Волки и Овцы

А мысль, однажды возникнув из ниоткуда, теперь не желала покидать голову Малфоя. И чем больше он об этом думал, тем меньше у него оставалось сомнений – Дамблдор жив. Но гораздо сильнее его донимали рассуждения о том, когда же тот начнёт действовать в открытую? Как это отразиться на их планах? И ведь отразиться – Дамблдор просто не в силах перебороть свою грифиндорскую натуру, он точно влезет со своими лимонными дольками и старческими увещеваниями между ними и их спокойным будущим. Запереть бы «Великого Светлого» с Тёмным Лордом в какой-нибудь непроницаемой сфере, да и запустить в открытый космос – пусть воюют себе на здоровье, хоть до скончания времён. Но как бы заманчива ни была эта идея, таковой ей суждено остаться. Люциус прекрасно понимал, что эти двое имеют слишком много власти, чтобы тягаться сразу с обоими. И при этом ни первый, ни, тем более, второй не привыкли действовать напрямую. В этом они были, пожалуй, слишком похожи – мордредовы кукловоды. Они не дадут им спокойно жить, не позволят магической Британии процветать. А всё их амбиции. Властолюбие. О, Люциус ни на секунду не сомневался, что Дамблдор прибрал к рукам школу, единственную в Британии школу чародейства и волшебства исключительно для того, чтобы иметь влияние над каждым новым поколением магов. И ведь это у него блестяще получалось на протяжении стольких лет. Только безмозглые грязнокровки не видели очевидного, но куда им? Они приходили в их мир совершенно ничего не зная о магии, и стоило бородатому добряку в цветастой мантии показать пару фокусов, как всё вокруг приобретало флёр сказочности. Управлять ими было так легко, так просто – не удивительно, что Дамблдор так «боролся за их права» - удобнее марионеток не сыскать. Хотя нет, и такие нашлись. Пока директор Хогвартса играл на детской наивности, Тёмный Лорд предпочёл подростковую гордыню и самоуверенность в качестве нитей, за которые так легко дёргать. Сам Малфой так запутался в них в своё время, стараясь справиться, что самостоятельные попытки выбраться из этой паутины привели бы к ещё более плачевному результату. Он откровенно, на сколько позволяло положение и статус, радовался, что нашёл единомышленников, и позволить всё испортить Дамблдору он считал недопустимым. Как бы Руди не иронизировал на тему наличия хоркрусов у покойного директора, Люциус свои подозрения со счетов не списывал – за бывшим верховным чародеем Везенгамота станется опуститься до уровня самого тёмного и недалёкого мага ради сохранения собственного влияния. Но как узнать наверняка? Дамблдор прекрасно играл роль открытого и слегка наивного в своей вере в людей старика, но таковым он не являлся – на слизерине не было ни единого студента, который бы купился на дешёвую буффонаду, да и на остальных факультетах вряд ли учились одни лишь ведомые овцы. Во всяком случае, Люциусу очень хотелось верить, что подобная внушаемость обусловлена выгодой, а не деградацией магического общества. Не мог Дамблдор так легко манипулировать массами, лишь скармливая смутные идеалы и рассказывая сомнительные сказки. Может, Рудольфус отчасти прав, и Люциус действительно принимает близко к сердцу всё, что касается бывшего директора, но сам Малфой не мог закрывать глаза на столь беспечное отношение к долгой партии Дамблдора. Старик точно всё просчитал – уж очень подозрительно выглядят шаги, предпринимаемые его последователями в последнее время. Их явно информирует и координирует кто-то, а Дамблдор полной информацией не делился никогда, он выдавал её крупицами и лишь определённым исполнителям в нужный момент. Если задуматься, у них с Тёмным Лордом было слишком много общего. Не исключено, что Лорд в годы юности, не взирая на свою неприязнь, всё же попал под влияние сильного и харизматичного – да, Малфой с неохотой это признавал – колдуна и, сам того не замечая, начал в чём-то ему подражать. Возможно, и идея создания хоркруксов к Волдеморту попала не случайно. Однако гоняться за химерами и негодовать можно долго, и делу это не поможет. Нужна была какая-то стратегия, но у Люциуа её не было. Он не собирался отбрасывать в сторону свои подозрения, и если, вернее, когда Дамблдор явит свой светлый лик миру, Малфой будет готов. Остальных он тоже сумеет переубедить, в конце концов, в их небольшой компании дураков не было. Просто они не имели «счастья» тесно общаться с директором на протяжении долгих лет, как он сам. В таком случае, первым шагом на пути к решению конкретно этой проблемы будет развенчивание образа «почившего», а в этой почве зерно сомнения прорастёт с лёгкостью. Разумеется, все в их тёмном ордене знают, что Дамблдор далёк от тех идеалов, что так умело навязывает своим единомышленникам, но мало кто осведомлён, насколько. В списке актуальных задач Люциуса появился ещё один пункт и, что немаловажно, здесь он мог даже не таиться – Тёмному Лорду придётся по душе такая активность. Может, он даже прекратит травлю его семьи, увидев рвение опального слуги. А там и до гибели самого Лорда недалеко. Но, как это часто бывает, то, что хорошо в теории, далеко не всегда эффективно на практике. Найти весомые доказательства грандиозного обмана Дамблдора оказалось не так-то просто, что, конечно, изначально было ожидаемо, и всё же нервы трепало ощутимо. Не имея же никаких фактов на руках, Люциус мог позволить себе лишь исподволь влиять на ближайшее окружение, ничего прямо не утверждая и ни на что не толкая – не хватало ещё выставить себя шутом. Это с Рудольфусом было легко обсуждать любые, даже самые сомнительные теории – он и сам порой нёс такую несусветную чушь, что невозможно было отличить факты, пусть и довольно нелепые от глупых шуток. Вот только эти бредни оказывались в итоге истиной, просто Руди выуживал достоверную информацию из столь сомнительных источников, что не всегда хотелось ему верить. Это не говоря о том, что именно эта самая информация из себя представляла. Куда там инсценировке собственной смерти, когда из уст потомственного чистокровного мага вылетают такие глупости, как полёты магглов на Луну. Малфой до сих пор в эту чушь не верил – магглы даже метлу в воздух отправить не могут, а тут такое. На подобную насмешку даже ребёнок не попадётся, что уж говорить о нём. Всё же надо признать, Руди тогда выглядел весьма убедительным, а когда Люциус расхохотался в голос, не поверив, даже немного оскорблённым, но очень быстро махнул рукой и прекратил свои попытки разубедить собеседника - в отличие от брата, проигрывать Рудольфус умеет. Возможно потому, что выигрыш он не видит своей основной целью – он из тех редких людей, что наслаждаются процессом. Малфой считал эту черту характера тоже странной, но при этом довольно притягательной и удобной.