ворон для маленькой ведьмы

На десятилетие ведьмы принято всей семьей ездить на магический базар и покупать ей фамильяра, с которым ведьма будет идти рука об руку до конца своих дней. В тесных клетках магического шатра сидит много различных зверушек: милые лисята, хорьки, каракалы и даже огромные медведи. Это не простые животные, а магические существа в теле зверей, которые смогут обрести свое человеческое воплощение только рядом со своим хозяином на его совершеннолетие. Мама Чонгука предлагает ему потрясающе красивого песца, торговка на базаре суетится вокруг, расхваливая упомянутого фамильяра, набивая цену. У Чонгука разбегаются глаза. Если бы мог, он забрал бы каждого малыша из этих тесных оков, но ему нельзя, поэтому нужно постараться осчастливить хотя бы одного. Все фамильяры красивы, ухоженны — несмотря ни на что видно, что за ними ухаживают и стараются обеспечить им хотя бы минимальные условия жизни. Чонгук останавливается у каждой клетки, но не задерживается там особо долго, двигаясь куда-то вглубь шатра. Туда почему-то тянет особенно сильно. В самом конце шатра, в темном безлюдном углу, в отдалении одиноко стоит клетка с вороном, который до этого все время стоял неподвижно и глядел из темноты, а завидев маленькую ведьму, начал истошно каркать и метаться по всей клетке словно в конвульсиях. Чонгук пошел именно в том направлении, когда торговка положила ему руку на плечо, останавливая. — Ох, малыш, не ходи туда. Эта птица не в себе, агрессивная до ужаса. Стольких покупателей мне переклевал этот черт пернатый, усыпить бы его, да голова моя с плеч полетит. А Чонгук будто и не слышит этого. Он медленной поступью подходит к клетке и внимательно смотрит в черные бусины глаз ворона. Ворон трепыхается еще немного, а потом снова замирает куклой, только голову вбок склоняет, разглядывая маленькую ведьму. Глаз птицы словно сверкает во тьме, и Чонгук уверен: тот же самый блеск сейчас присутствует и в его собственных. Это он. Чонгук не понимает, как правильно выбирать фамильяра, но он уверен, что это он. Нутром чувствует. — Мамочка, я выбрал! Торговка правда пытается еще переубедить и ребенка, и его мать, но осознав в какой-то момент, что у нее появилась возможность спихнуть свою проблему на других, отдает птицу с большой скидкой, сказав, что после покупки «пернатого черта» назад она не возьмет. А Чонгук уже и не отдаст его никому. Почувствовал родное — до конца дней за него стоять будет. Всю дорогу до дома Чонгук ответственно сам несет клетку с вороном, который с момента покупки не прекращает орать и биться крыльями о прутья клетки. Действительно с характером. Птицу мальчишка называет Тэхеном. Выпускать его из клетки так сразу боится, замечая слишком агрессивное поведение фамильяра. Пусть привыкнет, успокоится. В первую ночь Чонгук не отходит от клетки, долгие часы разговаривает с успокоившейся от долгого буйства птицей, ставит миски с кормом и водой, обещает дать полетать завтра, когда связь между ними окрепнет, чтобы улететь ворон уже никуда не смог. Фамильяры тоже чувствуют связь со своей ведьмой, на инстинктивном уровне любят ее с первого взгляда. Но даже так все они первое время мечтают сбежать, хотя таким существам без хозяина не выжить. Природа чувствует смятение в первые сутки, испытывая радость от воссоединения со своим хозяином и чувствуя ложное ощущение свободы, когда начинаешь думать, что тебя сейчас отпустят на волю, хотя этого совсем не хочется. Чонгук еще мал, но про свою ответственность знает: он не позволит Тэхену улететь далеко и сгубить себя. На следующее утро ведьма открывает клетку и окно, уходя из комнаты и позволяя птице насладиться свободой в одиночестве. Пусть полетает по округе, познакомится с новой местностью и, может, даже поохотится. Спустя несколько часов Чонгук, вернувшись в комнату, ревет навзрыд, ведь вредный ворон выклевал ему всю подушку и одеяло, усыпав комнату белоснежными перьями. Во всей этой белоснежной вакханалии виднеется яркое чёрное пятно, что сидит на письменном столе с гордо поднятым клювом и вызовом во взгляде. Специально напакостил, сомнений нет. Почему Тэхен так поступает? Чонгук ведь так старается с ним подружиться! Он ведь сам его выбрал и теперь пытается заботиться о нем в силу своих умений. Почему эта птица хочет задеть? Не так жаль подушки, сколько горестно от мысли, что ворон не собирается принимать ведьму. Из комнаты мальчик выбегает, продолжая лить горькие слезы уже в материнское плечо. Женщина только ласково гладит сына по макушке и шепчет слова утешения, обещая, что все наладится. Так они и уснули в гостиной в обнимку, укрытые пледом. Когда следующим утром Чонгук все же находит в себе силы вернуться в комнату и проверить Тэхена, все выпотрошенные перья аккуратной горкой лежат на кровати, а сам ворон мечется по открытой клетке и замирает, только когда видит Чонгука. Тоже переживал, старался загладить вину. Чонгук восхищенно охает, глаза ведьмы искрятся счастьем и любовью, и они вместе с Тэхеном на пару латают порванные подушку и одеяло. Ворон подает в клюве перышки, Чонгук зашивает. Этот первый совместный момент запомнится ведьме на всю жизнь. В клетку ворон больше не возвращается, облюбовав себе вторую подушку рядом со своей ведьмой. Чонгук долго балаболит обо всем на свете перед сном, быстро забыв об обиде. Когда, потерявшись в радостных чувствах, он тянется к черному оперению с целью погладить, Тэхен воинственно каркает и клюет в палец, отскакивая подальше на кровати. Чонгук только смущенно улыбается и шепчет «прости», засовывая пораненный палец в рот, облегчая неприятное ощущение. У них впереди еще долгий процесс выстраивания дружбы, Чонгук понимает. Его ворон правда очень строптивый и вредный, но он его, Чонгука. А это значит, что все у них еще будет.

***

Когда Чонгуку исполняется двенадцать лет, их отношения с Тэхеном можно назвать некоторым подобием дружбы. Ворон больше не старается обидеть мальчика, но и мягкости в отношениях не проявляет. Мама сказала, что это просто его характер. Пока все его сверстники вовсю носятся по улице со своими фамильярами и изучают мир, Чонгук гуляет один, лишь изредка замечая вдали тень от летающей в стороне птицы. Тэхен любил одиночество во время прогулок, и за два года совместной жизни Чонгук с этим уже смирился. Он изначально понял, что Тэхен отличается от остальных фамильяров, еще тогда, в шатре, когда своим поведением и предостережениями торговки его пытались оградить от птицы. Тэхен все еще враждебный даже по отношению к семье Чонгука. Если к мальчишке он понемногу со временем оттаивает, то всех прочих людей воспринимает как врагов, начиная громко каркать и поднимать крылья, готовясь к обороне. И тем не менее Тэхен старается всегда быть рядом. Даже сейчас на прогулке он не улетает слишком далеко, постоянно держа ведьму в поле зрения, сохраняя готовность в любой момент прийти на помощь. Чонгук за два года научился понимать своего фамильяра без слов, благодаря даже за такие маленькие жесты внимания. Он понимает, правда понимает. В тринадцать лет связь между ними крепнет достаточно, чтобы они могли чувствовать эмоции друг друга. Теперь ссор становится заметно меньше, ведь ворон прекращает свои пакости сразу же, как только начинает чувствовать первую горчинку обиды. Чонгук, в свою очередь, заранее понимает, когда его ворона стоит оставить одного, а когда наоборот можно пойти подоставать его односторонними разговорами. Чонгук очень болтлив и всегда делится всеми открытиями и наблюдениями со своим фамильяром. — Тэхен, смотри, — мальчишка высыпает на стол горстку камней как раз недалеко от того места, где находится самодельная жердочка для ворона, — я нашел их сегодня во время прогулки. Красивые, правда? У ворона нет мимики, но по неестественно изогнутой шее и парящей в воздухе нотке недоверия Чонгук понимает, что ворон его радости не разделяет. — Они должны быть непростые, ты что, не видишь? Тэхен спрыгивает со своей жердочки с увесистым глухим стуком и внимательнее разглядывает камни, кажется, начиная что-то понимать. — У них сильная энергетика, они были близко к потокам магии. В свои тринадцать Чонгук довольно смышленый, образован в магической сфере, матушка и тетушки из ковена охотно делятся знаниями с поглощающей их как губка ведьмой. Они видят, что у мальчишки большой потенциал, который они с радостью развивают. Эти обычные на вид камни пролежали долгие годы в месте, где сосредоточена первозданная природная магия — из них после обработки можно сделать кучу полезных талисманов для практики магии, которые будут помогать в определенных сферах волшебства. — Я попрошу матушку обработать их, и тогда тренироваться в заклинаниях мне будет еще проще! На радостях мальчик снова порывается сгрести в кучу все свои сокровища, когда на его руку опускается когтистая лапа, останавливая сбор. Чонгук не понимает, что собирается сделать ворон, но собирать камни прекращает. — Что такое? Ворон каркает, что-то объясняя, а потом берет в свою лапу первый попавшийся камень, снимая с того когтями грязь, а затем и неприглядный слой самого камня, являя мальчику сверкающую словно после кропотливой огранки драгоценность. Чонгук хлопает глазами, после чего берет в руки камень, вертя его перед глазами, словно это философский камень, а не недавно еще уродливый булыжник. — Вау! Не знал, что ты так умеешь! По правде говоря, Чонгук вообще не знает, что умеет Тэхен. Фамильяры помогают ведьмам концентрировать свою магию и усиливают ее, но помимо этого имеют и собственные магические силы, порой разные для каждого. У ведьмы просто еще не было возможности узнать о сильных сторонах его ворона: уроки совместной магии у него начнутся только через пару лет. Так что этот случай становится для Чонгука маленьким откровением. Тэхен рассматривает лицо восхищенной ведьмы и запоминает этот восторг, из-за которого и без того миловидное и улыбчивое лицо сейчас будто по-особенному сияет. Ворон горделиво задирает клюв, явно довольный собой. Чонгук еще не знает, но именно в этот момент у них родится их первая общая традиция. С этого дня каждую прогулку ворон будет выискивать все подходящие на улице камни и тащить их в дом, превращая в драгоценности на глазах у ведьмы и получая свою порцию блестящих глаз и сладких благодарностей. Тэхен теперь зависим от этого ощущения правильности, когда твоя ведьма восхищается тобой и благодарит за подарки. За весь следующий год отец Чонгука сколотит не один сундук под эти подарки, ведь вошедшая во вкус птица границ не знает. Если бы Чонгук не дорожил так сильно каждым лично принесенным вороном камнем, то их семья давно бы уже разбогатела на драгоценных амулетах.

***

Когда Чонгуку исполняется четырнадцать, он начинает понимать, как сильно его умоляющие глазки действуют на ворона, в наглую пользуясь этой уловкой для своих планов. Ему все еще хочется почувствовать, каково это — гулять с друзьями и своим фамильяром, хвастаясь им в открытую и получая комплименты. Тэхен к этому времени оттаивает к мальчишке окончательно, капитулирует перед его очарованием и умением манипулировать. — Он точно не съест моего Чимин-и? Чонгук кидает взгляд на белоснежного хорька-фамильяра Юнги, наспех прикидывая, поместится ли тот в клюв Тэхена. Его ворон ранее не был замечен в убийстве чужих фамильяров, но и это всего-навсего их первая совместная с друзьями прогулка — надо быть начеку. — Все хорошо, он его не тронет, — и тем не менее кидает взгляд на своего Тэхена, проверяя его реакцию. А тот нашел самую низкую ветку на ближайшем дереве и сидит, укрывшись в тенечке, даже взглядом не удостаивая расположившуюся на пледе компанию подростков. Другие фамильяры сбились в клубок и играют между собой, один только ворон сидит диким зверем в отдалении, видимо, считая эти игры чем-то недостойным для птицы его полета. Сейчас эта разница чувствуется очень сильно. Какими бы разными ни были фамильяры, все они были плюс-минус похожи: социальные, гиперактивные в силу накопившейся магии без возможности ее выхода, совсем ручные. Тэхен в этом плане отличался от них во всем. — Ребята, а вы уже видели, какими способностями обладают ваши фамильяры? Все ведьмы синхронно поворачиваются к Чонгуку, удивленно на того глазея. Он что, сказал что-то не то? — Какие способности? Нам же еще рано колдовать с фамильярами. Чонгук понятливо кивает, но спешит объяснить: — Да знаю я, но я говорю про их личные способности, вроде чтения мыслей или телекинеза. У Чонгука вон, ограночный станок с крыльями сидит на ветке — у фамильяров его друзей однозначно тоже должны быть свои особые навыки. — Но Чонгук, такие способности открываются у фамильяров после их первого перевоплощения. Ведьма застывает в непонимании. Ему вдруг кажется, что он оказался в странной ситуации. Как это, после первого перевоплощения? Его Тэхен же умеет уже! — Но мой Тэхен уже кое-что умеет, — Чонгук тянется пальцами к камню на шее, к амулету из пирита, который он сделал для привлечения удачи, — он магией обрабатывает камни. Подростки восторженно охают и подползают ближе к Чонгуку, разглядывая камень на шее. Им хочется попросить Тэхена показать свою способность прямо здесь и сейчас, но всем настолько страшно даже взглянуть на эту пугающую птицу, что они ограничиваются лишь своим удивлением. Чонгук смущенно улыбается, чувствуя гордость за своего Тэхена.

***

Когда Чонгуку исполняется пятнадцать, они с Тэхеном впервые вместе идут на уроки магии в ковен. За эти годы они успели выстроить прочные эмоциональные и духовные связи — пришло время развивать и магические. Пожилая дама, ведьма Ли, собирает на поляне всех своих учеников с фамильярами и объясняет природу их связи, на своем примере показывая, как усиливать магию с помощью фамильяров. Фамильяр взрослой ведьмы, большой белый тигр, стоит сбоку от хозяйки и по ее просьбе перевоплощается в человека, готовясь помогать в занятии. Сначала ведьма поднимает руку на уровне груди, создавая небольшое пламя и показывая возможности своей магии без помощи, а после этого, когда перевоплотившийся тигр прикрывает глаза и открывает их ярко-голубыми, столп огня ведьмы усиливается раз в пять. Все присутствующие ученики охают и переглядываются, явно уже мечтая поскорее попробовать это на себе. — В человеческом обличии фамильяр способен отдать больше сил, когда в животном обличии он эти силы накапливает. И тем не менее даже в облике зверя фамильяр способен увеличить ваши силы, что мы сегодня и потренируем. Дальше Чонгук внимательно слушает инструкции, повторяя простенькие упражнения за учителем, пока Тэхен, облюбовав себе очередную ветку, ловит перьями порывы ветерка, разглядывая трудовой процесс. Чонгук косится на лентяя и причитает: — Ничего-ничего, недолго тебе прохлаждаться осталось. Этих слов Тэхен, конечно же, не слышит: уж слишком он далеко. Но чужую издевку чувствует нутром, взлетая и приземляясь прямо на голову своей ведьмы, вызывая тем самым его возмущенный писк и хохот со стороны сверстников. — Слезай быстро, иначе общипаю как курицу! Вредный ворон не слушается, только клюет в макушку и каркает в насмешку, привлекая внимание старшей ведьмы. Ведьма Ли замечает развернувшуюся сцену и идет в сторону переругивающейся парочки, попутно наставляя учеников продолжить тренировки. Чонгук, заметив приближение учителя, тут же успокаивается и прекращает попытки соскрести крылатого демона со своей головы, виновато скашивая глаза в траву. — Какой, однако, непослушный ворон у тебя, Чонгук, — по-доброму посмеивается ведьма и тянет руки к Тэхену, желая помочь мальчишке. — Давай помогу. Тэхен лишь секунду смотрит на потянувшиеся к нему руки, тут же распушив оперение и воинственно закаркав пуще прежнего, готовясь в любую секунду напасть на чужачку. Чонгук пользуется этим моментом и снимает ворона с головы, прижав в безопасном жесте его ближе к сердцу, защищая одновременно и Тэхена, и старшую ведьму. — Вы его извините, он диковат с чужаками. Обиженной ведьма Ли нисколько не выглядит, напротив — она с еще большим интересом смотрит на ворона и задумчиво хмыкает, будто поймав какую-то мысль. — Ничего, в его возрасте это нормально. Чонгук хотел было задать вопрос, но старушка уже отворачивается, возвращаясь к занятию. В его возрасте? А в «его» — это в каком? Чонгук вдруг понял, что даже этого о своем Тэхене не знает. По идее все фамильяры по возрасту примерно подходят своим владельцам, являясь с ними либо ровесниками, либо чуть старше. Именно поэтому все они до первого обращения игривые и излишне тактильные, ведь по сути они еще дети. Выбирая себе фамильяра, важно опираться на внутреннее ощущение, потому что именно оно подскажет тебе правильного спутника жизни и, как правило, нутро выбирает тебе равного по возрасту. Так было всегда и у всех. А Тэхен? Если ведьма Ли сделала такой акцент на возрасте ворона, то, стало быть, он Чонгуку не ровесник? Тогда это объяснило бы его отчужденность и отсутствие игривости. Не по возрасту ему это уже, вот и все. Чонгук обещает себе разобраться с этим вопросом. Его настолько увлекает первый урок совместной с Тэхеном магии, что о своих умозаключениях он вспоминает только через несколько дней. Чонгук сидит в своей комнате и нанизывает камни на толстую нитку, делая себе браслет для защиты от злых духов из тех камней, что Тэхен когда-то принёс. Сам ворон в этот момент находится в сундуке с камнями и барахтается в них крыльями, находя в этом какое-то понятное только ему развлечение. — Тэхен, — зовет ворона, — а это правда, что ты старше меня? Ворон прекращает звенеть камнями и вылезает из сундука, перелетая на стол. — Кар, — звучит всегда одинаковый на все вопросы ответ, смысл которого Чонгук понимает только благодаря эмоциональной связи. Сейчас ворон словно источает что-то довольное, так что это можно расценивать как «да». — И насколько ты старше? — Чонгук задаёт вопрос, не подумав, и, когда снова слышит в ответ «кар», которое по эмоциям уже не разобрать, решает вернуться к более простым вопросам. — Больше двадцати? Карканье в ответ утвердительное. — Так, — откладывает незаконченный браслет в сторону, — больше тридцати? Снова утвердительный ответ. — Ладно, тебе больше ста? Карканье становится отрицательным. — И на этом спасибо, — вымученно смеется ведьма, — так значит, мне при первом обращении ждать перед собой кого-то вроде старой ведьмы Ли? Ворон снова каркает, отрицая. После этого Чонгук решает оставить расспросы. Его и так распирает от любопытства: так хочется посмотреть на человеческое воплощение его Тэхена, что аж в пальцах дрожь пробирает. Этими расспросами он лишь дразнит себя, не имея возможности в полной мере удовлетворить свои хотелки. — Будь ты хоть пятисотлетний старик, уверен, ты все равно самый красивый. Ворон в привычной ему манере задирает клюв вверх, точно оставшись довольным таким ответом. Чонгук с его реакции посмеивается, отмечая в очередной раз его любовь к комплиментам. Старше или нет, старик или молодой парень — Чонгук любил Тэхена и до этого, будет любить и после. Их души связаны, природа лучше кого бы то ни было знает, кому кто уготован, и Чонгук ей доверяет. Его ворон для него самый лучший, это вне сомнений.

***

Когда Чонгуку исполняется шестнадцать, он начинает хитрить, чтобы добиваться от Тэхена желаемого. Если раньше его манипуляции были редкими и неосознанными, сейчас он точно понимает, что делает и как это влияет на ворона. — Вау, Чимин, какая красота! — Юнги принимает из лап своего фамильяра ромашку и убирает ее за ухо, украшая свою шикарную косу и придавая себе еще более милый и невинный вид. Встречи на поляне для ведьм стали приятной традицией, когда друзьями можно собраться и вдоволь наболтаться, позволив своим фамильярам порезвиться на природе. Чонгук умиляется очаровательному белоснежному хорьку и тянется к его шерстке, беспрепятственно поглаживая мягкий мех. — Ты просто чудо, Чимин-и, — хвалит чужого фамильяра Чонгук. Где-то за спиной ведьмы слышится недовольное карканье, а затем и взмахи крыльев, свидетельствующие о том, что ворон улетает. — Чонгук, он, кажется, обиделся, — сконфуженно говорит Юнги, смотря вслед улетающему ворону. Чонгук хитро хихикает. — А вот и нет, — смеется еще пуще прежнего с озадаченного лица друга, — увидишь. И Юнги правда увидит. Через какие-то двадцать минут послышится карканье и, обернувшись, ведьмы увидят летящего к ним Тэхена с охапкой полевых цветов, которые тот держит в своих когтях. Чонгук наспех отворачивается обратно, стараясь спрятать до ужаса довольную улыбку. Цветы приземляются прямо к Чонгуку на колени, и Тэхен с видом абсолютного победителя прокаркивается в мордочку Чимина, быстро потеряв к нему интерес и уставившись на Чонгука. — О боже, Тэхен, ты такая лапочка, — елейным голоском прирожденного актера просияла ведьма, — самый лучший! Тэхен явно об этом знает и без Чонгука, но похвалу ждет и остается в итоге довольным. Он подлетает немного вверх, чтобы затем приземлиться на вытянутую руку своей ведьмы. Они этот трюк тренировали много лет, пока ведьма наконец не привыкла к весу тяжелой птицы на своей руке. Потоптавшись и приняв более-менее устойчивое положение, Тэхен вытягивает шею и тянется клювом к Чонгуку, получая в награду за шикарный букет свой заслуженный поцелуйчик. И только когда награда находит своего героя, он окончательно успокаивается, возвращаясь на излюбленную годами ветку. — Учись, — полушепотом говорит Чонгук и подмигивает Юнги, который на протяжении всей сценки сидел с открытым ртом. Фишку с поцелуями они начали относительно недавно. Просто в один из дней, когда во время тренировок магии у Чонгука с помощью Тэхена получилось сложное заклинание, на изучение которого ведьма потратила долгие бессонные ночи, он схватил своего фамильяра в тиски объятий и начал зацеловывать тому перья, пару раз прицельно чмокая в клюв. Реакцию Тэхена тогда понять было сложно, уж больно много всего было намешано тогда в его ауре, но со временем ведьма заметила, что ворон стал чаще стараться угодить ведьме, будто чего-то ожидая. Путем недолгих размышлений Чонгук сделал очередное открытие о своем вороне. Тэхен любит целоваться. Ну и кто Чонгук такой, чтобы отказывать своему фамильяру в такой радости? Тэхен старается для Чонгука, ведьма за это охотно благодарит. И ворону не нужно знать, что иногда его откровенно водят за нос. Хотя кто знает — может, он тоже все понимает, просто им обоим нравится такая своеобразная игра.

***

Когда Чонгуку исполняется семнадцать, он начинает считать дни до совершеннолетия. С каждым годом его терпение все иссякает, желание заполучить все свои подарки и преимущества превышает желание остаться ребенком немного подольше. Он почти целыми днями усердно тренируется и в свободное время грезит, как вступает в ковен, становясь его полноценным членом. И ждёт перевоплощения Тэхена. Второе, пожалуй, он ждёт больше всего. За семь лет совместной жизни с вороном Чонгук слишком привык к Тэхену: уже считай и не помнит жизнь до их встречи, будто они были вместе всегда. И есть что-то томительное и волнующее в том, чтобы увидеть своего фамильяра человеком. Будут ли их отношения выглядеть после этого иначе? Будет ли Чонгук воспринимать его иначе? Ответ очевиден: да, конечно будет. Даже сейчас, награждая своего пернатого рыцаря благодарственным поцелуем, ведьма невольно краснеет, понимая, что под птичьим обликом все это время скрывался человек. Раньше это смущало не так сильно, пока Чонгук не начал размышлять о том, каким человеком будет его ворон. Будет ли он так же немногословен, или же, когда Тэхен обретет возможность полноценно говорить, их многочасовые односторонние беседы наконец станут полноценными? Перенесется ли их поцелуйная традиция и на моменты, когда Тэхен будет человеком? Как же это смущает! За все это время, что Чонгук размышляет о неминуемом будущем, он понимает одно: все его мысли крутятся только вокруг Тэхена. Чонгук мало думает о том, какой будет его жизнь в ковене, каких магических успехов он добьется. В голове только Тэхен и осознание того, что ведьма испытывает к ворону чувства. За недолгую ведьминскую жизнь у Чонгука не было возможности попробовать на своем опыте отношения или влюбленность в кого-то — сейчас все это для него впервые, оно и понятно. Когда с малых лет рядом с тобой всегда есть связанная с тобой душа, нет потребности искать восполнение родства или любви с кем-то другим: это просто не имеет смысла. Тэхен рядом абсолютно всегда, дразнит своим характером или пытается угодить, клюет в макушку или клянчит поцелуи — неважно что и как, есть только он. Чонгук любил Тэхена всегда, но только недавно начал смотреть на эту любовь с разных сторон. Не только как на любовь ведьмы к своему фамильяру. Сейчас это чувство приятно греет сердце, но оно не распаляется так сильно, ведь ведьма все еще говорит о птице. Но как он будет себя чувствовать, когда увидит своего Тэхена человеком? Насколько сильно вспыхнут его чувства? Остается только гадать. Чонгук смотрит на ворона. Сейчас он кажется куда беззаботнее и игривее, чем в первые годы. Скорее всего, характер самого Чонгука повлиял на фамильяра так же, как характер последнего влияет на ведьму. Пока Тэхен становится немного дурашливым в моменте, самого Чонгука часто тыкают носом в то, что он сам начинает напоминать ворона. С годами его поведение становится спокойнее, он часто бывает задумчивым и не по годам рассудительным. Конечно, он все так же может носиться по поляне с Юнги и дурачиться, а может, как сейчас, наблюдать за чужими играми со стороны, подпирая собой то дерево, на ветке которого так любит сидеть Тэхен. Они очень сильно влияют друг на друга, сглаживая углы и создавая баланс. Природа и правда знает, что и для кого она подготовила. Тэхен умеет своей магией делать из неприглядных камней настоящие произведения искусства, отшелушивая все ненужное и оставляя только самое ценное. И кажется, этот его дар распространяется не только на камни. — Кар, — звучит с ветки недовольное. Чонгук запрокидывает голову, смотря на своего ворона снизу вверх. — Да знаю я, сейчас пойдем. Сейчас будто и нет никакой трудности в том, чтобы понимать Тэхена, даже если его аура не выражает чего-то конкретного. Есть ощущение, будто ведьма слышит на подкорке своего сознания тихий голос, разговаривающий с ним приятным баритоном. Наверное, это и есть голос его вредного ворона, которому тоже уже не терпится стать человеком. «Еще бы, кто угодно устанет сидеть столько лет в шкуре пернатого задиры», — дразнит про себя ведьма, отлипая от ствола дерева, зашагав в сторону дома. На его плечо усаживается увесистая тушка черного ворона, что уже и не помнит тех дней, когда отказывал себе в удовольствии быть ближе со своим человеком, предпочитая летать вдали и лишь поглядывать на ведьму. Сейчас физический контакт стал чем-то необходимым, словно воздух. Ведь Тэхен чувствует к своей хитрой ведьме всю ту же палитру эмоций и чувств, что и Чонгук к нему.

***

Когда Чонгуку исполняется восемнадцать, он несколько часов не может соскрести себя с кровати. Столько лет он воображал себе, как пройдёт этот день, как он не сможет спать всю ночь и с рассветом подскочит, чтобы наконец начать новую главу своей жизни. А сейчас боится даже открыть глаза. Сегодня самый особенный день в его жизни, самый важный. Конечно, он волнуется. Он ждал так долго и все равно оттягивает момент, пытаясь совладать с эмоциями, успокоиться. Чонгук проснулся еще несколько часов назад вместе с Тэхеном, но если ведьма продолжает притворяться спящей красавицей, ворон наворачивает круги по столу, громко цокая своими когтями и не понимая, почему его ведьма решила устроить спячку именно в этот день. Но деваться некуда: рано или поздно встать все равно придется, готов ты или нет, так что, разлепив глаза и поморщившись от громкого карканья, которым Тэхен оповещает родителей ведьмы о ее пробуждении, он встает с кровати и делает глубокий вдох, оставляя волнение позади. — Ну что, с добрым утром? Тэхен в ответ каркает, подлетая на руку Чонгука, приветствуя в ответ. Чонгук провалялся достаточно долго для того, чтобы не иметь больше времени в запасе. Нужно собираться. К обряду посвящения в ковен Чонгук собирается со всей тщательностью. Облачается в расшитую старинными узорами рубаху, подвязывает волосы золотистой лентой и собирает в маленькую холщовую сумку все необходимые баночки с отварами и порошками, которые в правильном порядке ему нужно будет кидать в костер. Обычные обряды ведьмы чаще всего проводят по ночам, предпочтительно в полную луну. Но именно инициацию в ведьминский ковен проводят ровно в полдень, когда солнце приближается к своему зениту. Именно в этот момент природа как никогда напитывается естественной струящейся магией, резонируя с магией самой ведьмы. Фамильяр, которому нужно некоторое время для своего обращения, перекидывается впервые ближе к ночи. Все те часы после обряда он будет находиться рядом с ведьмой, накапливая силы. Чонгук заранее готовит для ворона комплект одежды, чтобы он, когда предстанет в своем человеческом облике, не смущал ведьму наготой. Обряд проходит как полагается. Любопытный до всех таинств бытия Чонгук еще в детстве разузнал от матушки все детали обряда, не испытывая сейчас волнения от неизвестности. Юнги, который вступил в ковен несколькими месяцами ранее, стоит бок о бок с обернувшимся Чимином, который и в своем человеческом обличии сверкает яркой белоснежной шевелюрой. В компании друзей и своего фамильяра, который во время обряда не отлетал от Чонгука ни на метр, было в разы спокойнее. Приятно делить этот момент с важными тебе людьми, принимать их поддерживающие взгляды и радостные поздравления, когда последний порошок погружается в костер и пламя окрашивается в завершающий черный цвет. Теперь Чонгук — полноправная ведьма, взрослая ведьма. Это событие Чонгук решает отпраздновать старой излюбленной традицией пикника на поляне. Юнги с Чимином, Тэхен, еще несколько ведьм из ковена собрались на мягком пледе с чашками прохладного ромашкового чая, размышляя о будущем. Чонгук все время поглядывает на совсем уж приутихшего Тэхена, который перед обращением устает быстрее обычного. Даже на свою ветку не ускакал, развалившись на пледе и укрывшись крыльями, угрожающе выставляя те вверх, когда обернувшийся вновь хорьком Чимин захотел с ним поиграться. Домой ведьма возвращается, когда солнце уже начинает наваливаться на ветви деревьев у горизонта, приятная летняя прохлада щекочет оголенные участки кожи и небо постепенно наливается розовым. Тэхен снова лезет в сундук с блестяшками и камнями, находя в этом свой персональный способ побороть усталость. Чонгук на это тепло улыбается и решает не мешать ворону, усаживаясь за стол. Еще на поляне, когда Чонгук крутил между пальцев камушек на груди, который носит, не снимая, уже много лет, в голову приходит идея сделать для Тэхена такой же. Задремавший ворон не обращает внимания на копошения Чонгука, когда тот забирает из сундука один камень, стараясь не разбудить ворона. За столько лет практики руки работают уже на автомате — начинает казаться, что, закрой сейчас Чонгук глаза, украшение получилось бы ничуть не менее красивым. Он делает для камня аккуратную плетеную оправу, подвязывая идентичную своей конструкцию на толстую нить. Щеки припекает от мысли, что совсем скоро они будут носить одинаковые обереги, сделанные с совместным вкладом. Как он умудрился задремать, Чонгук не знает. Стрекот цикад из открытого окна и ушедшее на покой солнце смаривают слишком быстро, так что закончившая свое творение ведьма засыпает прямо за столом. Уже и не слышит, как за спиной начинает копошиться ворон, выбираясь из своей «лежанки», чтобы вылететь в открытое окно. Сквозь сон Чонгук чувствует приятный свежий аромат цветов и щекочущее чувство на щеке, когда одна из травинок начинает шевелиться от дуновения ветра из окна, пробуждая ведьму ото сна. Чонгук промаргивается, видя перед собой большой и красивый букет полевых цветов, улыбаясь этому жесту словно впервые. В комнате горят все свечи, служащие в такое время суток единственным источником света, а возле одного из подсвечников стоит черноволосый мужчина. Чонгук охает в изумлении и подрывается с места. Это его Тэхен. Заметив шуршание со стороны стола, Тэхен поворачивается на звук и не сдерживает любовной улыбки, оставаясь на своем месте и ожидая первых действий ведьмы. Чонгук делает всего несколько шагов, останавливаясь, чтобы рассмотреть своего фамильяра как следует: красивые мужественные черты точеного лица; волосы цвета вороньего крыла, которые собраны в хвост лентой на затылке; расшитая лично Чонгуком одежда, что сидит идеально, подчеркивая подтянутый силуэт. Чонгук не знал, подойдет ли сшитая им одежда Тэхену, но, изготавливая ее, он чувствовал, что делает все верно. Не ошибся. — Я так и знал, что ты будешь самым красивым, — смущенно напоминает о своих словах ведьма, — и тут не ошибся. Тэхен хмыкает довольно и делает недостающие шаги к Чонгуку, оставляя между ними самую малость расстояния. — Рад угодить своей ведьме. Чонгук улыбается и кусает свои губы, боясь выглядеть слишком нелепым во время открытого разглядывания. Тэхен в человеческом обличии просто прекрасен. Он выглядит старше ведьмы, но явно меньше своего возраста. Чонгук так и не узнал, сколько в точности лет его ворону, но раз ему больше тридцати, то выглядит он куда моложе этого возраста. Желая спасти себя и отвлечься хоть на что-то, ведьма спохватывается и указывает на подаренные цветы: — Они такие красивые. Спасибо тебе. Прямо сейчас в глазах ворона проскакивает хитринка, природу которой Чонгук понимает не сразу. То не просто радость от похвалы, но что же тогда? Тэхен улыбается уголками губ и наклоняет голову вбок, чуть вытянув шею. Этот жест уже настолько привычный для ведьмы, что он тут же покрывается краской смущения: ворон ждет другую благодарность. Все то время до обращения, когда Чонгук мог часами грезить о своем будущем с вороном, он размышлял, как же ему побороть смущение и подступиться к Тэхену как к человеку, но в реальности ему не пришлось ломать голову. Ворон все сделал за ведьму. Чонгук топчется на месте несколько секунд, прежде чем на максимальной скорости влететь в чужое тело, оставив на губах короткий чмок, отскочив обратно на свое место. Тэхен сыто улыбается, но тем не менее хмыкает: — Мы еще успеем подправить глубину твоей благодарности, драгоценность. Чонгук прикрывает в смущении глаза, когда слышит в свой адрес такое обращение. Конечно, Тэхен ведь так любит все блестящее и драгоценное — чего еще можно было ожидать. Низ живота приятно сводит и покалывает, когда ведьма возвращается к столу за амулетом для Тэхена. Что ж, реальность с вороном оказалась в сто крат слаще любых фантазий. А ведь это только их первые минуты вместе!

***

Когда Чонгуку исполняется девятнадцать, он уже и не помнит, кто из них чей фамильяр. Копивший мстительные планы долгие годы ворон отыгрывается на ведьме сполна за все те разы, когда им так нагло помыкали, подбивая на разные авантюры. Чонгук сучит ногами под одеялом, когда его пытаются стащить с кровати. Еще так рано! Этот ворон что, совсем из ума выжил? — Да будь ты человеком, Тэхен, еще пять минуток! Ворон, по всей видимости, за год быть человеком так и не научился, потому и не думал давать ведьме батониться еще хоть минуту. Лишь мгновение он разглядывает свернувшийся на кровати кокон, чтобы мигом, обратившись птицей, он мог подлететь поближе, заползая в маленький зазор открытого пространства под одеялом, сразу же перевоплощаясь обратно. Не ожидавший такого хитрого маневра Чонгук пищит и пинается как жеребенок, пытается отвоевать хоть еще одно мгновение необходимого сна. — Если продолжишь валяться, мы опоздаем на шабаш, — напоминает ворон, вопреки своим словам окольцовывая чужую талию своими руками и заваливаясь рядышком поудобнее. Тепло чужого тела смаривает еще больше мягкого одеяла — ведьма обмякает в руках Тэхена, сладко улыбаясь. — Если бы кто-то был более сдержан по ночам, у меня было бы больше сил жить эту жизнь по утрам, — колко отбивает чужие слова, — моя поясница болит так сильно, что я смогу посоревноваться этим со старейшиной Ли. Тэхен басовито посмеивается, укладывая прохладную ладонь на упомянутое место, специально поглаживая круговыми движениями так, чтобы обнаженные ягодицы также не остались без внимания. — Если ты сейчас встанешь и пойдешь на шабаш, то даю слово: по возвращении тебя будет ждать лучший массаж в твоей жизни. А вот и оно. Та самая манипуляция, к которым ворон так приноровился. Знает, как его сладкие речи хриплым голосом действуют на ведьму, пользуется этим бесстыдно и улыбается победителем, замечая, как Чонгук начинает возиться, соскребая себя с кровати. — Помнится, ты говорил мне то же самое, — ворчливо причитает, обижаясь больше на себя за то, что в очередной раз попался на уловку, да еще и предательские мурашки по спине отвадить не в силах, — а потом кроме поясницы у меня болело все тело. Чистая правда — Тэхен оказался очень страстным любовником. Для ворона, который большую часть времени предпочитал находиться в покое и желательно, в окружении блестяшек, человек-Тэхен стал настоящим тактильным маньяком, желающим ежесекундно владеть всем вниманием и прикосновениями ведьмы. Чонгуку не жалко отдавать все это, но порой его зад страдает от этой щедрости непозволительно сильно. — Обещаю сегодня сделать только лишь массаж. Чонгук ему не верит, но и противиться не в силах. Какой там — мурашки по спине побежали с двойной силой, когда в воспоминаниях всплыли картинки прошлой ночи с лежащей на кровати ведьмой и нависающим над ним вороном, у которого во время процесса красиво переливались мышцы на руках и оттенялись светом свечей, превращая и без того личный момент во что-то безумно интимное. Не только на физическом уровне. Чонгуку все еще девятнадцать, и он абсолютно всем доволен. Его жизнь стабильна и наполнена радостными моментами в кругу близких и любимого; каждый день волшебнее предыдущего. Интересно, какие радости ему принесет следующий год?