Перекрестные чары

Роман наблюдал как Деа, устало зевая, заговаривает растения. В ее исполнении это выглядело чем-то повседневным и скучным, вроде приготовления чая или надевания носков. И похоже, кроме ускорения вегетации, Деа не умела больше ничего. Хотя магия и сокращала время селекции на месяцы и годы, после нее приходилось делать кучу монотонной работы: ручное опыление, сбор и сортировка семян, подготовка удобрений и лотков, подготовка материала для лаборатории и так далее. И в этот однообразный труд Деа вкладывала гораздо больше энтузиазма и энергии. Когда Роман заканчивал смену, Деа оставалась в теплице, и она была там задолго до начала нового рабочего дня. С того утра, когда они завтракали вместе с Семелой, круги под глазами Деа стали только темнее. Она спала урывками по пятнадцать минут и редко покидала крыло Б. В самом темном месте зеленого лабиринта она обустроила угол с большим креслом, парой горшечных деревьев и столиком. Ей конечно же выделили комнату, и не в общежитии, а под куполом улья, с огромной постелью и полками книг по фитотерапии и фармакогнозии, но она поднималась туда только по требованию Семелы. Гораздо приятнее ей было проводить время в личной оранжерее госпожи президент и крыле Б. Иногда она выходила из здания, чтобы увидеть отделенный санитарной зоной лес. Лес манил ее, но гулять по нему было запрещено даже в защитном костюме. Семела строго следила за чистотой воздуха под куполом. - Деа, я с вами и сам начну зевать. Попросите уже выходной у Семелы Стефановны. Она же не принуждает вас работать без отдыха. Деа зевнула еще раз и улыбнулась: - Конечно, нет. Знаете, пожалуй я послушаюсь вас и схожу за кофе. Роман проводил ее взглядом. Он так и не понял, какие именно отношения связывали эту женщину и госпожу президент, было понятно только то, что Семела Стефановна очень дорожит ей. Но лишь из-за магии, или из-за чего-то другого? Деа была не единственной странностью в улье. Неопределенного возраста и иногда пола люди, окруженные аурой мрачной загадочности и очевидно не имеющие отношения к науке, то и дело поднимались на президентский этаж. Конечно, Роман не шпионил за ними, но не все из них попадали под купол через чистый барьер, и не все покидали его. Самым раздражающим был Сет – то ли племянник, то ли сын подруги Семелы Стефановны. Он как будто находился одновременно повсюду, во все совал свой нос, хотя сложно было сказать, какую именно работу он выполнял. Все эти сомнительные личности как тучи заслоняли от Романа чистый лик дамы его сердца. Зависть и ревность пускали корни в его душе. Большинство мест в столовой были заняты, и Роман подсел к малознакомым коллегам из крыла, занимающегося грибами. Они смотрели на смартфоне какой-то видеоролик и шумно его обсуждали. Оратор, с приятным лицом, но слишком активной жестикуляцией и нарочито благостным голосом вещал: - …Многие в наше время передали свои жизни во власть машинам, этим рукотворным богам. Таких можно понять, близкие умирают, воздухом страшно дышать. Но есть и такие, кто видя перед собой конец мира, решил, что ему все дозволено, встал на путь зла, и склоняет на него других. Предсказатели, рядящиеся в демонов, заклинатели, расплодились на переломе веков и навлекли на нас кару. Поэтому, братья, и сестры, если вы видите, что кто-то творит зло, помешайте ему. Если вы творите зло – отрекитесь от него, и примите бога в сердце. Мы не разделяем верующих на разные конфессии. Бог един для всех. Приходите в отделения нашей Обители, узнайте, как принять покаяние, как правильно молиться… - Нормально этот болванчик отвалил рекламщикам, что его показывают повсюду. По телевизору как будто только его и крутят. Жена говорит, даже по каналам, где раньше только мыльные оперы шли. - Так, а может, он правду говорит про бога, с чего он такой здоровый? - Ты первый раз что-ли сектанта видишь? Они все из себя строят святош, а потом попадают под суд за торговлю людьми, наркотики и тому подобное. И вообще мы наукой занимаемся или чем? - Странно все это. Помните, когда роботы опрашивали некоторых из нас? - Да, Семела тогда еще неделю злющая ходила. Все знают, что она их недолюбливает. Ну и что? - Так они спрашивали что-то вроде: верите ли вы в бога. Ну, то есть это значит, что даже искусственный интеллект допускает, что бог может быть и есть. - А может они просто проверяют, насколько люди уже отчаялись, что готовы, как моя прабабка, воду от телевизора заряжать. Роман молча поглощал обед. Он не замечал, вкусным он сегодня был или нет. Он понял, что именно делала каждый день маленькая женщина в защитном костюме перед его глазами: творила зло. И это зло оскверняло не только его, но и прекрасную госпожу президент. Заходя в блок Б, он не оставил свой телефон в камере хранения, как предписывали внутренние правила. Под светом розовых ламп Деа поглаживала только-только пробившийся росток, лениво растягивая слова: - Дождь придет из-за горы, ветер стихнет до поры, пчелы встанут на крыло, чтобы все вокруг цвело. Десятки росточков на стеллаже в едином порыве распушились и покрылись цветами. Деа прикрыла ладонью рот и потянулась, она не видела направленную на нее камеру. С неделю Роман исподтишка снимал Деа почти каждый день. Он не придумал, как использует их, но на всякий случай перенес файлы с телефона на облачный диск. Он убеждал себя в том, что в документах о неразглашении не было ничего о волшебстве, что это ненаучный и не патентованный способ селекции, и наделся, что нос Сета ничего не почует. Пятничным вечером ему никак не удавалось уснуть. Он не мог выкинуть из головы картину, что увидел в конце смены: массивное ассиметричное кресло, рваные очертания двух деревьев над ним, которые как огромные легкие то сжимались, то расширялись, зловеще розовые отблески очков и клубы пара, скрывающие и проявляющие скорченную черную тень. Деа сидела неподвижно, но Роману казалось, что тьма роится и пульсирует вокруг нее, что она паук, выжидающий в центре невидимой паутины. Одна в теплице ночью, какие чары она творит? Что если она отводит глаза Семеле Стефановне, и вместо лекарственных трав растит ядовитые. Устав ворочаться, он поднялся, надел рабочий костюм и вышел из общежития. Он заготовил объяснение, если кто-то спросит его, что он делает в крыле Б в нерабочее время: забыл включить систему орошения на одном из стеллажей. Путь от общежития до улья, который всегда занимал несколько минут, был невыносимо долгим. Роману казалось, что он идет не по асфальтированной площадке, а по траволатору, движущемуся ему навстречу. Перед центральным входом кто-то стоял: неизвестная фигура была нечеткой и искаженной. Меньше всего мужчине хотелось сейчас столкнуться с Деа, ведь он надеялся застать ее врасплох в теплице. Он замедлил шаг, но теперь расстояние до здания сокращалось с предательской стремительностью. Луна вышла из-за облака и осветила загадочную фигуру: это была Семела Стефановна. Укутанная в объемный кашемировый плед темно-зеленого цвета, она в полном одиночестве наслаждалась осенней ночью. Она повернулась к Роману, ее взгляд полнился невыносимым томлением, она будто ждала здесь именно его. Семела протянула ему изящную ручку, и Роман нерешительно принял ее. Прикосновение теплых пальцев было нежным и крепким. Он не успел насладиться моментом первой близости, которого желал так долго, как его уже стремительно потащили куда-то. Они пронеслись через главный вход, все двери перед Семелой открывались автоматически. Огромное здание улья было безлюдным, только их быстрые шаги раздавались в тишине. Роман начал беспокоиться, потому что очевидно женщина вела его в крыло Б. Когда вход в знакомую ферму вырос перед ними, мужчина едва не разжал пальцы, и Семела, будто почувствовав его нерешительность, втянула его внутрь. Она вела его сквозь изумрудно-розовый лабиринт к источнику его страха. Стеллажи уходили в бесконечность вверх, ход времени снова предательски замедлился, Роман выдавил из себя: - Семела Стефановна, я… – но она лишь заговорщически приложила палец к его губам и крепче сжала его ладонь. Наконец они достигли конца лабиринта. Кресло было пустым и совершенно обычным, как и пар, поднимавшийся от кипящего термопота, как и два неподвижных фикуса. Семела ловко отодвинула ногой один из горшков, в тени дерева на стене Роман заметил очертания еще одной двери. Дверь открылась, и они оказались в узком проходе. Семела обернулась и загадочно посмотрела на своего спутника: - Никому не рассказывайте о том, что я вам покажу, – Роман кивнул. Ход петлял и ветвился, некоторые туннели вели вверх, другие – вниз, мужчина понял, что это тайный путь, соединяющий все крылья здания. Это объясняло неожиданные появления и исчезновения Сета и других странных посетителей улья. На мгновение он почувствовал себя исключительно хорошо – ему доверили тайну, его выбрали из числа других – и в это же мгновение Семела толкнула его вправо в очередной поворот. Аромат цветов оглушил Романа: Семела привела его в свою оранжерею. Можно было представить, что они находятся в настоящем саду: прозрачные стены и потолок пропускали свет луны, и он лился на лужайки, рощицы и маленький пруд, в котором наверняка водились пестрые карпы. Роман не успел оглядеться, как настойчивая ручка снова потянула его. Он испугался, что все закончится, едва начавшись, но Семела просто усадила его на лужайку на кашемировый плед: - Вам нравится? – она снизу вверх заглядывала в его глаза и играла его пальцами. Он хотел отвести взгляд, чтобы не казаться слишком бесцеремонным, но не мог: небрежно запахнутый шелковый халат едва прикрывал грудь и бедра Семелы, пшеничные локоны катились по ее плечам, в холодном свете луны ее лицо казалось еще более красивым. Роман неловко кашлянул: - Да, очень. - А что вам нравится больше? – она придвинулась к нему так близко, что можно было ощутить тепло и свежий травяной запах, исходящие от ее тела, – впрочем, можете не отвечать. Извините, если это выглядит как похищение. - Нет-нет! - Ничего не нравится? Уже хотите уйти? – она игриво толкнула его плечом. - Мне нравится абсолютно все. - И я? Взгляд Семелы лучился лукавством и озорством, Роман понял, что она не посмеяться над ним хочет, а распалить, и густо покраснел: - И вы… Она потянулась к нему за поцелуем, было сложно поверить в реальность происходящего, еще сложнее – противиться ему. И он поддался.