Останусь

Локоны начинали завиваться на затылке, по мере того как Джисон ускорялся. Позади него оставались дома и кварталы, а впереди лежала идеально ровная дорога. Добежав до перекрёстка, где поворот налево вёл в центр города, а направо — ещё дальше по окраине, парень остановился и перевёл дыхание. Ещё каких-то пятьсот метров назад он чувствовал, как горела грудь и немели икры; сейчас он слышал только свой сбивчивый пульс, который ускорялся, как только он улавливал слухом шорох листьев или скрежет насекомых в темноте. Предстоял путь домой. «Без паники», всё повторял он про себя. Когда в крайнем доме погас свет, Джисон сначала остановился, а потом снова перешёл на бег. И хотя он чувствовал, как был измотан, всё равно продолжал бежать изо всех сил как в самом начале своей привычной вечерней тренировки. Только когда его дом возник в поле зрения, он сбавил скорость и перешёл на трусцу. Сегодня он немного не рассчитал время, долго провозившись с новым проектом по работе, и вышел на пробежку слишком поздно. Знает ведь, что не может спокойно находиться в уличной темноте, однако решил не изменять привычке, иначе заснуть ночью совсем не получится. Только под утро, а это означало вялость на весь следующий день. Наушники, как назло, тоже снова куда-то запропастились. Джисон каждый раз забывает, куда их кладёт, поэтому квест с целью найти их тоже отнимает у него неприлично много времени. Ещё бы он увенчался успехом. Хотя бы раз. Вдохнув привычный запах, которым уже давно пропитался холл родного дома — цитрусовым одеколоном и паркетным покрытием — Джисон тотчас же стремительно направился на кухню. Ящики из белого дерева стали греметь от его резких движений. Он с облегчением выдохнул, когда нашёл перцовый баллончик за банкой с кофе, после чего осторожно положил его в карман спортивных штанов. Так гораздо спокойнее. Уверенно передвигаясь по дому с выключенным светом, Джисон не издавал ни звука. Казалось, что он принадлежал темноте, а она — ему. Домашняя темнота была другой — она заставляла чувствовать внутренний покой. К тому же, она не была кромешной, ведь соседские садовые светильники достаточно хорошо освещали гостиную. Можно было бы даже экономить на электричестве. Только в ванной Джисон скинул все вещи в корзину для белья и, наконец, позволил себе включить крошечный настенный светильник. Горячие струи воды успокоили его настолько, что он начал зевать, хотя никогда не ложился спать так рано. «Не спи. Не…спи». Снова зевок. Джисон уже почти закрыл за собой дверь ванной комнаты, но страх на цыпочках пробежался по задней части его головы и заставил всё тело покрыться мурашками. Взгляд упал на раковину, а именно на стакан, в котором одиноко стояла щётка зелёного цвета. Он опять услышал, как по вискам начало отстукивать неровный ритм сердце. Им медленно, но верно овладевала паника. А с паникой приходило желание исчезнуть и оставить дом. Убежать. Но вместо этого Джисон широкими прыжками поднялся по лестнице и заглянул в другую ванную комнату, которая уступала по размерам первой и имела небольшое окно под потолком, из-за чего в неё проникал лунный, а днем и солнечный свет. Слегка нахмурившись, он сразу же разглядел раковину, но никакого стакана с зубной щеткой здесь не оказалось. Он вообще редко пользовался второй ванной комнатой, поэтому логично, что средств гигиены здесь практически не было. Как обычно делал, когда паника накрывала с головой, Джисон схватился за волосы и начал шептать что-то невнятное себе под нос. Он ходил кругами по маленькой ванной, чуть ли не каждый раз ударяясь мизинцем о край тумбы, на которой лежали полотенца. Казалось, будто его тело было не восприимчиво к боли, пока в голове происходили десятки сценариев. Вдруг он резко остановился и выскочил в коридор. Спустившись на первый этаж, ступая босыми ногами по ступеням с гулким звуком, он снова проверил стакан с единственной щёткой и обессилено выдохнул, когда не увидел изменений. Хотя на что он надеялся — что она магическим образом здесь появится? Или может на то, что его зрение сыграло с ним злую шутку и не показало щётку в первый раз? Его босые ноги неуклюже шлёпали по паркету в направлении кухни, пока голова ломилась от тревоги и ядовитых мыслей, которые съедали мозг будто черви. Проходя по центру холла, Джисон поднял голову, уловив боковым зрением некие изменения в интерьере. Его сердце сначала упало в пятки, а потом поднялось к горлу. Входная дверь была приоткрыта. На несколько секунд он замер. Но как только внутренний голос начал закрадываться в самые глубинные места разума, Джисон не выдержал и даже не заметил, как оказался в гостиной и схватил свой телефон с кофейного столика. Он всегда оставлял его здесь, когда отправлялся на пробежку, но каждый раз по возвращению всё равно искал его добрых десять минут. Сегодня ему, можно сказать, повезло и не пришлось тратить на поиски столько времени. Долгие гудки перехватывали дыхание. Джисон зажмурился, считая их, и сжал телефон в потной ладони. Наконец, раздался заспанный мужской голос. — Я только заснул. Ты же знаешь, что у меня бессонница. — На другой линии с шумом выдохнули. — Что случилось? — Мне кажется, он снова от меня ушёл, — голос Джисона дрогнул, и он тяжело сглотнул последнее слово. — Сынмин, его нет, понимаешь? Он снова бросил меня. Что мне делать? В трубке стало тихо, Джисон не слышал даже чужого дыхания. Он начинал ёжиться от того, что стоял босиком на холодном полу. Наконец Сынмин прочистил горло. — Иди спать, хорошо? Просто закрой двери, окна и ложись. Джисон, ты понимаешь, о чём я говорю? — говорил он нарочито медленно. — Я не могу спать в такой ситуации. Я остался один в доме, мне страшно, а Минхо опять нет. — Послушай меня. Будет лучше, если ты пойдёшь спать. Утром тебе станет лучше. Помнишь, мы с тобой это уже проходили? Утром всегда становится легче. — Не говори мне об этом, прошу. — Джисон почти срывался на плач. — Просто позвони Минхо, просто позвони ему. Скажи, чтобы он вернулся, я умоляю тебя, Сынмин. Я больше ни о чём не прошу. Пусть он вернётся, позвони ему… — он чувствовал, как задыхался, поэтому пришлось остановить поток судорожной речи. Ответа не последовало. Джисон пытался восстановить дыхание и вместе с этим не дать слезам пролиться. Всё его тело дрожало, пальцы сжимали телефон с такой силой, что, казалось, в любую секунду он мог раскрошиться в ладони. На стороне Сынмина послышались шорохи, и Джисон сосредоточился на этом звуке. — Я не могу. — Снова шорох, глухой стук. — Ты же знаешь, это ничего не изменит. — Не бросай меня в таком состоянии. Ты можешь, конечно же можешь, просто набери. Тебе он ответит. — Джисон… — Умоляю тебя! Раздался первый всхлип. Сынмин понимал, что за ним последуют ещё, поэтому на этот раз не стал затягивать тишину в трубке. — Послушай меня. Я позвоню, окей? Позвоню Минхо и попрошу вернуться. Джисон закивал, хотя его друг и не мог видеть, как до нелепости быстро двигалась его голова. Как у собачки на панели двигающегося автомобиля. — Спасибо, спасибо, ты… дружище, спасибо. — Подожди. — Голос стал окончательно бодрым. — Это не значит, что он приедет. Мне жаль, но это просто не в моих силах. Джисон, ты слышишь? — Я буду ждать. Так ему и передай. Отключившись и развернувшись на пятках, Джисон оглядел гостиную — всё лежало на своих местах. Точно так же, как когда он уходил на вечернюю пробежку. И точно так же, как когда он и Минхо жили вместе и были счастливы. Почему он опять ушёл? Что Джисон сделал не так? Он ведь старался, правда старался стать лучше, работал без отдыха, научился готовить базовые блюда и даже стал развешивать полотенца на электросушилке после того, как примет душ. Но этого, как всегда, было мало. Значит, Минхо нашёл ещё одну причину. Или, может, даже несколько. Джисон сел в кресло и накрылся пледом. По привычке он начал покачиваться вперёд и назад, пытаясь успокоиться. Кресло-качалка сломалось ещё в прошлом месяце, и он так и не купил новое, поэтому приходилось создавать подобие качки своими усилиями. Так проходили минуты, а он всё продолжал сидеть, стеклянными глазами смотря куда-то в пустоту. Соседские светильники отбрасывали на его профиль бледный тёплый свет. Изредка доносились разговоры, видно, соседи решили выйти подышать свежим воздухом в небольшой, огороженный сад. Они приехали сюда недавно, тоже два парня, о природе отношений которых Джисон уже настроил достаточно теорий. И хотя один из них выглядел как самый настоящий гетеросексуальный парень в мире, это не значило ровным счетом ничего. Они наверняка не для дружеских посиделок себе арендовали дом в тихом семейном районе, удаленном от центра. Когда-то Минхо и Джисон взяли этот дом по той же самой причине. Здесь было спокойно: в любой момент можно выйти на террасу, чтобы пообниматься под пледом, смотря на звёзды. Джисон любил сидеть на шезлонге, напялив солнечные очки, и наблюдать за Минхо, который жарил что-нибудь на гриле, отмахиваясь от дыма панамкой и строя гримасу, при этом обязательно выпятив губу. Именно для этого Джисон и надевал очки — чтобы спокойно наблюдать за каждым его движением. Потому что Минхо завлекал его всегда, что бы ни делал, что бы ни говорил — внимание Джисона всегда было приковано только к нему. Минуты сменялись часами. Джисон, наконец, согрелся и прекратил раскачиваться. Он представлял, как Минхо с сумкой, перекинутой через правое плечо, где лежали его вещи, брёл по улице, освещённой только фонарями. Как он убирал с глаз свою мягкую чёлку, чтобы она не лезла в глаза; как пару раз проверял, на месте ли сигареты; как останавливался, чтобы выкурить одну, а потом снова продолжал свой путь домой. Потому что дома был Джисон. И Минхо не мог не возвращаться к нему. Он уже уходил до этого, но всегда возвращался, значит, так произойдет и в этот раз. Скрипнула входная дверь. Джисон вздрогнул и тут же вскочил, направившись в холл. Дверь осторожно закрылась, Минхо опустил дорожную сумку на пол и одарил Джисона взглядом, выражавшим лишь сожаление. — Хани. Этот мягкий, ласковый голос, который всегда пробирался прямо к сердцу. Не медля больше ни секунды, они кинулись друг другу в объятия, прижавшись телами максимально близко, будто пытались утонуть один в другом. Джисон боялся вдохнуть глубоко, ведь Минхо мог сразу ослабить хватку, а этого хотелось меньше всего. Они дышали друг другом и не отпускали ни на дюйм, пока Джисон не почувствовал, как окончательно успокоился и согрелся в объятиях любимого человека. Минхо отпустил его футболку и оставил на губах лёгкий поцелуй, после чего на его лице расцвела привычная ухмылка. — В холодильнике ещё осталась курица? Я очень голоден. Джисон не успел ответить, поскольку Минхо обошёл его и быстрым шагом проследовал на кухню. Он распахнул холодильник и состроил недовольную гримасу — на полках лежала только растительная пища. — Я могу сделать омлет, если хочешь. — Джисон подошёл к Минхо со спины, обвил его талию руками и провёл носом по вороту футболки. Пахла, как и прежде — порошком и сладким парфюмом. — Завтра. Лучше завтра. — Он неловко прокашлялся, когда Джисон оставил мокрый поцелуй на его шее. — Я дома от силы минут пять, а ты уже успел ко мне присосаться. — Хорошо, иди в душ, а я буду ждать на диване. — Джисон фыркнул Минхо прямо в ухо и отодвинулся. — Приятно, что ты уважаешь мои привычки. — Последовал изучающий взгляд. — Тебе бы тоже не помешало освежиться. — Приглашаешь меня с собой? Я всегда за, хотя мылся совсем недавно. — Тогда сиди и жди здесь. Без тебя у меня быстрее получится. Как только Минхо скрылся за поворотом, Джисон немного поёжился. Захватив пачку сушеного манго, он оставил кухню и, как обещал, стал дожидаться Минхо в гостиной на диване. Звук воды не прекращался уже более 30 минут. Джисон встал и обошёл диван с видом человека, который готов был в любую минуту прочистить желудок. Его мутило, хотя он даже не мог понять настоящей причины. Всё же он решил проверить, как там Минхо, однако стоило ему подойти к двери ванной, как он обнаружил, что она заперта с другой стороны. — Хён? Ответом Джисону послужило только едва уловимое бормотание. Потом Минхо начал петь, явно не обращая никакого внимания на беспокойный стук в дверь. — Минхо, открой. Слова песни стали разборчивыми, а стуки в дверь превратились в настоящие удары. — Ну, хватит! Не делай вид, что ты меня не слышишь. Минхо, открой эту чёртову дверь! Клянусь, я снесу её с петель, если ты будешь продолжать делать вид, что меня здесь нет. Всё стихло. Джисон ещё прислушивался, но из ванной не доносилось больше ни единого звука. Лишь слабый свист сантехники прорывался через щель в полу. В последний раз его кулак обессиленно столкнулся с деревянной поверхностью, и рука сокрушенно опустилась. Спустя минуту дверь всё же открылась, и Джисон увидел Минхо, замершего в проёме с мокрыми волосами. Он смотрел недоумевающе, приподняв бровь и склонив голову в бок. — Что это, черт возьми, было? — спросил он, пытаясь унять дрожь в голосе. Джисон попятился, хотя это обратное тому, что он хотел сделать. Его глаза и губы покраснели, волосы спутались, а ноги окончательно окоченели. Минхо сделал осторожный шаг вперёд. Кончиками пальцев он коснулся шеи Джисона и заставил его посмотреть в свои глаза. — Эй, Хани. Я здесь. Ну чего ты? После этих мягко сказанных слов Джисон обмяк и был готов сесть на пол, но Минхо успел поддержать его за талию. Они вернулись в гостиную и устроились на диване. Прижавшись к груди Минхо спиной, Джисон зевнул и слегка повернул голову. — Извини меня. Я опять надумал ерунды и напугал тебя. Просто… — стенки горла стали неприятно сжиматься, и Джисон тяжело сглотнул. — Не важно. Не будем о плохом. — Ты же знаешь, что можешь мне всё рассказать? — Знаю. Конечно, знаю, хён. — Минхо был таким тёплым, что Джисон невольно прикрыл глаза. — Но не будем. Давай поговорим обо всём завтра. Я так скучал. — Я тоже, — чмокнув Джисона в макушку, прошептал Минхо. Они провалялись на диване ещё некоторое время, молча слушая дыхание друг друга и окончательно успокаиваясь. Электричество в доме так и оставалось выключенным, но в гостиную через окно, занимавшее всё пространство стены, до сих пор проникал слабый свет соседских светильников, поэтому в нём не было нужды. Вдруг тишину прорезал звук урчания живота, и Джисон вяло перевернулся. — Может, приготовим что-нибудь вместе? — спросил он. Минхо тут же оживился, и его сонное лицо вмиг просияло. — Ну наконец-то. Я уже думал, ты не предложишь. Он забавно столкнул Джисона с себя и поспешил на кухню, лишь раз оглянувшись и усмехнувшись неловкости своего парня. Который, пошатываясь, поднялся с дивана, поднял пледы и кинул их одной кучей на место, только после чего, шлепая босыми ногами, пошёл следом. Минхо уже успел достать из холодильника яйца и бутылку молока. Свет он, однако, так и не включил, хотя сюда соседский свет проникал не так хорошо. Чтобы видеть в процессе готовки хоть что-то, Джисон включил на своем телефоне фонарик и поставил его в прозрачный стакан из красного стекла. Эту конструкцию он установил на холодильник, и кухня заиграла новыми красками. Пока они готовили тесто для вафель по рецепту Минхо, Джисон только и делал, что обмазывал их носы в тесте или сыпал муку себе на ладони, после чего подходил к Минхо и сжимал его щёки, оставляя на них белые следы. Тот морщился, хмурил брови, но никогда не говорил ничего против. Он всегда позволял Джисону делать с собой всё, что тому заблагорассудится. Когда вафельница достаточно разогрелась и тесто было готово, Минхо стал выливать его в квадратные формы, смазанные сливочным маслом. Он был сосредоточен ровно до того момента, пока не увидел Джисона, слизывающего тесто с венчика. Причём он делал это так бесстыдно, что Минхо чуть не пролил тесто мимо вафельницы. — Хани, это грязно, — сквозь улыбку сказал он. Потом однако не сдержался, отложил миску в сторону, подошёл к Джисону и слизал с уголка его губы каплю сладкого теста. На мгновение оба замерли. Но не успел Минхо отойти, как Джисон, бросив грязный венчик куда-то на стол, притянул его за шею к себе и впечатался в его губы своими. Усадив Джисона на столешницу, Минхо оказался прижатым между его ног. Поцелуй становился всё более развязным, но не успел Джисон опуститься губами на шею, как Минхо пару раз втянул воздух, и глаза его округлились. — Вафли. — Он тут же отпрянул, поднял крышку вафельницы и скорчился при виде почерневших квадратиков. — Н-да. Чур эта порция твоя. Джисон, еле сдерживаясь от смеха, вызванным скорее выражением лица Минхо, чем вафлями, спрыгнул со стола и наклонился к блюду, чтобы вдохнуть этот чудесный запах гари. — Как скажешь, love. Ты же знаешь, я ем любую еду, приготовленную тобой. — Это из-за твоего вмешательства она подгорела. — Качнув головой, Минхо достал подгоревшие вафли и залил тесто заново, чуть не обжегшись. Потом повернулся к Джисону, который всё это время наблюдал за ним с хитрой улыбкой, опершись о холодильник. — Что за ухмылка? — Ты очень красиво делаешь вид, что не хочешь продолжения нашего поцелуя. Кашлянув, Минхо слегка вскинул брови. Вот уж заявление. — Хм, ну если ты хочешь спалить весь дом, то конечно, давай продолжим. — Ура. — Вмиг приблизившись, Джисон потянулся к чужим губам, но Минхо только растянул их в умиляющейся улыбке и покачал головой. И чего он упирается? — Э-эй. — Вафли готовы, — сказал он невозмутимо, чем вызвал у Джисона недовольный вздох. Это не могло не позабавить ещё больше. Сделав ещё несколько румяных порций, Минхо всё же подошёл к поникшему парню и оставил на носу почти невесомый чмок. Джисон скривился, но не мог долго пребывать в печальном настроении, когда Минхо так заразно хихикал и подшучивал над ним. Пришлось быстро сдаться. Тем более, уже у раковины ему всё же удалось утянуть своего парня в очередной жаркий поцелуй. За ужином они без умолку болтали, поэтому еда уходила медленно. Уже доедая остывшие вафли, Джисон почувствовал, что наелся. Откинувшись на спинку стула, он сложил руки на животе и сладко прикрыл глаза. Минхо к тому моменту уже сидел, грея ладони о горячую чашку чая. — … а они что? — Сказали, что мои чертежи не подходят по одной простой причине — они слишком «чистые», — пробормотал Джисон расслабленно, изобразив пальцами кавычки. — А какими должны быть? — наклонился Минхо чуть ближе и сделал глоток. — Измазанными в чернилах? — Нет, — усмехнулся Джисон. — Со множеством деталей и изобилием ненужной фурнитуры. Я бы, может, и занялся этим, но ты представь, сколько времени на эти детали уйдет. А заплатят они мне по старому тарифу. — Ну, и пошли тогда к чёрту. Не могут оценить чужой труд как надо — значит, не по пути. Найдешь ещё заказчиков. — Я тоже так подумал. Хотя у Сынмина другое мнение. Он говорит, что мне нужно трудиться в поте лица, чтобы заявить о себе. Якобы на начальном этапе ни у кого не бывает много денег, и приходится работать в минус. — Если у Сынмина так, не значит, что такой путь подходит абсолютно всем. — Вот, видишь. Только ты меня понимаешь. Улыбка Минхо чуть дрогнула и он отклонился. — Кто же ещё. — Закусив губу, он некоторое мгновение думал о чём-то крайне серьёзном или даже неприятном. Не сложно было догадаться по бегающим глазам и слегка нахмуренным бровям. — Не каждый сможет тебя понять так, как я. И далеко не каждый приложит усилия. Джисон не захотел обращать внимание на то, какими тоскливыми показались эти слова. Он понимал, что Минхо был прав. Они знали друг друга с шестнадцати лет, и даже сейчас, приближаясь к тридцати, были друг другу самыми близкими людьми. Джисон знал Минхо почти пол жизни, и, если честно признаться, не мог представить себя без него. Более того, его это пугало. Постепенно перекочевав обратно в гостиную, они снова устроились на диване и накрылись пледами. Слушая размеренное дыхание Минхо, Джисон уже начал проваливаться в сон, как вдруг почувствовал движение под собой. Минхо еле выбрался из крепких объятий и посмотрел на Джисона сверху вниз. — Я забыл помыть посуду. Завтра будет очень сложно отскрести мёд и твой шоколад. — Мхм. Ладно. Но я буду тебя ждать, глаз не сомкну. Оставив на виске Джисона тёплый поцелуй, Минхо вновь скрылся на кухне. Лежать под двумя пледами постепенно становилось жарко, пришлось раскрыться. Прохладный воздух стал ласкать кожу, что быстро привело Джисона в чувство. Разнеженный теплом Минхо, он всё же сел и пригладил растрепавшиеся волосы. В гостиной впервые за долгое время было так уютно. Когда любимый человек гремит посудой на кухне, напевая знакомую мелодию, хочется раствориться в этом моменте и развеять себя по воздуху. Чтобы впитаться в стены, в мебель, в каждый сантиметр пространства — лишь бы зацепиться за эту атмосферу всеми фибрами души. Минхо с такими же взъерошенными волосами, как у Джисона, остановился в арочном пространстве между кухней и гостиной. Он какое-то время просто молча смотрел, после чего достал телефон и поставил его в проигрыватель на комоде. По всему пространству тут же полилась спокойная мелодия, и Джисон мигом её узнал. — Я не единственный странник… — пропел он в унисон с голосом из динамиков. — Который не выплатил свой долг, — подхватил Минхо. Всё это время я искал, по какому пути пройти вновь. Верни меня в ту ночь, когда мы встретились, — их голоса слились в один, и Джисон поднялся с дивана. Минхо протянул руку и без промедления взял ладонь Джисона в свою. Его взгляд был прямым и открытым, когда их тела притянулись друг к другу, словно магниты, и стали покачиваться в такт музыке. Тёплая рука на талии Джисона ощущалась как единственно правильная и естественная вещь во всём мире. Джисон тихо напевал, смотря в родные глаза, которые блестели в темноте с каждым шагом всё ярче. Слушая его мягкий и такой любимый голос, Минхо лишь нежно улыбался и замедленно моргал. Они любили танцевать. Как какая-то пожилая пара, — однажды сказал Сынмин. Но Джисону это нравилось. И пускай они с Минхо не имели шанса узаконить свои отношения, не было ничего, чего бы они не делали, как пара замужних дураков. Этот образ уже стал настолько привычным, что не нужны были никакие документы для его подтверждения. Склонив голову Минхо на плечо, Джисон прикрыл глаза. Он пару раз глубоко вздохнул и вытер слёзы со щёк рукавом. Эта песня всегда вызывала эмоции, независимо от того, в какой обстановке играла. Слухом улавливая, как тяжело сглатывал Минхо, Джисон догадался, что он тоже эти эмоции разделял. В какой-то момент Джисон прижался к Минхо с такой силой, будто боялся, что он снова уйдёт. Так неистово, почти до невозможного отчаянно. Минхо, правда, ничего не сказал, позволив Джисону сжимать своё тело со всей силой, и лишь мягко водил по его волосам пальцами. Мелодия стала тише, а затем и вовсе закончилась. Утешюще проведя по спине Джисона рукой, Минхо чуть отстранился. — Всё хорошо? — Да, — ответил Джисон, но голос заглушила ткань чужой футболки, в которую он до сих пор утыкался. — Вернемся на диван? Ответом ему было лишь слабое угу. Приобняв Джисона за талию, Минхо сопроводил его обратно до дивана и опустился рядом. Какое-то время они просто сидели, Джисон удобно расположил голову на плече Минхо, а тот в свою очередь нежно прижался к его макушке щекой. И снова наступила тишина. Домашняя, уютная, тёплая. Джисон поглаживал ладонь Минхо, крепко прижимаясь к его плечу. От приятного сопения он расслаблялся и чувствовал очередное приближение сна. Пару раз зевнув, он позволил себе на мгновение сомкнуть глаза. — Ты спишь? — Только после тебя, — прошептал Минхо. Слабая улыбка задержалась на губах Джисона. Он с усилием поднял голову и положил свою ладонь ему на шею. Они долго смотрели друг на друга, не отрываясь. — Прости. Я просто боюсь быть один, — наконец поделился Джисон. — Ты всегда был рядом, и я… не представляю, каково это. — Что? — Быть без тебя. Минхо задумался и отвёл взгляд в сторону. В гостиной было настолько тихо, что Джисон уловил шелест деревьев за окном. Он прикрыл глаза и был готов снова провалиться в долгожданный сон, но голос его парня не дал этому случиться. — Как же ты справлялся всё это время? — Ты называешь несколько часов «всё это время»? — Джисон слабо рассмеялся и прижался к Минхо ещё ближе. — Ну, скажем, довольно плохо. — Нет. — Он продолжил лишь после того, как Джисон в замешательстве поднял голову и посмотрел на него. — Ты же знаешь, что меня здесь нет. Ни год назад, ни сейчас, ни послезавтра. Джисон задержался взглядом на блестящих в темноте карих глазах. Он знал Минхо и знал, что сейчас тот звонко рассмеётся, после чего пихнёт Джисона в бок, а тот, пытаясь усидеть на месте, попытается сдержать улыбку, чтобы не показать всю степень любви, которую испытывает. Джисон ждал, но Минхо не смеялся. Уголки его губ оставались на месте, дыхание было размеренным и спокойным. Лишь в глазах расцветала неизведанная до этого боль. Осознание стало медленно подкрадываться, пока Джисон заворожено рассматривал Минхо. Он провёл рукой по подбородку парня и резко отдёрнул руку. Гладкая кожа без намёка на щетину. Тогда он начал всматриваться в каждый дюйм лица в поисках ответа. Что он имеет в виду, говоря, что его здесь нет? Где же он тогда? Минхо слабо и даже болезненно улыбнулся, будто услышал мысли Джисона, и от этого обоим стало только хуже. Именно в этот конкретный момент сердце Джисона треснуло пополам, залив кровью всё пространство под рёбрами. Минхо здесь нет. Это снова обман разума. Его нет здесь уже давно. Джисон резко сел и упал головой в ладони. Беззвучные слёзы сотрясали тело до тех пор, пока он окончательно не обессилел и не упал лицом в плед. Он не позволял себе открывать глаза до самого утра. Солнце стало пробираться сначала через стеклянную дверь в холл, а потом скользнуло и в гостиную. Джисон поднял голову от потных ладоней и осмотрелся — часы показывали 5:28. Пошарив по столику, он нашёл свой телефон и проверил его на наличие сообщений. Новых сообщений не было, только одно, уже прочитанное: «Приду к тебе утром». Джисон не помнил, когда успел прочитать сообщение от Сынмина, но был рад, что ему не придётся завтракать одному. Сидя за высокой столешницей, Сынмин пил уже вторую чашку кофе, а Джисон тем временем помешивал чай, смотря в одну точку на гладкой мраморной поверхности. — Мисс Уиллер сказала, что придёт в обед. Джисон кивнул, не переставая смотреть в стол. Сынмин, не ожидая иной реакции, продолжил. — Я собирался в магазин. Если тебе что-то нужно, то я мог бы купить. У тебя в холодильнике никогда не было так пусто. — Ответа не последовало. — Джисон, если ты не начнёшь хорошо питаться, и у тебя не прекратятся… видения, то нам придётся… — Я знаю. — Джисон сделал глоток горячего чая и даже не поморщился. — Я сегодня же скажу мисс Уиллер, что готов к лечению в клинике. Сынмин резко поднял свой взгляд и нахмурил брови, не веря ни своим глазам, ни ушам. — Хорошо, — сказал он спустя какое-то время. — Не думай, что я не буду навещать тебя каждый день. Джисон выдавил из себя подобие улыбки и с благодарностью кивнул. Он почувствовал, как в кармане перцовый баллончик упирался в ногу, поэтому достал его и поставил на стол. Сынмин не мог это проигнорировать, однако смог оставить без комментария. Они допили, и Джисон составил чашки в раковину, в которой не известно сколько времени уже лежала остальная посуда с присохшими к ней остатками еды. — Я позвоню тебе после визита врача, хорошо? Выйдя на крыльцо и закрыв за собой входную дверь, Сынмин поджёг сигарету и закурил. Он никогда не курил раньше, и Минхо часто на него ворчал. Даже компанию мне составить не можешь, — любил говорить он, когда они сидели на террасе и болтали обо всём подряд. Выдохнув серый дым, Сынмин поднял голову и посмотрел на тонкие облака и пепельного цвета небо. Глаза начали слезиться и он закрыл их на мгновение. Краем уха он уловил, как соседи спускались по дорожке к своей машине, тихо о чём-то переговариваясь. Они его не заметили, и Сынмин был этому только рад. Он не хотел, чтобы кто-нибудь нарушил этот момент слабости. Тем более, люди, которые смотрят на него с долей жалости, а на Джисона не смотрят вообще. Сегодня Джисон опять танцевал в гостиной один. Извини, мы случайно увидели. Случайно или нет, Сынмину было плевать. Они явно считали его друга сумасшедшим, но это их дело. Главное то, что для Сынмина он был теперь единственным близким человеком, которого он хотел оберегать от подобных сплетников и его же собственных ядовитых мыслей. Открыв глаза и сделав последнюю затяжку, Сынмин ещё раз посмотрел в небо. Сжав губы, чтобы не дать слезам пролиться, он отсалютовал кому-то там наверху, а потом прижал ладонь к губам, всё же не сдержавшись. Изо рта вырвался всхлип, и он поспешил по дорожке вниз, чтобы Джисон не увидел его в таком состоянии. У Джисона тем временем было ещё достаточно времени перед приходом врача, поэтому он завалил себя обычной домашней рутиной. Каждый раз, как мисс Уиллер приходила к нему, он приводил, по крайней мере, первый этаж в порядок. Что происходило на втором, Джисон и сам уже плохо помнил. Куча хлама и вещей из прошлого, на которые у него не оставалось сил, чтобы выбросить. Если бы это была единственная причина, конечно. Мисс Уиллер приехала на своём чёрном Ауди ровно в 12:01. Джисон открыл дверь и, натянув улыбку, пригласил пройти внутрь. Женщина отказалась от печенья и сразу же села в своё привычное кресло. Джисон опустился напротив и откинулся на спинку дивана, игнорируя пристальный взгляд из-под очков. Психотерапевт бросила взгляд на босые ноги пациента и перешла сразу к делу. — Тебе повезло с другом, Джисон. Мистер Ким очень беспокоится о тебе. — Это верно, мне повезло, — он скрестил руки и поднял глаза. — До сих пор поражаюсь, как он меня терпит. После обычных вопросов, включающих в себя самочувствие и отчётность о приёме пищи, мисс Уиллер перешла к более специфичным, и Джисон тут же напрягся. — Минхо принуждал тебя к чему-то? Предлагал выйти на улицу и лечь на дорогу, например? — Нет, он… наоборот. Он сам сказал, что он — всего лишь видение. — Как ты отреагировал на это? — Я просто спрятал глаза и дождался рассвета. Я не спал, но на утро его уже не было. Как всегда. Мисс Уиллер покрутила ручку между пальцев и спрятала её в карман. Больше она не вела никаких записей и смотрела больше с уважением, чем с жалостью, как было до этого. — Верно ли, что ты сам понял границу реальности? Джисон сглотнул и упёрся взглядом в стену, на которой висели часы. Он удивился, что они сидели здесь уже целый час. Очевидно, время для него до сих пор проходит по своим особым правилам. Быстро сморгнув, Джисон стал бороться с желанием расплакаться прямо тут. Глотать слюну стало тяжелее, а дыхание вновь стало загнанным. — Да, всё верно, — наконец ответил он, взяв себя в руки. Психотерапевт поднялась с кресла и взяла свою сумку. Она протянула Джисону руку и едва заметно улыбнулась. — Тогда, я думаю, мы обойдёмся без клиники. Парень опешил, но уверенно протянул руку, ответив слабой улыбкой. Пока он собирал мысли в одном месте, мисс Уиллер опустила руку и немного вздрогнула от звука машины. Время сеанса подошло к концу, о чём оповестил её муж, каждый раз любезно дожидавшийся супругу с работы. Она поспешила покинуть дом, и Джисон последовал за ней, чтобы закрыть дверь. Встав посередине холла, он сжался, словно комок, и осмотрелся. С каждым разом видения становились всё реалистичнее. Джисон не был уверен, действительно ли это верное решение продолжать лечение дома. Каждую ночь он сходил с ума всё больше, и кажется, мисс Уиллер было на это плевать. У неё была семья, любящий муж, дети. Даже имея степень доктора наук, она вряд ли понимала ту боль, которая каждый день разрывала Джисона на части. Но он не мог её в этом винить. Жизнь сама выбирает себе любимчиков. Зная, что у него ещё есть немного времени до возвращения Сынмина из магазина, Джисон решился сделать то, что запрещал себе уже долгое время. Он понимал, что сделает себе только хуже. Но уже не мог, да и не хотел останавливаться. Поднявшись на второй этаж, Джисон не свернул в ванную комнату, как обычно делал. Вместо этого он открыл соседнюю дверь и так же плотно закрыл её. Руки раньше времени начали дрожать, а дыра внутри вдвое увеличилась в размере. Здесь пахло пылью и в то же время сыростью. Бывшая спальня теперь была самым покинутым местом во всём доме. Минхо убил бы Джисона за подобный бардак. Пройдя к шкафу, стоящему в углу у окна, Джисон раскрыл его и сжал челюсти. Взяв в руки полосатый свитер, он поднёс его к лицу и глубоко вдохнул. Пахло порошком и сладким парфюмом. С дрожащим выдохом из глаз его потекли слёзы. Он стянул с вешалки рубашку и сделал то же самое. Зарываясь лицом в футболки, свитера и другие предметы гардероба Минхо, он оставлял на каждой следы своих горячих слёз. Шмыгая и ненавидя себя за то, что сорвался, он не мог остановить свои судорожные руки и не мог перестать задыхаться. Это то немногое, что осталось. Вещи и ночные видения. Перекинув рукава свитера через свои плечи, Джисон стал медленно покачиваться в разные стороны. Рот был до сих пор приоткрыт в беззвучном плаче. Следуя ритму и дрожа всем телом, он тихо напевал: Я, преследуемый твоим призраком, не знаю, что делать. Верни меня в ту ночь, когда мы встретились.