Ересь Льва

Из девяти легионов-предателей, отвернувшихся от Империума, никто не может сравниться с безжалостной эффективностью и методичной жестокостью Железных Воинов. Когда-то Четвертый легион был хорошо отлаженной машиной, но пески времени и цепи долга измотали и отяготили главный осадный легион Империума, пока не осталось ничего, кроме железа внутри. Сыновья Пертурабо стали такими, какими их сделал отец: безжалостными и безропотными воинами, готовыми без колебаний совершить любое злодеяние, ведь победа для них - лишь логическое ожидание, а не приз, который нужно завоевать. Галактика содрогается, когда бесконечные бронированные легионы идут на войну, разрушая все крепости и сокрушая всех врагов, которые держат железную хватку на отмелях Ока Ужаса. Однако их успех нажил им немало врагов, и не в последнюю очередь это касается Губительных Сил, которые презирают любой порядок в своем царстве Хаоса. На закате 41-го тысячелетия вокруг легиона, расколотого гражданской войной, собираются враги, но Пертурабо и его сыновья будут держаться до конца, такие же несгибаемые, как и их тезка, и движимые злобой, стремясь осуществить свои деспотические планы. Происхождение: Большие пушки никогда не устают Эра Раздора была временем, в котором преобладали только войны. Обещания прогресса и взаимопонимания умерли вместе с Тёмной Эрой Технологий, и многое было забыто, чтобы никогда не быть заново изученным. Там, где когда-то сверхразумные машины управляли войнами, растянувшимися на бесчисленные световые годы, теперь орды варваров бросались друг на друга за клочья территории. Те немногие мерцающие угольки цивилизации, которые еще оставались, были спрятаны в крепостях, построенных лучшими из людей. Однако был один, кто осмелился мечтать о том, что жизнь может быть чем-то большим, чем вечность бойни и резни: Император Человечества. Решив принести мир, справедливость и безопасность в свою новую империю, Повелитель Человечества создал многочисленные армии, чтобы исполнить свою волю в завоевательных войнах, известных как Объединительные Войны. К тому времени, когда пал последний бастион, его войска эволюционировали и теперь состояли из нового поколения воинов, известных как Легионес Астартес, генетически усиленных суперсолдат, чье мастерство в бою намного превосходило любого смертного. Разделенные на двадцать легионов, Астартес вскоре подчинили себе Терру, несмотря на то что их численность исчислялась тысячами по сравнению с триллионами людей, называвших Терру своим домом. IV легион, как следует из его номера, был одним из первых легионов, принявших активное участие в боевых действиях. Их отличала совместимость геносемени, ведь Астартес тогда, как и сейчас, создавались путем генетического усиления, и вскоре их численность превысила численность других легионов, число которых начало расти только после завоевания Генных Лабораторий Селенар на Луне. В то время как их двоюродные легионы с трудом принимали новичков, а тела их новобранцев погибали, отторгая новые органы, IV легион не имел проблем и недостатков, набирая бойцов из стрелковых племен и техноанклавов, существовавших по всей Терре. Вскоре они заслужили благосклонность Императора благодаря своей численности - целые батальоны по сравнению с сотней или около того в большинстве других легионов, и было вполне уместно призвать столь генетически совершенные образцы для борьбы с их предшественниками - легионом, куда более несовершенным и менее стабильным. До Астартес, Император создал два других вида полубогов: первым поколением были Легио Кустодес, абсолютно совершенные, если не считать того, что их создание стоило непомерно дорого, слишком трудоемко и медленно для целей Императора. Однако со вторым поколением, Громовыми Воинами, дело обстояло совсем наоборот. Легио Катаэгис были силой, созданной только для войны. Они были крайне нестабильны: склонны к отказам органов, приступам ярости и отсутствию сплоченности в группе. Однако их жестокость и простота производства делали их идеальными воинами для завоевания такого мира, как Терра. Большинство техно-варварских владык, веками властвовавших над Террой, быстро пали перед мощью Громовых Воинов. Однако с возвращением мира на Терру их польза подошла к концу, и Император приказал своим новым творениям избавиться от старых. Уничтожение Громовых Воинов было быстрым и безжалостным, поскольку Четвертый легион планомерно окружил их лагерь на горе Арарат, хотя даже они сами не знали, почему именно эта земля была выбрана для битвы. Именно здесь легион впервые продемонстрировал свою специализацию, которая впоследствии стала известной, - мастерство ведения осадной войны, и его орудия несколько часов обстреливали лагерь Громовых Воинов. Их подавляющая огневая мощь, скорее всего, убила большинство нестабильных Громовых Воинов, и когда пушки замолчали, Первый легион вошел в лагерь, чтобы закончить работу. Однако, несмотря на их неоспоримый вклад в эту и многие другие битвы, имена командиров Четвертого легиона утеряны для истории. Это аномалия, что ни один отдельный человек или командир не выделяется среди остальных своих собратьев, если сравнивать Четвертый с их двоюродными братьями, чьи командиры легионов - одни из самых известных личностей в имперской истории. Какова бы ни была причина, Четвертый продолжал добиваться успеха на каждом поле боя, начиная с кампании против Лито-Големских армий Венерианских Боевых Ведьм, где их возглавил сам Император. Благодаря своей эффективности и послушанию они десятилетиями служили под началом Повелителя Человечества, добиваясь непревзойденных успехов, хотя позже некоторые отмечали, что это не тот рекорд, на который Четвертые могли бы претендовать от своего имени. Однако масштабы Великого Крестового Похода, охватывающего всю галактику и направленного на воссоединение потерянных миров Человечества, привели к тому, что Четвертый не мог вечно оставаться единым целым под непосредственным командованием Императора. Там, где другие легионы отказывались делить свои силы, Четвертый без колебаний разделился на несколько флотов Крестового Похода, хотя они всегда сохраняли единую организационную структуру и оперативные доктрины. Многие стали критиковать их за нежелание отступать от установленных планов сражений, но не меньше было и тех, кто хвалил их за надежность по сравнению с более индивидуалистичными легионами. Их талант к осадной войне продолжал развиваться, и ни одна крепость не могла устоять перед их могучими пушками и единодушной решимостью. Однако эта сосредоточенность была как благословением, так и проклятием, поскольку легион отказывался думать об отступлении или отходе, кроме как по прямому приказу высшего командования. Их организационная структура была сверхжесткой, не допускающей никакой оперативной гибкости со стороны командиров на поле боя, и хотя в большинстве случаев она служила им на благо, в других случаях она становилась их погибелью. Так было на кузнечном мире Инкаладион, могучей планете-крепости, расположенной на окраине Доминиона Бурь, где неудачный выстрел уничтожил большую часть старшего командного состава. Младшие офицеры, которым теперь предстояло играть роль с гораздо большей оперативной свободой, чем они привыкли, оказались крайне несостоятельны, бездумно следуя хрестоматийным стратегиям, например, пытаясь ошеломить защитников Инкаладиона огневой мощью. К концу кампании они одержали пиррову победу, не имея ничего, кроме разрушенного мира-кузницы, усеянного телами более 29 000 погибших Астартес и двух миллионов солдат Имперской армии. Перестав быть самым многочисленным и поставив под сомнение репутацию всего легиона из-за некомпетентности нескольких младших офицеров, Четвертый легион стал еще больше терять свою известность. За ними закрепилась репутация легиона рабочей лошадки, на которую можно было рассчитывать при выполнении определенных задач, если они не требовали нестандартного мышления. Имперские командиры стали привлекать их к затяжным боям, используя их сверхчеловеческую мощь для завершения неблагодарных осад, которые грозили сорвать сроки, не заботясь о желаниях командиров легиона. Пострадав от постоянных потерь, лишившись всякого представления о героизме и вбив клин между собой и своими двоюродными легионами, Четвертый остался позади, его звезда затмилась, и еще долгие годы им будут пренебрегать. Однако не все надежды были потеряны, ибо в конце концов настал день, когда они воссоединились, как и многие другие легионы до них, со своим Примархом. Железный Владыка Олимпии На закате 30-го тысячелетия, Император Человечества использовал свой научный гений, чтобы создать существ, известных как Примархи, которые должны были стать его сыновьями и наследниками, генералами, которые будут помогать ему, и компаньонами, которые могли бы быть равными ему, как никто другой. Однако, как и тогда, так и сейчас, его врагов было бесчисленное множество. Стремясь помешать его планам галактического завоевания, они пытались уничтожить дело всей его жизни, выбросив его творения среди звезд, которые он надеялся однажды покорить. Маленькие капсулы с Примархами были украдены, и капсула с цифрой IV одной из первых была втянута в варп-разлом, чтобы быть выброшенной далеко от Терры на планету, которая была менее милосердна, чем даже истерзанная войной колыбель Человечества. Расположенный на окраине Доминиона Бурь, мир Олимпии был царством изоляции и паранойи. Горстка городов-государств влачила жалкое существование, отрезанная друг от друга высокими горными хребтами, которые не позволяли создавать ни промышленных ферм, ни крупных мегаполисов, ни даже элементарных путешествий, поскольку подозрительность к чужакам была нормой. Технологии были далеко отброшены назад, поэтому богатые залежи полезных ископаемых оставались недоступными для примитивных усилий по их добыче, хотя эти усилия уже давно использовались для более мрачных целей. Из этих туннелей были построены огромные крепости и замки, каждый город-государство стал абсолютно неприступным для чужаков, а его правители, известные как Тираны, направили свое внимание на угнетение населения, стремясь извлечь из земли как можно больше богатств. Однако, несмотря на естественные барьеры, разделяющие их, темная природа человека привела к тому, что мир в Олимпии был так же недостижим, как и в других местах. Десятки мелких общин и племен изгоев жили за пределами двенадцати крупных городов-государств, и именно за контроль над ними Тираны вели свои войны. Армии наемников бродили по дикому ландшафту, по прихоти меняя союзников и следя за тем, чтобы ни одно государство не получило слишком много власти, чтобы сохранить беззаконную стабильность. Именно в этом скалистом ничейном краю потерпела крушение капсула IV, обитатель которой, выйдя на поверхность, обнаружил, что за ним наблюдает не дремлющее зло. Его разум был наполнен невозможными знаниями, наукой, далеко превосходящей примитивную Олимпию, и, оглядываясь вокруг, он быстро понимал все, что видел, или, по крайней мере, их недостатки. Однако вскоре из этого мастерства было сделано исключение, ибо, вглядываясь в небо, юный Примарх с ужасом заметил темную звезду, чей недобрый взгляд, казалось, всегда был направлен на него, хотя никто другой, казалось, не мог наблюдать это странное явление. Так он с самого начала ощутил чувство бессилия, которое останется с ним на долгие годы, ведь звезда представляла собой единственный пробел в его знаниях. Этот недостаток был уроком, который его братья не усвоят в течение многих лет, но мальчик отказался сдаваться, сделав основой своих побуждений стремиться к превосходству, к постоянному совершенствованию, чтобы в конце концов преодолеть этот недостаток. Он был полон решимости выдержать ненавидящий взгляд этого небесного преследователя, этого космического изъяна реальности, природа которого, как он был уверен, однажды перестанет от него ускользать. Так, перебирая эзотерические знания, вложенные в его разум, он выбрал себе имя, которое должно было означать его упорство: Пертурабо. Мальчик начал бродить по диким местам, один, если не считать небесного преследователя, карабкаясь по скалам и плато, которые составляли его окружение. Пертурабо обладал врожденным любопытством, жаждой познания и искренней любознательностью к окружающему миру, чем несказанно удивлял усталых и подозрительных жителей Олимпии. Однако его мораль оставляла желать лучшего, ведь он был готов пожертвовать другими, чтобы получить нужные ему сведения. Поднимаясь, он заметил мальчика-пастуха, попавшего в лапы пернатой змеи длиной более пятнадцати метров. Вместо того чтобы вмешаться и спасти юношу, Примарх просто наблюдал, изучая все, что мог, о дикой природе и изучая язык своего мира по паническим крикам и мольбам о помощи юноши, которого медленно сжимали до смерти в течение нескольких часов. Следуя инстинктам, которые он не до конца понимал, Пертурабо взобрался на скалу и обнаружил деревню и кузницу, расположенную в ее сердце. В течение следующего года Примарх жил в этой крошечной деревушке как кузнец, создавая оружие войны, и быстро превзошел мастера кузницы, которому она принадлежала. Восхищенный победой, но недовольный посредственностью окружающих, Пертурабо вновь отправился в самостоятельное плавание, отправившись в ближайший город-государство в поисках того, кто мог бы превзойти его в кузнечном деле или в бою, ведь мальчик быстро обнаружил, что обладает невероятной физической силой. Прибыв в город-государство, Пертурабо предстал перед правившим им тираном, которого история помнит только как Сатрапа, наслышанного о природном таланте мальчика. Тот усыновил его, пообещав дать ему испытания, достойные его таланта, но быстро оказалось, что он не в состоянии выполнить свое слово, ведь его королевство было самым маленьким и слабым из двенадцати великих городов-государств. Однако то, чего ему не хватало в богатстве и силе, Тиран с лихвой восполнил хитростью. Играя на гордости Пертурабо и его потребности в одобрении, Тиран манипулировал Примархом, заставляя его избавляться от врагов внутри города-государства, а затем обращать его против своих врагов в других местах. Так человек, который хотел стать кузнецом, ремесленником, превратился в орудие войны, в инструмент в руках тех, кто был ниже его, и он знал это. Благодаря его безжалостной эффективности, ни один Тиран не мог устоять перед ним и его виртуозным умением вести осаду и замечать слабые места, их неприступные крепости рушились вместе с горами, на которых они были построены, и вскоре вся Олимпия склонилась перед ним и его приемным отцом Тираном. Он был суров, но справедлив, ждал успеха и наказывал за неудачу, и все люди уважали его, хотя и не любили, ибо он получал жестокое и непристойное удовольствие, унижая тех, кому бросал вызов. Захватив Лохос, последний из двенадцати великих городов-государств, Сатрап назначил Пертурабо Регентом Лохоса и приказал ему жениться на Каллифоне, дочери побежденного Тирана Даммекоса, которого он приказал заточить в тюрьму. Хотя его власть намного превосходила власть Сатрапа, Примарх пошел на поводу у своего приемного отца и женился на девушке. Однако их брак был далеко не традиционным. Пертурабо не проявлял особого интереса к жене и общению в целом, а желание Сатрапа иметь внуков и наследников так и осталось невыполненным, поскольку поползли слухи о том, что брак так и не был заключен. Похоже, Примарх понял то, что было очевидно с самого начала: одобрение, которого он искал, должно исходить от кого-то, кто мог бы превзойти его, а с новым титулом Регента он обладал властью, достаточно неопределенной, чтобы заставить Сатрапа не решаться перечить ему, чтобы самому не быть свергнутым. Теперь Пертурабо был свободен следовать своим желаниям и проводил большую часть времени, разрабатывая архитектурные схемы, настолько совершенные, что их невозможно было построить с помощью примитивных инструментов Олимпии, хотя он никогда не сдавался, несмотря на то, что это его удручало. С годами Сатрап все больше разочаровывался в растущей независимости сына и в конце концов отправился на личную встречу с ним в его дворец в Лохосе. Однако, как вскоре выяснилось, Пертурабо уже давно отверг власть Сатрапа и отправил его на верную гибель, сбросив со склона горы. Следующим действием Примарха, первым в качестве Тирана, стал приказ освободить Даммекоса и назначить его Регентом для управления Олимпией, пока он оставался в своей лаборатории. Было очевидно, что сам Пертурабо не желал брать на себя бремя лидерства и был доволен тем, что оставался в своей мастерской, пока другие правили вместо него. Под бдительным оком Даммекоса, предательство, характерное для олимпийской культуры, угасло, а паранойя усилилась в созданном им огромном полицейском государстве. Мир поддерживался острием меча, некомпетентность наказывалась, а коррупция уничтожалась при режиме Регента Даммекоса и Королевы Каллифоны, которые правили без ограничений своей власти до тех пор, пока удовлетворялись требования Пертурабо о порядке и ресурсах. Однако, несмотря на неоспоримое господство, Пертурабо все равно оставался недоволен, ведь даже обладая несравненным авторитетом и талантом, он не мог избавиться от чувства беспомощности. Никто не мог превзойти его ни в чем, будь то мастерство, умение владеть оружием или битва умов, но победа всегда оставляла его неудовлетворенным, поскольку он ничего не мог сделать, чтобы бросить себе еще больший вызов. Точно так же схемы и планы Пертурабо превосходили все, что когда-либо видели мудрейшие жители Олимпии, но они оставались лишь предположениями, ибо были выше возможностей его народа. Глубокое чувство неудовлетворенности стало наполнять его дни, пока его талант пропадал впустую, а скука лишала его всего, кроме желания испытать себя. Все это время зловещая звезда продолжала наблюдать за ним, где бы он ни бродил по Олимпии, и тот факт, что никто не мог ее увидеть, приводил его ко все более глубокой изоляции. Однако в конце концов его желание было исполнено, ибо со звезд спустился золотой военный корабль, вызвав в Примархе чувство удивления, о котором он уже успел позабыть. — Я - Император Терры и всего Человечества. Ты - Пертурабо. — Это было скорее утверждение, чем вопрос. — Это я, это я. Ты знаешь меня! — Пертурабо с готовностью кивнул, впервые в жизни обрадовавшись. Мужчина положил руку ему на плечо. — Я вижу в твоих глазах жажду знаний. Я могу предложить тебе знания, которых ты жаждешь. Поклянешься ли ты служить мне и человечеству? — Да, да, все, что угодно. Пожалуйста, возьми меня с собой! Я буду твоим сы... слугой! — От восторга, истинные чувства Примарха чуть было не вырвались наружу, но Император, казалось, этого не заметил. — Очень хорошо. Ты будешь неукротимым, неумолимым, моим Железным Владыкой. — При этих словах у Пертурабо потекли слезы, и он заплакал от радости. Наконец-то он нашел того, кто поможет ему осуществить свои мечты, кто поймет его так, как никогда не понимали жители Олимпии. Пертурабо зарылся лицом в нагрудник мужчины, когда тот обнимал его, и поэтому не заметил слабого выражения недоумения на лице Императора. Однако нашлись и те, кто заметил, и Каллифона не могла не обратить внимания на хищные взгляды окружающих, когда ее муж опозорился на глазах у всего королевского двора. Великий Крестовый Поход: Железное Сердце Впервые в жизни Пертурабо нашел кого-то более великого, чем он сам. Он всегда знал, что по логике вещей такое великое существо, как он, должно быть создано, и подтверждение его теории стало для него большим облегчением. Пертурабо так долго мечтал найти кого-то, с кем можно было бы помериться силами, кто бросил бы ему настоящий вызов и предложил бы ощутимую мудрость, как улучшить себя, и, к его радости, его отец оказался больше, чем он смел надеяться. Он отправился с отцом на Терру, не задумываясь оставив жену и Олимпию, и провел несколько месяцев, изучая древние тома, хранящиеся в библиотеках Императора. Именно в это время Пертурабо узнал, что есть и другие существа, подобные ему, люди, которых он мог бы назвать братьями, равными ему, но не превосходящими, как его отец. Первый из Примархов, с которым познакомился Повелитель Железа, был самый высокий человек, не считая Императора, которого он когда-либо видел, - одноглазый человек по имени Магнус Красный, и, судя по его багровой гриве волос, было легко понять, почему. Два брата быстро подружились, оба наслаждались взаимной жаждой знаний, хотя их области специализации были достаточно разными, чтобы избежать уязвленного эго. У Пертурабо было врожденное понимание физических наук, в то время как Магнус специализировался на более эзотерических исследованиях, но область математики дала им возможность пересечься и установить связь, благодаря которой они остались близкими друзьями. Повелитель Железа был тринадцатым из своих братьев, и поэтому ему было на кого равняться. Он и Робаут Жиллиман быстро сблизились из-за общего внимания к деталям, а Вулкан и Феррус Манус оказались достойными соперниками, когда дело касалось мастерства. Другие уважали его за упорство в бою, как, например, Хорус Луперкаль, и в целом он пользовался уважением большинства своих братьев, даже если они не были особенно близки. Удовлетворив любопытство сына, Император дал Пертурабо понять, что пора начинать подготовку к Великому Крестовому Походу. То, на что у других Примархов уходили месяцы, у Повелителя Железа заняло всего несколько недель, и вскоре он уже был готов присягнуть на верность. Пертурабо неустанно взбирался на мраморный шпиль Башни Астартес, быстро преодолевая интеллектуальные и моральные трудности, заключенные в ней, и, добравшись до вершины, преклонил колени перед отцом, чтобы принести ему Клятву Момента. Теперь Пертурабо был официальным командиром императорских армий и отправился на встречу со своими сыновьями, Четвертым легионом. Как и положено легионам, участвовавшим в Великом Крестовом Походе Средней Эпохи и не нашедшим своего Примарха, Четвертый уже давно был разбит на множество мелких флотов, и по приказу Императора большинство из них было отозвано с активной службы, всего около 35 000 человек. По пути на встречу с ними, Повелитель Железа ознакомился с их дислокацией и послужным списком, и с беспокойством отметил очевидное снижение эффективности, произошедшее за предыдущее десятилетие, включая катастрофические потери при Инкаладионе. Часть его была ошеломлена, не в силах понять, почему они терпят неудачи, когда до мелочей следуют правилам войны. Другая часть испытывала чистый гнев, безжалостную ярость от того, что они порочат его репутацию, ведь Молот Олимпии прекрасно знал, что репутация может сделать или сломать его в глазах других. Однако, как всегда, логика взяла верх, и, впервые встретившись с сыновьями, он ясно дал понять, что ждет от них самого лучшего. У его сыновей будет один шанс произвести на него впечатление, и если они это сделают, то завоюют его расположение и внимание, которого они по праву заслуживают. Если же нет - что ж, он всегда мог набрать еще сыновей. Проанализировав данные, полученные с разведывательных флотов, Пертурабо выбрал боевую зону Глубин Сак'трада - систему, расположенную относительно близко к Терре. Стратегически она была бесполезна, но это была одной из немногих оставшихся зон в Сегментуме Солар, неподконтрольных Империуму, пятно на звездной карте, которое он намеревался ликвидировать. Согласно записям, странная раса ксеносов, известная как Теневые Воины Хруда, населяла Глубины, а также близлежащие Проливы Вульпы, где разведчики столкнулись с рейнджерами Эльдар, предупредившими их о недопустимости проникновения в этот регион. Однако Повелителя Железа не остановили суеверные предчувствия, и он, конечно же, не собирался слушать ксеносов, поэтому Астартес Четвертого начали пробираться в Глубины. Первым миром, который они встретили, была планета Гуганн, где Четвертый легион быстро создал свою оперативную базу. Однако оказалось, что они только разворошили осиное гнездо, потому что из огромной сети подземных нор на поверхность с наступлением ночи вышли Хруды. Бесчисленные тысячи веретенообразных чудовищ с покрытыми лохмотьями телами устремились к мрачному зданию, построенному Астартес, стреляя из архаичных винтовок, чьи выстрелы пробивали броню с пугающей эффективностью в тех немногих случаях, когда они попадали. Астартес на поверхности быстро открыли ответный огонь, их болтеры уничтожили сотни тварей, но этого было слишком мало, слишком поздно, ибо само присутствие Хрудов было куда более смертоносным, чем их винтовки. Где бы ни проходили бесформенные существа, все вокруг них увядало и умирало. Поначалу Четвертый считал, что это какой-то яд, и поэтому, запечатав доспехи, без колебаний вступил в ближний бой. Однако, начав умирать еще быстрее, легионеры к своему ужасу поняли, что это не яд, а сама энтропия. Через несколько минут их доспехи начали ржаветь, превращаясь в бесполезный металлолом, компоненты отваливались, а постчеловеческие воины внутри увядали и умирали, ведь даже их сверхчеловеческая генетика была не в состоянии справиться с искажением времени, созданным Хрудами. Еще хуже была их способность манипулировать полем другими способами. Легионеры застывали во времени, пораженные их аурой, и в следующее мгновение исчезали, отброшенные на тысячи километров, в то время как планета, на которой они находились, продолжала вращаться вокруг своей звезды без них. Через час все укрепления, созданные Четвертым, развалились, и Пертурабо оставалось только смотреть на отчет о потерях, в котором значилось пятьсот погибших сыновей. В этот момент Примарха охватила маниакальная ярость, и он приказал всем своим кораблям открыть огонь по Гуганну, чтобы уничтожить этот мир, чтобы ни одна весть об этом ошеломляющем поражении в его первой кампании не смогла выйти наружу. Поверхность Гуганна горела под расплавленной яростью дюжины имперских кораблей, но когда дым рассеялся, сенсоры все еще фиксировали бесчисленные мелкие искажения времени под поверхностью. Похоже, Хрудов было не так-то просто выкорчевать, но, успокоившись, Пертурабо обратился к другой стороне своей личности - той, благодаря которой он стал управлять Олимпией. Уединившись в своей личной мастерской, Повелитель Железа посоветовался со старшими техножрецами, сопровождавшими его флот, и вскоре они вместе создали устройство, способное выжечь Хрудов из их убежищ. Повелитель Железа использовал свой гений, чтобы разработать модифицированный генератор стазис-поля, ослабив его, но увеличив радиус действия. Уверенный в своей гениальности, Пертурабо отправился на поверхность в одиночку, полностью уверенный, что его устройство сработает. К его чести, оно сработало именно так, как было задумано, поскольку, когда Хруды бросились на Повелителя Железа, их поля не оказали на него и на его доспехи никакого существенного воздействия, и вскоре они отступили перед ним. Сигнализируя об успехе, Пертурабо вернулся на свой корабль и приказал техножрецам начать производство еще большего их количества для использования его сыновьями. В течение нескольких недель Гуганн был очищен, и Четвертый легион нанес ксеносам тяжелые потери. Однако они не были готовы к тому, что должно было произойти дальше, поскольку, когда они приблизились к последнему логову Хрудов, вся планета начала трястись и рушиться, от нее начали откалываться куски размером с континент. Мир Гуганн перестал существовать, и на его месте появилось множество массивных кораблей, созданных из выдолбленных кусков земли, в которых разместились несметные миллиарды Хрудов, бежавших из системы, чтобы не встретить смерть от рук Четвертого легиона. С нескольких планет, расположенных по другую сторону Пролива Вульпа, стали поступать сообщения о подобных случаях, и, когда корабли его флота начали рассыпаться в пыль вокруг него, Пертурабо впервые осознал, насколько сильно он недооценил ситуацию. Впервые в жизни отчаявшись, Повелитель Железа приказал своему флагману бежать любой ценой и протаранил им один из своих кораблей, чтобы спастись. К тому времени, когда последний из Хрудов скрылся, флот Четвертого легиона был разгромлен, более девяноста пяти процентов его погибло. Глядя на свои разбитые войска, Пертурабо ощутил в сердце ужас, ведь если кто-то узнает об этом, его наверняка лишат командования. Однако Повелитель Железа не отличался находчивостью, и, несмотря на потери, ему удалось добиться технического успеха: Глубины Сак'трада теперь были свободны от ксеносов. Хруды уступили систему Империуму, бежав на восток, в субсектор Аврелия, и не было никаких свидетелей со стороны, которые могли бы оспорить его утверждения. Конечно, благородная ложь стоила бы того, чтобы поднять боевой дух его сыновей. «Мы страдали и проливали кровь, сыновья мои. В этот день вы проявили силу, волю, веру и честь. Войны, с которыми мы сталкиваемся, - это математическое уравнение, которое нужно решить, но вместе мы можем и будем решать его как можно быстрее, чего бы это ни стоило! Наш легион больше не просто цифра в учетной книге: вы - мои Железные Воины!» -победная речь Пертурабо, произнесенная после кампании в Глубинах Сак'трада Вернувшись на Терру, Пертурабо объявил своему отцу, что Сак'трада очищена, и, наслаждаясь одобрением отца, рассказал о героических усилиях своих сыновей, которые доблестно сражались и понесли большие потери. Имперский Совет похвалил Повелителя Железа за победу и отправил его в путь с медалью и ресурсами для создания новых Астартес взамен павших. Перед отъездом Пертурабо не преминул заглянуть в Департамент Муниторум, чтобы убедиться, что освещение кампании было положительным. Его внушительное присутствие произвело впечатление на трусливых смертных, курировавших Бюро Отчетов. Повелитель Железа отозвал своих сыновей на Олимпию, утвердив тестя Регентом всей Олимпии на время своего отсутствия, и Даммекос вскоре приступил к строительству операционной базы для легиона. По мере того как Железные Воины отправлялись покорять звезды, появлялись новые кузницы и верфи, создавалась обширная сеть снабжения, чтобы Четвертый легион никогда не испытывал недостатка в новобранцах. В своем стремлении восстановить численность, Пертурабо даже приказал женщинам Олимпии рожать больше сыновей, а Даммекосу поручил обеспечить выполнение этого указа любыми способами, какие он сочтет нужными. Четвертый легион начал увеличиваться в размерах, быстро став одним из самых крупных благодаря высокой совместимости их геносемени, хотя уровень потерь был столь же высок. Однако для Пертурабо результаты были одной из немногих важных вещей, и пока его сыновья одерживали победы, ему было все равно, сколько человек должно было погибнуть, чтобы поддержать свою репутацию в глазах отца. По мере того как проходили десятилетия Великого Крестового Похода, Железные Воины продолжали одерживать победу за победой, не считаясь с нелепыми потерями. Под впечатлением от его первых успехов Имперский Совет стал все чаще обращаться за помощью к Железным Воинам, и Пертурабо без колебаний принимал каждое задание, уверенный, что отец все это время обращал на него внимание. В конце концов просьбы о завоеваниях стали превращаться в просьбы о размещении гарнизонов, поскольку Высшее Командование было заинтересовано в сохранении миров не меньше, чем в их захвате, и Пертурабо, лишь с некоторой неохотой, начал распределять свои силы, чтобы угодить им. Вскоре сотни миров оказались под непосредственным надзором Четвертого легиона, который быстро начал набирать там же пополнение, чтобы поддерживать свою численность. Легион сохранил свой талант к осадному делу и строительству крепостей, возводя новые крепости на руинах разрушенных ими фортов, но еще выше их башен было чувство гордости, укоренившееся в сердцах Железных Воинов. Сыновьям Пертурабо было совершенно ясно, что другие легионы не понимают, на какие жертвы они пошли ради Империума, и им, конечно, не хватает духу заплатить любую цену за победу. Черствое безразличие к своим товарищам по оружию - необходимая психологическая защита в легионе, несущем столь высокие потери, - вскоре переросло в презрение к своим родственным легионам, и нигде это не проявилось так ярко, как в отношениях между ними и Седьмым легионом. На первый взгяд Имперские Кулаки и Железные Воины были очень похожи, как и их Примархи. Эти два легиона были, без сомнения, самыми талантливыми в осадной войне, одинаково решительно настроенными на то, чтобы выдержать затраты, необходимые для разрушения любой крепости. Несколько раз они сражались бок о бок, но каждый раз расходились, разозлившись друг на друга. Нет, сходство между ними было в лучшем случае поверхностным, и Пертурабо не мог понять, почему все сравнивают его с Примархом Кулаков, его старшим братом Рогалом Дорном. С его точки зрения, Дорн был чересчур прямолинеен и совершенно лишен тяги к знаниям. Более того, он был лицемером, а Пертурабо мало что ненавидел больше, чем лицемеров. При всех его заявлениях о том, что в его легионе главное - качество, по их меньшему числу побед, несмотря на то что он был найден почти сорок лет назад, было очевидно, что эти заявления - пустое бахвальство. Владыка Инвита был гордым человеком, который утверждал, что является одним из любимых сыновей Императора, а на одном из имперских банкетов даже дошел до того, что заявил, что нет никого, кто мог бы разрушить одну из его крепостей, обозвав Четвертый не более чем «Измельчителями Трупов». Не желая больше терпеть подобную клевету, неприязнь Пертурабо переросла в ненависть, и в тот же миг он поклялся, что увидит Дорна униженным перед ним. Об открытом бое не могло быть и речи, поскольку Пертурабо не желал рисковать своей репутацией перед отцом, но вскоре он обнаружил истинную слабость Дорна: его зависимость от других. Используя свои связи в Бюро Отчетов, Повелитель Железа начал целенаправленную работу по созданию негативной репутации своего соперника, ведь как только люди поверят в худшее о Кулаках, единственное сравнение между их сыновьями будет в пользу Пертурабо. Сообщения о неудачах Седьмого легиона распространялись повсеместно, в то время как новости о Четвертом легионе стали более скупыми, чтобы отвести подозрения. Слухи и сомнения в мастерстве Дорна и его сыновей вскоре стали предметом обсуждения на флотах, и Пертурабо радовался каждому сообщению о растущем разочаровании Дорна. Известие о том, что Рогал был унижен неуравновешенным Конрадом Кёрзом, стало одним из самых счастливых дней в жизни Пертурабо, и, пока его брат выздоравливал, Повелитель Железа активно развенчивал боевые способности Дорна перед остальными братьями, с которыми он вел кампанию. Однако Великий Крестовый Поход не всегда был столь успешным для Железных Воинов. К началу тысячелетия они, вероятно, понесли больше потерь, чем любой другой легион, и так и не достигли того размера, которого желал Пертурабо, достигнув на пике своего могущества примерно 175 000 легионеров. Большинство Астартес Четвертого никогда не встречались со своим отцом, вместо этого они действовали в составе небольших флотов или гарнизонов, разбросанных по всему пространству Сегментума Ультима. Однако даже те, кто был физически близок к Пертурабо, не пользовались особой любовью или даже доверием. Повелитель Железа был склонен к эмоциональным вспышкам, не понимая, почему его сыновья не могут постичь его логику, и ему приходилось объяснять все самыми простыми словами, чтобы они хотя бы начали понимать его мотивы. Хотя они изо всех сил старались скрыть это, он мог сказать, что они обижены на него и предпочли бы не находиться рядом с ним. Это порождало замкнутый круг недовольства между отцом и его сыновьями, которые предпочитали общество своих братьев, менее склонных к гневу. Смерть и ужас, которые они все видели, были им понятны, но Пертурабо презирал слабость, и поэтому его сыновья делали все возможное, чтобы соответствовать девизу легиона - быть одновременно Железом Внутри и Железом Снаружи. Если Пертурабо оставался абсолютно уверенным в том, что отец любит его, то его сыновья начали сомневаться в том, что дело, за которое они сражаются, стоит таких жертв. Их прагматизм подталкивал их к еретическим мыслям, например, о том, что, возможно, существует лучший, чем у Пертурабо, способ продолжения Великого Крестового Похода, поскольку, в конце концов, другие легионы не теряют так много своих бойцов на регулярной основе. Желание добиться успеха оставалось сильным в тех, кто сопровождал Примарха, но те, кто оставался в гарнизонах на протяжении десятилетий, в конце концов потеряли веру в своего Примарха. Тем, кто сопровождал Примарха, заметно не хватало братства, так как они быстро научились не сближаться с товарищами по отряду, которые могли погибнуть в любой момент. Ржавчина: Изоляция Четвертого легиона К концу тысячелетия трещины, которые начали образовываться в Четвертом легионе, все еще были скрыты под его железным фасадом. Мало кто обращал на них внимание, ведь они не были жаждущими славы, как, например, Лунные Волки или Ультрамарины, но они поддерживали репутацию надежного войска. Самое главное, что те, кто придерживался дурного мнения, например Имперские Кулаки, не пользовались благосклонностью Империи в результате десятилетий пропаганды. Поэтому неудивительно, что, когда Луперкаль обратился за помощью, он призвал на помощь своего надежного брата Пертурабо. Железные Воины ответили, как обычно, быстро и эффективно, приведя в боевую готовность десятки тысяч легионеров в кратчайшие сроки. Пертурабо вместе с Хорусом Луперкалем и Джагатай Ханом сражался против империи зеленокожих, превосходящей все, что они когда-либо видели, но с братьями на своей стороне он был уверен, что отдаст все силы, ведь поддержание своего имиджа имело первостепенное значение. Благодаря его тактическому мастерству, орки постоянно отступали по всему фронту, а Железные Воины втягивались в конфликт все больше и больше. Однако истинная численность ксеносов оказалась слишком велика даже для мощи трех легионов, и вскоре прибыло подкрепление. Раздражение Повелителя Железа по поводу того, что ему приходится звать на помощь, сменилось радостью, когда он узнал, что подкрепление возглавляет не кто иной, как его отец. Многие легионеры были смущены, увидев отца с улыбкой на лице, все намеки на угрюмость исчезли, но они на собственном опыте давно научились ни о чем не расспрашивать Примарха. К концу кампании орки были оттеснены к своей столице Улланор, где Император и Хорус сражались бок о бок, чтобы убить Повелителя, правившего зеленокожими. В обычной ситуации Повелитель Железа обиделся бы на Хоруса за такую честь, но он быстро отбросил свои чувства, когда весть о Великом Триумфе разнеслась по всему флоту. Пертурабо был занят тем, что давал указания техножрецам Механикума, следившим за терраформированием, и коротал часы на командной палубе Буцефала, наблюдая с балкона, как его отец отдает приказы. Однако по мере того как недели летели, а Триумф становился все ближе, Молот Олимпии получил депешу из самого неожиданного источника: Льва Эль'Джонсона. Поначалу недоверчивый, ведь они с Повелителем Первого редко общались, Пертурабо был потрясен, когда из письма стало известно, что его родная планета находится в тисках восстания. С нарастающим ужасом он узнал, что его тесть, которого он оставил на посту Регента столько лет назад, мертв и что порядок, который он поддерживал, умер вместе с ним. В послании Льва говорилось, что, по его мнению, лучше всего разобраться с подобной ситуацией тихо, поскольку такого еще не случалось ни с одним Примархом, и Пертурабо заскрипел зубами, поняв, что его сыновья, которых он оставил в качестве гарнизона, наверняка пытались передать плохие новости через посредника. Времени на сбор более крупных сил не было, ведь до Триумфа оставалось менее полугода, а астропатическая связь была далеко не надежной, поэтому Пертурабо взял всех Железных Воинов, которые были с ним на Улланоре, чтобы справиться с этой проблемой. Маневрирование вокруг северных краев галактического ядра заняло у флота почти два месяца, поскольку варп-штормы были сильнее, чем в прошлые годы. Пертурабо не возвращался на родную планету с тех пор, как Император нашел его более ста двадцати лет назад, но эти разговоры о восстании были тем, о чем он не мог и подумать. Конечно, его народ, как и он, видел логику в том, чтобы оставаться частью Империума. Когда флот вернулся в реальное пространство, Повелитель Железа отправил разведчиков, чтобы выяснить политическую ситуацию, и не удивился, узнав, что зачинщиками сепаратистских настроений были не кто иные, как Тираны из других городов-государств. Пока Даммекос был жив, он правил железным кулаком, но с его уходом, мужчины и женщины, правившие другими государствами, даже не родились, когда Пертурабо был там в последний раз, поэтому они не знали и не уважали его. Разведчики также доложили, что большинство городов на удивление пусты, а гарнизон Олимпии заперт в казармах. По мере того как разведчики продолжали докладывать, стало ясно, что восстания на самом деле не было. Максимум - несколько демонстраций, единичные беспорядки - далеко не та страшная картина, которую рисовало послание Льва. Однако все мысли о сдержанности исчезли, когда Пертурабо узнал, что восстание, по слухам, возглавляет его собственная жена, Королева Каллифона. Впервые в жизни Повелитель Железа растерялся от известия об этом предательстве, поразившем его сердце как кинжал. Разве он не дал ей все, что только может пожелать человек: власть, слуг, множество омолаживающих процедур, чтобы она жила намного дольше обычного человека? Как она могла быть настолько неверной, чтобы отвернуться от человека, который дал ей все, даже если они не виделись некоторое время? Наверняка ей солгали, что это третьи лица сбили ее с пути. Его печаль вскоре сменилась яростью, ибо тот, кто навлек на него это бесчестье, поплатится жизнью. Четвертый легион обрушился на родную планету с силой молота по наковальне, уничтожив целые горы, служившие плацдармами для их десантных отрядов. Сотни Астартес в серо-металлических доспехах начали наступление на ближайший город-государство, повторяя давние походы Пертурабо. Повелитель Железа снова взял города Олимпии силой, без всякой пощады обрушившись на неподготовленных мирных жителей, которые безрезультатно пытались удержать те самые укрепления, которые много лет назад создал сам Пертурабо. Небо заволокло дымом, колоссальные погребальные костры пылали без остановки в течение нескольких недель, а немногие выжившие пытались избавиться от гор трупов, пока не начались болезни. Ярость Пертурабо разгорелась как никогда, он шел впереди, с презрительной легкостью сокрушая всех так называемых повстанцев, и вскоре его войска подошли к самому Лохосу, где его жена затаилась в их дворце. Пока остальные легионы брали город, Повелитель Олимпии в одиночку вошел в свой дом, решив встретиться с женой. — Кто это? — закричал Пертурабо на Каллифону. Его жена ничуть не утратила своей красоты за время их разлуки, в основном в результате длительных омолаживающих процедур, но полуодетый мужчина, лежавший с ней в постели, выглядел едва ли достаточно взрослым, чтобы бриться. — Как ты сам думаешь, кто он? Неужели ты ожидал, что я буду одна все эти годы — язвительно ответила Каллифона, ее тон источал яд и презрение. Не найдя слов, Пертурабо обратился к своим инстинктам. Быстрее, чем эти двое успели среагировать, он обхватил бронированной рукой голову юноши и без труда превратил ее в кровавое месиво. Однако это лишь сильнее разозлило его жену. Она бросилась на него, безрезультатно колотя по доспехам. — Ты идиот! Ты погубил Олимпию, ты и твой Империум. — Как ты смеешь! Я служил своему отцу, наводя порядок и воплощая в жизнь достойную мечту. — Даммекос лишил наш мир его молодости во имя твоей мечты. Наше население было на грани гибели еще до того, как ты натравил на него своих мясников. — Я заботился о тебе, Каллифона. Я сделал тебя своей королевой. — Тон Пертурабо сменился с гневного на умоляющий, но тон Каллифоны оставался таким же едким. — Еще до прихода Императора ты игнорировала меня, отдавая предпочтение своим рисункам, своим маленьким часовым машинкам и игрушечным солдатикам. Не говоря уже о том, что ты отсутствовал более ста лет. Некоторое время это было заботой. С тех пор как пришли терраны, ты только и делаешь, что носишься по миру, принимая каждое бессмысленное задание и поручение, брошенное тебе в надежде получить хоть какую-то похвалу. Как же так получается, что твои «братья» отказываются от таких же заданий, но при этом заслуживают внимание Императора? — Каллифона, пожалуйста... — Голос Пертурабо сменился с умоляющего на низкое предупреждающее рычание, но Каллифона продолжала, преисполненная презрения и насмешки. — Я скажу тебе, почему, если ты не хочешь этого признать. В своем высокомерии ты веришь, что ты нужен Императору, что он любит тебя, что ты единственный, на кого он может положиться. Иначе зачем бы ты соглашался на задания, которые бросают на произвол судьбы десятки тысяч людей Олимпии? Не думай, что люди, которых ты оставил, не заметили, что никто никогда не возвращался из твоего «Великого Крестового Похода». Всем ясно, что ты ребенок, Бо, который так и не вырос в мужчину, и весь Империум это знает. Как я могу быть довольна таким неудачником, как ты? — Рука Пертурабо метнулась, схватив жену за горло, по лицу потекли слезы. — Ты предательница. Почему ты заставляешь меня делать это? — Он всхлипывал, все крепче сжимая руку, пока Каллифона боролась, бесполезно царапая его железную хватку. С последним сжатием она обмякла, и он позволил ее телу упасть на пол. Поднявшись, он нетвердой походкой подошел к окну, глядя с балкона на пылающие руины своего мира и его городов. — Что я наделал? Сможет ли Император простить меня? Пока разграбление Лохоса продолжалось всю ночь, Пертурабо оставался один в своей башне, снова и снова прокручивая в голове слова жены и размышляя о своем положении. В одном она была права: Даммекос явно неправильно управлял миром. Должно быть, это Регент влил в ее голову такой яд, ведь Пертурабо никак не мог быть в этом виноват. Однако больше всего его пугали ее слова об Императоре и его братьях. Не слишком ли хорошо он скрывал свои таланты и успехи от остальных, пытаясь избежать подозрений? Если беспристрастно проанализировать его предыдущие действия, то вполне возможно, что так оно и было. Но он был уверен, что Император любит его, и она никак не могла оказаться права. С наступлением рассвета, Молот Олимпии вышел из своего уединения и вновь собрал своих сыновей. Выбрав из них командира, Консула Нарика Дрейгура, Пертурабо приказал ему сделать все необходимое для заселения мира, предоставив ему и его гранд-батальону полномочия восстановить Олимпию и сделать ее вновь процветающей. Но самое главное - они должны были хранить Разграбление Олимпии как самый охраняемый секрет, ибо никому и никогда не должно быть позволено узнать об этом. Повелитель Железа покинул Олимпию на своих самых быстроходных кораблях, преодолевая приливы и отливы Варпа, чтобы достичь Триумфа Улланора и встать рядом с отцом на почетное место, которого он, как он знал, заслуживал по праву. Однако, когда флот прибыл на место, они были одни. Не было ни парадов, ни грандиозных сборищ кораблей на орбите над миром, только автоматическое сообщение со спутника, управляемого слугами, о том, что трофейный мир закрыт для посещения, сопровождаемое записью произошедшего. Поначалу Пертурабо искренне огорчился, что опоздал к Императору: конечно, его отец откладывал это как мог, надеясь, что любимый сын вернется, но Повелитель Железа прекрасно понимал, что отец не может ждать вечно. Однако вскоре это понимание сменилось замешательством, когда запись продолжилась, показывая, как Император коронует Хоруса Луперкаля новым титулом - Воителем. Пертурабо нахмурился, пытаясь осознать последствия столь непонятного титула, не имевшего аналогов в имперской истории, но когда Император продолжил говорить, внимание Повелителя Железа привлек кто-то, стоящий на заднем плане кадра. Сначала он решил, что это его брат Сангвиний, известный своими золотыми доспехами и крыльями, но затем панорамный снимок показал, что он стоит в другом месте. С нарастающей яростью Пертурабо осознал правду: это Рогал Дорн стоял рядом с Императором. Повелитель Железа закричал от досады, снова и снова разбивая свой гололит, пока от него не осталась лишь искореженная груда обломков. Его недостойный брат стоял рядом с их отцом и, несомненно, шептал извращенные истины о его подвигах, претендуя на славу и благосклонность, которые должны были принадлежать ему по праву. Его ярость возрастала по мере того, как Пертурабо осознавал, что ничего бы не изменилось, узнай он об Олимпии после событий Триумфа, что он мог бы остаться на Улланоре и получать похвалу, которая должна была принадлежать ему. Не зная, что делать дальше, Пертурабо вернулся на родную планету и стал наблюдать за ходом восстановительных работ, следя за тем, чтобы они соответствовали его стандартам. Отдав приказы своим разрозненным флотам, Молот Олимпии приказал им привезти новое население, десятину с завоеванных миров, и вскоре люди из десятков систем стали называть Олимпию своим домом. Со временем они примут олимпийскую культуру, но пока приоритет отдавался восстановлению, и большинство из них были отправлены на работу, пока легионеры следили за восстановлением домов для их проживания. Вскоре эти работы были прерваны делегацией Кустодес, личных телохранителей Императора, которые сообщили Повелителю Железа и его старшим командирам, что Император созывает собрание на планете Никея для обсуждения проекта Библиарий. Пертурабо быстро отправился на встречу по координатам, указанным Кустодес. Он никогда не чувствовал себя комфортно рядом с псайкерами, поскольку их силы было трудно контролировать, но Магнус был его близким братом, и Пертурабо поддержал бы его в трудную минуту, ведь Повелитель Железа давно знал, что большинство людей недолюбливают Алого Короля. Его всегда забавляло, что Магнус не мог понять, почему они не одобряют его экстрасенсорные способности; он полагал, что некоторые люди просто не умеют ладить с другими. Однако важнее поддержки Магнуса была возможность увидеть Императора. Это был его шанс наверстать упущенное время, и он не хотел упустить его, как на Улланоре. Когда прибыл флот Железных Воинов, они с недовольством отметили, что в это же время в систему вошел Седьмой легион. Два флота начали борьбу за позицию, каждый пытался подвести свои корабли как можно ближе к золотому Буцефалу, флагману Императора, и таким образом занять почетное место. Однако вскоре в дело вмешались Кустодесы, заставившие оба флота отступить, ибо они не допустят возможной опасности для Повелителя Человечества и его корабля, и тогда Железные Воины неохотно заняли указанную им позицию. В этот момент флагманский корабль окликнул не кто иной, как Хорус Луперкаль, так называемый Воитель. Пертурабо не знал, как изменились их отношения, и не хотел испытывать пределы сомнительной власти своего брата, поэтому держался на расстоянии, пока Хорус говорил, прося его о помощи, как будто ничего не изменилось. Слова Каллифоны вернулись к нему, и он начал понимать, что брат принимает его как должное, его тон ясно давал понять, что он ожидает от Пертурабо согласия на любую его просьбу, например, на просьбу о вступлении батальона его сыновей в нечто под названием Ауксилийский легион. Однако Луперкаль, как всегда, знал, как скрасить сделку, предложив ему построить залы совета на самой Никее, и Пертурабо неохотно согласился на его условия, хотя вскоре пожалел, что так поступил. Когда его сыновья начали разгружать материалы в бесплодных степях планеты, Пертурабо лично встретился с Воителем, где узнал, что Рогал Дорн будет помогать ему в этом проекте. Как Пертурабо знал с самого начала, это сотрудничество быстро превратилось в бесполезное занятие. Люди Дорна были скорее помехой, чем подспорьем, ведь их методы полностью отличались от его собственных. Их проектам не хватало мастерства, они не обращали внимания на основы олимпийской архитектуры, и каждый день между Дорном и Пертурабо возникали перепалки, которые приходилось разрешать Луперкалю. В конце концов брату это надоело, и он приказал им обоим удалиться. Пертурабо вернулся на свой корабль, где ждал извинений от Дорна, но они так и не пришли, и вместо них начался Совет. Выслушав вступительную речь Императора, Повелитель Железа быстро сообразил, что сможет и помочь Магнусу, и победить Дорна, если выступит первым, и поэтому, когда пришло время, он первым из девяти собравшихся Примархов начал говорить. Используя свою блестящую логику, Пертурабо обосновал полезность проекта Библиария и занял свое место после нескольких часов неопровержимых доказательств. К его отвращению, следующим выступил Дорн, который тут же начал перевирать слова Пертурабо, превращая их в откровенную ложь. Повелитель Железа не стал терпеть подобную клевету и принялся насмехаться над ним со стороны. Однако его презрение вскоре сменилось шоком, когда Император поднялся и тоном, не терпящим пререканий, приказал им обоим покинуть зал. Потрясение, которое Пертурабо испытал в этот момент, было почти таким же сильным, как и то, которое он получил в Улланоре. Как мог отец так поступить с ним? Почему он встал на сторону Дорна? Уединившись в своих покоях, Повелитель Железа лелеял уязвленное самолюбие и чувство предательства, и единственным утешением для него была перспектива поговорить с Императором после завершения Совета. Когда наступил последний день Совета, Пертурабо наконец-то снова разрешили присутствовать на нем, и он с одобрением выслушал великолепную риторику Магнуса. Однако Император вновь впал в гнев, порицая Алого Короля за то, что тот использовал Варп, чтобы склонить членов Совета на свою сторону. Повелитель Железа был озадачен, поскольку не замечал подобных уловок, но его отец всегда был прав. Хоть и досадно, что сторона Дорна одержала победу, спорить было бессмысленно, и он молча наблюдал, как Император оглашает свой вердикт, запретив Библиарий и осудив Магнуса. Его терпение было вознаграждено следующим заявлением Императора, его сердце забилось, когда его отец рассказал о должности Преторианца - роль, для которой он явно был рожден. Однако его надежды оказались слишком велики. В ошеломленном молчании Пертурабо с недоверием наблюдал, как отец выбрал не его, не Дорна, который, как с горечью признал Пертурабо, был бы следующим логичным выбором, а Вулкана. Полнейший шок наполнил его тело, когда Вулкан встал рядом с отцом на место, которое должно было принадлежать ему, но быстро сменился ревущим приливом ненависти. Он посмотрел на Рогала и впервые обнаружил в нем родственную душу, того, кто понимал всю глубину этого предательства. Когда-то Вулкан был его братом, товарищем по ремеслу, но не больше. Пертурабо выбежал из комнаты и почти бегом вернулся на свой флагманский корабль. Крик бессильной ярости едва не вырвался наружу, когда он заметил, как Малкадор принялся утешать Рогала, а его самого оставили без внимания. Слезы грозили хлынуть потоком, когда слова Каллифоны снова и снова звучали в его ушах вместе с сокрушительным грузом неудачи и одиночества. Падение: Начало Ереси Меньший человек был бы уничтожен грузом эмоций, обрушившихся на Пертурабо в тот день. Однако он был Повелителем Железа и с практической легкостью человека, привыкшего к тому, что его не понимают, похоронил все это, отодвинув эмоции на второй план, чтобы предстать перед сыновьями в своем обычном молчаливом обличье. Бушующая буря была скрыта от посторонних глаз, и никто не узнал об этом, когда Железные Воины вернулись на Олимпию. Мастерство его сыновей было неоспоримым, поскольку Олимпия почти восстановила свою былую славу спустя чуть больше года после Разграбления, которое практически обезлюдило ее. Повсюду чувствовалось новое влияние, ведь завезенное население принесло с собой характерные особенности своих родных миров. Благодаря этому Олимпия казалась более космополитичной и имперской, но человеку, оторванному от своих ориентиров, как чувствовал себя Пертурабо, казалось, что его дом исчез навсегда. Только Туррим Феррим, парящий шпиль, который был его личным святилищем, остался в прежнем виде, ибо даже в разгар восстания, изменники не решились потревожить крепость Повелителя Железа. Пришвартовав корабли, Пертурабо приказал своим сыновьям продолжить восстановление легиона и родной планеты, а сам уединился в своем логове. Легион несколько месяцев не получал вестей от отца, и его деятельность оставалась загадкой. Одни говорят, что он был в задумчивости, другие - строил планы на будущее, третьи - замышлял месть. Как бы то ни было, неизвестно, как долго продолжалась бы эта самоизоляция, но вскоре ей пришел конец с самым неожиданным прибытием. Словно тень, удлиняющаяся на закате, на орбите скалистого мира Олимпии показался черный корпус линкора класса Глориана - гладкая и смертоносная громадина все увеличивалась и увеличивалась, обнажая ряд за рядом лэнсы и батареи макропушек, увенчанные крылом в виде ангела с капюшоном. Не существовало другого судна, которое могло бы сравниться со столь явным орудием разрушения, и даже отстраненные сыновья Пертурабо были поражены, глядя на двадцать восемь километров невероятной мощи, которой обладал Непобедимый Разум, флагман Тёмных Ангелов. Когда они оторвали взгляд от его великолепия, их глаза упали на десятки меньших боевых кораблей, вращавшихся вокруг него, как мелюзга вокруг акулы, каждый из которых был способен уничтожить целые миры, но теперь казался ничтожным по сравнению с ним. Вскоре зазвучали сигналы тревоги, когда ауспексы обнаружили приближающиеся корабли, рой десантных кораблей, летящих без разрешения, но на этот раз Железные Воины замешкались, ибо даже их преданность протоколу дрогнула перед лицом столь дерзкого шага. Любопытство и негодование смешались воедино, когда целый батальон легионеров собрался, чтобы встретить Грозовую птицу, которой мог управлять только один человек, когда она появилась на самой высокой посадочной площадке, а во главе их, чтобы встретить Примарха Тёмных Ангелов, стоял Трезубец. Трезубец Разрозненные флоты Четвертого легиона требовали более гибкой структуры, нежели единственный Магистр легиона, выполняющий роль второго помощника Примарха. Благосклонность Пертурабо была непостоянной вещью, и многие командиры поднимались и падали, основываясь на его одобрении. Тех, кто дольше всех сохранял его доверие, называли Трезубцем. Это была группа из трех Триархов - титул, дававший им первенство в авторитете и звании над остальными членами легиона. Для посторонних, Примарх Железных Воинов был подобен внушительному утесу, суровому и неумолимому, надежному, но лишенному воображения. Однако его сыновья знали правду о том, что под этой железной оболочкой скрывается пылкий нрав и непредсказуемая буря эмоций. Поэтому Трезубец чаще всего выступал в роли советника и посредника, смягчавшего суровые приказы своего Примарха. На рубеже тысячелетий в состав Трезубца входили первый капитан Кидомор Форрикс, Лорд Беросс из второго гранд-батальона и Барбан Фальк, известный только как Кузнец Войны. Будучи свидетелями взрывного нрава своего отца, Трезубец был полностью согласен с тем, что Пертурабо нельзя беспокоить. Поэтому, когда Повелитель Тёмных Ангелов высадился из своего личного транспорта в сопровождении десятков Компаньонов из Крыла Смерти в богато украшенных доспехах, на его пути встали легионеры в неукрашенной броне Железных Воинов. Трезубец начал было говорить, но один только взгляд заставил их замолчать. Застыв в окружении несравненных охотников, Лев Эль'Джонсон небрежно прошел мимо собравшегося Четвертого легиона, не утруждая себя разговорами и не спрашивая дорогу, направляясь в самое сердце владений Пертурабо. Повелитель Первого двигался по извилистым залам Туррим Феррима с абсолютной сосредоточенностью и, должно быть, на чистом инстинкте, поскольку ни в каких записях не значилось, что он бывал в Олимпии раньше, и вскоре предстал перед личным святилищем Повелителя Железа. Огромные адамантиевые двери оставались решительно закрытыми, но Повелитель Калибана был не из тех, кто принимает отказ. Одним быстрым движением Лев выхватил свой меч, Львиный Клинок, и врезался в стену, его могучее силовое поле пробило полтора метра сплошного адамантия между ним и братом. Толстая металлическая плита с оглушительным лязгом упала на пол, и Лев перешагнул через нее, выпрямившись и посмотрев брату в глаза. Пертурабо нахмурился, но начал отодвигать в сторону толстые листы чертежей и рисунков, покрывавшие каждую поверхность его мастерской, чтобы освободить место для брата и дать ему возможность сесть. Разговор затянулся на несколько часов, но если Повелитель Железа рассчитывал на утешение, он жестоко ошибался. — Положись на свою логику, которой ты так гордишься, и посмотри правде в глаза, Бо. Император не любит тебя. — Лев говорил спокойно, его голос был так же полон презрения, как и голос Каллифоны в ту ночь. — Заткнись, заткнись, заткнись! — прорычал Пертурабо, его самообладание давно исчезло. — Он не разговаривал с тобой десятилетиями, и ты это знаешь. Его время было потрачено на его любимцев: Лоргара, Конрада, даже Хоруса. Он и все остальные знают о твоей маленькой клеветнической кампании против Дорна, и это вызывает у него такое же отвращение, как и твоя жалкая потребность в одобрении. Ты просто его мальчик на побегушках, бегающий исполнять его волю, пока ты подставляешь свои кровоточащие запястья, культивируя свой комплекс мученика в надежде, что другие узнают о тебе, а потом прячешься в тени, когда они этого не делают. — Ты ничего не знаешь! Я пожертвовал... — Чем? Чем ты пожертвовал, чем не пожертвовали другие? Мы все потеряли своих сыновей и время, участвуя в бессмысленных войнах Императора ради собственного обогащения. Твоя глупая преданность Императору - это цепь, оковы, которых ты даже не видишь, и притом недостойные. — Зачем ты пришел сюда? Просто поиздеваться надо мной? Или у тебя есть какое-то задание, которое ты хочешь заставить меня выполнить, как это делают все остальные? Ты называешь меня слепым, но не думай, что я не заметил, как ты, как и все остальные, пытаешься играть на моем эго, как если бы я был Жиллиманом. — спросил Пертурабо, его голос был полон обиды и на брата, и на собственные глаза, в которых стояли предательские слезы отчаяния, выдававшие его слабость. — Я пришел, потому что ты мне небезразличен, Бо. Мы с тобой похожи, мы стоим особняком от остальных наших братьев. Мы оба знаем, каково это - иметь дело с некомпетентными людьми, не способными понять простую логику. Мы с тобой оба анализировали структурную целостность Империума: Император стремится передать работу меньшим архитекторам, в то время как сам фундамент пронизан изъянами. Ну же, Пертурабо, ты умнее, чем ты сам о себе думаешь, неужели ты не сможешь понять, что я манипулирую тобой? Я здесь только для того, чтобы помочь тебе выбраться из твоей самонавязанной тюрьмы, начиная с той звезды, которая тебя преследует. — Когда брат закончил говорить, Пертурабо поднял голову и посмотрел брату в глаза, отчаянно ища в них хоть крупицу лжи, чтобы ухватиться за нее и обрушиться на него с циничной обидой, как он всегда делал. Но в этих глубоких зеленых глазах, загадочных и в то же время полных беспокойства, которого он никогда раньше не видел, не было ничего, и в этот момент надежда, эта самая опасная вещь, впервые с того дня, как он встретил Императора, вселилась в Пертурабо. Когда на следующий день солнце взошло над Лохосом, оно озарило двух Примархов, отвернувшихся от Императора. Благодаря совету Льва, Пертурабо понял, какие ограничения он на себя накладывал. Император был недостоин его служения, так же как недостоин был Сатрап. Теперь он будет не слугой, а партнером и братом, который после свержения Ложного Императора будет волен следовать своим желаниям. Лев похвалил его перед обоими легионами за проницательность, и в обмен на помощь Повелитель Калибана передал ему шесть самых больших осадных орудий, которые когда-либо видели Железные Воины, - реликвии из кузнечного мира Диамат, превосходившие все, что имелось в экспериментальном арсенале Стор-Безашк. Повелитель Железа был сосредоточен, как никогда прежде, ведь брат подарил ему странные панели из обсидианового камня, которыми были отделаны его шлем и молот, и теперь присутствие зловещей звезды все еще ощущалось, но уже не угнетало, как прежде. Новое стремление окрыляло его, ибо теперь Пертурабо знал о грядущей буре и необходимости очистить свой легион, чтобы сделать его достаточно сильным, чтобы выстоять в грядущей войне. Железные Воины собрали свои силы и вновь отправились к звездам, ибо время милосердия прошло. В течение следующих десяти с лишним лет Четвертый легион отправлялся в путешествие по сотням планет, в которых располагались гарнизоны. Их сопровождали небольшие отряды Тысячи Сынов, поскольку после Никейского Совета, Пятнадцатый легион был распределен между легионами. Благодаря влиянию Льва Эль'Джонсона, одно из этих братств было приписано к Четвертому легиону, где они охотно делились знаниями о Варпе, которыми обладали, с психически одаренными членами Четвертого легиона. Ложи воинов также распространялись по легиону - еще одно дополнение, введенное Тёмными Ангелами, чтобы еще больше развратить их. Однако для остального Империума, Железные Воины были безусловно верны, и ни у кого не было причин подозревать Четвертый Легион, особенно Воителю, среди советников которого был Солтарн Вулл Бронн, Выкованный из Камня, и его 45-й гранд-батальон, представлявший Олимпию среди сил Ауксилийского легиона. Ни у кого из встречавших воинственного и прямолинейного Бронна не было причин подозревать сыновей Олимпии в обмане, но внешность бывает обманчива, ведь именно в это время произошла Великая Чистка. Разделенные на десятки флотов, Железные Воины получили приказ от самого Пертурабо - грамоты, позволяющие флотам уничтожать любые роты, чья лояльность новому порядку вызывала бы подозрения. Однако если лояльность и мотивация Молота Олимпии могла измениться, то подозрительность и скрытая организованность его сыновей - нет, и поэтому разразилась скрытая гражданская война. Многие гарнизоны Астартес почти полностью состояли из легионеров, никогда не видевших своего отца, и перспектива отвернуться от Императора была для них немыслимой ересью. В своем обычном высокомерии Пертурабо полагал, что его сыновья просто сдадутся, руководствуясь логикой или страхом перед ним, но не все так быстро подчинились, и Четвертый был вынужден осаждать их крепости одну за другой, их действия были скрыты все усиливающимися варп-штормами, которые продолжали терзать галактику в эту эпоху. По оценкам, Великая Чистка унесла более десятой части Четвертого легиона еще до того, как началась Ересь Льва, и это стало возможным только благодаря огромному размеру легиона, поскольку для меньших легионов такие потери были бы катастрофическими. Тем не менее, в течение десяти лет после Никейского Совета, Железные Воины сплоченно стояли за своего Примарха, готовые беспрекословно выполнять его приказы. Поэтому, когда Лев призвал брата на свою сторону в мире Давин, Повелитель Железа поспешил собрать весь свой легион, в общей сложности более ста пятидесяти тысяч Астартес, чтобы промаршировать на почетном месте, предоставленном им в новом Великом Триумфе, масштаб которого соперничал, если не превосходил, с Улланором тринадцатью годами ранее. Встав на сторону Льва, Пертурабо и его сыновья отправились так или иначе подчинять себе галактику. Их огромные флоты двинулись на юго-запад, кувалдой нацелившись прямо на Терру. Ни одна крепость не могла надолго преградить им путь, и все флоты были сметены их многочисленностью, ведь их сопровождал Тринадцатый легион, Ультрамарины. Однако взбалмошные сыновья Жиллимана быстро потеряли интерес к их медленному, но неуклонному продвижению, и после того, как Железные Воины дали понять, что не допустят глупых самоистязаний, призванных повысить сложность кампании, они ушли. В течение следующих нескольких лет Четвертый легион все ближе подбирался к Сегментуму Солар, противостоя имперской обороне, известной как Бастион Омега. Сыновья Пертурабо получали мрачное удовольствие, сокрушая наспех возведенные защитные сооружения на своем пути, а знание того, что Имперские Кулаки, их номинальные союзники, также наступают, придавало им стимул к еще более быстрому завершению завоеваний. Сам Пертурабо почти на всех полях сражений оставался незамеченным, его блестящий ум был занят планированием галактического завоевания, он придумывал новые хитрости, чтобы помочь своим сыновьям сокрушить Империум и превзойти своего вечного соперника Дорна. Со временем его флоты разделялись на все более мелкие группы: одни занимались захватом ресурсов для подпитки военных усилий, другие уничтожали миры, которые считались малопригодными, третьи похищали население целых систем, пытаясь заполучить рабочих и новобранцев для легиона. Все шло по плану, и Лев не скупился на похвалы в адрес брата, играя на его самолюбии, а потому через несколько лет Пертурабо понял, что настало время осуществить следующий этап своих планов. Промышленная экспансия: Деспотат Олимпии Железные Воины больше не были вынуждены скрывать свою истинную деятельность, теперь они могли свободно расширяться, как никогда раньше. Указы Императора больше не сковывали их, внимание Льва было обращено на другое, а Великая Чистка была, по сути, завершена. Таким образом, те миры, где раньше размещались гарнизоны, стали зависимыми мирами, их ресурсы перекачивались в Олимпию - центр легиона, не зависящий ни от одного из кузнечных миров. Сотни систем, собранных бродячими флотами, отдавали свои богатства Четвертому легиону, и Олимпия процветала, поскольку в нее беспрепятственно стекались неизмеримые запасы украденных богатств. Каждый день закладывались огромные фундаменты для новых крепостей, по одной на каждую роту, каждый Кузнец Войны стремился превзойти своих товарищей в условиях ограниченного времени между развертываниями, и все это время Ересь продолжала бушевать. Те роты, которые не смогли вернуться на родину, начали делать то же самое с гарнизонными мирами, которые они все еще удерживали, ибо Лев дал им свободу действий до тех пор, пока миры, которые они занимали, были ему верны. Так возник Деспотат Олимпии - постоянно расширяющееся новое государство, расположенное на северо-востоке галактики и охватывающее сотни систем. Однако это грандиозное начинание не было достигнуто мирным путем или даже с помощью одних лишь угроз. Многие миры по разным причинам отказались уступить Железным Воинам. Некоторые миры пытались воспользоваться хаосом, чтобы объявить о своей независимости, но такие заявления были не более чем пустыми словами так называемых нейтральных миров, которые стремились не занимать чью-либо сторону. Сыновья Пертурабо получали все большее удовольствие от страданий, которые они причиняли таким мирам, забавляясь глупостью систем, которые не понимали своего места и не осознавали, что их судьба - быть поставщиками ресурсов для Деспотата. Другие были лояльны Империуму, что требовало кровавых осад, чтобы одолеть лояльные гарнизоны Астартес или дивизии Имперской армии, но они всегда заканчивались одинаково, ибо никто не умел делать такую работу лучше, чем Четвертый легион. Если бы Железные Воины направили все свои силы на разгром Империума, то, скорее всего, Бастион Омега рухнул бы гораздо раньше. Однако, как и всегда, предатели сами стали своим главным препятствием, растрачивая бесчисленное количество людей и материальных средств в бесплодных сражениях друг с другом, стремясь установить свой собственный новый Империум еще до того, как пал первоначальный. На северо-западе, Кровавые Ангелы под предводительством Нассира Амита начали захватывать миры во имя Расчленителя, и между двумя легионами начались стычки, поскольку ни одна из сторон не была заинтересована в разрешении своих взаимных претензий на словах. Хотя Девятый легион сражался лучше, их мастерство ничего не значило, если они не могли добраться до подготовленных позиций Железных Воинов. Сотни людей с обеих сторон погибали в каждой из этих схваток, но это были не более чем мелкие пожары по сравнению с бушующим пламенем, охватившим всю остальную галактику. Сыны Пертурабо и силы Амита могли, по крайней мере, уважать друг друга как достойных противников и командиров, но в других местах дело обстояло иначе. Далеко на юго-востоке, Ультрамарины начали претендовать на соседние с Ультрамаром системы, которые теперь опоясывала непроницаемая стена Гибельного Шторма. Четвертый не забыл, как Тринадцатый бросил своих братьев, оставив их на произвол судьбы, и теперь они вплотную приблизились к Сегментуму Солар, упираясь в Бастион Омега. Кроме того, среди предательских сил быстро распространилась весть об уничтожении Звездных Охотников после того, как они вошли в Ультрамар, чтобы помочь Тринадцатому выследить застрявшие там легионы лоялистов. Столкнувшись с ненадежными и вероломными людьми, командиры Железных Воинов быстро пришли к выводу, что никому не будет дела до того, что они вернут себе эти системы. Железные Воины испытывали отвращение к изменениям, которым подверглись Ультрамарины, к их изуродованным доспехам, отвратительным украшениям и развратным жестокостям, которые они обрушивали на захваченные ими миры. Это была война на истребление, ни одна из сторон не оказывала пощады другой, несмотря на то что они были номинальными союзниками под знаменем Льва. Тринадцатый был упорным противником, всегда в движении, ведь он мог свободно проскальзывать в Гибельный Шторм и выходить из него, в то время как Четвертый не мог. Спустя несколько лет конфликт начал сходить на нет, поскольку обе стороны стремились сосредоточиться на других фронтах, но были и такие полководцы, которых не устраивало ничего, кроме полной победы, среди которых выделялся Барабас Дантиох. Барабас Дантиох, Мастер Шаденхольда Воин, известный как Барабас Дантиох, когда-то был командиром 51-го экспедиционного флота, восходящей звездой легиона, чьи особые способности к строительству укреплений быстро привлекли к нему внимание Примарха, когда он впервые объединился со своими сыновьями. Однако его карьера быстро оборвалась после кампании против Хрудов. Получив задание удерживать часть Проливов Вульпы, Дантиох стал иссохшим калекой под воздействием искажающей время ауры ксеносов, которые мигрировали мимо него. Когда Пертурабо узнал о его недуге, он быстро отстранил его от дел и сослал в мир Малого Дамантина вместе с частью его гарнизона. От стыда Дантиох приварил к своему лицу символ легиона - железную черепную маску, чтобы скрыть свое уродство, и больше века оставался незамеченным. В конце концов, изгнание закончилось с прибытием Кузнеца Войны Крендла, который прибыл, чтобы проверить лояльность гарнизона. К своему удивлению, Крендл обнаружил под поверхностью Малого Дамантина огромную крепость, так называемый Шаденхольд, который был построен с помощью Ультрамаринов. Однако Дантиох не заставил себя ждать и с помощью своего напарника, Тетрарха Тауро Никодима, убил Крендла и взял под контроль его войска. Прагматичного Пертурабо мало волновал этот переворот, лишь бы он дал результат, и Дантиох был утвержден в своей роли. Когда Ультрамарины начали экспансию в его регион, Кузнец Войны был возмущен предательством своего давнего партнера Никодима, который стремился заполучить Шаденхольд в свои руки. Дантиох поклялся отомстить вероломному Тринадцатому и оставался непримиримым врагом на протяжении всей Ереси. Пока бушевала Ересь Льва, а брат сражался с братом, в душах сражавшихся отпечатались неизгладимые обиды и ненависть. Ультрамарины гибли тысячами, пытаясь взять Малый Дамантин, оплот обороны Железных Воинов на юге, но так и не добились успеха. Однако, хотя они и не могли развратить мир, они могли развратить его защитников. Столкнувшись со все более серьезными проблемами, Дантиох начал прислушиваться к шепоту своих снов, которые призывали его продолжать расширять свою подземную крепость, достигая новых высот совершенства. Он стал одержим идеей сокрушить Ультрамаринов и готов был пойти на любые средства, какими бы коварными они ни были. Так Дантиох стал единственным Железным Воином, добровольно вступившим в союз с Имперскими Кулаками, и фактически подружился с их командиром, капитаном Алексисом Полуксом, чье умение выслеживать лазутчиков сделало его ценным партнером в устранении засад Ультрамаринов. Однако их сотрудничество не продлилось долго, и в конце концов Полукс ушел, как для того, чтобы вернуться на службу в другое место, так и из отвращения к тому, во что превратился Дантиох. Те, кто сражается с чудовищами, должны следить за тем, чтобы самим не стать чудовищами, и нигде этот афоризм не был так верен, как в случае с Мастером Шаденхольда, который продал свою душу, чтобы получить силу, необходимую для сокрушения своих врагов, только для того, чтобы принять их порчу как свою собственную. История Дантиоха на этом не заканчивается, но в охватившей всю галактику войне, которой была Ересь Льва, следует рассказать и другие истории. Конфликты между Железными Воинами и Ультрамаринами, или силами Амита, сами по себе были масштабными сражениями. Однако они меркли по сравнению с грандиозной борьбой между Железными Воинами и их истинными соперниками, Имперскими Кулаками. Единичный союз Дантиоха и Полукса, который мог бы стать началом чего-то в другой жизни, ничего не значил на фоне огненной бури ненависти, охватившей галактику. Десятилетиями копившаяся неприязнь между Четвертым и Седьмым легионами быстро переросла в открытый конфликт после того, как внимание Льва было отвлечено событиями на Молехе. Узнав о деятельности своего брата на планете Эстабан III, Пертурабо встревожился, осознав, что Дорн начал распространять свое влияние далеко на восток, и быстро приказал своим сыновьям начать захват миров, чтобы предотвратить дальнейшую экспансию. Пока Владыка Кулаков отвлекался на борьбу с лазутчиками-лоялистами, ведь его звездное скопление Инвит находилось гораздо ближе к Бастиону Омега, чем Олимпия, Железные Воины нанесли удар, захватив десятки систем и значительно расширив Деспотат. Две соперничающие силы начали холодную войну друг против друга, обе стороны боролись за верность одних и тех же систем. Впервые сыновья Пертурабо были вынуждены прибегнуть к дипломатии, а не к угрозам, ведь время, потраченное на завоевание системы, можно было потратить с большей пользой, добиваясь верности еще большего числа миров. Несколько раз делегации Четвертой и Седьмой прибывали в одну и ту же систему, и ее политически подкованные лидеры натравливали их друг на друга. Однако терпение не было добродетелью, присущей сынам Пертурабо, и поэтому столько же систем сгорело в огне войны между Четвертым и Седьмым легионами. С течением времени эта война стала приобретать все больший размах, поскольку обе стороны стремились использовать своих союзников в постоянно растущем конфликте. Хотя большинство сражений проходило к югу от галактического ядра, на постоянно меняющемся фронте открывались новые театры военных действий в других местах. На северо-востоке, ресурсы были направлены на преследование нескольких батальонов лояльных Железных Воинов, которые бежали, не желая предавать Императора. На северо-западе, Расчленители объединились с Имперскими Кулаками, что вынудило направить все больше ресурсов на этот фронт, чтобы противостоять все более эффективной тактике Насира Амита. Однако большую часть войны Примарха нигде не было видно. Приказав своим сыновьям начать расширение легиона, Пертурабо взял четвертую часть легиона и исчез, оставив сыновей продолжать конфликт в его отсутствие. Хотя дисциплина в легионе оставалась такой же твердой, как и прежде, что резко отличало его от других легионов-предателей, боевой дух падал, а Кузнецы Войны становились все более независимыми по мере роста внутрилегионного соперничества. Такими командирами, как Дантиох, становилось все труднее управлять, ведь обида и жажда мести доминировали над ними как никогда раньше. Предоставленные самим себе, Железные Воины, возможно, и дальше продолжали бы тратить свои жизни, сражаясь со своими номинальными союзниками. Однако их свобода, какой бы она ни была, быстро оборвалась с возвращением Пертурабо спустя почти три года после его исчезновения. Новые поля сражений: Война в Паутине Шепот никогда не прекращался. С тех пор как сломался мой шлем. Но ведь это была зависимость, верно? Я был слабее, когда прятался от голосов, от Ока, которое никогда не спит. Оно обещает мне такие вещи, власть над галактикой, в обмен на то, чего не существует. Мою душу? Не смешите меня. Боги мертвы, человеческий разум убил их. Почему же тогда шепот не утихает? Сначала это были обещания. Потом угрозы. Теперь снова уговоры. Очевидно, это было отчаяние. Оно поставило меня перед выбором, который на самом деле не был выбором. Власть сейчас, которую отберут потом, или власть в будущем. Очевидно, что меня принимают за дурака. Конечно, я выбрал непосредственную власть, потому что только дурак станет заключать сделку о будущем могуществе без определенного срока. Кроме того, если будущий я недостаточно силен, чтобы удержать ее, то он заслуживает того, что его постигнет. -Фрагментарный дневник, извлеченный из руин Олимпийских полей обломков, уровень допуска: Вермиллион. Император защищает. =][= Столкнувшись с гражданской войной, охватившей всю галактику, вечно логичный ум Пертурабо проводил большую часть времени за разработкой новых методов достижения Тронного мира, чтобы нанести решающий удар в обход Бастиона Омега. Варп был явно ненадежен, что бы ни обещали нематериальные ксеносы, ведь астрономический корабль находился под контролем Ложного Императора, и если они обнаружат волну приближающейся армады, имперцы вполне могут заблокировать его, обрекая любое вторжение на сомнительное милосердие Варпа. Переход через реальное пространство был невозможен, кроме долгого и трудного путешествия, которое заняло бы века, если не тысячелетия, в течение которых любые силы вторжения разорвали бы себя на части. Однако Пертурабо не сломили подобные препятствия, и его упорство, а также старая дружба вскоре принесли свои плоды. Повелитель Железа был весьма доволен, когда Магнус Красный пришел просить его о помощи, поскольку его сыновья обнаружили новый путь, который он назвал Паутиной и который вел прямо на Терру. Однако его собственные сыновья не смогли захватить ее у имперцев, и поэтому потребовалась помощь мастера по разрушению осад. Радуясь возможности помочь любимому брату, а также получить рычаги влияния, если они понадобятся ему в будущем, Пертурабо быстро начал готовиться к тому, чтобы бросить в бой весь свой легион. Однако войти в эту Паутину было легче сказать, чем сделать. Проходы, используемые Тысячей Сынов, были маленькими и узкими, подходящими для легионеров или даже транспортов, но уж точно не для осадных машин такого размера, как у Железных Воинов. Была выдвинута идея разобрать их на части, но ее быстро отбросили, поскольку у предателей не было времени на подобные затеи. Поэтому нужно было открыть новые врата, и для этого Ордену Разрушения, клике Пятнадцатого легиона, было поручено открыть врата, достаточно большие для их целей. Колдуны двух легионов приложили все свои силы, чтобы найти такое отверстие, но, к их разочарованию, место оставалось неуловимым, как будто его скрывали от них. Их работа застопорилась более чем на год, в течение которого Пертурабо все больше расстраивался как из-за отсутствия прогресса, так и из-за участившихся снов. Шлем, защищавший Повелителя Железа от взгляда зловещей звезды, разбился в бою, а попытки починить его привели к тому, что из рогов и шипов получился бесформенный комок, более подходящий для тщеславных Ультрамаринов, чем для сына Олимпии. Лишившись защитной ауры и решив заглушить голоса, Повелитель Железа заключил сделку с некой сущностью, неизвестным существом, чей голос был наполнен гулом промышленности. Как бы то ни было, сущность дала Молоту Олимпии единственное слово: Оркус. Изучение записей показало, что в глубинах Сегментума Ультима есть планета с таким названием, и Четвертый легион отправился выполнять то, что многие считали глупым поручением. По пути их корабли подверглись нападению не имперцев и даже не ксеносов, а приспешников Хаоса. Одержимые Астартес, чьи больные тела были искажены силой Имматериума, предлагали Повелителю Железа силу в обмен на рабство. Не заинтересованный в такой сделке, Повелитель Железа быстро истребил этих потенциальных властителей, и вот флот прибыл на Оркус, планету не более гостеприимную, чем Варп. Оркус был мертвым миром, его океаны были черными и загрязненными от последствий орбитальной бомбардировки, которая уничтожила его леса и сравняла с землей горы. Судя по сохранившимся записям, жители этого мира были примитивны и суеверны, их главная вера заключалась в том, что они живут над подземным миром, и эта мысль позабавила бы легионеров, если бы не была столь болезненно буквальной. Когда корабли на орбите точными ударами лэнсов и взрывными зарядами пробурили отверстие под земной корой, из гладких стен скважины показались огромные допотопные сооружения. Кто построил эти циклопические литейные цеха, было неизвестно, но их пролет был более чем достаточен, чтобы вместить огромные военные машины, привезенные Четвертым легионом. Все ниже и ниже в ожидающую темноту маршировали легионеры Олимпии, безмолвные, если не считать металлического лязга их сапог. К их чести, они без колебаний вошли в недра этого чужого мира, где глубоко внутри колдуны двух легионов провели огромный жертвенный ритуал, чтобы вновь открыть найденные ими врата. Кровью тысяч людей портал был открыт, и легионеры промаршировали стройными рядами до каменной дорожки, выходящей в пустую бездну, и, выстроившись в стройные ряды, шагнули прямо по краю - их доверие или, скорее, страх перед своим Примархом преобладал над всеми инстинктами самосохранения. Многих из них больше не видели - проход требовал платы, - но остальные добрались до безлюдных кристаллических коридоров целыми и невредимыми. Оказавшись внутри, легионеры начали свой поход, доверившись колдунам Тысячи Сыновей, имевшим опыт работы в странном царстве Паутины, которые поведут их туда, куда им нужно. Кровь Пертурабо, принесенная в жертву, вскоре сократила их путь, открыв червоточину, похожую на разлом, которая привела их к истинному месту назначения - Невозможному Городу Каластар. К их чести, армии Олимпии не колебались, когда столкнулись с врагом, к которому были совершенно не готовы: Кустодианской Стражей. Легионы Астартес, в том числе и Железные Воины, давно мечтали скрестить клинки со стражами самого Императора, чтобы проверить свое мастерство и убедиться, что их боевая доблесть действительно так велика, как о ней рассказывают легенды. К несчастью для Железных Воинов, легенды недооценили Кустодес, и те начали убивать легионеров десятками, сотнями, тысячами. Огромные корабли класса Арес с ревом проносились над головой, их пушки с легкостью пробивали корпуса наземных рейдеров, а огненные бомбы разрывались посреди строя, отправляя горящих легионеров на верную смерть, когда те падали с дорожек. Гравитационные танки и реактивные мотоциклы сравнялись по силе с броней легиона и быстро доказали свое превосходство в противостоянии один на один, так же как копья стражей без труда пробивали керамитовую силовую броню. Только численность спасла Железных Воинов в той первой битве, заставив телохранителей Императора отступить, прежде чем их смогли перебить. Обещание быстрого марша на Терру оказалось ложью, и обе стороны перешли к окопной войне, сталкиваясь друг с другом в надежде сломить их тело и душу, ибо и Четвертый легион, и Легион Императора знали, что решимость их противника никогда не сломится. К несчастью для Кустодес, такая война была как раз на руку Железным Воинам. Хотя ни один легионер не мог превзойти Кустодианца в единоборстве, их численность позволяла обойтись без этого. Захватив окраинную часть Каластара, Четвертый легион быстро превратил ее в настоящую крепость, из которой можно было совершать нападения по многочисленным туннелям, ведущим в Невозможный Город и из него. Пертурабо непосредственно руководил этой кампанией, направляя и перемещая свои армии легионеров и титанов, словно фигуры на доске для игры в регицид, постепенно доводя их до превосходства в численности. Потери Четвертого легиона при взятии Невозможного Города были поистине ошеломляющими, десятки тысяч легионеров пали в течение нескольких лет, их тела были перемолоты в булыжники улиц и пешеходных дорожек, а петля все туже затягивалась вокруг имперских защитников. Существа Имматериума, которых сыновья Магнуса называли демонами, начали проявляться по мере того, как кровопролитие и разрушения истончали стены Паутины, бесчисленная орда, которая сражалась с имперскими защитниками так же, как и друг с другом. Даже прибытие бронированного зеленого гиганта, облаченного в изумрудную броню Саламандр, не смогло переломить ситуацию; поначалу Повелитель Железа заподозрил, что это его брат Вулкан, который уже давно находился на Терре в качестве ее Преторианца. Однако это явно было не так, ибо, несмотря на свою мощь, эти легионеры были неоднократно убиты. В конце концов, после долгого кровопролития, Железные Воины оказались на пороге захвата Каластара. Оттуда, как уверяли сыновья Магнуса, им предстояло лишь короткое путешествие по Имперской Паутине, которая приведет их в самое сердце Терры. Отчаяние Кустодес было очевидным, ведь многие сражались израненными, без конечностей и в побитых доспехах, забрызганных кровью врагов и их самих. Когда конец был близок, Повелитель Железа вышел на поле боя, чтобы проверить свои силы против сверхлюдей, которые убили столько его сыновей и повредили столько его боевых машин. Однако и этот бой оказался разочаровывающим, ибо даже они не смогли устоять перед мощью Примарха и вскоре бежали перед ним, не желая бросать свои жизни без пользы. Кровавый метр за кровавым метром Железные Воины захватывали последние оставшиеся бастионы защитников, сокрушая все преграды грохотом своих могучих орудий, но в итоге их усилия оказались бесплодными. Из одного из туннелей, заполненных демонами, среди которых не ступала нога даже Железных Воинов, хлынул огромный золотой свет, сияющий, как само солнце. — Что ты? — спросил Пертурабо. Он пришел посмотреть, что навело такой страх на его сыновей, заинтригованный перспективой чего-то, что может заставить его людей не подчиняться его приказам. Увидев это воочию, он понял, почему, ведь этот золотой свет принадлежал его отцу. Нет, не его отца, ибо отца у него не было. Был только Ложный Император, Тиран всех Тиранов. Сияние, которое так давно восхищало его, теперь казалось неприятно суровым, высвечивая недостатки и ошибки, выкапывая сомнения, те щели в его душевной броне, о которых Пертурабо даже не подозревал. Но сейчас перед ним было не это. Этот свет, первый рассвет в вечных сумерках Паутины, был далеко и уже угасал. Вместо него перед ним стояла глубочайшая тень, превратившаяся в бронированного гиганта. Кончики пальцев превратились в когти, плечи расправились в крылья, и бледная плоть начала прожигать путь к цели - призрачно-белое лицо, глаза которого были сферами абсолютной тьмы. Выражение лица было не то гневным, не то яростным, но выходило за рамки и того, и другого. Это был гнев в физической форме, сопровождаемый самой чистой ненавистью, какую только можно себе представить. На мгновение показалось, что оно собирается заговорить. Затем оно растворилось в облаке черных птичьих форм, которое пронеслось над Пертурабо, словно прилив теней, и, когда оно исчезло, он снова остался один. Последняя, отчаянная атака имперских защитников заставила Железных Воинов и их демонических союзников отступить. Никто не мог устоять перед золотой мощью Императора, и к тому времени, когда Пертурабо собрал свои силы, защитники уже отступили. Углубившись в туннели, предатели обнаружили, что путь им преградило огромное солнце, энергия которого была столь же смертоносна, как и энергия любой звезды. Их путь был закрыт, и им нечем было ответить на это, кроме десятков тысяч трупов и десятков разбитых титанов. Узнав об этой неудаче, Пертурабо пришел в ярость, но, не имея цели для своей ярости, ему ничего не оставалось, как отступить. Так Железные Воины покинули Паутину, оставив за собой клубящиеся массы демонов, которые продолжали бросаться на психическое солнце в надежде прорвать его, а также трупы Тысячи Сынов, не сумевших предсказать такой исход. Однако боевой дух Четвертого легиона не дрогнул, ибо потери уже давно перестали иметь значение для сыновей Пертурабо. Они вышли из Паутины через порталы, отдельные от порталов Оркуса, и вскоре были подхвачены своим флотом. Так Железные Воины вернулись в Олимпию, изможденные и израненные, но не сломленные, и готовые приступить к заключительному этапу разрушения Бастиона Омега. Сбор Демонических Родственников — Ты использовал свои собственные методы и пытался выиграть мою войну своей тактикой. Твои попытки достойны восхищения, и если бы ты добился успеха, то был бы вознагражден по заслугам. Но ты потерпел неудачу. Знаешь ли ты, почему? — спросил Лев. Архипредатель восседал на своем командном троне - внушительной громадине, гладкий обсидиановый каркас которой украшали многочисленные шипы. В одной руке он держал Львиный Меч в ножнах, а другой бездумно возился с металлическими кабелями, торчащими из огромного обесцвеченного черепа. Пертурабо молчал, старательно избегая встречаться взглядом с братом. — Потому что это моя война, Пертурабо. Она будет выиграна или проиграна моими усилиями. — Выражение его лица скрывалось под шлемом, и Повелитель Железа нахмурился. Что он имел в виду? Проиграна? — Теперь я понимаю, что дал тебе и другим нашим братьям слишком много поблажек. Конец близок, брат мой, конец начала. Ступай же, верни наших потерянных родственников обратно в стаю. — Где мне их искать? Галактика огромна, и они могут быть где угодно. — Начни с Двенадцатого. Ты найдешь их в мире Сарум, чье Сердце приведет тебя к Сангвинию. Как только ты отыщешь Двенадцатый и Девятый легионы, ты должен вернуть Повелителя Ультрамара. Ступай же, Пертурабо из Олимпии, и да исполнится воля моя. Покинув Паутину, Пертурабо и его сыновья вернулись в Олимпию, где с удивлением обнаружили, что их ждет Лев. Встретившись с братом на борту Непобедимого Разума, Повелитель Железа получил задание собрать разрозненные силы легиона для подготовки к последнему натиску на Бастион Омега. Хотя Пертурабо не хотелось соглашаться на столь унизительное задание, он все же признал, что для возвращения заблудших братьев, особенно таких могущественных, как Сангвиний и Жиллиман, потребуется Примарх. Следуя указаниям Льва, они быстро нашли в архивах мир Сарум и отправились собирать Пожирателей Миров. О Двенадцатом легионе мало что было слышно с тех пор, как они потерпели катастрофическое поражение от Кровавых Ангелов, но их действия были столь же незначительны, как и их желания. После такого чудовищного предательства, как то, что они совершили по отношению к Гвардии Ворона, у них не было шансов вернуться в ряды лоялистов, и они снова будут служить целям Льва. По правде говоря, размышления о судьбе Девятнадцатого и Двенадцатого тревожили Повелителя Железа, ибо если Лев мог так непринужденно настраивать друг против друга друзей и врагов, то что еще он сделал такого, о чем Пертурабо не знал? Кроме того, этот призрачный воин из Паутины представлял собой совершенно иную проблему, которая не давала Пертурабо спать ночами, пытаясь разработать план действий на случай непредвиденных обстоятельств. Вся эта война выбросила все его предположения в метафорическое окно, открыв всевозможные новые угрозы, к которым он не был готов, что совсем не успокаивало такого параноика, как Повелитель Железа. Поэтому много недель спустя, когда флот вышел из Варпа над миром Сарум, Повелитель Железа создал новую силу для своей защиты - Железный Круг. Железный Круг Механикум 30-го тысячелетия имел доступ к гораздо большему числу вариантов автоматонов, чем сохранилось до наших дней. Некоторые конструкции были просто заменены и усовершенствованы более старыми, полученными из фрагментов СШК, другие были законсервированы в целях экономии, а третьи были навсегда потеряны, когда их родные кузнечные миры были утрачены тем или иным образом. Однако есть и другая причина, по которой некоторые конструкции были преданы забвению, - это их глубокая связь с Легионами Предателей, которые уже давно используют боевое снаряжение, восходящее к эпохе Ереси Льва. В качестве примера можно привести десантную капсулу Коготь Ужаса модели Анвилус, чьи духи машин имели заметную склонность к убийству своих пассажиров, или боевой танк Рогал Дорн, который был снят с производства только из-за названия. Однако, пожалуй, одним из самых ярких примеров этого стал Боевой Автоматон класса Домитар. Разработанный на Марсе Ордо Редуктор, Домитар был редким вариантом автоматонов, предназначенных для ближнего боя, а не для огневой поддержки, как большинство других классов. Долгое время поддерживавший связи с чрезвычайно логичным Механикумом, Домитар впервые прошел полевые испытания вместе с Железными Воинами, чья неустанная критика привела к тому, что он прошел через множество итераций, прежде чем поступил в массовое производство незадолго до Ереси Льва. В рамках соглашения Повелитель Железа держал одного из каждой партии для личного пользования, часто выплескивая на него свое разочарование, а на последних этапах Ереси был замечен вступающим в бой с охраной, полностью состоящей из автоматонов Домитар. Они были известны как Железный Круг и носили гравитонные булавы, огромные боевые щиты и болт-пушки олимпийского образца, с помощью которых они хладнокровно уничтожали каждого врага, достаточно глупого, чтобы перечить Повелителю Железа. После Ереси, Домитар был быстро снят с производства в пользу класса Арлатакс - более старого и надежного варианта, разработанного на Ксане II, чьи машинные духи были менее темпераментны. Расположенная в опасной близости от Мальстрима, планета Сарум была довольно непримечательной, покрытой той же сверкающей сталью и бронзой, что и другие мира-кузницы. Независимо от того, были там Пожиратели Миров или нет, поскольку не было никаких признаков Двенадцатого легиона, даже флота, Сарум был бы полезной целью для пополнения их ресурсов, которые к тому времени были на опасном минимуме в Ереси Льва. По мере того как тянулись годы войны, лоялистские псы применяли всевозможные отчаянные тактики, чтобы замедлить продвижение предателей, и ни одна из них не была столь эффективной, как нападение на их линии снабжения. Железные Воины были особенно уязвимы для таких атак из-за своих размеров, и, независимо от их дислокации, гранд-батальонам постоянно не хватало снаряжения и боеприпасов. Однако единственным средством, которым они располагали в изобилии, помимо тел, было энергетическое оружие, например лэнсы, и поэтому флот беспрепятственно обрушился на скудную орбитальную оборону Сарума, быстро отправив большую ее часть на выжженные равнины внизу. К счастью для техножрецов Сарума, их опыт и оборудование остались нетронутыми, поэтому их мир был избавлен от обычной орбитальной бомбардировки. В результате небо наполнилось стальным дождем другого типа, когда тысячи десантных капсул начали обрушиваться на кузнечный мир, а из них выходили легионеры, вооруженные штурмовыми щитами и оружием ближнего боя. Если техножрецы и были слишком ценны, чтобы их убивать, то их приспешники - точно нет, и улицы окрасились в красный цвет от крови и нефти, когда Четвертый легион безжалостно выплеснул свое разочарование на население, неспособное их остановить. Однако их буйству пришел конец, когда появился новый враг, готовый сразиться с ними лицом к лицу: Мясная Орда. Из скрытых туннелей, ведущих глубоко под металлическую поверхность Сарума, вырвались сотни диких монстров, убивая и калеча всех на своем пути. Это были отвратительные мутанты с твердой, как адамантий, металлической кожей, выкрикивающие бездумные боевые клички под грохот цепных клинков и треск силовых полей, исходящих от множества шипов, торчащих из их тел. Возможно, с расстояния у Железных Воинов и был бы шанс сразить этого нового врага, но вблизи у них не было никаких шансов. Эти «мутиляторы», как их называли некоторые из тех, кто подслушал, что передавали беспорядочные вокс-передачи, превосходили их в ближнем бою, отбиваясь от бесполезных ударов, посылаемых в их сторону, и нанося ответные удары своим постоянно меняющимся оружием, и вскоре Четвертый был вынужден полностью отступить. Это непреднамеренно выявило первую слабость этих мутаторов: их низкую скорость. По мере того как эта и другая информация стала поступать в командный центр Пертурабо на борту его личного транспорта Мучитель, Повелитель Железа начал разрабатывать план борьбы с этими мерзостями. Следуя быстро отданным приказам, Железные Воины начали отступать к месту нахождения своего Примарха, загоняя мутиляторов во все более узкие коридоры, которые замедляли их движение, пока разведчики наблюдали за ними, собирая боевые данные и намечая новые стратегии относительно их сильных и слабых сторон. Когда план Пертурабо начал приносить плоды, Четвертый легион озарило тревожное открытие, и они стали замечать самые тревожные детали в этих мутантах: под катушками и сухожилиями живого оружия торчали обрывки бело-голубой брони. Вскоре стало ясно, что мутанты - не кто иные, как Пожиратели Миров, на поиски которых они прибыли в Сарум. В конце концов появились сообщения о возможном предводителе, так как разведчики обнаружили мутилятора, чьи размеры намного превосходили остальных Мясников. В ответ на это Мучитель пришел в движение и двинулся на открытую площадь, чтобы встретить мутиляторов. За ним маршировали обновленные ряды Четвертого легиона, сплотившиеся вокруг неостановимой мощи своего Примарха. Когда первые из Мясной Орды появились в поле зрения, они были полностью уничтожены неудержимой мощью вулканической пушки, воздух потрескивал от безумного воя, когда ее рубиновый луч распылял демоническую цель. Повелитель Железа и его Круг перешли к рукопашной схватке с противником, демонстрируя силу, призванную скорее показать высшее мастерство Пертурабо и его презрение к врагу, чем поднять дух его людей. Вскоре появился предводитель Мясной Орды, и Молот Олимпии встретил его с той же неутомимой решимостью, что и всех врагов, сдерживая его, пока остальные Железные Воины отступали на позиции. Однако у Повелителя Железа не было времени на показуху, и после короткой команды своим людям, его грозный противник был схвачен, а его конечности погрузились в перегретую землю благодаря точно нацеленным выстрелам мультимельты. Через минуту поединок был окончен, его противник превратился в ихорную мякоть благодаря его боевому молоту. Пертурабо торжествующе взревел, чувствуя себя нехарактерно могучим в этот момент триумфа, и мутиляторы в ответ преклонили колени. Теперь воинственные твари казались покорными, безропотно выполняя приказы колдунов Железных Воинов, которые мысленными командами направляли демоноподобных обратно к ожидающим транспортам. Оставшиеся техножрецы быстро подчинились своему завоевателю, предложив передать ему свои кузницы, но у Пертурабо были другие планы. Он требовал увидеть так называемое «Сердце» Сарума, о котором говорил Лев, и с большой неохотой культисты повели его под металлическую оболочку своего мира, все ниже и ниже по туннелю невозможной глубины, пока они не вышли в огромную пещеру, отдающуюся нездоровым ритмом. Там он беседовал с поистине древним демоном, древней сущностью, известной как Са'ра'ам, которая, по преданию, впервые появилась на свет в то же время, когда было выковано первое оружие войны. В тот день Примарх и демон заключили сделку, хотя условия были известны только им, и в кузницах Сарума начал создаваться новый вид вооружения для Четвертого легиона - оружие, созданное как с помощью демонической изобретательности, так и по собственному проекту Пертурабо. За несколько недель было изготовлено достаточно винтовок для целей Пертурабо, и Железные Воины отправились к месту назначения, указанному сомнительной надежности Са'ра'ама, который настоял на том, чтобы сопровождать легион в теле одного из Железного Круга. Хотя такое извращение его творений вызывало у него отвращение, знания демона были слишком полезны, чтобы отказаться от них, и Пертурабо разрешил это. Однако сделки с демонами редко бывают простыми: на Саруме, вдали от холодного взгляда Примарха, кипящая кровь Са'ра'ама продолжала течь. Из беспросветных подземелий, где содержались пленные Пожиратели Миров, по всему Четвертому легиону начала распространяться чума, поначалу незаметная, но тем не менее присутствующая. По мере того как Четвертый легион вновь вступал в борьбу с Бастионом Омега, в его рядах стали происходить мутации, пока всем не стало очевидно, что техно-вирус распространился и адаптировался, чтобы заразить как их, так и союзные легионы. Однако сам Пертурабо этого не видел, поскольку он и его избранные силы находились на планете Делюж, охотясь на отрекшихся Кровавых Ангелов. Знания Са'ра'ам оказались очень полезны, ведь, будучи демоном резни, он знал многое о том, что дает силу такому существу чистого гнева, как Сангвиний, и сообщил об этом Повелителю Железа. Поэтому, когда Железные Воины приступили к реализации своего плана, он был рассчитан на минимальное кровопролитие - необычная стратегия для легиона Астартес. Однако он оказался успешным, и после тяжелой дуэли между Повелителем Железа и Красным Ангелом, Кровавые Ангелы были схвачены так же, как до них Пожиратели Мира, скованы тяжелыми цепями и брошены в подземелья до тех пор, пока они не понадобятся Пертурабо. Таким образом, оставался только один легион, который нужно было собрать: Ультрамарины. Эту задачу нужно было выполнить быстро, так как Бастион Омега близился к своему пределу, но при неправильном подходе она приведет к тому, что они истратят слишком много сил перед настоящим финальным конфликтом на самой Терре. Пертурабо также не хотел тратить силы на сражение с Тринадцатым легионом, чья чудовищная гордость означала, что они, скорее всего, предпочтут смерть покорности. Эта головоломка не давала покоя Повелителю Железа, но когда он сидел и просматривал расстановку войск, к нему пришло озарение, ведь далеко на галактическом юго-востоке, у самых окраин Ультрамара, стояло войско Железных Воинов под предводительством этого калеки Дантиоха. Такой командир, несомненно, отчаянно желал воссоединиться со своим отцом, и Повелитель Железа мог в полной мере воспользоваться этой чертой, чтобы осуществить свою цель - подчинить Жиллимана своей воле. Так Пертурабо отправился в Малый Дамантин, сопровождаемый Оком Магнуса - психической конструкцией, пропитанной мудростью Алого Короля, которая должна была помочь Повелителю Железа в этом деле. Примарх провел немало времени, советуясь с Оком, и к моменту прибытия в Шаденхольд считал себя хорошо подготовленным. Окинув взглядом грандиозный опус Дантиоха, даже Повелитель Железа был вынужден втайне признать талант и мастерство своего сына. Однако это было далеко не радостное воссоединение, поскольку Пертурабо, в силу своего природного отсутствия милосердия, не испытывал ничего, кроме негодования при виде того, как один из его сыновей воплощает в жизнь одну из его мечтаний, в то время как сам он находится в рабстве долга. Дантиох ничем не смягчил эти чувства, демонстрируя явное нежелание воссоединиться с отцом, что было заметно по его граничащему с наглостью тону. Несмотря на это, даже он был достаточно предан или, по крайней мере, достаточно умен, чтобы не противиться своему Примарху, и быстро передал всю информацию, собранную им во время борьбы с Ультрамаринами. Однако Пертурабо уже давно придумал, как использовать своего сына, независимо от того, что он думает по этому поводу. С помощью Ока, Пертурабо обнаружил, что лучший способ подчинить своего демонического брата - это использовать его Истинное Имя. Недели колдовских жертвоприношений открывали слоги один за другим, но получение этих знаний было лишь первым шагом; на самом деле использовать их открытие стоило бы гораздо дороже, ибо цена запретного знания была слишком велика, чтобы вынести его невредимым. Повелитель Железа, конечно, не собирался рисковать собой в подобной авантюре, но Дантиох, чья душа уже была приспособлена к козням Принца Наслаждений благодаря постоянному общению с его приспешниками, стал бы достойной заменой. Скованный цепями, как буквальными, так и метафорическими, груз Истинного Имени Робаута Жиллимана был вписан в сущность Барабаса Дантиоха, а также в спины десятков рабов, его невозможные слоги были вытатуированы кровью и избытком на их спинах. Когда последняя мойра была запечатана, вместе с ней исчезли и последние воспоминания Дантиоха, превратив его в безвольную оболочку гения, построившего Шаденхольд. Взяв под стражу сына, страдающего амнезией, Повелитель Железа отправился к месту назначения. Его флот сразу же оказался под давлением призрачных штормовых фронтов, захлестнувших Имматериум. Варп-сущности и прочие ужасы набросились на Поля Геллера, которые грозили прогнуться от напряжения. Однако корабли были крепкими конструкциями, выкованными из холодного, мертвого железа, и потому держались с минимальными повреждениями, пока флот переходил из реальности в нереальность и обратно, все ближе приближаясь к тому зловещему царству, которое так долго было с Пертурабо: Оку Ужаса. Растянувшийся на десятки тысяч световых лет шрам в реальности, которым было Око, преследовал Повелителя Железа всю его жизнь, и даже когда им удалось проскользнуть внутрь, он все еще чувствовал на себе его гнетущий взгляд. Око Магнуса направляло их все глубже, но это был не более чем компас, ибо даже самые могучие звездолеты, подобные их, могли надеяться только на удачу, когда их швыряли смерчи и ураганные приливы. Все ниже и ниже опускался Четвертый легион в царство хаоса, все ближе к байссосу - обманчиво стабильной области спокойствия в центре, где родившийся крик Принца Наслаждений навсегда заново открыл старый шрам в ткани реальности. Когда первый из кораблей перевалился через край и начал опускаться дальше, Пертурабо отдал приказ, и двигатели взревели, вырывая большую часть флота из захвата и отправляя на орбиту, хотя, конечно, такая метафора дает лишь самое скудное представление о том, что на самом деле происходило в этом царстве хаоса. Теперь, в глубине Ока, Железные Воины могли двигаться более свободно, и они последовали примеру Ока Магнуса. Они миновали десятки миров, посвященных Принцу Наслаждений, и даже страдающий летаргией Дантиох, запертый в сердце флагмана Пертурабо, проявлял осведомленность. В других камерах кричали и метались Кровавые Ангелы, разъяренные этим царством, посвященным вечному сопернику их покровителя. К их воплям присоединился вой Красного Ангела, который в одиночестве выл от ярости в своей тюрьме-лабиринте. Однако о комфорте пленников Повелитель Железа и его избранные сыновья явно не думали, когда флот наконец прибыл к месту назначения: Мир Бессмертной Печали. Высадившись наповерхность, Железные Воины не могли не заметить, что это царство далеко не такое, как они ожидали. Вместо планеты, полной обожающих рабов, убежище Жиллимана оказалось мрачным и угрюмым царством, больше подходящим для такого, как Фулгрим. В сопровождении батальона своих сыновей, призванных защищать Дантиоха и его рабов, Пертурабо и его люди шли через разрушенные дворцы, наполненные вздохами и плачем, сапоги хрустели по кристаллическим камням, которые, раскалываясь, издавали вой. Повсюду были тонконогие статуи Эльдар, каждая из которых была изрядно изуродована в знак насмешки над своими создателями, а сама архитектура была оскорблением человеческой эстетики. Ощущение, что за ним наблюдают, было сильнее, чем когда-либо, но Пертурабо не обращал на него внимания и вскоре оказался в самом сердце дворца. +Привет, Бо.+ раздался сиплый голос из кучи плоти на диване. Повелитель Железа молчал, несмотря на явную попытку разозлить его, что явно раздражало существо. Возвышающаяся глыба начала плавиться и изменяться, являя взору два существа, сплетенных в объятиях влюбленных, корчащихся и извивающихся в экстазе. Первым, очевидно, был Жиллиман, его богато украшенные доспехи сразу же стали узнаваемы. Второй была Каллифона, на ней было платье, в котором она была в день их свадьбы много лет назад. Челюсть Пертурабо сжалась, но в остальном он никак не отреагировал, и, вздохнув, оба существа прекратили резвиться, разочарованно глядя на него, а затем слились воедино, оставив только Робаута. — Лев требует твоего присутствия, Робаут. Ты и твои сыновья пойдете со мной. +Пока боль пронизывает тебя, это не имеет для тебя смысла.+ - прозвучал певучий ответ. +Нетерпеливый малыш Бо, всегда готовый быть рабом своих ставленников. Часть меня хочет пойти с тобой, ведь наш дорогой брат всегда дает нам такие интересные игрушки для игры.+ Жиллиман ухмыльнулся, когда безделушка, которую он держал в руках, превратилась в голову Джагатай Хана. Пертурабо молчал, и выражение лица Повелителя Ультрамара быстро стало хмурым. +Однако прежде чем куда-то идти, я должен убедиться, что они не сломаются слишком быстро. Время для новой игры! Мои старые игрушки будут сражаться с моими новыми игрушками! Давай потанцуем, Бо.+ Как и ожидалось, Повелитель Ультрамара отказался идти мирно. Батальон легионеров открыл огонь, кромсая демонов, которые начали выходить из других комнат дворца, а Повелитель Железа стал отчаянно блокировать удары своего брата. Здесь, в царстве своего покровителя, Жиллиман оказался гораздо сильнее, чем он предполагал, возвышающийся гигант, который раз за разом повергал его на землю. Если бы Жиллиман не стал с ним забавляться, Пертурабо вполне мог бы умереть в тот день, одиноким и неоплаканным, но этого не случилось, ибо он пришел подготовленным. Когда первая мойра Истинного Имени была выкашляна с пневмоническими брызгами крови, Жиллиман зашатался, словно от удара, а Пертурабо начал потеть от прометия. Зазвучали новые слоги, каждый из которых следовал за другим, и вскоре роли поменялись, и Повелитель Железа вбил своего кричащего брата в землю могучими взмахами своего молота с черным каменным наконечником. К тому времени, когда последний слог вырвался на волю, рот Дантиоха представлял собой кровавое месиво, сравнимое с уродливой массой на земле, которой был Робаут Жиллиман. Последние рабы лежали мертвыми на земле вместе с несколькими дюжинами его сыновей и немногими выжившими демонами, но Повелителю Железа было все равно, ведь он получил то, за чем пришел. Оставшиеся в живых Железные Воины вернулись на корабль, бросив своего невольного пленника одного в закрытую камеру, поскольку, к его разочарованию, других Ультрамаринов в Мире Бессмертной Печали не обнаружилось. Железные Воины проложили себе путь из Ока, снова следуя указаниям Ока Магнуса, которое исчезло, когда они вернулись в реальное пространство. Пока они путешествовали по галактике, чтобы встретиться со Львом, ауспексы улавливали отголоски в Варпе, и вскоре стало ясно, что за ними следят. Однако, похоже, никто не был настолько глуп, чтобы напасть на корабль с тремя Примархами на борту, и Пертурабо благополучно прибыл на мир Парамар V, где его сыновья в его отсутствие продолжали войну против лоялистов. Непобедимый Разум прибыл вскоре после того, как было подавлено последнее сопротивление лоялистов, и Лев поздравил Повелителя Железа с тем, что тот усмирил их своевольных братьев. Однако Пертурабо не мог не заметить, что теперь брат относится к нему настороженно, и приказал ему захватить близлежащее скопление Бета-Гармон - последнее препятствие на пути к Терре. Повелитель Железа согласился, и Лев отбыл, оставив брату предупреждение держать Сангвиния и Жиллимана на коротком поводке. Оставшись управлять двумя живыми силами безумия, в которые превратились его родственники, Пертурабо уже не в первый раз задумался, не лучше ли вести эту войну под его командованием, а не под командованием Льва. Завоевание Скопления: Гибель Титанов на Бета-Гармоне В качестве практичного стратегического решения, а также в качестве награды, Лев назначил Пертурабо командующим войсками против наиболее мощной из имперских оборонительных систем, которые еще оставались, чтобы препятствовать их продвижению в Солнечную систему. Под его командованием оказалось почти шестьсот тысяч Астартес, хотя значительная часть уже была его людьми, ведь Железные Воины были одним из немногих легионов, которые на этом этапе Ереси не работали вполсилы. Кроме того, в его распоряжение была передана вся мощь Легио Титанов, так как разведчики доложили о скоплении лояльных титанов, для борьбы с которыми потребуется их мощь. Преисполненный власти и могущества, Повелитель Железа быстро разработал план атаки и бросил свои силы в мясорубку, ибо Лев ясно дал понять, что так или иначе требует захвата этой системы. Так предатели обрушились на скопление Бета-Гармон, словно стая саранчи, сбивая лояльные защитные флоты со всей изощренностью кувалды. В каждую из пяти систем, составлявших Скопление, прибыл целый легион, тщательно выстроенный так, чтобы не сражаться рядом со своими номинальными союзниками, ибо Повелитель Железа прекрасно знал, насколько шатким стал их союз, и не в последнюю очередь с Девятым и Тринадцатым легионами, которые служили лишь на основании власти Четвертого над их Примархами. Больше года обе стороны сталкивались, нанося удары и контрудары, прощупывая друг друга в надежде найти слабое место, по которому можно было бы нанести решающий удар. Предатели были везде и сразу, ведь различные легионы и манипулы титанов присутствовали в таком большом количестве, что могли одновременно атаковать все оборонительные сооружения. Почти безграничные резервы и отсутствие надзора позволили Пертурабо делегировать свои полномочия, используя это время для подготовки к предстоящим наступлениям. Большую часть кампании Повелитель Железа даже не присутствовал, позволив своим сыновьям командовать, пока он оставался на борту своего флагмана, планируя Солнечную войну, используя миниатюры. Оставшись в руках мелких командиров, кластер Бета-Гармон был охвачен войной, став раскаленным центром огненной бури бесчисленных других конфликтов. Огромная сеть была раскинута по множеству секторов, не давая лоялистским подкреплениям прийти на помощь своим соратникам. Одна из таких стычек произошла в мире Лут Тайр, где Четвертый легион столкнулся с Гвардией Смерти. Механизированные осадные орудия непрерывно гремели в течение нескольких недель, сокрушая все крепости вокруг голов защитников, но любая надежда на легкую победу была быстро разрушена, когда Четырнадцатый выпустил местных диких животных, отвратительных существ, известных как амбулы, которые поднялись в бесчисленном количестве, чтобы наброситься на основные места высадки. Таким образом, осада прекратилась, и сыновья Пертурабо были вынуждены переключить свое внимание на очистку своих лагерей. Подобные сцены разыгрались в десятках систем, превратив то, что могло бы стать быстрой победой, в кровавую войну на истощение. Таким образом, силы предателей были брошены по частям, а их командиры препирались и соперничали друг с другом за превосходство, добиваясь лишь ограниченных успехов, в основном благодаря своему численному превосходству, которое они сохраняли на протяжении всего конфликта. Однако Льва это, похоже, не волновало, поскольку никаких слов недовольства по поводу их успехов не поступало, и только появление еще одного Примарха потребовало от Пертурабо фактического участия и внимания. Первым, что узнал Повелитель Железа, была серия все более раздраженных депеш от младших командиров, в которых говорилось о растущих потерях и все большем количестве поражений на поле боя, и поэтому, пылая негодованием, Пертурабо отправился на сам Бета-Гармон, где обнаружил, кто именно был послан противостоять ему: Феррус Манус. Он и Горгон никогда не были особо близки, ведь Манус был найден гораздо раньше него, а постоянные сравнения их имен и взаимного умения уничтожать сделали их соперниками, а не друзьями. Пертурабо был полон решимости одолеть брата в состязании умов, ибо ни он, ни Манус не были настолько низменны, чтобы чувствовать необходимость доказывать свое физическое превосходство на поле боя. Поэтому они не сражались друг с другом в дуэли, как могли бы сделать некоторые из их братьев. Их битва была битвой доверенных лиц, большой игрой в регицид, фигурами которой были Астартес и Титаны, которые гибли тысячами, поскольку не проходило и часа, чтобы небо не озарял какой-нибудь катаклизменный взрыв. Начало конца положило разрушение Ниркон-Сити. Устав от бесконечного тупика, Повелитель Железа решил потакать своим командирам и сменил тактику. Под руководством первого капитана Форрикса, лазутчики обошли возвышающиеся стены под прикрытием мощнейшей бомбардировки. Оказавшись внутри, они заложили заряды, перегрузив генераторы пустотного щита и вызвав катастрофическую цепную реакцию, в результате которой город сравнялся с землей, а десятки титанов с обеих сторон были выведены из строя. На Бета-Гармоне III, Триарх Кроагер, поднявшийся до своего высокого ранга после досадной недееспособности Беросса, повел восемь одержимых демонами титанов, а также десятки свежих богомашин из Легио Солария против узкого фронта, который заставил последних оставшихся титанов лоялистов маневрировать, чтобы отбить их, и освободил путь для своих самых тяжелых орудий, чтобы обрушить крепость лоялистов. Лоялисты оказались не в состоянии остановить этот последний штурм и вскоре полностью отступили. Однако Повелитель Железа был далеко не в восторге, ведь на это было потрачено время, которое можно было бы лучше потратить на планирование Терры и дальнейших действий. Кроме того, в битве выжила едва ли десятая часть титанов - ужасающий уровень потерь даже по его меркам, к которому добавилось почти сто тысяч его сыновей, которые также пали. В течение следующих нескольких месяцев, Железные Воины обшаривали Скопление Бета-Гармон в поисках всех ресурсов, которые оно могло дать. Сам Пертурабо отправился на встречу с братьями на мир Верзаген вместе с безвольным Жиллиманом на борту. Боевой Король Ультрамара достаточно ослабил свое влияние, чтобы принять участие в завоевании Скопления, но теперь, когда битва закончилась, цепь снова натянулась. Дантиох все еще оставался идиотичной оболочкой себя прежнего, но его польза была неоспорима, и поэтому он пришел на встречу со Львом. Архипредатель должным образом поздравил своих братьев, пригласив их принять участие в празднествах, которыми он планировал занять легионы, пока не придет время для последнего рывка. Таким образом, Железные Воины начали просачиваться в систему Альфа Центавра бесчисленными тысячами, их корабли образовали железное сердце, вокруг которого начала формироваться армада предателей. В это время Лев отправил своему брату послание с просьбой встретиться с ним на самом Верзагене, где над ландшафтом возвышался огромный храм, построенный ненавистным Седьмым легионом. Подозрительный, но исполненный надежд, Повелитель Железа согласился и с радостью узнал, что его назначили главным в Солнечной войне, хотя и с некоторыми оговорками. — Что значит, остальные легионы не присоединятся ко мне? — запротестовал Пертурабо. — Позволь мне внести ясность. Ты можешь взять часть моего легиона, Третьего, Пятнадцатого и, конечно, своих собственных сыновей, чтобы они помогли тебе прорвать их первоначальную оборону. Остальные присоединятся к Дорну и ко мне. Уверен, что могучий Молот Олимпии в одиночку справится с ветхими баррикадами Вулкана? — Конечно смогу, но дело не в этом. Почему я... почему мы с Фулгримом остались один на один с этим бременем? Мы с тобой оба знаем, что Магнуса там не будет, мы не видели его со времен Давина. — Алый Король - в лучшем случае помеха, а в худшем - обуза, и для нас обоих будет лучше, если его внимание и интриги будут направлены на что-то другое. Будешь ли ты командовать или мне найти другого, более достойного? — Нет никого достойнее! — почти прокричал Повелитель Железа. Внутри он был вне себя от ярости, на этот раз на себя за то, что позволил брату так легко манипулировать им. — Хорошо. Теперь мне нужна последняя вещь, которая от тебя требуется: твоя слабость. — Что, прости? У меня нет слабости. — Есть, Бо. С того момента, как я впервые обратился к тебе, ты знал, что это такое. Теперь отдай ее. — Повелитель Железа заскрипел зубами, но в конце концов понял, что нужно сделать. Потянувшись вверх, он расстегнул шлем, обнажив лицо с нездоровой бледностью от недостатка солнечного света. Один за другим Повелитель Железа отсоединял шнуры нейроинтерфейса, вмонтированные в его череп, заставляя себя сохранять нейтральное выражение лица, несмотря на боль и бионическую обратную связь. Когда последний кабель отсоединился, он протянул массивные руки в перчатках вверх и почти осторожно снял с шеи тонкий платиновый шнур. Это был свадебный подарок Каллифоны много лет назад, знак, скрепивший не только их брак, но и его абсолютное господство над Олимпией. На секунду он замешкался, но, сжав кулак, бросил шнур к ногам Льва. Брат одарил его дикой улыбкой. — Очень хорошо, Пертурабо. У тебя больше нет слабостей. Теперь иди, открой врата. Нас ждет слава. Солнечная война: Железо Снаружи Пока остальные силы предателей собирались на Верзагене, Пертурабо проводил почти каждый час бодрствования, планируя свои дальнейшие действия с теми ограниченными силами, которые ему были предоставлены. Было ясно, что Лев проверяет его способности, разыгрывая его с Дорном, чтобы выяснить, кто из них двоих более достоин звания «Преторианца». Повелитель Железа с нетерпением ждал возможности забрать его с трупа Вулкана, поскольку, несмотря на заявления Магнуса, было очевидно, что их брат все еще жив, ведь только Примарх мог создать такую защиту, как Бастион Омега. Таким образом, предатели должны были захватить планету за планетой, луну за луной в Солнечной системе не только в качестве меры предосторожности, но и в качестве демонстрации силы, чтобы доказать глупому Империуму, что они должны были выбрать Повелителя Железа для руководства своей обороной и что у них не осталось никакой надежды. Однако это было непростой задачей, поскольку командиры, которые должны были помогать Пертурабо, представляли собой разрозненную группу. Из Тёмных Ангелов, Пертурабо надеялся на Паладина Корсвейна, который служил фактическим Магистром легиона почти десять лет, но его внезапная и неожиданная смерть от руки самого Льва на Верзагене означала, что придётся выбирать другого. По словам советников Трезубца, Магистр Крыла Смерти Ольгин был агрессивным человеком, который требовал немедленных действий и не стеснялся использовать свой опыт, пережив все три Рангданских Ксеноцида, а также имя своего отца, чтобы выполнить работу, хотя, похоже, у него хватило ума воздержаться от использования последнего против Примарха. Ольгин был полной противоположностью Афоргомону Сплетенному судьбой, почти неземному сыну Магнуса, чей разум, казалось, постоянно находился в Варпе: даже присутствие самого Пертурабо едва ли могло заставить его сосредоточиться или говорить внятно. Последний член их группы был, несмотря на внешность, самым компетентным из троих. Лорд-Командующий Эйдолон выглядел растрепанным, его кожа была бледной и гнилой, он явно стал жертвой какой-то мерзкой болезни, но его голос был глубоким и четким, полным уверенности и авторитета. По одной только его высокомерной речи Повелитель Железа понял, что это командир, которого он может использовать, и поэтому даже не потрудился поинтересоваться, где находится Фулгрим. Помимо ограниченных сил легиона, Пертурабо имел доступ к миллиардам смертных солдат, которые могли послужить хорошим пушечным мясом. Поэтому, когда первая волна вошла в Солнечную систему, там не оказалось ни Астартес, ни кораблей легионеров, только силы Армии Предателей и демоны. Примитивные отвратительные разумы, чьи корпуса были заражены тварями Варпа, нескончаемым потоком устремились к орудиям Вулкана, которые беззвучно гудели в вакууме космоса. Пертурабо уже начал жалеть, что провел столько времени на Бета-Гармоне, ведь его оборонительные сооружения не шли ни в какое сравнение с теми, что защищали внешние пределы Солнечной системы. Тем не менее, не было ничего такого, с чем он не смог бы справиться, так как он спокойно руководил армадой на борту своего флагмана Железная Кровь. Железная Кровь Построенный на Олимпии, Железная Кровь был одним из самых больших кораблей среди всех флотов легиона. Линкор класса Глориана был способен в одиночку уничтожать целые флоты меньших размеров, а его огневая мощь соперничала только с такими величайшими кораблями, как Мстительный Дух, Вечный Крестоносец или Непобедимый Разум, хотя, конечно, даже он не мог сравниться с титанической Фалангой - еще одним больным местом между Повелителем Железа и его братом. Пожалуй, самой уникальной особенностью корабля было полное отсутствие окон и смотровых иллюминаторов, даже на мостике, вместо этого полностью полагаясь на сенсоры. Такой дизайн говорил о параноидальном и холодном уме Повелителя Железа, поскольку, хотя технически он был прав, что такие украшения - тактическая слабость, а огромные космические расстояния делают окна бессмысленными, это все равно было характерно почти для всех человеческих конструкций, и их отсутствие делало его флагман бесчеловечным. Когда первая волна погибла тысячами, вторая начала появляться в реальности. У Хтонических Врат Плутона, войска Ольгина попросили разрешения прибыть первыми, и Повелитель Железа без комментариев уступил им, а у Елисейских Врат, Лорд-Командующий Эйдолон наблюдал за флотилией Детей Императора, столкнувшейся с Гвардией Смерти, защищавшей Уран. Корабли Железных Воинов были разбросаны по всем флотам, в основном те, кто потерпел неудачу и должен был искупить свои грехи либо смертью, либо славой. Железная Кровь, в свою очередь, оставалась в Облаке Оорта, далеко за пределами обороны Вулкана, пока Пертурабо руководил кампанией, а его люди ходили по мостику тихими шажками, чтобы не мешать ему сосредоточиться. Вскоре появилась третья волна, когда Тысяча Сынов, используя свою колдовскую мощь, проникла глубже в Солнечную систему, чем два других флота. Повелитель Железа бесстрастно наблюдал за тем, как на экранах мониторов появлялась информация о том, что они вступили в бой с врагом у Нептуна, и был абсолютно сосредоточен, поскольку руководил тремя флотами одновременно. Только сверхчеловеческий разум Пертурабо мог одновременно следить за таким количеством кораблей, и даже среди его братьев было мало тех, кто мог с ним сравниться. Не было сомнений, что Вулкан поручит своим преданным братьям следить за обороной, ибо их эго не позволяло поступить иначе, и поэтому Повелитель Железа с огромным удовлетворением отметил одновременный крах этих внешних защитных сооружений в течение нескольких дней. Это был подвиг, намного превосходящий штурм Плутона, предпринятый сыном Дорна, Сигизмундом, несколькими годами ранее, но праздновать было некогда, ведь впереди ждала внутренняя система. Следующим миром, стоящим между предателями и Террой, был газовый гигант Сатурн. Судя по количеству лун, Пертурабо ожидал, что борьба будет нешуточной, но, к его удивлению, весь мир был скрыт от глаз. Огромная буря накрыла весь кольцевой мир, и после нескольких неудачных попыток войск Ольгина прорвать ее, Повелитель Железа приказал своим войскам двигаться дальше, к следующей цели: Юпитеру. Даже больше, чем от Сатурна, Пертурабо ожидал здесь достойной битвы, и он не был разочарован, так как вскоре ауспексы обнаружили не что иное, как Мстительный Дух, флагманский корабль Воителя, охраняющий юпитерианские верфи. Такой ход явно был приманкой, но Пертурабо не возражал, ведь он усмирит любого, кто встанет между ним и Террой, и поэтому в бой вступила громадная часть армады Четвертого легиона. Выстрелы посыпались со всех сторон, когда первые десантные корабли спустились на первые несколько лун, и Железные Воины начали сражаться с Сынами Хоруса, которые пытались отбросить их назад с мест высадки. Дни превращались в недели, пока два легиона сбивали друг друга с ног, но инициатива, как всегда, была в руках Повелителя Железа. С самого начала этого конфликта Пертурабо прекрасно понимал, что время является ограничивающим фактором: не только его силы, скорее всего, обратятся друг против друга, если представится возможность, но и силы лоялистов представляли собой растущую опасность, особенно те легионы, которые, согласно сообщениям, вырвались из тюрьмы Гибельного Шторма и направлялись к нему. Таким образом, высадка на Юпитере была не более чем дорогостоящей диверсией, призванной истощить силы лоялистов, пока Тысяча Сынов завершит свои ритуалы на самом Юпитере. Хотя он не был посвящен в точную методику, по которой они действовали, усилия Афоргомона говорили сами за себя, когда Большое Красное Пятно превратилось в огненный глаз без век, неприятно похожий на тот, что преследовал Повелителя Железа всю его жизнь. В реальность хлынули десятки тысяч новых кораблей - остатки Армады Предателей, которых еще не было. Новый объединенный флот быстро заставил войска лоялистов отступить, преследуемые на всем пути легионами ада. Все дальше и дальше, прочь от Юпитера, через Пояс Астероидов, мимо Марса и до самой Луны, бежали лоялисты, но они не могли отступать вечно. Над самой Террой произошло величайшее в истории сражение флотов, и Железные Воины были в самом центре событий, хотя теперь они уже не были главными, поскольку истинный архитектор Ереси взял командование над своими многочисленными силами на себя. Ледяное спокойствие Льва, чей голос излучал смертоносность даже через вокс, позволило армаде предателей быстро одержать победу над превосходящими их по численности и силе противниками. Вскоре последние корабли лоялистов бежали, уступив орбитальный контроль силам предателей, но, к всеобщему удивлению, они не сразу начали высадку. Лев ясно дал понять, что лично уничтожит любого, кто попытается высадиться без его разрешения, и в течение следующего месяца на Терру по частям сбрасывали смертоносные снаряды, сопровождавшие флот. К разочарованию Пертурабо, Повелитель Калибана не согласился на широкомасштабную орбитальную бомбардировку всего мира, поэтому, когда пришло время легионерам высадиться, им пришлось делать это при ограниченной огневой поддержке, несмотря на то, что на орбите было достаточно орудий, чтобы уничтожить всю планету. Каковы бы ни были причины Льва действовать таким образом, его планы были его собственными, и поэтому пятнадцатого числа третьего месяца, Железные Воины погрузились в свои десантные капсулы и вместе с остальными легионами начали высаживаться на Терру. Следующие несколько дней превратились в сплошное месиво ненависти и кровопролития, не похожее ни на одну из предыдущих кампаний Четвертого, ибо ставки здесь были выше, чем когда-либо прежде. Саламандры отсутствовали большую часть Ереси, занятые укреплением Терры, и поэтому Железные Воины могли свободно изображать своих врагов в самом худшем свете. Их люто ненавидели за то, что они отняли у них роль Преторианцев, и впервые Четвертый сражался со страстью, больше похожей на безумных сыновей Сангвиния, чем на холодный профессионализм, которым они славились. Спускаясь все ниже и ниже по усеянным траншеями просторам Катабатских Равнин и переполненным улицам городских кварталов вокруг Внешнего Дворца, Четвертый легион наступал, не считаясь с потерями в своем стремлении одолеть соперников. Однако, когда первая неделя конфликта подошла к концу, и обходы были завершены, Железные Воины с раздражением отметили, что здесь присутствуют только Имперские Кулаки. Вскоре выяснилось, что остальные легионы высадились в других местах и заняты своими делами. Хуже того, они делали это некомпетентно, и вскоре пришлось перебрасывать силы на их помощь, чтобы они безрезультатно не перемалывали себя. Даже Тёмные Ангелы не присутствовали, и когда Пертурабо понял, насколько изолированы его силы, он решил действовать. — Лев! — Пертурабо закричал, глядя на внушительные, но пустые укрепления. — Покажи себя, трус! — Рядом с Повелителем Железа, батальон его людей неподвижно стоял в своем стройном ряду, высокие металлические статуи на фоне пустых пыльных просторов равнин Урарту. Даже Повелителю Железа потребовалось несколько часов, чтобы пробиться сквозь путаницу и волокиту, чтобы узнать, куда делся Первый легион, но, узнав об этом, он быстро оставил командование осадой другим, чтобы разобраться с ней самому, взяв ближайший батальон Железных Воинов, который он смог найти, независимо от их силы. Так Дантиох и стоял рядом с отцом, безучастно и беспечно глядя на возвышающуюся крепость, которую построили Тёмные Ангелы. — Ах, Пертурабо. Чем я обязан этому неожиданному появлению? — В шлеме раздался рык Львиного Шлема, за которым последовала остальная часть Льва, когда ворота его крепости распахнулись. — Ты прекрасно знаешь, зачем я здесь. Почему ты бросаешь Осаду? Почему мне не разрешили обстрелять Дворец чем-то тяжелее макропушек? Почему ты игнорируешь мою логику? Это правильный способ действий, если бы ты только мог видеть... — Разглагольствования Повелителя Железа быстро оборвались звуком плазменного разряда. Пертурабо обернулся и увидел, как Дантиох рухнул на землю, а на его лице осталась лишь дымящаяся рана. С крепостных валов открыли огонь болтеры, но ни один выстрел не задел Повелителя Железа, потому что они были направлены на его сыновей. Вскоре он остался один, не считая Льва, который похлопал его по плечу. — На этот раз я прощу твою дерзость, Пертурабо. Почему бы тебе не пойти и не принести мне голову и молот Вулкана в качестве доказательства своей победы? Если ты сможешь это сделать, тогда я скажу тебе, что я делаю. — Повелитель Железа только кивнул, его жалобы были заглушены смертоносным взглядом брата. Осада Терры: Железо Внутри Несмотря на то, что столь резкое отстранение от дел задело его гордость, предложение Льва все же было заманчивым для Повелителя Железа, который затаил обиду на Вулкана еще в Никее. К тому же, если бы ему удалось отрубить голову змее, оборона лоялистов наверняка рухнула бы, не имея никого, кто мог бы ею руководить. Однако Вулкан наверняка находился в самом сердце Дворца, и его истинное местоположение было неизвестно, а значит, прежде чем начать штурм внутренних стен, необходимо было установить его местоположение. Поэтому в течение следующих нескольких недель Повелитель Железа предпринимал попытки обратиться к своим демоническим родственникам, все больше расстраиваясь из-за их незаинтересованности в поддержке его усилий. Без Дантиоха и его знаний об Истинном Имени, Жиллиман сорвался с поводка и категорически отказался прийти ему на помощь, а Тысяча Сынов и Кровавые Ангелы были слишком заняты, следуя своим собственным желаниям. Тем временем Железные Воины продолжали наступать почти без поддержки, неся тысячные потери, уничтожая один за другим вражеские редуты в самоубийственных атаках. Через несколько недель Четвертый легион оказался в зоне досягаемости Космопорта Врат Ворона, чьи колоссальные шпили были встроены прямо во Внешние Стены. Это была цель первостепенной важности, ведь если легиону удастся захватить космопорт, то он не только получит доступ к посадочным площадкам, что позволит разгружать титанов, но и проложит путь прямо во Внутренний Дворец через соединяющие его небесные мосты. Таким образом, самый грандиозный осадный поезд, который когда-либо собирал Четвертый, выкатился на позицию у основания шпиля. Тысячи двигателей всех типов создали стену шума и ярости, открывая огонь по Эгиде - огромному массиву пустотных щитов, защищавших Дворец. Однако эти орудия были нацелены не на космопорт, а на другие участки стен, ибо Повелитель Железа приступил к реализации своего плана по напряжению щита до предела, что должно было послужить отвлекающим маневром для настоящего штурма. Итак, Железные Воины двинулись к Вратам Ворона под предводительством не своего отца, а Триарха Кроагера, Кузнеца Войны второго гранд-батальона, исключительно жестокого и прямолинейного командира. Высокое мастерство и стратегия Пертурабо, чей тактический гений руководил осадой до сих пор, практически отсутствовали в Кроагере, который был выбран именно для того, чтобы отбросить защитников. Таким образом, Четвертый легион начал штурм без предварительной бомбардировки, полагаясь на звериную жестокость Кровавых Ангелов и Пожирателей Миров. Единственным подспорьем для них стали облака токсичного газа, прикрывавшие их продвижение, пока они прорывались через траншеи, стоявшие между ними и вратами космопорта. В сочетании с этой атакой снизу, Кроагер перебросил десятки транспортов на верхние палубы, пытаясь захватить верхние доки. Однако одной лишь ярости было недостаточно, чтобы сломить защитников - несгибаемых Гвардейцев Смерти, которые неделями упрямо держались за свои позиции. Дюйм за дюймом Железные Воины и Гвардия Смерти сражались, соревнуясь в стойкости, а Кроагер бросал в мясорубку все больше и больше людей, не считаясь с потерями. Так четвертый месяц превратился в пятый, основная часть Врат Ворона постепенно перешла в руки Кроагера, а сам Триарх вступил в бой, полный решимости добыть себе славу в кульминационный момент. Однако это стало его гибелью, поскольку в момент триумфа, победа была вырвана не сплочением лоялистов, не какой-то хитростью безумной храбрости, а вероломным нападением их собственных союзников. Пройдя по трупам на верхних посадочных площадках, десятки тысяч сыновей Дорна пронеслись мимо предателей и лоялистов, открывая огонь по всем на своем пути. Оказавшись в ловушке в глубинах Вороньих Врат, Кроагер не смог выбраться и связаться со своими людьми. Они отступили по приказу соперника Кроагера, Триарха Форрикса, который делал все возможное, чтобы спасти ситуацию и в то же время реализовать свои собственные планы. В итоге Кузнец Войны второго умер, как и жил, став еще одной жертвой кары Палача, которую вынес Фафнир Ранн. В довершение всего лоялистам удалось взорвать верхние посадочные площадки, чтобы предатели не смогли высадить титанов во Внешних Стенах. Триарх Форрикс был вынужден сообщить плохие новости своему отцу, но, к его удивлению, Повелитель Железа не впал в ярость от столь ужасных известий, как ожидал Форрикс. Пертурабо давно подозревал, что Дорн пытается саботировать его, и поэтому подготовил запасные варианты на случай, когда настанет подходящий момент. Узнав из первых рук, что внимание Льва приковано к другому месту, Повелитель Железа наконец получил долгожданный шанс наказать Рогала за действия его людей. Штурм Вороньих Врат стал последней каплей, предательством, выходящим далеко за рамки «случайностей» вроде дружественного огня, которые происходили на протяжении всей Осады там, где сталкивались ряды Четвертой и Седьмой армий. Поэтому Барбан Фальк, третий член Трезубца, получил задание отомстить за Кроагера, и с этой целью он проник на Фалангу, флагманский корабль Дорна. Кузнец Войны использовал все долги Пятнадцатого легиона, и с помощью сыновей Магнуса, псайкеров Ордена Разрушения, сражавшихся вместе с ними в Паутине, в сердце Фаланги был вызван могущественный демон, известный как Самус, и оставлен там бесчинствовать по своему усмотрению. Однако легион Дорна не был лишен собственных псайкеров, и, проследив вторжение до его источника, дружественный огонь начал обрушиваться и на Пятнадцатый легион. Стороны начали эскалацию конфликта, серию пси-дуэлей, в ходе которых под перекрестным огнем оказались как имперские, так и предательские формирования. Лиссатра Ложи воинов, введенные Темными Ангелами, не распространялись ни в одном легионе быстрее, чем в Четвертом. Уже привыкшие к паранойе и подозрительности, Железные Воины, сопровождавшие своего Примарха, быстро сформировали десятки групп, каждая из которых подозревала в других возможных шпионов на службе у своего недоверчивого отца. Лиссатры, также известные как Опаленные, были, пожалуй, самыми эзотеричными, изгоями даже среди своих сородичей. Они были искусными кузнецами даже по сравнению со своими собратьями, направив свой гений на создание оккультного оружия, выкованного с помощью науки ксеносов. Когда началась Ересь Льва, эти радикалы первыми переняли методы Хаоса, внедрив демонов в свои боевые орудия, как большие, так и малые, и таким образом создали первые из тех, что позже стали известны как «демонические двигатели». В последующие годы, Железные Воины усовершенствовали эту практику и превратили ее в науку, что значительно отличало их от соперников из Седьмого. Пока Кузнец Войны сдерживал Багровых Кулаков, Пертурабо начал приводить в движение свою конечную цель. Наконец-то он привлек внимание Фулгрима, который по своим собственным причинам согласился направить Детей Императора на штурм Сатурнианской Стены. Это было только начало, ведь следующий удар должен был быть нанесен сверху, где Железная Кровь и ее эскорт наконец-то заняли позицию прямо над Стеной Вечности. В небе Белые Шрамы завершили свой разгром Орбитальной Платформы Скай, обрушив ее на Дворец и раз и навсегда разрушив верхнюю часть энергетических щитов Эгиды. Взрыв и обломки разнесли в клочья бесчисленные внутренние стены меньших кораблей вместе с их противовоздушными установками, создав почву для следующего штурма. Вскоре тысячи вопящих Ангелов на огненных крыльях обрушились на Стену Вечности, в ярости проносясь по валам, в то время как Чумные Башни Третьего легиона начали двигаться к Сатурнианской Стене. Даже когда защитники отреагировали на эти нападения, была выпущена еще одна волна - бесчисленные колоссальные взрывы произошли в тени Меркурианской Стены, где предательские титаны во главе с Легио Игнатум столкнулись с разношерстным набором лояльных титанов, собранных из десятков различных легионов. Опустошение, которое устроили войска Пертурабо, оказалось слишком сильным для защитников, которые не смогли остановить предателей, хлынувших через всевозможные бреши в их рядах. Однако у Повелителя Железа были еще карты в запасе. Осадные поезда Четвертого открыли огонь, создавая характерную стену шума, в то время как большие орудия вели неустанный огонь, отвлекая внимание защитников от истинного нападения Четвертого легиона. По приказу Пертурабо, последнему члену Трезубца, первому капитану Форриксу, было поручено, воспользовавшись неразберихой, ворваться во Дворец с воздуха, что стало возможным благодаря разрушению Орбитальной Платформы Скай. Сотни легионеров, оснащенных прыжковыми ранцами, приземлились в самом сердце Внутреннего Дворца, где вступили в схватку с Саламандрами, пытавшимися остановить их саботаж. Обе стороны были напряжены до предела за несколько месяцев Осады, и даже Железные Воины чувствовали нагрузку от затянувшегося конфликта. Неудача у Врат Ворона истощила их силы и средства, поэтому Форрикс был вынужден полагаться на штурмовую тактику проникновения, а не на подавляющую численность и огневую мощь, которые использовались в других местах, к которым он обычно имел доступ. Однако штурмовые отряды прибыли первыми, так как вскоре за ними последовала элита легиона, легендарный первый гранд-батальон Тирантикос, облаченный в мощную терминаторскую броню. Армии предателей окружили Бастион Бхаб со всех сторон, как и весь Дворец. От Внешнего Дворца остались лишь дымящиеся руины, сотни квадратных километров захвачены и сожжены, каждая стена повалена или пробита, а петля предателей затягивается все туже. Давление со всех сторон было постоянным, сжимающим и разжимающим, пока люди Форрикса пытались добраться до стержня обороны Внутреннего Дворца: Бастиона Бхаб, центра обороны, так же как Тронный Зал был бьющимся сердцем. Защитой стратегиума Бхаба служил отвесный утес - ничем не украшенный каменный кулак, выпирающий из барочного великолепия окружающего его Внутреннего Дворца, и поэтому он был хорошо виден со всех сторон. От войск Триарха Форрикса исходил аромат победы, их полуразумные орудия, приближаясь, бросали бесчисленные снаряды в путаницу стен, которые все еще стояли между ними и Бастионом. Из своего личного святилища, Кавеа Феррум, Пертурабо следил за их действиями, находясь в информационной колыбели, которая передавала ему потоки данных о сражении в целом. Он был постоянно в курсе диспозиции и прогресса всех своих сил, от тех, что находились под его контролем, например божественные двигатели Нового Механикума, до тех, что не находились, включая не только лоялистов, но и другие легионы предателей. Как он и предполагал, мастерским ударом Пертурабо быстро воспользовались пиявки и стервятники. Божественные двигатели Нового Механикума оказались весьма успешными, открыв слишком большую брешь, чтобы ее можно было закрыть бульдозером, но из-за запутанности Внутреннего Дворца они не могли продвинуться дальше без чрезмерного риска, чем быстро воспользовались другие легионы предателей. Тысяча Сынов, Белые Шрамы и Ультрамарины стекались во Дворец, стремясь урвать свою долю трофеев и поучаствовать в победе, которую они не заслужили. Не отставали от них и ублюдочные сыновья Дорна, начавшие собственное наступление на Бхаб, за которым, без сомнения, лично наблюдал Владыка Инвита. Вся осада висела на острие ножа, гонка между двумя первыми капитанами, Форриксом и Сигизмундом, стремившимися достичь Бастиона Бхаб, стала соперничеством их легионов, разыгранным в миниатюре. Седьмой уже однажды отнял у него славу, еще у Врат Ворона; больше они этого не сделают. Вплотную за ними шел Кузнец Войны Фальк, полный решимости замедлить Кулаков - все притязания на союз исчезли в финале Осады Терры. Такое предательство и кровопролитие лишь еще больше ослабляли реальность, здравомыслие пошатнулось, когда бесчисленные хищники Имматериума начали проявляться в самом сердце Дворца. Против всех этих сил выступали лоялисты, которые вели доблестную оборону, руководствуясь скорее местью и ненавистью, чем реальной надеждой на победу. Вдалеке их подкрепления пробивали себе путь через оборону, возведенную Железными Воинами в десятках систем. Армии Лоргара бросались на скудные гарнизоны, преграждавшие им путь, и с каждым днем приближались к Тронному миру. Когда они прибудут, никто не мог предположить, но это не мешало лоялистам попытаться уничтожить предателей до их прихода. Как он и предполагал, главный удар Пертурабо постоянно оказывался на грани краха под собственным весом, и в этом ему помогали его лояльные братья. Словно назло ему, неизвестно откуда появились тысячи Железных Рук, чтобы отразить нападение Третьего легиона на Сатурнианскую Стену, а Сыны Хоруса атаковали Кровавых Ангелов у Врат Вечности. Даже брошенный на них берсерк Сангвиний ничего не сделал, чтобы замедлить их продвижение, и Повелителю Железа оставалось лишь сглаживать ущерб, пока два легиона отступали, потерпев полное поражение. Находясь в своей информационной колыбели, Пертурабо наблюдал за хаосом битвы, и это его тревожило. То, что началось как война между легионами, теперь превратилось в битву богов и демонов, чудовищ из самых мрачных мифов Старой Ночи, разрушивших вероучение Имперской Истины. Лев оставался недоступным, а легионеры, утверждавшие, что несут его слова, теперь самонадеянно отдавали приказы другим легионам от его имени, в то время как вокруг них все рушилось. Это было не то дело, которому Пертурабо посвятил своих сыновей, и не то дело, за которое он готов был умереть. После недели непрерывных боев, Форрикс и его люди прорвались на нижние этажи Бастиона Бхаб, но Вулкана нигде не было, он, несомненно, эвакуировался в какое-нибудь более глубокое убежище. Теперь, лишившись цели и поддержки, даже люди Форрикса отступили, не желая умирать в одиночестве и безызвестности. Пертурабо не обращал внимания на их жалобы, ведь он выполнил свою задачу - сломал Стены Дворца и главный командный центр Вулкана, раз и навсегда доказав свое превосходство. Не обращая внимания на обещания и угрозы возмездия со стороны своих союзников, Железные Воины начали массово отступать. — Лорд-Примарх, вас хочет видеть Голос Льва. — Пертурабо никак не отреагировал на сообщение, его мысли были заняты потоками данных, которые только усилились после того, как он отдал приказ отступать. Не отрывая взгляда от экранов, он взмахнул рукой, что Вулл Бронн воспринял как знак разрешить гостю войти. Двери плавно открылись, и в комнату вошел Астартес в капюшоне, лицо которого было скрыто под длинными белыми одеждами даже больше, чем черные силовые доспехи. — Приветствую тебя, Пертурабо из Олимпии. Меня зовут Сайфер. — Пертурабо никак не отреагировал, и Сайфер продолжил. — По приказу Льва, вы должны прекратить отступление. Железные Воины должны возобновить наступление. — Нет. — Экраны, которые занимали внимание Примарха последние двенадцать часов, погасли, и Повелитель Железа поднялся во весь свой внушительный рост, возвышаясь над невозмутимым Сайфером. — Ты отказываешься выполнять приказы Льва? — спросил Сайфер. — Да. Это больше не война. На Терре не будет победы ни для одной из сторон. Неужели ты думаешь, что я не вижу общей картины? Кровавые Ангелы, Ультрамарины и Тысяча Сынов уже бежали, либо отступая, либо преследуя свои собственные цели. Пятый и Двенадцатый были сломлены задолго до этого; Дети Императора послушны, но неэффективны в бою по сравнению с тем, чем они были когда-то. Мы все, кроме ваших братьев, которые еще не вступили в бой, как я уверен, тебе уже известно. А теперь Рогал и Седьмой отступают, ибо он, как и я, видит, что Несущие Слово вот-вот прибудут. — Сайфер попытался что-то ответить, но Повелитель Железа прервал его, направившись к другому пульту. Стены Кавеа Феррум начали раздвигаться, открывая взору горящую оболочку Внешнего Дворца. — Я добился успеха. Их оборона сломлена, и резня уже началась. Почему же я не чувствую себя победителем? — Сайфер молчал, выражение его лица было скрыто капюшоном, поэтому Пертурабо продолжил. — Здесь больше нет ничего для меня. Потерянные и проклятые ковыряются в руинах того, что в другой жизни я надеялся построить. Больше всего на свете я хотел, чтобы мой отец был счастлив, чтобы те, кого я любил, восхищались моим гением и тем, чего я добился. Я верил, что однажды смогу сложить оружие, что после окончания Крестового Похода мне будет позволено строить, а не разрушать. Теперь я вижу, что был глупцом. Твой отец похож на Императора, Сайфер. Они оба заставили меня поверить в них, добровольно служить им и заслужить их похвалу. Но они оба заставили меня собственными руками убить свою мечту. Я оставил их обоих. Я больше не буду им служить. — Лев услышит об этом. — предупредил Сайфер. — Ты станешь изгоем. Когда Вечноизбранный займет трон, он будет охотиться за тобой. — Пертурабо повернулся к нему, сняв шлем, чтобы показать нечитаемое выражение лица. Его сапфировые глаза впились в Сайфера, когда он швырнул шлем, и тот, ударившись о пол, разбил рога вместе с подкладкой из черного камня. — Ты слышал меня: Я не буду служить. Мой брат хочет продать все наши жизни в обмен на время для завершения своего тщеславного проекта. Его дары запятнаны, его обещания - лишь ложь мертвецам, ибо уже сейчас Несущие Слово дышат нам в затылок. Если бы мы остались, я не сомневаюсь, что следующим вашим приказом было бы возвращение на орбиту, чтобы остановить их. Возможно, нам удалось бы остановить Лоргара, а возможно, и нет. Мы никогда не узнаем, потому что я отвергаю тебя и твоего хозяина. — Его голос звучал все громче и громче, превращаясь в рычание. — Я отвергаю вас всех. Я считаю ваши приказы бессмысленными. Мы не разорвем наш железный круг ни для кого. Вулл Бронн, передай сигнал всем войскам о полном отступлении. Мы уходим. Не подчиняясь больше приказам Льва, например, воздерживаться от орбитальных бомбардировок, десятки кораблей обрушили на планету новый уровень разрушений. Бесчисленные миллиарды погибли в этом последнем злодейском акте, их ульи рухнули под расплавленной яростью небес. Едва ли треть легиона спаслась в тот день, оставив после себя бесчисленные трупы и тысячи легионеров, которые не успели или не смогли вовремя отступить, но такие потери мало что значили для легиона, столь привычного к страданиям, как Четвертый. Как и предсказывал Пертурабо, отступая, флот столкнулся с авангардом лоялистских подкреплений, чье прибытие привело к тому, что флоты в верхних слоях атмосферы превратились в беспорядочную кашу. Десятки тысяч кораблей вслепую стреляли в пустоту, надеясь спастись беспорядочным огнем, и таким образом флот Четвертого легиона ускользнул с гораздо меньшим количеством кораблей, чем прибыл. Обратный путь в Олимпию прошел в полном молчании, за исключением Железной Крови, где некоторые легионеры клялись, что слышали всхлипывания вперемешку с грохотом, доносившиеся из покоев Примарха. В конце концов они тоже прекратились, но Пертурабо оставался один в своих покоях, а он и все его сыновья размышляли о том, что их ждет в будущем. После Ереси: Из Клетки в Империю В отличие от многих других легионов, которые при бегстве не испытывали ничего, кроме позора и стыда, сердца Железных Воинов оставались холодными и отстраненными, когда они отступали с Терры. Война не была для сыновей Пертурабо предметом страсти, а лишь уравнением, которое нужно было решить, и ответом на него было то, что удовлетворяло волю вышестоящих. Поэтому их отступление было вовсе не отступлением, а всего лишь продвижением в другом направлении, назад к Олимпии, чтобы начать новую кампанию. Даже после прибытия, Пертурабо пребывал в меланхоличном настроении, изолировав себя от сыновей и приказав им восстановить разгромленный легион и укрепить Деспотат. Так в течение последующих десятилетий Железные Воины снова крепли, пользуясь бездействием Империума и стремительно набирая силу. Огни промышленности пылали без остановки, миллионы рабов гибли в нечеловеческих условиях, а десятки кузнечных миров производили все ресурсы, необходимые для восполнения катастрофических потерь, понесенных в результате Ереси Льва. Поражение Льва от рук Императора было, мягко говоря, обескураживающим, но Четвертый легион без раздумий двинулся дальше, действуя в соответствии с логикой своего прародителя, чтобы начать все заново. Так в течение тридцати долгих лет Деспотат готовился, укрепляя свои границы и создавая гарнизоны на многих мирах, ибо легион прекрасно знал, что в будущем его ждет только война. Но когда нападение все-таки произошло, оно исходило не от приспешников Императора. Командиры гарнизонов по всему миру на все более широком фронте докладывали, что их атакуют Багровые Кулаки. Было ясно, что Рогал винит их в поражении на Терре и пришел отомстить и свести счёты. Четвертый и Седьмой легионы вновь вступили в войну, но на этот раз Железные Воины были в обороне. Однако они отказались уступить этому самому ненавистному из врагов, и годы превратились в десятилетия, а Деспотат Олимпии постепенно сокращался. Пертурабо отказался вести наступление под своим руководством и оставался в изоляции на протяжении всей кампании. Повелитель Железа десятилетиями отстраивал мир Себастус IV, сопровождаемый лишь слугами и изредка напоминая своим людям, чтобы они затягивали кампанию как можно дольше. Десятки систем сгорели, когда различные гарнизоны начали использовать свои запасы вирусных бомб и циклонических торпед, гарантируя, что все победы Дорна будут пирровыми - стратегия выжженной земли в невиданных доселе масштабах. Командирам Железных Воинов казалось, что у них нет ни малейшей надежды на победу, пока их Примарх остается в уединении, ведь никто из них не мог сравниться со стратегическим гением Дорна. Однако с течением десятилетий победа казалась все более недосягаемой, а Кулаки все ближе подходили к самой Олимпии. Самое крупное поражение они потерпели в битве при Фолле, где Кузнец Войны Барбан Фальк привел почти девятьсот кораблей разного размера, чтобы противостоять флоту Кулаков, но все было безрезультатно. В ответ на его действия, Седьмой привел весь свой флот, значительно превосходящий силы Фалька, и после того, как его флагманский корабль был потерян, флот бежал из системы. Лишь треть могучей армады Кузнеца Войны избежала гибели на полях Фолла. Но даже в этот, самый мрачный час ни один легионер не помышлял о сдаче или о бегстве в безопасное, по слухам, Око Ужаса, куда, как поговаривали, уже бежали остальные легионы-предатели, уступив свои владения Империуму. Эти Железные Воины не были ни героическими терранскими легионерами, служившими под началом Императора, ни даже могучими солдатами, развязавшими Ересь Льва в попытке свергнуть Империум; это были обожженные новобранцы, быстро и бессистемно облаченные в броню, как тела для заполнения окопов, и они не знали ничего, кроме рабства. Вся непокорность и независимость, которую они когда-то могли проявить, была давно выбита из них, и поэтому, когда они бежали из системы Фолл, в их сердцах не было ничего, кроме горечи. Однако судьба еще не покончила с Четвертым легионом, и именно в этот мрачный час Пертурабо наконец отдал сыновьям новый приказ. Приказав им присоединиться к нему в системе Себастус, Железные Воины с удивлением обнаружили, чем занимался их Примарх на протяжении последних тридцати лет. То, что когда-то было бесплодными равнинами, теперь было покрыто сверкающей сталью, огромные башни возвышались над лесом более мелких укреплений и линий траншей, растянувшихся на сотни квадратных километров. Сравнительно немногочисленные легионеры-ветераны узнавали личные штрихи отца в каждом кусочке того, что другие могли бы назвать тщеславным проектом, ведь эта крепость по размерам соперничала с Императорским Дворцом, хотя была куда более утилитарной, чем гламурной. Тысячи легионеров начали заполнять ее залы, которых хватало на годы осады, и Пертурабо поставил Форрикса, последнего оставшегося Триарха, во главе всего этого, приказав ему продержаться как можно дольше, пока он готовится к контрудару. Первому капитану вскоре пришлось испытать себя на прочность, так как вскоре после отбытия Примарха прибыли Багровые Кулаки. Форрикс должным образом воспроизвел запись, оставленную ему Пертурабо, которая дразнила Кулаков, заставляя их начать осаду этой Вечной Крепости. Как и ожидалось, их защита сделала первоначальную бомбардировку неэффективной, и вот загремели зенитные орудия, когда с орбиты начали падать бесчисленные десантные капсулы и транспорты. Пять долгих лет Четвертый удерживал свои позиции, постепенно отступая, пока Кулаки гибли тысячами, пытаясь захватить их залы. Метр за метром Седьмой втягивался все глубже внутрь, но сотни автоматических орудий обстреливали его со всех сторон, превращая внутренние помещения в смертельную ловушку. Похоже, Седьмой также быстро набирал новобранцев, поскольку среди них было мало известных командиров и совсем не было Братьев Храмовников. Так продолжалась Железная Клетка - конфликт, который начался задолго до рождения каждого из этих легионеров и будет продолжаться еще долго после их смерти, а они умирали. Десятки тысяч легионеров с обеих сторон встретили свой конец на полях смерти Себастуса IV, став жертвами бессмысленного соперничества легионов, которое было всем, что у них осталось. Сам мир был стратегически бесполезен, особенно по сравнению с близлежащей столицей Олимпией, но Форрикс прекрасно понимал, что Дорн никогда не уступит, пока он считает, что победа над Пертурабо в его руках. Когда Осада Вечной Крепости шла уже пятый год, Форрикс получил сигнал от Повелителя Железа, который сообщил, что за это время он собрал остатки легиона. Разведчики Пертурабо дали понять, что Империум к этому времени почти захватил все владения Дорна, Звездную Империю Инвита, и, несомненно, в будущем они двинутся на Олимпию. Поэтому Повелитель Железа без колебаний снял все свои гарнизоны, чтобы гарантировать, что его силы будут достаточно велики для победы над Рогалом, и когда пришло время, его армии представили собой поистине нечто достойное внимания. Даже после ошеломляющих потерь при Фолле, Форриксу и Дорну показалось, что Повелитель Железа все еще держит в резерве тысячи кораблей для этого решающего контрудара. Оказавшись между орудиями планеты, снесшими их щиты после нескольких лет противовоздушного огня, и вновь прибывшим флотом, Седьмой находился далеко не в оптимальном положении для отражения нападения такого масштаба. В течение дня после прибытия Пертурабо, Фаланга и ее флот были обращены в бегство, оставив своих непогребенных мертвецов гнить, ибо, несмотря на всю их ярость и гнев, они не смогли разрушить Железную Клетку Пертурабо. Они не смогли раскрыть обман, ибо большая часть этого нового флота была лишь иллюзией, поддельными кораблями, которые были не более чем корпусами с двигателями, используемыми для создания видимости подавляющей численности и прикрытия более ценных кораблей, расположенных в тылу. Однако наслаждаться победой им пришлось меньше года, поскольку, пока легион занимался устранением многочисленных шрамов, оставленных по всей Вечной Крепости, и спасением сотен бесхозных кораблей на орбите, появился новый враг: Сыны Хоруса. Все еще находясь на борту Железной Крови, Пертурабо понял, что это была возможность: шанс нанести удар по Империуму, а также отплатить Луперкалю за те потери, которые они нанесли им во время Солнечной войны и Осады Терры. Таким образом, как и Дорн до него, Воителю удалось высадить свои силы на Себастусе IV. Хотя Шестнадцатый не был ровней Седьмому в осадном деле, из-за сильного урона, нанесенного Вечной Крепости, им пришлось легче. Сыновей Луперкаля ждало гораздо меньше орудий и ловушек, когда их копья вонзались в проломы со всех сторон, но крепость была далеко не беззащитна, и в ней оставалось достаточно Железных Воинов, чтобы заставить их дорого за это заплатить. Чтобы реализовать уловку о том, что Повелитель Железа находится в сердце своей крепости, Пертурабо задействовал весь свой арсенал экспериментов, посылая рудиментарные мерзкие интеллекты, чьи железные каркасы были заражены демоническим кодом, чтобы замедлить врага. За прогрессом Воителя тщательно следили, постепенно отделяя его от Сынов с помощью эмоциональных манипуляций и психологической войны. Поэтому, когда Луперкаль наконец клюнул на приманку, его ждала только смерть. Когда Хорус ворвался в сердце крепости, все, что он нашел, - это тактическую ядерную боеголовку, встроенную в одного из Железного Круга. Когда Луперкаль испустил свой последний вздох, сгорев в атомном огне вместе с еще большим числом своих Сынов, внимание Губительных Сил было привлечено к Себастусу IV как никогда раньше. Однако вместо того, чтобы одарить своими благословениями Повелителя Железа, который организовал все это дело, их благосклонность перешла к Форриксу, который лично сражался на этом поле боя, по количеству жертв уступавшем лишь последним битвам Ереси Льва. С криком агонизирующего восторга, его смертная форма исчезла, кожа превратилась в металл, а кровь - в масло, скрежет шестеренок и шипение поршней наполнили комнату звуками промышленности, когда первый капитан сбросил свою смертность и свое имя, чтобы стать Крушителем, величественным демон-принцем Хаоса Неделимого, чья форма была идеальной смесью Облитератора и Мутилятора. Теперь, когда цели были достигнуты, Пертурабо отдал приказ о полном отступлении. Израненный флот Железных Воинов оставил имперцев забирать своих мертвецов с разрушенных пустошей Себастуса, а сам вернулся в Олимпию, чтобы собрать последние оставшиеся припасы. Брать было почти нечего, ведь во время подготовки к контрудару, Пертурабо лишил гарнизоны большей части своих войск, оставив лишь несколько, чтобы скрыть от посторонних глаз свои истинные планы. Таким образом, когда имперские флоты Очищения прибыли на Олимпию, защищать родную планету пришлось всего нескольким тысячам легионеров. Шестой легион понес значительные потери, пытаясь захватить последнюю часть ныне несуществующего Деспотата. В конце концов, им тоже было отказано в последнем акте злобы, в результате которого гарнизон уничтожил планету, а не уступил ее. В результате многовековой чрезмерной добычи ресурсов, Олимпия оказалась испещрена шахтами и туннелями, поэтому Железным Воинам не составило труда взорвать ядро планеты, разрушив свой дом и уничтожив тысячи Космических Волков вместе с собой. Однако Пертурабо было не до астероидного поля, в которое превратилась его планета, поскольку он и остальные его сыновья были заняты созданием нового владения. Теперь, находясь в сомнительной безопасности Ока Ужаса, Повелителя Железа больше не преследовал мрачный взгляд в царстве безумия, которое он стремился переделать по своему образу и подобию. Четвертый легион начал захватывать десятки миров в Нереальности Ока в период, который стал известен как Первое Расширение, включая то, что станет их родиной - демонический мир Медренгард. Благодаря их численности, исчисляемой сотнями тысяч, и слаженной организации, ни один из разрозненных легионов не был достаточно силен, чтобы противостоять им в одиночку. Однако эта кампания была прервана приходом новой силы: Сигизмунда. Объединив силы остальных восьми легионов и армий Губительных Сил, Разрушитель положил конец амбициям командиров Железных Воинов, которые были на грани полного завоевания Ока Ужаса. С тех пор Железные Воины сохраняют свое господство над Оком, проводя большую часть времени за укреплением своих владений, которые постоянно подвергаются нападениям. За пределами их владений, многие миры хранят верность Чёрным Храмовникам, другим легионам или самим Губительным Силам, и все они презирают порядок, навязанный под дулом пушки Четвёртым легионом. Однако их саморазрушительная природа приводит к тому, что и они, и их враги гораздо более раздроблены, чем их имперские аналоги. Хотя они и являются самым сплоченным из легионов, даже Четвертый разделился на боевые отряды в связи с отсутствием своего Примарха, который уединился на Медренгарде, реализуя план, известный только ему одному. Некоторые говорят, что все это - часть генерального плана Пертурабо, призванного закалить и укрепить Железо Внутри и Снаружи, но более вероятно, что ему безразличны их действия в том или ином случае. На протяжении тысячелетий, Кузнецы Войны Железных Воинов много раз отваживались на штурм Империума, проверяя свои навыки осады против защитных сооружений, опоясывающих Око. Когда 41-е тысячелетие подходит к концу, Железные Воины собирают свои силы, готовясь к предстоящему Тринадцатому Чёрному Крестовому Походу. Хотя их гордость гарантирует, что они не будут сражаться под командованием Разрушителя, сыновья Пертурабо слишком прагматичны, чтобы позволить такому шансу пропасть зря. Если вся их мощь и внимание будут направлены на Империум, ни один бастион не устоит перед их могучими осадными машинами. Однако такой шаг лишь выявит уязвимость, а их многочисленные враги только и ждут возможности свергнуть Империю Железа и развязать хаос в Оке Ужаса. Родной мир, вербовка и геносемя Будучи настолько близкими к хозяевам Ока Ужаса, насколько это вообще возможно, Четвертый легион контролирует больше демонических миров, чем все остальные Легионы Предателей вместе взятые. Каждое из этих царств представляет собой укрепленную цитадель, возвышающиеся палисады и траншеи, обнесенные шипами, которые защищают объекты по добыче ресурсов, форпосты, подпитывающие их бесконечные военные усилия. Адамантий и прометий являются, пожалуй, самыми ценными ресурсами из всех, ведь в Око они невероятно редки и крайне необходимы для поддержания многочисленных боевых машин, которыми управляет Четвертый. Рабы и питательные вещества, необходимые для пропитания этих бесчисленных орд, стоят на втором месте, ведь именно из их рядов черпают новых легионеров. Бессердечные сыны Пертурабо вынуждены постоянно похищать несчастных имперских граждан, чтобы пополнить свои запасы, которые постоянно сокращаются из-за производственных аварий или используются в качестве пушечного мяса. Стиль ведения войны, используемый Четвертым легионом, требует огромных затрат рабочей силы, но, к счастью для них, геносемя Пертурабо более совместимо, чем любое другое, кроме Жиллимана, и не имеет ни одного недостающего органа. У тех, кто его получил, обычно бывают темные глаза, а также повышенный интеллект, талант к технологиям и нездоровый уровень паранойи. Гранд-батальоны постоянно набирают новых легионеров, ценя количество гораздо больше, чем качество, не обращая внимания на потери, за исключением тех случаев, когда они угрожают боевой эффективности. Когда шансы на успех падают ниже приемлемого уровня, Железные Воины отступают в одну из своих многочисленных крепостей - запасные позиции, известные как Акры, ибо ни один сын Пертурабо не вступает в бой, не предусмотрев всех возможных вариантов. Железные Воины долгие годы совершенствовали свое ремесло, и чтобы остановить их продвижение или выбить их из осадных лагерей, которые они устанавливают на каждом поле боя, требуется значительная сила. Их крепости из холодного железа, гораздо более надежные, чем их хранилища ресурсов, легко узнаваемы, - это возвышающиеся крепости, утыканные шипами и обнесенные обширной оборонительной сетью, включающей рвы, траншеи и орудийные установки. В сердце каждого Акра находятся огромные демонические кузницы, в которых производятся орудия войны, используемые легионом в его конфликтах, хотя из-за непредсказуемости Ока такие сборочные линии гораздо менее эффективны, чем в реальном пространстве. Поэтому Четвертый постоянно пытается найти новые источники материалов и рабов для работы на конвейерах, и нигде это не проявляется так ярко, как на их родном мире, Медренгарде. Если бы не вой демонов и крики проклятых, доносящиеся с невероятно высоких башен, можно было бы принять Медренгард, родной мир Железных Воинов, за имперский кузнечный мир, настолько хорошо он упорядочен. Это планета холодного железа, покрытая внушительными крепостями и огромными мануфактурами, из дымовых труб которых в загрязненный воздух вырывается промышленная грязь. Черное солнце освещает мертвенно-белое небо, слабо освещая несчастных, живущих на ней. Еще одним подходящим способом описать этот мир была бы тюрьма, ведь на конвейерах работают бесчисленные миллиарды рабов, для которых даже надежда на свободу давно погасла. Если царство Ультрамаринов в Мальстриме представляет собой оскорбительное подобие Экклезиархии, а Лестригон - мерзкую пародию на святость Терры, то Медренгард и его владения являются извращенным отражением Адептус Механикус и Святого Марса, царства более укрепленного, чем, возможно, даже сама Терра, ибо у Четвертого легиона было бесчисленное количество лет, чтобы построить и усовершенствовать его оборону. На месте Олимпа Монс возвышается непостижимо грандиозный Железный Бастион - непоколебимое сердце Медренгарда, личное жилище самого Пертурабо, куда без его разрешения никто не может войти или выйти. Примарха не видели уже десять тысяч лет, он общался лишь с теми немногими Кузнецами Войны, которых считал достойными аудиенции, хотя никто не знает, почему. Одни говорят, что его удерживает паранойя, другие утверждают, что он замышляет месть всем, кто его обидел, третьи - что он работает над каким-то проектом, стремясь создать или воссоздать то, что ему дороже всего. Различные Акры служат форпостами, меньшими имитациями Медренгарда, которые проецируют силу Четвертого легиона на все Око. Само их присутствие развращает, медленно превращая окружающие ландшафты в безликое, мертвое железо, поскольку воля Железных Воинов формирует нереальность вокруг них. Именно их ледяная, машинная логика намеренно превратила десятки миров в их уменьшенные копии, ведь оставить миры демонов такими, какими они были, было бы смертельным ударом по их эффективности. Именно это позволяет Четвертому легиону поддерживать свои производственные нормы и военное господство, что, в свою очередь, вызывает гнев Губительных Сил. Демоны Хаоса, как и другие легионы, населяющие Око, презирают любой порядок и ненавидят притязания Железных Воинов как оскорбление самой их природы. Эти миры постоянно подвергаются нападениям, но Четвертый легион это не волнует, ибо именно в огне войны закаляется Внутреннее Железо. Нет ни одного мира, который нельзя было бы заменить, ни одной крепости, которую нельзя было бы израсходовать, если только она способствует общей победе. Именно Акры служат фокусом для вражеских атак, отвлекающим маневром, не позволяющим легионам Хаоса напасть на сам Медренгард. Таким образом, железное сердце постоянно бьется, порождая новые армии, которые устремляются к пределам и окраинам империи, чтобы завоевывать и быть завоеванными в свою очередь. Так и должно быть в царстве стихийного хаоса, которым является Око, ведь миры поочередно захватываются и теряются в бесконечной войне всех против всех ради притязаний смертных и забавы Губительных Сил. Это действительно война всех против всех, распространяющаяся на сам легион, ибо Железные Воины далеки от полного единства. Различные гранд-батальоны Четвертого раскололись вскоре после захвата Медренгарда, что, по мнению некоторых, было сделано Пертурабо намеренно, ведь такими методами легион держится на плаву - это Дарвиновская борьба за отсев слабых через постоянные междоусобицы. Его длительное отсутствие, пожалуй, единственное, что удерживает Четвертый легион от новых совместных действий, которые, несомненно, ошеломили бы всех врагов. У каждого Кузнеца Войны есть своя крепость для размещения его гранд-батальона, чаще всего представляющая собой запутанное месиво из орудийных установок, укреплений и лабиринтных коридоров, призванных сбить с толку всех потенциальных захватчиков. Подобная оборона проверяется на прочность довольно часто, ведь рот здесь гораздо больше, чем хранилищ. На пустых равнинах под сенью могучих крепостей сталкиваются целые механизированные дивизии, а в траншеях и туннелях копошатся легионы саперов. Над ними грохот осадных орудий заглушает лишь шум промышленности, ведь демонические кузницы Медренгарда постоянно работают, создавая оружие и технику. Однако даже эти кузницы меркнут по сравнению с фабрикой безумной изобретательности, известной как Кузница Душ. Кузница Душ Между владениями кошмара, на которые претендуют Губительные Силы, и за их пределами существует царство безумия, известное как Бесформенные Пустоши. Это царство чистого Хаоса, постоянно меняющееся и бесформенное, как сам Имматериум. В его глубинах прячутся независимые демон-принцы и другие сущности, обладающие достаточной силой, и создают свои собственные территории, подцарства, формируемые по прихоти своих создателей. Самый большой из этих адов - то, что многие называют Кузницей Душ, промышленная область, управляемая исключительно К'даай, кошмарными демонами нерожденного бога, выкованными из колдовских металлов и искаженного пламени. Именно они создают великие демонические двигатели и продают их тем, кто больше заплатит, будь то отряд Астартес Хаоса или демон-принц Губительных Сил. Восьмигранная Кузница выживает только благодаря своей ценности для Губительных Сил, отыгрываясь друг на друге на протяжении бесчисленных тысячелетий, так же как Железные Воины отыгрываются на других легионах, населяющих Око Ужаса. Когда-то давно, трудолюбие Четвертого легиона привлекло внимание демона, осмелившегося назвать себя Королем Кузницы Душ. Это существо, известное как Вашторр Аркифейн, как оказалось, уже поджидало его на Медренгарде, когда Крушитель привел своих бывших братьев в мир демонов. Две силы заключили пакт, по которому Кузница предоставила свой опыт Четвертому в обмен на постоянный гарнизон для помощи в защите. Неизвестно, что лично получил Вашторр от этой сделки, но именно он следит за всеми сделками с боевыми машинами между ними, и ходят слухи о его амбициях править не только небольшим участком Варпа, контролируемым Кузницей. Однако даже при поддержке Кузницы Душ, Кузницы Медренгарда продолжают работать едва ли на половину своей истинной мощности. Запускать их на полную мощность не нужно и нецелесообразно, ведь большинство отрядов, и без того ответственных за свое снаряжение, не стремятся к масштабным завоеваниям, требующим такого наращивания. Для того, чтобы создать материальную базу для всего легиона, потребуется невообразимое количество ресурсов, а это не малый подвиг в таком непредсказуемом царстве, как Око Ужаса. Кроме того, любые попытки сделать это немедленно столкнутся с нехваткой ресурсов, ведь из-за давней вражды между Четвертым и Седьмым легионами Чёрные Храмовники давно ввели эмбарго, стремясь лишить Железных Воинов возможности использовать свою численность, отказав им в ресурсах, необходимых для ведения тотальной войны против них. В частности, прометий стал крайне дефицитным, что вынудило легион законсервировать свои самые тяжелые машины. В пустоте над Медренгардом, флот Четвертого разобщен и находится в разной степени запущенности, являясь жертвой постоянной войны с мириадами угроз. Главным из них является Железная Кровь, флагман Пертурабо, который не участвовал в боях со времен Ереси Льва, ибо только Пертурабо мог управлять столь могущественным кораблем. Однако многие амбициозные Кузнецы Войны готовы заплатить любую цену, чтобы стать хозяином хотя бы подобного судна, ведь корабли - самый безопасный и зачастую единственный способ пересечь Око. Поэтому верфи Медренгарда постоянно заполнены, миллионы рабов гибнут, чтобы изготовить хотя бы одно судно, но жизнь для сыновей Пертурабо всегда обходилась дешево. В тени Скалы Правосудия, искусственной луны, захваченной во время Великого Крестового Похода и перенесенной в Варп во время Очищения, среди запутанных космических доков медленно формируется темный соперник Железной Крови - корабль, превосходящий по размерам все предыдущие, о названии которого говорят только шепотом: Двигатель Голиафа. Многие Кузнецы Войны внесли в него свой вклад - мираж единства, который исчезнет, как только корабль будет закончен, поскольку различные Повелители Хаоса, несомненно, будут стремиться заполучить столь могущественный корабль через тела своих соперников. Другие утверждают, что когда корабль будет окончательно завершен, Пертурабо появится лично, чтобы сделать его своим новым флагманом, на котором он поведет своих сыновей к окончательной победе. Боевые доктрины и организация Несмотря на то, что Железные Воины разделены на множество конкурирующих отрядов, их структура осталась неизменной со времен Ереси Льва. Вместо разрозненных групп амбициозных легионеров, группирующихся вокруг харизматичного военачальника в поисках смерти или славы, истинным критерием Кузнеца Войны является его успешность, как в бою, так и в пополнении войск. Долгое время победа Четвертого была прямо пропорциональна численности его войск, а поскольку по численности они соперничают только с Ультрамаринами, их успехи были поистине велики. Из-за огромного количества сыновей Пертурабо, численность большинства отрядов исчисляется тысячами, хотя и варьируется в зависимости от боевых действий. Во главе с Кузнецом Войны, каждая из этих Великих рот делится на гранд-батальоны, конкурирующие с обычными боевыми отрядами, численностью около нескольких сотен Астартес в каждом, вместе с их сопутствующими демоническими двигателями, транспортным арсеналом и ордами культистов. Сыны Пертурабо высоко ценят количество, как в размерах армии, так и в огневой мощи, ибо понятие «чрезмерная жестокость» не входит в их лексикон. То, что Четвертый продолжает вести войну почти так же, как во времена Великого Крестового Похода и Ереси, свидетельствует о его организационных и логистических способностях, не имеющих аналогов ни в одном другом предательском легионе. Однако без железной хватки и параноидального взгляда Примарха предательство стало гораздо более распространенным явлением, и многие Кузнецы Войны встретили свой конец от рук подчиненных, которые считали, что их управление будет более логичным и эффективным. Минотавры Немногие отряды Железных Воинов вызывают такой страх, как Минотавры - сила, набирающая обороты в Четвертом Легионе в 41-м тысячелетии. Некогда незначительная Великая рота, под предводительством дерзкого полководца Астериона Молока, привела Минотавров к бесчисленным победам. В отличие от тщательного планирования и длительных осад, характерных для большинства боевых отрядов, Молок - дикий варвар, свирепый гигант, облаченный в геральдику древних олимпийцев, излучающий агрессию, не терпящую длительного планирования. Он стал символом смерти и жестокости, чаще всего его можно увидеть в самом центре рукопашной схватки, а его паранойя соперничает с паранойей его Примарха. Многих подчиненных постигла печальная участь на острие его Черного Копья - темной реликвии, украденной с трупа Кустодия, - за то, что они осмелились остановить его, когда он отмерял кровь, пролитую во имя его, из сердца своего похожего на лабиринт сосуда, Даэделоса Крата. Леденящая душу апатия, столь распространенная среди Четвертого, полностью отсутствует у Минотавров, которые приняли свою роль орудия разрушения и стали особенно искусны в сражениях с другими Астартес. Астартес Железных Воинов с первых дней пребывания в Четвертом легионе учат осознавать свое место в качестве расходных пешек. Жестокая иерархия силы держит их в узде, и поэтому успешными легионерами становятся те, кто умеет выжидать и скрывать свои планы до нужного часа. Текучесть кадров среди легионеров такая же высокая, как и среди офицеров, а значит, нет недостатка в возможностях подняться по карьерной лестнице. Эффективность и результат идут рука об руку, поэтому легион предпочитает по возможности следовать одной и той же формуле в каждом сражении. Каждая битва начинается с нескольких предварительных бомбардировок, чаще всего с безоконных звездолетов на орбите. Затем следуют волны интенсивных бомбардировок с помощью сопровождающих истребителей с демоническими двигателями, призванные захватить контроль над небом, чтобы тяжелые транспорты и грузовые корабли могли начать высадку припасов и сборных укреплений. Пока пушки и бомбардировщики не дают врагам опомниться, Железные Воины усердно работают над созданием оперативной базы, с которой они быстро перемещаются, чтобы окружить свои цели, будь то улей, кузница или любое другое строение. После того как первые две волны закончатся, а начальный обход и контрудары будут завершены, легион начнет затягивать петлю, используя автоматизированные орудийные установки для достижения подавляющего превосходства в огневой мощи. По мере того как осада затягивается, Железные Воины начинают прощупывать оборону противника, выискивая слабые места, которыми можно воспользоваться. Часто полчища смертных отправляются без поддержки, чтобы обнаружить минные поля и артиллерийские зоны, расчищая оборону с помощью мусора, а не легионеров, в рамках холодного расчета, который мало заботится о человеческой жизни. В это время на Астартес накатывает глубокая скука, и их держат в резерве до тех пор, пока их Кузнец Войны не сочтет это нужным. В саперах и туннельщиках никогда нет недостатка, поскольку, несмотря на присущую таким ролям опасность, многие легионеры видят в них способ избежать утомительной долгой осады. Отряды Опустошителей особенно престижны в Четвертом легионе, не в последнюю очередь потому, что позволяют легионерам участвовать в боях задолго до прорыва, что заметно контрастирует с меньшими почестями, оказываемыми им в более кровожадных легионах, таких как Девятый. Когда прорыв все же состоялся, легионеры сражаются с неожиданным ожесточением, многие из них наслаждаются волнением и опасностью как способом выплеснуть подавленное разочарование и ненависть. В то же время артиллерия не перестает грохотать, постоянный шквал шума и снарядов сокрушает любую оборону. Сверху тяжелобронированные звездолеты продолжают наносить точечные орбитальные удары, что является особой специализацией Четвертого. В прошлые тысячелетия легион сопровождал эти атаки бронированным острием копья, но нехватка прометия заставила боевые отряды Четвертого больше полагаться на стационарные орудия и команды тяжелого вооружения, поскольку боеприпасы гораздо легче приобрести и заменить, чем сверхтяжелые машины, которые требуют больше ресурсов. Однако во многих Великих ротах этот недостаток компенсируется за счет использования демонических двигателей, которые требуют только смерти и жертв, чтобы вырваться на поле боя. Облитераторы присутствуют во всех боевых отрядах, что является логичным результатом того, что легион первым начал использовать их в бою. Воинство Кай Бейна Давным-давно, в 34-м тысячелетии, кузнечный мир Кай был навсегда потерян из-за варп-шторма Гаэ-санн. Много веков спустя Инквизиция обнаружила, что весь мир исчез, появившись неизвестным образом в качестве демонического мира в Оке Ужаса. На Кае было создано множество редких конструкций, но наибольшую известность ему принесла кай-пушка - двуручное оружие, похожее на болтер, но гораздо более мощное. Похоже, что техножрецы Кая обменяли свое мастерство в обмен на защиту, и так получилось, что оружие Кая стало использоваться во зло, стреляя кристаллизованной ненавистью, сформированной из злобы и ненависти своих владельцев, идеально подходящей для такого легиона, как Железные Воины. Под черным солнцем Медренгарда, сыновья Пертурабо начали создавать сотни тысяч пустых доспехов, похожих на автоматоны Таллакса. Они были больше, чем любой Астартес, и были оснащены пушками Кая и другим эзотерическим оружием. Это странное мероприятие было проведено по просьбе самого Вашторра Аркифейна, который утверждал, что это будет очень полезно, если они будут следовать его приказам. Когда скафандры были готовы, Вашторр открыл эфирный аттрактор, вызвав бесчисленное множество фурий - жалких извергов, населяющих Бесформенные Пустоши между мирами, - и привязал их к скафандрам. Внезапно инертные оболочки ожили, управляемые фуриями внутри, и так родилось Воинство Кай Бэйна - новая армия, полностью контролируемая коварным Аркифейном, который так и не удосужился уточнить, кому именно она будет помогать. С того дня Войнство Кай Бейна совершило множество злодеяний. Их металлическая форма позволяет им переносить тяжелые удары и защищает демонов внутри даже от присутствия Пустых и других психических нулей. Они представляют угрозу для всего живого, ведь обитающие в них существа чистой злобы презирают живых, а мерзкий интеллект техножрецов Кая с течением веков продолжает оснащать их новым, все более ужасающим оружием. Однако Вашторр сохраняет общий контроль, одалживая сыновьям Пертурабо когорты в обмен на их помощь в поисках того, что он называет «фрагментами ключа», хотя что именно этот ключ может открыть, он отказывается уточнять. Неизвестно, сколько из них еще уцелело после разрушительного воздействия времени, но они представляют собой силу, с которой приходится считаться, даже по сравнению с бесчисленными ордами, служащими Повелителю Железа. Благодаря своей огромной численности, Железные Воины исторически не видели необходимости в союзниках. Со времен Первого Расширения, той начальной кампании, в результате которой легион захватил большую часть Ока Ужаса, Четвертый сохраняет господствующее положение. Однако непомерная гордость, которая, как можно было бы ожидать, сопровождает такую роль, практически отсутствует, а вместо нее - лишь леденящее душу презрение к тем, кого они считают меньшими. Поэтому сыновья Пертурабо заключили лишь несколько длительных союзов, кроме договора с Кузницей Душ, чьи техножрецы сопровождают каждый отряд в составе организации, известной как Пневмашина. Именно они ремонтируют и эвакуируют поврежденные машины после каждой битвы, создавая новых чудовищ, чтобы удовлетворить свое нечестивое любопытство. Великие роты, понесшие особенно тяжелые потери, чаще всего заключают союзы по расчету с другими легионами-предателями, которые соглашаются на сотрудничество только потому, что считают их менее склонными к предательству. Из таких союзов наиболее распространены те, что существуют между Железными Воинами и Тысячей Сыновей. Четвертый и Пятнадцатый связаны еще со времен Великого Крестового Похода, когда Магнус Красный и Пертурабо были близкими соратниками, и этот союз продлился до Войны в Паутине и Осады Терры. Численность и огневая мощь Четвертого легиона органично дополняют качественное колдовство Пятнадцатого легиона, но природа Хаоса не позволяет двум легионам доверять друг другу, как это было во времена Ереси. Служение Тзиинчу сделало сыновей Магнуса крайне недоверчивыми, и многие Кузнецы Войны были убиты из-за безрассудного использования колдовства, которым владели те, к кому они не испытывали достаточной паранойи. Железные Воины практически не поддерживают связей с Белыми Шрамами, Гончими Войны и Ультрамаринами, поскольку те находятся в основном в Мальстриме, а не в Оке Ужаса, но редкие встречи между ними часто чреваты конфликтами, поскольку они придерживаются противоположных идеологий. Со времен Ереси не зафиксировано ни одного случая взаимодействия Железных Воинов и Тёмных Ангелов, хотя маловероятно, что эти два легиона никогда не пересекались. Как и следовало ожидать от легионов, действующих во владениях, на которые претендуют Железные Воины, отношения между ними и Четвертым заметно ухудшились. Сыновья Пертурабо презирают Детей Императора и Кровавых Ангелов, считая их не более чем Рабами Тьмы, и стремятся истребить их, чтобы избавиться от тех, кого они считают нарушителями порядка на своей территории. Однако эта ненависть меркнет по сравнению с той, что существует между Четвертым и Седьмым легионами. Хотя название Имперские Кулаки давно осталось в прошлом, глубокое соперничество между легионами продолжается и по сей день. Именно Сигизмунд Разрушитель объединил остальные легионы, чтобы остановить Первое Расширение в Битве при Гармонии, и именно Сигизмунд продолжает претендовать на роль нового Вечноизбранного Хаоса, благодаря чему эти два легиона всегда будут соперничать. Боевые отряды Четвертого объединяются с Чёрными Храмовниками только в самых редких и апокалиптических случаях, например, во время Чёрного Крестового Похода, и даже тогда они никогда не сражались вместе как союзники на одном поле боя. Железные Воины номинально более могущественны, чем Чёрные Храмовники, по крайней мере, в плане ресурсов и миров, которые можно использовать в Оке Ужаса, но этот разрыв только продолжает сокращаться. С течением тысячелетий могущество легионов Сигизмунда только растет, они постоянно отбирают планеты и ресурсы у Железных Воинов, не только наращивая собственную мощь, но и оттачивая свое мастерство в подготовке к Чёрным Крестовым Походам. Командование легиона прекрасно знает, что их истинный талант лежит в осадной войне, и хотя они почти так же хороши в удержании крепостей, как и в их взятии, ни одна война еще не была выиграна исключительно обороной, и чем дольше они остаются на такой позиции, тем слабее становится их наступательный удар. Отчасти это результат того, что они являются упорядоченной и эффективной силой зла в царстве Хаоса: то, что делало их такими могущественными во время Ереси, теперь стало помехой по мере того, как враги адаптируются. Их излюбленная тактика тяжелых бомбардировок кажется почти бессмысленной в царстве, где разломы беспорядочно открываются, чтобы поглотить целые шквалы артиллерийских снарядов, а без достаточного количества колдунов, легион находится в невыгодном положении в этом отношении по сравнению со своими родственными легионами. Чёрные Храмовники, в частности, используют миры Четвёртого в качестве тренировочной базы для своих боевых отрядов, вынуждая Четвёртый держать оборону. Такая подготовка делает их все более серьезной угрозой, которая теперь готовится нацелиться на Империум, ведь Тринадцатый Чёрный Крестовый Поход неотвратим. Как Легион Предателей, единственная ненависть, которая может соперничать с ненавистью между Четвертым и Седьмым, - это ненависть между Железными Воинами и Империумом, который они так давно предали. Сыновья Пертурабо стремятся свергнуть царство Людей при любой возможности, и нередко отряды воинов выскальзывают из Ока Ужаса, чтобы испытать свою мощь против окольцованных им миров-крепостей, скрещивая клинки с Космическими Волками, которые стремятся предотвратить любые подобные вылазки. Частой целью таких рейдов является мир Медуза, родина Железных Рук, чей древний спутник, Телстаракс, представляет большой интерес для Четвертого. Некоторые гранд-батальоны даже пошли на союз с Детьми Императора, чья ненависть к Десятому легиону так же велика, как между Четвертым и Седьмым. Сыны Хоруса ненавидят Железных Воинов как никто другой, ведь потомки Луперкаля до сих пор помнят, кто убил их родного отца, и, будучи защитниками Империума, именно они быстрее всех собираются на возможное вторжение Железных Воинов. Однако обратное утверждение не верно. Если к Десятому и Шестнадцатому легионам Железные Воины относятся с презрением, то среди девяти лояльных легионов их самым ненавистным противником являются Саламандры. Сыновья Пертурабо возмущаются и презирают сыновей Вулкана, которые, по их мнению, давным-давно узурпировали их законное место Преторианцев Терры. Бесчисленные поколения Железных Воинов были воспитаны на вере в почти мифологическое соперничество, которое большинство из них никогда не увидит. За десять тысяч лет лишь горстка Кузнецов Войны когда-либо покидала пределы Ока Ужаса, чтобы провести свои отряды через Кадианские Врата в Сегментум Солар, который остается единственной областью Империума, где все еще патрулируют Саламандры. Таким образом, соперничество между Четвертым и Восемнадцатым остается относительно бескровным, особенно по сравнению с соперничеством между ними и Чёрными Храмовниками. Однако Железные Воины твердо уверены, что однажды они полностью вырвутся из Ока Ужаса, и Терра будет сокрушена грохотом их могучих орудий, как это было так много лет назад. Верования и боевой клич Вопреки мнению многих, Четвертый не стремится просто бить телами об стену, пока она не рухнет. Скорее, это лишь одна из многих возможных стратегий, используемых для сохранения контроля над Оком Ужаса. Они предпочитают добиваться наиболее эффективного ведения войны - сценария, при котором наименьшее число легионеров способно добиться наибольших результатов. Те Кузнецы Войны, которые не понимают этой концепции, часто оказываются либо свергнутыми, либо без отряда, которым можно командовать. Однако в некоторых случаях требуется подавляющее численное превосходство или большие человеческие жертвы, и, как правило, нет никого более готового заплатить любую цену за победу, чем Железные Воины. Каждый Кузнец Войны очень горделив, чаще всего добиваясь своего положения благодаря сочетанию решимости и воли Губительных Сил. Несмотря на их протесты, клыки Хаоса глубоко вонзились в Четвертый легион. Сыновьям Пертурабо нравится верить, что они выше демонопоклонников, столь распространенных в других легионах предателей, ведь они стремятся не торговаться с демонами, а властвовать над ними и заковывать их в цепи. Однако даже порабощение демонов может быть обоюдным. Железные Воины во многом зависят от своего договора с Вашторром, который, вопреки всем ожиданиям, выполнил свой контракт, предоставив поколениям Кузнецов Войны жрецов Пневмашины, чтобы помочь им связать демонов и написать мусорный код, который транслируется для повреждения вражеских машин. Точно так же Четвертый полагается на демонические двигатели, предоставляемые Кузницей Душ, как и любой из Губительных Сил или сопровождающих их легионов. Одержимые демонами, такие как Облитераторы, используются в каждом сражении, а многими боевыми отрядами управляет Лорд Несогласия, выкрикивающий ненавистные молитвы, в то время как его хелсталкер пожирает тела и души машин. Поэтому, как бы ни любили Четвертые хвастаться своей независимостью, это не более чем ложная бравада, утешительная ложь, которую они говорят себе, чтобы скрыть реальность, что все, кто использует инструменты Хаоса, прокляты им. Очень немногие демон-принцы происходят из Четвертого, ибо стать Неделимым принцем - большая редкость, хотя бывают и исключения. Крушитель Не все отряды отвергают дары Изначального Уничтожителя. Некоторые из них приняли свое проклятие, сделав его своим в обмен на власть. Так случилось с демон-принцем Хаоса Неделимого, известным как Крушитель, который когда-то носил мантию первого капитана. Его тело из металлической плоти, его кровь из масла, но он стал сильнее, быстрее, живее, если демонов можно считать живыми в любом смысле этого слова. В то время как Пертурабо упорно отвергал попытки Губительных Сил, Кидомор Форрикс добровольно стал созданием нерожденного божества, схожего с Вашторром, но неуловимо отличающегося от него, ибо они оба - соперники. Истинные безумцы подозревают, что Крушитель и Аркифейн - всего лишь осколки нерожденного Бога Хаоса, мельчайшие намеки на одну из бесчисленных сущностей, стремящихся воплотиться в жизнь так же, как это сделал Принц Наслаждений. Обезумевшие провидцы говорят о боге, созданном руками смертных, о костях, выточенных из континентов со сменяющимися шестеренками и отполированной сталью. Это будет божество угнетения и инноваций, кузницы и изобретений, демиург, достойный поклонения даже Пертурабо, ибо и Крушитель, и Вашторр не скрывают, что однажды Повелитель Железа станет его защитником. Когда это случится, никто не может сказать, но если и до тех пор, пока это не произойдет, демоны, подобные Крушителю и Вашторру, останутся менее могущественными, всего лишь нерожденными отражениями Анагогического Уничтожителя, которому еще предстоит проявиться. Называть Железных Воинов почитателями Хаоса Неделимого не совсем верно. В зависимости от Кузнеца Войны, некоторые или все Губительные Силы могут быть использованы для их благословения, но очень немногие действительно поклоняются Хаосу. Скорее, они видят в нем инструмент, который нужно использовать, просто еще одну переменную, которую нужно вписать в уравнения в расчетах войны. Мутации, которые в других легионах часто воспринимаются как благословение темных богов, презираются сыновьями Пертурабо, которые склонны ампутировать их и заменять механическими аугментациями. Отношения с отцом также натянуты и сложны. Для большинства он далекая фигура, изолированная от них в своей башне, как Император на Терре, существо, которое они никогда не видели и тем более не встречали. Для других, в частности для старших Кузнецов Войны, он - негласная угроза, неприятное воспоминание об ушедших днях, когда легионеров убивали тысячами. Его кровь течет в каждом из них, поощряя как творчество, так и паранойю, и многие Кузнецы Войны разрабатывают планы действий не только против своих товарищей по легиону, но и против собственного отца. По распространенным в легионе слухам, Пертурабо проводит свои дни в поисках живого артефакта, наполненного каким-то духом, хотя неизвестно, смертного ли он происхождения или, возможно, это демон, выдающий себя за такового. Однако, судя по его длительному отсутствию, ему это пока не удалось. Говорят, что он часто разрушает свои мастерские от ярости, которая, как утверждают, создает раскаты грома, слышимые на равнинах Медренгарда даже над ревом битвы и жестоким смехом богов. Время от времени с высоты сбрасываются отходы и мусор, в первую очередь осколки черного камня, отрицательно заряженные мощной эмоциональной энергией. Начинающие колдуны используют этот мусор для изготовления Хашутаарских Шлемов - рогатых масок с черепами, увеличивающих психическую силу, напоминающих ту, что носил сам Примарх. Подлинное владение психическими искусствами ускользает от сыновей Пертурабо, поскольку для этого требуется определенный тип ума, которого у большинства замкнутых и гиперэмпиричных легионеров просто нет. Поэтому Шлемы высоко ценятся за свою способность действовать как фокус, ведь колдовство остается мощной альтернативой для тех, кто не родился с генами псайкера. Инквизиции удалось получить лишь сломанные образцы, взятые в разгар битвы, но ученые считают, что эти реликвии вполне могут быть связаны с другим возможным объяснением его длительного отсутствия. Из тех немногих существ в галактике, которые знают о Бледной Звезде, преследующей Примарха всю его жизнь, большинство сходятся во мнении, что Око Ужаса - единственное место, где ее блики не преследуют его так пристально, и поэтому он остается скрытым от посторонних глаз в царстве безумия. Хотя легион притворяется, что не испытывает никаких эмоций, кроме презрения, на самом деле они все еще люди. Легион горько обижен на Империум за то, что тот обращался с ними как с расходным материалом, выбрасывая их жизни в самых кровавых битвах или неэффективно используя их в бессмысленных гарнизонах, а вместо них награждая другие легионы. Однако это не более чем утешительная ложь, которая передавалась из поколения в поколение, пока не потеряла всякий смысл, ведь лишь малая горстка из сотен тысяч легионеров была жива в те давно забытые дни. За этим фасадом командиры легиона знают правду: в этой безжалостной галактике все становится только хуже. С каждым годом все больше миров ускользают из-под их власти, похищенные соперниками, которые пользуются благосклонностью Губительных Сил гораздо больше, чем они сами. Экспедиции Флибустьеров сделали многое, чтобы остановить медленный упадок, захватив новые королевства взамен старых, но всем в Оке Ужаса ясно, что господство Железных Воинов постепенно подходит к концу, это потускневшее и заржавевшее зеркало Империума, если таковое вообще когда-либо существовало. Однако народу Империума не стоит праздновать этот упадок, ведь как только власть Железных Воинов над Оком Ужаса будет разрушена, другие легионы-предатели и приспешники Хаоса смогут вновь обратить свой взор на Империум. Столкнувшись с такой мрачной перспективой, неудивительно, что те, кто подвергся воздействию безумных энергий Ока, приняли странные верования, самым странным из которых, возможно, является их акцент на цифре 4. Ученые Инквизиции, изучавшие Архиврагов, знают, что такие весомые понятия, как нумерология, находят особенно сильный отклик в таком символическом царстве, как Варп; в частности, каждая из Губительных Сил имеет определенное священное для нее число, от 9 в случае Архитектора Судьбы, до 6 в случае Принца Наслаждения. Однако число 4, насколько удалось выяснить Инквизиции, не связано ни с одной из существующих Губительных Сил, но, возможно, оно относится к числу самих Богов Хаоса. Считается, что логические схемы демонических двигателей, используемых легионом и Кузницей Душ, работают на Базе 4, а Великие роты и батальоны легиона также делятся на четыре, и, конечно же, сам легион является Четвертым легионом. Однако другие ученые считают, что это может быть никак не связано, поскольку даже за пределами порока и оккультизма это число имеет универсальный вес. В качестве примера можно привести Четырех Зоа из Несущих Слово, а также четырех Лордов Морниваля из Шестнадцатого легиона. Приверженцы этой школы часто утверждают, что она связана с тайнами Кузницы. Техноадепты Марса считают число 2 священным, используя бинарныие напевы для выражения истины и лжи в качестве основы своего лингво-технического языка. Если это так, то 4 вполне может быть удвоением этого числа, а также основой для бесчисленных отсылок к самим себе и аллюзий. Как бы то ни было, Железные Воины совершенно одержимы этим числом, и суеверие по отношению к нему может сравниться с приверженцами забытой Мойры. Со времен Великого Крестового Похода, Железные Воины носят один и тот же металлически-серый цвет доспехов, хотя, возможно, сейчас он более тусклый, чем в эпоху Великого Крестового Похода, когда в легионе еще теплилась искра чести. Даже такие отряды, как Минотавры, сохраняют этот цвет в качестве основного, меняя лишь значки на плечах. Наиболее распространены доспехи Mark III «Железный», хотя Mark V встречается не реже, ведь большинство легионеров носят снаряжение, которое за тысячелетия было переработано бесчисленное количество раз. Многие легионеры носят обширную кибернетику - еще одна мера экономии, которая считается более эффективной, чем выращенные в чанах заменители, и более чистой, нежели сохранение мутаций. Однако более испорченные легионеры, особенно Облитераторы, перестали заботиться о таких вещах, мутируя и сливаясь с броней, и чаще всего носят на себе такие жуткие трофеи, как отрубленные конечности и шипованные цепи. Желто-черные промышленные полосы видны на всех легионерах, шевроны различаются в зависимости от гранд-батальона, обозначающего звание и принадлежность. Символом легиона остается Железная Маска в форме черепа, подходящая для такого мрачного и угрюмого легиона, как Четвертый; восьмиконечная Звезда Хаоса также очень распространена. У Железных Воинов есть только один боевой клич: Железо Внутри, клич, за которым быстро следует Железо Снаружи. Это часто используется в пылу сражения для опознавания других членов легиона, особенно в путаной суматохе, когда в брешь бросаются потерявшие надежду воины. Эта фраза в некотором роде связана с так называемой «Нерушимой Литанией», которая гласит следующее. «Из железа рождается сила! Из силы рождается воля! Из воли рождается вера! Из веры рождается честь! Из чести рождается железо! Это Нерушимая Литания. Да будет так вечно!» Впрочем, так говорят только в легионе, постоянно угасающий клич неповиновения, хрипло выкрикиваемый в адрес безразличной галактики, наседающей со всех сторон, голодной тьмы, стремящейся погасить весь свет, за который эти предатели горько цепляются в надежде, что однажды что-то изменится. В сумерках наступает разрушение. Я знал это с того дня, как покинул Терру. С годами свет моих кузниц становится все тусклее, но я все равно остаюсь, запертый в одиночестве в своей башне. Как бы усмехнулся Рогал, если бы увидел меня сейчас, если бы смог поднять голову из омфалоскепсиса и посмотреть на меня, как я смотрел на него. Мы вдвоем остаемся наедине со своими мыслями, ибо я чувствую, что ему многое открылось, как и мне. Не то чтобы я жалел о том, как относился к нему, но почему он появляется чаще других? И верные, и предатели - все они вернутся, я предвидел это. Скрытое возвращение, пришедшее, чтобы принести последний проблеск света перед наступлением эпохи сумерек. Мои сыновья стекаются ко мне, в глубине души надеясь, что я приду и поведу их за собой, как в былые времена. Уже сейчас кузницы Медренгарда сияют ярче, чем когда-либо прежде; возможно, демоны тоже чувствуют приближение конца. В других местах мои ублюдочные племянники собираются в своих тюрьмах, готовые освободиться от оков и принести хаос в разрушающееся королевство отца. Мои сыновья хотят присоединиться к ним, а часть меня хочет вести их, как в старые добрые времена, - та часть меня, которой нравится быть главным. Ни богов, ни хозяев. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем вселенная отнимет у меня это понятие, как и все остальное. Не то чтобы это имело значение. Не знаю, зачем они вообще нужны. То, что умерло, нельзя воскресить, по крайней мере в первоначальном виде. Поверьте, я пытался. Эйдетическая память, талант к искусству, сила, превосходящая все мои самые смелые мечты, и все же мне нечем похвастаться, кроме неудач. Попытка за попыткой, и все они заканчиваются одинаково, когда уродливая правда вырывается наружу. Может, это из-за какого-то скрытого недостатка? Может быть, демон играет со мной, притворяясь тем, кем он не должен быть? Именно этот страх не позволяет мне принять цепи, сковывающие нескольких моих братьев, хотя ложь остается такой же сладкой, как и прежде. Возможно, все как раз наоборот; может быть, мне удалось, хотя бы частично, вернуть прошлое. Почему же тогда мне постоянно отказывают? Есть ли какая-то сила, не позволяющая мне достичь того блаженства, которое я когда-то испытывал? Я не знаю. Мне остается только сдаться. Или попробовать снова.