт на краю обрыва, подсвечиваемый мягкими лучами цветущего рассвета. — Чего не спишь? — альфа подходит сзади и обвивает своими руками чужую талию, кладя подбородок на плечо. — Сегодня тёплая ночь, — тихим голосом отвечает омега. — Хотел проводить Луну и встретить новый день, — Ким легко выдыхает в чужую шею и оставляет невесомый поцелуй. А затем снимает со своих плеч плед и обворачивает его вокруг омеги. — Не думал, что ты такой романтичный, — на улыбке в ответ, и Тэхён снова приобнимает Чонгука за талию, но уже сбоку, охотно подставляя своё плечо под чужую голову. — Нам многое предстоит узнать друг о друге, — не отрываясь от манящего тёплыми красками горизонта. — И я безумно этому рад, — шепчет омеге в висок и нежно целует, а Чонгук ластится от чужих прикосновений. — Спасибо, что доверился мне. И Чон невольно расплывается в улыбке. Но уже спустя мгновение поднимает взгляд на альфу и повторяет с хмурым выражением лица: — Я серьёзно тогда говорил, что выгоню тебя из стаи, если передумаешь. — Не передумаю, — тут же перебивает альфа. — Ты не в том положении, чтобы позволять себе такую роскошь, — голос омеги снова звучит властно, но Тэхён слышит в нём... Страх? Альфа разворачивает Чонгука к себе и заглядывает ему в глаза, нежно обнимая за талию. — Я никогда не передумаю, Чонгук. Ни завтра, ни через год, ни через десять лет, никогда, — пробиваясь сквозь переживания, заполонившие глаза любимого омеги. — Я всегда останусь с тобой, на твоей стороне, — и Чон растерянно бегает взглядом то по лицу Тэхёна, то прячет глаза в окружении. — Знаешь, что значит "гиацинт"? — Это цветок любви, счастья и... — И верности, — заканчивает за омегу. — Никогда не сомневайся в моей верности тебе, Чонгук. И вместе мы свернём горы. Чон облегчённо выдыхает, кивает и прижимается к альфе в объятиях, зарываясь носом в тёплую шею. Кажется, теперь он больше не один. Теперь есть тот, кто принимает его таким, какой он есть, кто любит все его стороны, и нежно называет "мой вожак", любовно целуя за ушком.