***
Не имеющий нужды человек, богат. Не имеющий нужды о человеке, мудр. Запретить детям узнавать мир, всё равно что отобрать у птицы крылья и запретить смотреть в небесные дали. Благодарность, Любовь, Доверие и Честность — разве не самое важное между теми кто рядом с тобой? Например, Благодарность — есть желание давать ещё больше, Любовь — есть Мир. Не земной, а мир между людьми, счастье, теплота, нежность, долготерпение, милосердие, ... Не достаточно и ста книг с тысячами страниц в них, чтобы описать Любовь... Доверие — есть уважение и честность, Честность — есть доверие и спокойствие, правда и мир, взаимопонимание и уважение... Можно вечно перечислять количество всего, чем является и Честность. И много что из всего перечисленного может привести к своеобразной катастрофе, будь оно нарушено или не соблюдаемо. Ведь на Честности держится многое. Ложь — долго не живёт... Запомни это. *** Сегодняшний день начался невообразимо тяжело и утомительно. Учитывая тот факт, что Томас ни на секунду не закрыл глаз, заставлял его итак залитый цунами мыслей, мозг, взрываться от боли и навязывать ему его утомляемость и необходимость поспать как можно скорее. Но юноша слишком запутан и напуган, чтобы хоть как-то заставить себя вздремнуть. В его разуме постоянно одна и та же фраза, сказанная этой ночью Галлилеем, держащая Томаса на уровне космической бодрости. Переживания и накручивания выросли до вселенский размеров. А тошнотворное «Это моя вина», напрочь ломит рёбра, пытается вырваться громким вскриком. Но оно не вырвется. Томас тяжко, но хорошо научился держать каменное лицо, хоть это и невыносимо. Его бледность ему конечно весьма не помогала в хранении спокойного лица, но он по крайней мере вёл себя так. Только до тех пор пока не перекинулся со строителем парочкой словечков. Теперь он бегает во все стороны словно обезумевший шизофреник. Юноша теряет контроль над собой, и уже в четвертый раз Минхо приходится затаскивать своего друга обратно в их убежище, с упрёками: «Ты сам туда не пойдёшь! Мы должны составить план как добраться туда и что делать!». Но ничего из успокоительных утверждений не срабатывает и брюнет вновь срывается с места, и быстрыми шагами пытается вырваться наружу. — Он в конец свихнулся... — Минхо теряет терпение, его кулаки невыносимо чешутся, — Томас, ты должен прийти в себя! — Бренда впервые так строго орёт на него, заставив его наконец замереть в дверном проёме большой комнаты, несколькими этажами выше, оккупированного Нэйтом здания-небоскрёба, в котором они сейчас находятся, — Ты должен прийти в себя... — Снова повторяет она уже более мягким голосом, прежде чем подойти к нему, — Твоё поведение - вызывает во мне суицидальные наклонности... так что не твори глупостей. Прошу тебя... — Девушка умоляюще изучает помрачневшее лицо её братца, когда понимает, что сморозила не слишком подходящую для всей его ситуации, фразочку... В ту же секунду Пустой Юноша сжал кулаки. По телу прошлась холодная дрожь. Он снова вспомнил день, когда узнал о причине хромоты его друга. «Суицид» Нэйт заметно вздрогнул при этом слове и покосился на Томаса, сохраняющего хладнокровное лицо, но чьи внутренности бросались в разные стороны. Минхо просто опустил глаза. Фрай потёр тыльной ладонью по шее, потом опустив её, скрестил руки на груди. Галли рассматривал прекрасный затылок девушки, пока не почувствовал на себе испепеляющий взгляд Хорхе... — Нам всем стоит собраться и наконец поднять свои задницы. Мы должны как можно быстрее вытащить всех кто остался. — Азиат приковал глаза на стоящего в дверном проёме парня, после чего по привычке кивнул ему. Томас в ответ просто опускает голову и наконец немного успокаивается. Его быстро бьющееся сердце постепенно замедляет сумасшедшие удары у виске и во всём теле. — Сначала надо отыскать берг желательно с большим запасом топлива, а потом отследить хотя бы примерное местоположение ПОРОКа, Хорхе сужает глаза, — Томас, ты вроде говорил мне о месте хранения птичек-ласточек, так чего медлить? — Мужчина перезаряжает ружьё со своей любимой ухмылкой, — Думаю, мы все готовы... Не так ли? Бренда кивает и также ухмыляясь поворачивается к брату. — Если идём умирать, то идём вместе. Помнишь? — Она хлопает юношу по плечу, позволив ему вспомнить один из немногих, спокойных вечеров Тихой Гавани около костра, и это заставляет Томаса собраться с мыслями. — Помню. Девушка тепло улыбается, отпуская его плечо, словно убедившись что здоровый рассудок паренька все ещё на месте. Ребята скапливаются вокруг огромного стола с вручную нарисованной картой по середине, рядом с которым стояли Хорхе и Галли. — Смотрите... — Нэйт указывает на слабо заметно начертённую тонким углём, тропу, располагающуюся на востоке Последнего Города, — Это путь, по которому часто шастают крысы ПОРОКа, я несколько раз пытался выследить их, но потерпел крупное фиаско... Эти пути на каждом шагу контролируют жуки-стукачи... Ну и в итоге меня чуть не проглотили конченые шизы... — Жуки-стукачи? — Девушка непонятно уставилась на них, — Это малюсенькие, летающие хрени, которые сканируют местность и следят за всем, используя свои мини следилки в малюсеньких глазышах... Конечно, всё что они видят, видят и учёные ПОРОКа... — На лице азиата светилось ярость и отвращение... — В общем если увидишь красные, мигающие огни, спрячься за ближайшей стенкой или беги к ближайшему укрытию, эти паскуды всё сразу выследят и подадут грёбаный Сигнал... Томас кладёт руку на плечо лучшего друга, успокаивая его. — В первом удавшимся случае лучше угробить их, прострелить по тихому или же по старинке разбить вдребезги, что всё ещё возможно отлично работает, только если они не усовершенствовали их к более устойчивым манёврам агрессии со стороны. — Галли облокотился о стол обеими руками, — Помню зажарил одного... Не удержался... — Фрай наконец «вышел из тени»... Минхо и Галлилей переглянулись и резко захохотали. — И как? Смачно? — Азиат вскрикивает словно свинка, вскидывая брови, нагибая пузико назад, делая позу кричащей девчонки-черлидершы, поджимая коленки друг к другу и подняв сжатые кулаки, чем заставив руку Томаса рефлекторно скатиться с его плеча. — Эй! Я не ел его! — Он видно раздражается, хмурится, — Я видел, как ты его ел...! — Мистер Сокел вскрикивает птичьим восклицанием, открыв рот, смотря на покрасневшего от злости Фрайпана, не прекращая гиениться с Минхо, — Я не ел!!! — Не правда!! Ты даже предложил мне кусочек! — ГАЛЛИ! Я НЕ ЕЛ ЕГО! — Юноша дрожит, пытаясь сдержать порыв надрать подлецам их пятые мякишы. Галлилей краснеет от нехватки воздуха, но остановиться хрокать — просто не может. — Придурки... — Бренда потирает висок, её терпение кончается. Она вспомнила, что видела парочку таких недавно, она и тогда глядела на них подозрительно, а сейчас в ней возродилась металлическая жажда распилить каждое из этих микромразей на микро миликусочки... — Минхо, как твоя нога? — Голос Нэйта заставляет их резко остановиться, а азиат с поднятыми бровями и в той же позе, с открытым от лёгкого удивления, ртом, пялится на светловолосого юношу напротив, после чего опускает правую руку, щупает своё коленко, внезапно побледнев вскрикивает от боли, и хватается за ногу немного выше колена, чтобы не затронуть больное место, заставив всех вздрогнуть от внезапного, громкого звука. Томас резко поворачивается к нему, округляя глаза и обеспокоенно сводя брови. — Минхо! И ты молчал!? — Пустой Мальчик опускается на корточки, — Да я как-то и не обращал внимания... — Не обращал внимания!? Это же твоя нога! Как ты вообще... — Томас раздражённо цокает, после чего поднимаясь, толкает друга на ближайший стул или деревянную коробку. Он взглядом зовёт Нэйта, и тот уже через две секунды садится рядом с ним оглядывая перевязанную им недавно, ногу бывшего куратора бегунов. Юноша легонько прикасается кончиками пальцев рядом с раной. Минхо снова вскрикивает, не в силах сдержаться из-за резкой и жгучей боли. — Что за хрень... — Нэйт виновато поджал губы, Глаза Томаса бегают по его лицу, возвращаясь к принадлежащему Минхо. — Всё в порядке... Всё отлично! — Тебе не стоило расхаживать повсюду, Мин. — Белокурый осторожно развязывает немного окровавленную в районе середины раны, повязку. — Простите, не думал, что она будет прогрессировать... — Юноша облакачивается ладонями о деревянную поверхность, расслабляясь после утихшей волны боли, но вскоре снова слегка дёргается. — Рана почти затянулась... — Нэйт бросает хмурый взгляд на Томаса, сводя брови к переносице. Кто-то из ребят закашлял. Судя по низкому, мужскому голосу — Хорхе... Кстати о нём. Чего-то не слишком он сегодня разговорчив, как обычно бывает... Мужчина не прекращал трындеть с Галлилеем и Брендой в любую свободную секунду, а сейчас как-то замолчал... И кашляет странно... Чего-то тут не чисто... Да и с Минхо стариковские приключения переключаются, что является дикой не редкостью... Вечно с задницы его надо вытаскивать! Его рана заметно затянулась, хоть и за такое удивительно короткое время. Но кость жутко трещала если нажать на нее слегка... Словно снаружи залечилось, а внутри только хуже, засосало всю болезнь и долбанную боль. Почему-то Галли снова стало не по себе... Снова какие-то ощущения... Словно кто-то смотрит на него сейчас, стоя позади Минхо... И он знал... Он знает, что этот «Кто-то» — Ньют. Юноша словно физически ощущает его присутствие здесь, но не видит его... Он вероятно думает, что сошёл с ума. Но пусть так. Тот факт, что он ощущает его призраком, не значит что он умер на самом деле. Возможно его Страхи нарисовали ему эту Ауру. Украсили атмосферу жутью, наполнили его нутро — дрожью, а мысли утопили в самообмане и сумасшествии. Глаза застелало галлюцинациями. Ведь он видел... Видел Ньюта ЖИВЫМ! Он видел его. Смотрел прямо на него перед тем как тот бесследно исчез. Возможно ПОРОК вышел на новый уровень, создав штуки с помощью которых можно телепортироваться... А ведь иначе это никак не назовёшь... И надо же, какой прорыв человечества! Да это же успех! Только на чьей крови он установлен!? НА КРОВИ ДЕТЕЙ! На крови невинных людей. И Нэйт... Кто он? Вопросы словно дрались один с другим, побеждая один другого, но Ответы прятались за несуществующими стенами, запрещающими коснуться их. Юноша пережил много боли, как он говорил... Он потерял близких ему людей... Он потерял не меньше их, и знает о гнили ПОРОКа на собственной шкуре. Нэйт хочет освободить тех кого успели схватить и загрести в свои подлые лапы. Он хочет отомстить ПОРОКу за все беды, которые они принесли ему и всем окружающим. Он хороший человек. Или... Или же... Или, может... Может он шпион? Нет... Бред... Он хороший, добрый и храбрый. Он помог им — дав крышу над головой. Нэйт лечит рану Минхо — давая необходимые лекарства. И он, быстро сблизился с Томасом... Галли конечно может подозревать почему именно, но говорить за него никогда не будет. Строитель может понять его. Он понимает, что Томас скучает...🎧: He was a good stalker – Pisca
(in Spotify)
По сравнению с тем Галли, который так и рвался как-то подколоть, обсмеять и обвинить Томаса, нынешний Галлилей стал более спокойным, более добрым, осмотрительным, понимающим, и влюблённым. Он колоссально изменился. И кажется в лучшую сторону... Перестал собачится со всеми, стал больше смеяться и улыбаться, хотя и не редко в его глазах мелькает пустота, страх, вина, и дикое сожаление... Сам образ Томаса, не давал ему забыть о простреленном предплечье Чака. Он... Галли прострелил его, желая убыть Томаса, но мальчик взял пулю на себя... Закрыл собой. Вероятно после его гибели, Галли не смог прекратить корить себя за это... Он понимал, что был под действием Вируса, но все же... Большая часть всей злости, была его, она была настоящей, исходящей из собственных сердечных глубин. Галли сожалеет о том, что родился, после того дня... В комнате потемнело. На улице собрались тучи... Скоро пойдёт дождь... Его не было слишком долго. Слишком странно... Что-то все равно было как-то не то... «Что-то» Оно словно пряталось... Что-то, что готовило их к чему-то... Галли внезапно ощутил мурашки по всему телу. Глаза Нэйта, несколько секунд были косо устремлены на него. И почему-то нутро бывшего бунтаря сжалось, словно испугалось. Затем белокурый юноша тепло улыбнулся и отвернулся, когда руку строителя вновь сжала тёплая, девичья ладонь. Бренда всегда успокаивает его. Греет своей заботой. Девушка заставила его опомниться, оглядеться... На улице действительно начал идти дождь. Запах сырости и намокшей, оседающей под каплями, пыли, с каждой секундой всё больше наполнял воздух, заставляя мысленно вернуться в ночь бури в Жаровне... Когда в Минхо ударила молния, и они встретили Бренду и Хорхе... — Долго не было дождя... — Пробормотал Фрайпан, после чего прозвучал рёв грома, рвущийся из больших, темных туч за полу разбитым, огромным почти на пол стены, окном. — Это странно... — Мужчина оглядывается по сторонам, оборачиваясь головой и корпусом, рассматривая серые облака, — Буквально пять минут назад небо было чистое, ни единого облачка.... Тишину заполняет шум дождя, бьющегося об окна, — Такое бывало уже несколько раз... Это уже стало почти нормой... — Нэйт не смотрел в их сторону, продолжая аккуратно обрабатывать рану Минхо, что сопровождалось иногдашним шипением... Азиат наблюдает за его движениями, переводя взгляд то на его лицо, то на Томаса, который всё ещё сидя на корточках рядом с Нэйтом, в ответ исподлобья и как-то обеспокоенно уставился на него, несколько раз сжимая и разжимая кулаки. — Что?... — Прохрипел азиат, оглядывая Томаса с лёгким удивлением на слегка бледном лице, — Я тебя съем, Минхо! — Томас наконец сжал кулаки, ощущая как закипает его Шкала под названием: «Беспокойство», — Ты шанк безрассудный! — На себя смотри, огрызок! — Перебивает его азиат, слегка привставая, но тут же валясь обратно на эту долбанную коробку под резким толчком Нэйта, сразу продолжает... — Ты забыл, кто за шиворот затаскивал тебя обратно, дабы ты не сбежал? Забыл? — Он испепеляет лучшего друга темными глазами, — Я о тебе сейчас говорю, придурок! Ты разве не обладатель этой ноги? — Томас указывает на неё большим пальцем. Он скоро лопнет от беспокойства и нервозности, Минхо напрягая скулы, — Я не хочу видеть, как тебя жрёт обоссаный шиз! Если вдруг придется бежать со всех ног, что делать будешь, когда рана ещё больше воспалится? На булках чеканить будешь? Покорять мир? — Томас, прекращай эту драму, ты же знаешь, меня не остановит боль в ноге, если дело дойдёт до побега или спасения детей, я буду чеканить в сломиголову, и поверь, мне срать будет на боль! — Минхо дрогнул от резкой боли в ноге, но не вскрикнул, чем частично подтвердил свои восклицания. Пустой Юноша тяжело выдыхает, — Тебе стоит отдохнуть, ты должен хорошенько набраться сил и выспаться перед тем как бежать куда-то в сломиголову, — Снова тяжёлый вздох, — Ладно уже тебе. Типо успокоил... — Цедит Минхо, испепеляя Томаса взглядом негодования, мол «Я тебе тут не пятилетний ребёнок, разберусь...», и переводит взгляд на Галлилея, стоящего примерно в пяти метрах от него, уставившегося куда-то за его спину, глядевшего при этом с бледным лицом и пустыми глазами. Томас потёр глаза, чем слегка привлёк глаза Нэйта, всё это время слушающего весь этот шедефробазар, и медленно встав, немного шатаясь попятился к Хорхе, стоящего рядом с Фрайпаном у окна. Дождь не прекращался и судя по ещё больше потемнелым облакам, которых, края вообще не видно, он не прекратится до ночи, хотя сейчас примерно вторая половина дня, которая подходит к вечеру... — Тебе не кажеться это подозрительным? — Хорхе не отрывает глаз от туч, скрестив руки на грудях, — Дождь? — Томас облакачивается на металлический подлокотник, — Да, именно дождь... — Мужчина сужает глаза, — Я думаю его не должно было быть, суди сам... Эти облака будто сделаны человеком, Томас не понятно поворачивается на него, немного опустив брови, — Возможно это покажется полным бредом, но я всё же чувствую что-то не ладное... Этих туч не должно было быть. — Их словно сделали, запустили и направили сюда... — На лице Фрайпана слегка отражается тревожность, — Сковородка дело говорит, — Хорхе хохокнул, после чего Фрайпан выравнивается и поворачивается к нему, — Ах ты! Корнеплод старый, хочешь остаться без обеда??? — Язвит юноша, Хорхе заливается диким хохотом, попутно фыркая, хрокая со слезящимися глазами, — Ну вы оба как всегда... — Томас силой выдавливает слабую улыбку, потом снова переводит взгляд на дождь... — Слушай, Томас, — Да? — Мы же может как-то проникнуть туда, не будучи замеченными...? — Мужчина украдкой смотрит за спину, убавляя тон и потом наклоняется ближе к Томасу, полушопотом продолжая говорить, — Я знаю, Минхо не сможет сейчас нормально передвигаться... Томас сводит брови к переносице, — Я думаю... — Хм? — Я думаю, улезнуть можно, только если когда он уснёт... — Томас мягко стучит указательным пальцем по металлической трубе, на которую он опёрся, — Я не хочу да бы он волновался и рвался помочь, как это обычно бывает... Сам знаешь... — Томас опустил голову, В глазах мелькнула одна из картин, переживших ночей в Гавани, когда бывший куратор сходил с ума от беспокойства, во время отключки Томаса после подстрела его бока, Дженсоном... И ещё после очередной попытки суицида... Снова... И снова... Во времена нервных срывов... Панических, ночных кошмаров... Юноша чувствует подступивший к горлу, ком, и его передёргивает... Вина перед Минхо, снова заползает под рёбра, ломит и растягивает гнитущее ощущение, словно всасывая в себя всю темень и все чувства в один комочек... Ощущение виновности перед Минхо... Виновность за себя... За всё беспокойство которое перерастало в анти-секономленные нервные клетки, которые были потрачены на него во время этих Случаев... Ему внезапно захотелось обнять своего друга... Слова едва могут осмыслить всю его благодарность... Минхо спас его... Минхо спас и Ньюта... Михно... Он словно оберегающий лучик. Словно цветочек, хотя ему вряд-ли бы понравилось это прозвище... Но Томасу кажется, что в глубине души бывший куратор бегунов совсем ребёнок, жаждущий любви и заботы, как бы он не хотел скрыть это за серьезным фейсом, или за строгими взглядами. Ведь иногда он ведёт себя словно пятилетний ребёнок, смеющийся и дурачившийся с любой тупой шутки... В этом словно весь он. Он — лучший друг Томасу. Он — его брат. И ему не хотелось бы видеть его искажённое от боли лицо, как если бы он «в сломиголову» маршировал на встречу своей смерти со своей хромой ногой. Он просто не позволит ему. Ни сейчас, ни когда ему придется цепями привязывать его к балке, дабы он не помчал помогать ему. Минхо хоть и жутко ощущал себя обузой для них, но ему было плевать на количество боли, изнуряющейся из глубин его костей. Он должен помочь спасти всех... — Сегодня ночью...? Томас коситься на улыбающегося Хорхе, немного отражая его энтузиазм, — Сегодня ночью. *** Лунные лучи пробирались сквозь тающие, маленькие облака, освещая Последний Город и Тишину, словно оголяя её. Прячущиеся в тени силуэты, отражают серебряные блики, заставляя томные, совсем не доходящие до их ушей, вздохи, ускоряться от навязчивых мыслей и устрашающих догадок... Пепельные, слегка отросшие пряди Хорхе, воздушно падали на смуглый лоб, после чего немного вздымаясь вверх из-за еле слышных, больших но медленных шагов, снова мягко оседали. Пара бездонных глаз, непрерывно наблюдали за бледным во мраке ночи, лицом Томаса с жуткими синяками под глазами, ощущающего сильное беспокойство, взявшееся из ниоткуда... Его руки почему-то дрожали, хоть он и не понимал почему... Голова снова раскалывалась. Он не спал двое суток. Пустой. Томас. В отличии от него, Хорхе ощущал жуткий трепет, от предстоящего движа, и нарастающего адреналина. Его ладонь довольно ве́село сжимала и разжимала автомат, когда они проходили мимо спящих Бренды и Галли, Хорхе знал... Он знал это. И ещё он знал, что как только они вернутся с бергом под пазухой, Бренда здорово влепит им по яйцам... А от Минхо можно было бы ждать что угодно... От мощного подзатыльника вплоть до оторванных конечностей... Томас ощутил подступивший адреналин и волну тревоги смешанную с беспокойством, когда проходил мимо Минхо. Его почему-то сковало неприятное чувство. Словно он предаёт лучшего друга... Затем он ощутил чьей-то взгляд на своём затылке. Снова тот взгляд... Тот самый... Прожигающий до самого мозга или даже насквозь делающий дыру. Только сейчас он ощущался как-то по другому... Более родным. Таким знакомым и слишком напоминающим Боль... Томас резко оборачивается в сторону, откуда исходила эта Аура, но на том месте не было никого... Нет. Там должен кто-то быть. Он останавливается, застывает в одном положении, смотря в одну точку. Хорхе оборачивается на него, непонимающе оглядывая его лицо. — Томас? — Почти не слышно шепчет мужчина, слабо хватая юношу за локоть, — С тобой всё хорошо? Томас молчит. Он продолжает буравить стенку, словно сумасшедший. Словно загипнотизированный. — Томас! — Хорхе обеспокоенно теребит его плечо, тихим шопотом окли́кивая его, пытаясь привести в себя. Пустой Юноша словно на мгновенье потерял слух, его сейчас жутко колотит внутри, сердце ходуном, мысли исчезли, и руки невыносимо дрожат. Его колени слабо подкашиваются, но он прикованный, продолжает стоять, буравя одну точку распахнутыми глазами. Напряжённая тишина нарушается ещё одним о́кликом, после чего взгляд Томаса сосредотачивается и он переводит лицо на бледного Хорхе. — Что? Его голос весьма заметно дрожит, и мужчина обессиленно и облегчённо выдыхает. — Ух... Слава Богу, я уж думал ты помереть собрался... — Он слабо толкает худощавое плечо, после чего отдышавшись, поворачивается и уже быстрее продолжает шагать в сторону лестницы, когда Томас слегка улыбнувшись, продолжает идти за ним, на последок снова оглядывая то место... Уходя, они не заметили, как пустовал третий гамак ... — Т-томми, прошу не иди туда... *** Шагая по мокрому, кое где потресканному асфальту, ребята оглядывали каждый меллиметр местности, в которой они находились. Они отошли порядком ста двадцати метров от их убежища, направляясь в сторону указанного Томасом, места. С одной стороны они поступили глупо, отправившись только вдвоём, но с другой... Лучше не светить своими фейсами, тем более сейчас, когда Минхо ранен, а Нэйт латает его раны, Галли кажется сходит с ума, но Бренда держит его на уровне «Вытаскиваю Галли из под лап сумасшествия, своей любовью», Ну а Фрай... Фрай просто спит. Они прислушивались к жуткой тишине, странно, что именно тишине, шизов не было слышно.. только песни сверчков и лёгкое дуновение холодного ветра. Дождь как на зло, укрыл все следы шизов, а их собственные, красиво выделялись на мокрой землельке... Ребята приближались к точке назначения, иногда разговаривая, и обсуждая жуткое отсутствие шизов... Подземный склад Айсбергов, находился под обвалинами штаба ПОРОКа, и как они поняли, обшарив территорию не смогли туда проникнуть... Но к счастью и сожалению, Томас хорошо запомнил другие, тайные проходы, ведущие к ним. Конечно для этого им глупо пришлось чеканить к Стенам Последнего Города, но что не сделаешь для любимых людей и загнанных в клетку под названием «ПОРОК» — детей? Ребята плелись уже часа три, когда наконец в тридцати метрах от них показалась знакомая Томасу улица, за одним из знаний которой, скрывался подземный проход. Стены не завалились бы на него даже если бы специально взорвать их мощными инструментами, так как снабжённая металлическими крепителями, она не позволяла бы обрушиться на него. Они утомлённо зависли на широко распростёртом асфальте, после чего Томас слегка отдышавшись, нашёл где-то кусок массивной, ржавой железяки, и со всей силы, в определённом месте, ударил по идеально ровной трещине, потом резко отбегая к Хорхе, стоящего за десять добрых метров. Внезапный толчок в земле, грохотом наполнил влажный воздух, и огромная плита земли, асфальта и бетона, крошась и хрустя под своей тяжестью, начала подниматься, высвобождая из глубин ветер и пыль, напоминая Томасу вздымающиеся, бетонными плитами, рядом с седьмым отсеком лабиринта, когда они с Минхо нашли выход и со всех ног пытались успеть до его внезапного закрытия. Хорхе наблюдал за этим явлением с потрясением и сумасшедшей улыбкой, его руки постепенно начинали дрожать от адреналина. — Охренеть... Томас не услышал этого бормотания за продолжающимся грохотом. Огромная плита наконец застыла в вертикальном положении, оппёршись на Стену Последнего Города. Запах метала, топлива, пыли и крыс, ударил в нос, заставляя слегка поморщится, и закрыть лицо изгибом локтя. Томас первый шагнул вперёд... Под землёй ещё холоднее чем сейчас на улице, после дождя. — Чего-то мне не по себе... — Голос Хорхе заметно снизился,эхом разносясь по подземным стенам, — У меня тоже такое чувство... Нам надо торопиться.. — Томас сжимает и разжимает кулак свободной руки, почему-то нервничая, в другой держа ту же железяку. Он не хотел пока что оглашать о своём здесь присутствии, стреляя из пистолета или автомата Хорхе. Поэтому на всякий пожарный, взял её с собой, на случай «если попадётся какая Крыса».. Огромный цокольный этаж из серого и чёрного мрамора, освещаемый белыми, настенными светодиодами и маленькими лампочками, вдолбленными в потолок, распластался перед ними, с поддерживающими его, опорными колоннами из железобетона, прямоугольной формы. К большому удивлению, ничего из всего этого не пострадало, не пустило и трещины. Ну и хорошо. Меньше всего им сейчас надо было бы перется к краю Города, дабы получить «Ничего». Ребята шагали по длинным коридорам уже полчаса. Эти бесконечные тоннели давили на мозг. — Долго ещё? — Наконец спрашивает Хорхе, поглядывая на молчаливого Томаса.. — Нет. Ещё минута и десять секунд... Девять... Восемь... — Юноша продолжал отсчитывать по секунде из всего времени, которое он засёк, — Чего? Ты держишь курс на Тортугу, отмечая шаги по часам, минутам и секундам? — Мужчина удивлённо застыл на месте, когда Томас продолжил шагать с определённой скоростью. — Не перебивай меня. — Брюнет отсчитал ещё три секунды, сровняв с ним шаги, Хорхе, продолжил плестись за ним, Ещё тридцать секунд... Двадцать... Пятнадцать... Десять... Насколько было видно, коридор не заканчивался, и по сторонам проходов не было. Только светло-серые, мраморные стены. Пять, четыре, три... Две... Томас останавливается, когда предположительно досчитал до нуля, и поворачивает голову направо. Юноша вытягивает руку на уровень своих плечей и слегка касается кончиками пальцев, холодной стены. Вдруг послышался хруст отделяющегося друг от друга мрамора, заставляя дверообразный прямоугольник, скрябо отворится. Перед ними из стены появился проход. Хорхе уже побледнел от гениальных махинаций, которые умел проворачивать Томас. Удивительно, что он не забыл, что и как делать, даже спустя годы. Их привычно быстрые шаги превратились в медленные и осторожные, войдя они в полную темноту, дверь за ними внезапно захлопывается... *** — ТОМАС!!! — Минхо орал, что есть мочи, ища своего недолупыша, которого они посчитали похищенным вместе с Хорхе-Опасным. — Томас! Хорхе!!! — Девушка чувствовала как её нервы нежно утопают в злости и беспокойстве, её руки не прекращают дрожать. — То-о-ома-ас! — Фрай расставил обе ладони по обе стороны губ, думая что этим как-то поможет голосу звучать громче, — ТОМАС! ЕСЛИ ТЫ НЕ ОТОЗВЁШЬСЯ, Я ОТОРВУ ТЕБЕ ЖОПУ! — Азиат хромая обыскивал цокольный этаж, в котором они изначально находились, Юноша услышал странный шорох у себя за спиной, но когда обернулся, никого не было. Он странно отвёл взгляд, сводя брови к переносице, его лицо постепенно бледнело, а ноги почему-то немели... Он предположил, что ему послышалось или это проделки этого засранца... — Томас? — Его голос начал немного дрожать, как и руки... — Что за.. Он замолк, когда шорох за его ухом, прозвучал слишком реалистично и странно. Словно стекло тёрли о стекло. — Минхо... Этот голос... — ...Ч... Чт... — Юноша в ступоре... Его колени подкашиваются, и он чуть не падает, когда тихий шепот рядом с его ухом, пугает и словно сотрясает его, — Минхо... — Голос дрожал. Слабый голос, такой родной и Больно стучащий по сердцу... — Я-я... — Минхо пятиться на два шага назад, чуть не падая... — Н-ньют...? — Я рад тебя видеть... — Поломанный, дрожащий голос, так тускло и родно, скользил по воздуху, — Ньют... это ведь... Это ведь ты? — Минхо попытался выпрямиться, но получалось херово... — Это я... — Где ты. — Бывший куратор бегунов наконец выровнялся, глядя в пустоту пытался прислушаться... Но голос утих... — Ньют... Прошу ответь мне, где ты... — Юноша словно молил его. Его жутко обеспокоенный голос дрогнул, а глаза постепенно наполнялись слезами... — Всё в порядке... — Нет. Не всё в порядке! Ты не можешь так говорить! Скажи мне... — Минхо... — Ньют, скажи мне! Умоляю... Я должен найти тебя. Я не могу отпустить тебя... А знаешь, что чувствует Томас? — Горячие слезы беспрерывно текли с его покраснелых глаз, которые бегали в разные стороны... — Томми...? — Я не хочу видеть новые шрамы на его запястье... Так что скажи мне, где ты, Ньют! — Минхо отчаянно выкрикивает последнюю просьбу... Тишина... — Моё тело держит ПОРОК... — ПОРОК...? Держит... Твоё тело...? — Нутро наполняется злостью и сумасшествием... — Но моя душа блуждает словно призрак... Я могу ощущать всё... Словно живой человек... Но... — Н-но... Что? — Глаза расширены от ужаса... — Меня словно отделили от самого себя... — Ньют слегка хихикает... Смеётся? ОН СМЕЁТСЯ!? ОН ... — Они управляют моим телом, Минхо... — Белокурый юноша слегка запинается... — Прошу не дай мне навредит тебе и Томми... Н-не дай мне навредит вам, Не дай ПОРОКу убить нас. Нас держат под землёй Последнего Города... И-и Минхо...? Азиат дрожащим, истерическим плачем, падает спиной к стенке, обессилено сползая вниз... — Ч-что...? — Т-ты... не д-должен... верить... ему... Брови бывшего куратора бегунов сводятся к переносице, его взгляд меняется на до ужаса не понимающее и ещё более тревожное, — К-кому? Тишина... — К-кому!? — Вскрик эхом заполнил комнату... Но голос больше не отвечал.. — Н-ньют! Не уходи! Прошу ответь! Кому, я не должен верить!? — Азиат хватается за голову, которая внезапно жутко разболелась... Молчание... — Н-ньют...
***