Граф Кусакула

— Говорю же вам, я ничего не заказывала. С горящими ушами слушая плавно перетекающий в яростный спор разговор на лестничной клетке, Чонгук спешно пытается открыть входную дверь, судорожно дергая никак не поддающийся замок. — Мисс, но у меня записан ваш адрес, — разворачивающаяся тем временем драма за его входной дверью плавно наталкивает Чонгука на мысль, что, возможно, просто стоит уже сорвать чертову дверь с петель. Вот только, если хозяйка квартиры выселит их через неделю после заселения, Тэхен точно от него живого места не оставит. Так что, зажмурившись, Чонгук заставляет себя отпустить ручку двери и замереть на пару мгновений. Нужно успокоиться, а потом попробовать снова. — Вы заказали доставку из AdultShop. Можем вскрыть коробку и проверить все позиции. Заказ был сделан на адрес: Йонсан-гу, Ханнам-дон, Дэсэгван-ро 24-гиль, дом 10, квартира 47... — Квартира 472, — почти выкрикивает Чонгук, в последнюю секунду выхватывая коробку из рук незадачливой соседки, вовсю готовящейся ознакомиться с содержимым переданной ей посылки. — Постойте, мне казалось, в адресе указана… — Чонгук пропускает мимо ушей бесполезное бормотание курьера, сосредотачивая все силы на том, чтобы игнорировать внезапно чересчур заинтересованные взгляды со стороны соседки, и сцепляет пальцы на коробке до побелевших костяшек. Вот и познакомился с соседями, называется. И ведь всего через неделю после переезда на новый съем. А все Тэхен с его «хочу квартиру с видом на реку Хан; надоела эта!». — Ох, точно. И правда. Квартира 472. Прошу прощения! Распишитесь, пожалуйста, вот здесь. Чонгук царапает на протянутом ему листочке роспись, вероятно, даже не попадая в нужное поле, отмеченное галочкой, и, от смущения забыв поблагодарить курьера, скрывается в квартире, громко хлопнув дверью, старательно делая вид, что не заметил, как кокетливо молоденькая соседка убрала прядь волос за ухо, глядя на него из-под опущенных ресниц. — Ну что, привезли? — едва Чонгук успевает прислониться спиной к двери, чтобы пережить очередной стресс от столкновения с людьми, как из комнаты появляется макушка Тэхена, и… Впервые в жизни… Хотя нет. Во второй раз. Впервые это случилось, когда Тэхен бросил его одного на несколько недель. Во второй раз в жизни ему хочется как следует треснуть Тэхену вопреки обычному желанию обвить его всеми конечностями и повиснуть на нем, прижимаясь щекой к его крепкому плечу. — Ага. Привезли, — недовольно кривясь, подтверждает Чонгук и, отлепляясь от двери, пихает Тэхену коробку в живот с такой силой, что тот даже ойкает от неожиданности. Он проходит вглубь гостиной и закатывает глаза, когда слышит, как Тэхен без какого-либо сочувствия к нему смеется ему вдогонку: — Солнышко, ты что, забыл, что у меня тоже суперслух? Перестань бубнить. — Я вообще-то молчал, — фырчит Чонгук и неловко трет руками щеки, слыша, как Тэхен входит в гостиную вслед за ним. Не хватало еще выслушивать поток шуточек о том, как сильно он покраснел, пока принимал миллиардную по счету доставку с секс-игрушками. — За прошедшие сто пятьдесят девять лет я научился слышать твои мысли, — Тэхен пожимает плечами и вальяжно разваливается на диване, оставляя довольно внушительных размеров коробку у своих ног на полу. Чонгук, прислоняясь плечом к стене напротив Тэхена, понимающе хмыкает, вынужденно соглашаясь с этим утверждением. Потому что… Ну, так и есть. Тэхен действительно знает его чуть ли не лучше него самого. И удивительно, но спустя сто шестьдесят лет их отношений он все еще находит это крайне сексуальным и будоражащим воображение. Потому что выгибаться под умелыми руками Тэхена от невозможности сдерживать инстинктивные реакции своего тела на удовольствие… Это то, что невозможно воспринимать просто как данность. — Ну а что?! — все же не сдает позиций Чонгук, старательно не позволяя мыслям завести его туда, на что у них сейчас, к его огромному сожалению, нет времени. — Ты же знаешь. Терпеть не могу курьеров. Вечно опаздывают, путают адреса и являются без предупреждения. Мне лично прекрасно жилось и без этих приблуд. Ноги вроде существуют, чтобы ими ходить. Ничего бы не отвалилось дойти до пункта выдачи, как это было раньше. — Ну, я предлагал тебе дойти до секс-шопа в центре и выбрать все на месте, — облизнувшись, Тэхен смотрит на отчаянно краснеющего Чонгука в упор, пробуждая в нем очередную волну желания треснуть кое-кому по башке. — Но ты почему-то отказался. Уперто убеждая себя, что он выше рукоприкладства, Чонгук не отвечает и лишь смеряет Тэхена прищуренным взглядом. Уж он-то меньше всех являлся ханжой и в целом был ужасно рад тому прогрессивному направлению, в котором двигалась человеческая мысль в вопросах социальных норм, в том числе и в вопросе принятия своей сексуальности и всех из этого вытекающих. И все же… Ну не нравится ему, когда какие-то странные типы в магазине с понимающими улыбками оценивают девайсы, которые они с Тэхеном выбирают для себя! То, что происходит между ним и Тэхеном… И через тысячу лет это должно будет существовать только для них двоих. Так что в каком-то смысле курьерская доставка с возможностью спокойно все выбрать на сайте без косых взглядов посторонних глаз — настоящее спасение для него. Ровно до тех пор, пока очередной гений, подрабатывающий курьером, не решит оставить с утра мозг на полочке и в таком состоянии отправиться выполнять свои рабочие обязанности. — Все равно. Раньше было лучше. Спокойнее. Без всяких этих наворотов, — недовольно ворчит Чонгук и снова закатывает глаза на очередной приступ смеха Тэхена. — Зато с банком крови жить стало точно намного легче. И с холодильником, — возражает Тэхен, и Чонгук, поджав губы, вынужден согласиться. — И… Смазка — вообще-то тоже гениальное изобретение человечества. — Ну не знаю. Мне и без нее нормально было, — Чонгук дергает плечами, а потом мигом напрягается, видя, как Тэхен, вдруг поднявшийся с дивана, хотя мгновение назад не выглядел так, будто куда-то собирается, плавно подкрадывается к нему. Но, разумеется, никаких сил у Чонгука на то, чтобы оказывать сопротивление, не имеется в запасе. Ровно как и всегда. — Не смей! Тэ! — все же вскрикивает Чонгук, напрочь забывая о своих планах не позориться перед соседями еще сильнее, когда видит, как Тэхен сводит брови на переносице и томно прикрывает глаза, явно собираясь разыграть перед ним сценку, вдохновившись, например, их последней горячей ночкой. — Ким Тэхен, не смей изображать меня в постели! — Прости, солнышко. Мне просто слишком нравится, когда с тебя так обильно льет. Ничего не могу с собой поделать, — Тэхен хищно улыбается и приближается вплотную, упираясь руками в стену с обеих сторон от головы раскрасневшегося Чонгука. А Чонгук, позволяя Тэхену утянуть его в чересчур откровенный для двух часов дня поцелуй, обреченно стонет. И в какой момент все стало так? В какой момент тот факт, что он старше Тэхена на целую сотню лет, вообще перестал иметь какое-либо значение? И теперь — хотя вроде так было и в начале их знакомства, — он только все млел под чарами Тэхена, который словно день ото дня становился лишь более самоуверенным. Не то чтобы он не сходил из-за этого с ума по Тэхену еще сильнее… — Ты помнишь, что вообще-то это я был тем, кто открыл нам дверь в сказочный мир секса? — насупившись, все же бубнит Чонгук, когда Тэхен наконец выпускает из горячего плена его губы и, довольно улыбаясь, водит кончиком носа по его щеке. — М? Кто тогда был за главного? И с кого тогда обильно лило? — Солнышко, тот единственный раз был сто шестьдесят лет назад и уже давным-давно не считается. — Ничего и не единственный, — кривится Чонгук, но покрепче цепляется пальцами за футболку на спине Тэхена, не позволяя ему отстраниться. — Окей. Если тебе будет от этого легче. Не единственный. Четыре раза, — нагло хихикая, уступчиво соглашается Тэхен и опускает руки, чтобы, пробравшись под рубашку Чонгука, стиснуть пальцами его талию так, словно пытаясь полностью зажать ее в кольцо своими крупными ладонями. И тут же добавляет: — Как будто это что-то меняет. Заливисто смеясь, Тэхен уворачивается от с запозданием летящего в него шлепка и снова оказывается на диване, пока за мгновение взбудоражившийся Чонгук в миллионный раз за последние сто шестьдесят лет проклинает вампирскую скорость. Для себя он такой навык, разумеется, находил довольно полезным, но вот когда этим начинал пользоваться временами до жути нахальный Тэхен… — Придурок, — фырчит Чонгук, качая головой, но тоже наконец улыбается. Иногда ему кажется это странным. То, что спустя много лет страсть между ними не то что не утихла, а будто все только набирает обороты. И развивающаяся секс-индустрия однозначно лишь помогает им в этом. Магазин укрепления семьи. Этот слоган точно для них с Тэхеном придумали. Но вместе с этим так никуда и не исчезающим удивлением он испытывает исключительно невероятное, всеохватывающее — что порой даже не верится в его реальность — счастье. Счастье, что, не считая того жуткого случая сто семь лет назад, он ни разу не подумал, будто совершил неверный выбор, доверившись Тэхену. И осознание того, что после всех этих лет Тэхен нисколько не потерял своей власти над ним, лишь день ото дня укрепляет его уверенность в своих выводах. Так сильно, что становится плевать вообще на всех на свете. И на безмозглых курьеров, и на надоедливых и смущающих самим фактом своего существования соседей, и на бесцеремонных случайных встречных. Ему, привыкшему к уединению и до сих пор не слишком приспособившемуся к жизни в обществе, на все становится плевать, стоит только Тэхену оказаться рядом с ним. — Останемся здесь насовсем, Куки? — А? — Чонгук наконец отмирает, запоздало понимая, что, похоже, опять завис и, вероятно, как обычно, не моргая, все это время неотрывно пялился на Тэхена, эго которого от такого внимания лишь раздувалось до невероятных масштабов. Невероятных настолько, что Чонгуку казалось, будто достичь своих пределов Тэхен не сможет и через тысячу лет. — Я знаю, что очень красивый, — облизнувшись, поясняет Тэхен, и Чонгук сокрушенно закатывает глаза. — Но надо собираться. Иначе опоздаем. А если такое случится, Юнги-хен с того света встанет, чтобы надрать мне зад. — Уверен, Чэвон справится со всем и без тебя. — Эта заноза в заднице?.. — Тэхен хмыкает, вскидывая бровь. — Даже не сомневаюсь. Хуже меня в мои золотые годы после обращения, — Тэхен смеется, а Чонгук непроизвольно отводит взгляд в сторону, закусывая губу. Что ж… Даже спустя сто семь лет то, что устроил ему Тэхен после смерти Юнги, вряд ли когда-либо будет чем-то превзойдено. Как бы Чонгук ни хотел, но он никак не может стереть из памяти этот крайне болезненный эпизод их отношений, о котором до сих вспоминает исключительно с содроганием. И на фоне этого... Пробивная двадцатипятилетняя девчонка, способная уделать своим словарным запасом любого бедолагу, которому не посчастливится встать у нее на пути, — сущая ерунда, по скромному мнению Чонгука. — Но мы все равно не должны опоздать, — между тем продолжает Тэхен, заставляя Чонгука вынырнуть из очередного потока неприятных воспоминаний. — Это ее первая выставка. И ты сам знаешь, чего ей стоило добиться ее открытия. Так что… Я должен быть там. — Ей стоило? — усмехается Чонгук и, пристально глядя на Тэхена, возвращает ему вскинутую бровь. — Ну… — Тэхен без тени раскаяния на лице чешет затылок. — У того магната денег все равно хоть жопой жуй. С него не убудет. И вообще. Я помог совсем чуть-чуть. Внушил ему на ее талант внимание обратить. Потратиться на ее спонсирование он решил сам. — Ну да, — понимающе кивает Чонгук. — Просто обратить внимание. Особенно пристальное. — Хен поручил мне заботиться о его потомках. Делаю, что могу, — бесстыдно пожимает плечами Тэхен. — Уверен, что хочешь с ней познакомиться? — вдруг посерьезнев, спрашивает Чонгук. Все эти годы они с Тэхеном не слишком часто говорили о Юнги в открытую. Потому что, сколько бы лет ни прошло, для Тэхена воспоминания о лучшем друге так и остаются незаживающей раной, боль от которой он не может заглушить ничем. Неприятная сторона вампиризма. Чувства не слишком притупляются даже по прошествии многих лет. И потому Чонгук прекрасно знает, что за этой беззаботной бравадой Тэхена на самом деле скрывается довольно сильные нервозность и волнение от предстоящей встречи. — Она его прапрапрапраправнучка, — отвечает Тэхен, загибая пальцы на каждое произнесенное пра. — Даже если вдруг она знает, что где-то там в их семейном архиве есть моя фотография с хеном, уже можно будет списать все на поразительное семейное сходство с моим аналогично древним предком. — Я не об этом, — отмахивается Чонгук, слегка укоризненно смотря на пытающегося съехать с темы Тэхена. — Ты знаешь, о чем я. Уверен, что готов? — он решает все же спросить в лоб, чтобы не позволить Тэхену отшутиться и в очередной раз не сказать ничего конкретного о том, что на самом деле так сильно терзает и беспокоит его. — Не волнуйся, Куки. Я буду в порядке, — смягчившись и позволив внешней броне слегка приоткрыться, Тэхен кивает, а Чонгук мгновенно думает, что никогда в жизни не сможет перестать волноваться за него. — Но Чэвон… Я много наблюдал за ней, — Чонгук понимающе вскидывает брови. Ну еще бы. Он, разумеется, в курсе. Ведь вообще-то по большей части именно ради Чэвон они и вернулись опять в Корею, где жили почти все потомки Юнги и в которой они сами на постоянной основе не проживали со времен своего, словно случившегося в другой жизни, побега из нее, а вовсе не ради панорамного окна с видом на реку Хан. — Она просто копия Юнги-хена. В плане характера. — Он как раз у Юнги был просто подарочек, — хмыкает Чонгук, прекрасно зная, что на самом деле на дне его глаз Тэхен видит сейчас плещущееся в них глубокое сожаление. Может, Юнги и не стал ему таким уж близким другом, но порой ему ужасно не хватает способности Юнги всегда мыслить хладнокровно и в нужный момент давать Тэхену именно такого пинка, в котором тот и нуждается. Юнги обладал какой-то поразительной способностью всегда все делать к месту. Вечно неуклюжий, краснеющий буквально на каждом шагу Чонгук безмерно восхищался таким потрясающим навыком. А еще очень скучал по Юнги. — Верно. Но я… — Тэхен запинается и отводит взгляд, непроизвольно потирая рукой браслет, который не снимая носит последние полтора века. — Все равно ужасно скучаю по хену каждый день. — Я знаю, Тэ, — Чонгук наконец тоже оказывается на диване и аккуратно обхватывает руки Тэхена своими. — Поэтому и спрашиваю. Ты точно хочешь влезть в это снова? Потому что, если Чэвон не решит, что ты какой-то навязчивый придурок-маньяк, то… Уверен, что хочешь испытать что-то такое еще раз? — Уверен. Да. Я уверен, Куки, — с твердой решимостью отвечает Тэхен, глядя Чонгуку прямо в глаза. — Это больно. Очень, — он кивает, а Чонгук замирает от осознания интимности этого момента. Тэхен всегда открыт с ним. Всегда честно говорит ему о своих чувствах. Об этом они договорились давным-давно, после того, как однажды чуть было не рассорились насмерть. Тэхен честен и открыт с ним во всем. Кроме того, что касается Юнги. Они вместе приглядывают за его потомками, и он, Чонгук, не редко сам первым рвется оказать кому-то из них помощь при необходимости, за что Тэхен каждый раз особенно признательно и с плещущим через край энтузиазмом благодарит его. Но это все же никак не влияло на то, что Тэхен продолжал упорно молчать, стоило только в разговоре случайно упомянуть Юнги. И Чонгук прекрасно понимает, отчего так. И потому старается не лезть лишний раз, предпочитая думать, что Тэхен сам придет к нему, если однажды ощутит потребность поговорить об этом. И все же… Ему так сильно хочется хотя бы чем-то помочь Тэхену, чтобы облегчить его ношу, что он не может не испытывать благоговейный трепет в те редкие моменты, когда Тэхен говорит что-то такое же откровенное, как сейчас. — Но мне этого не хватает. Куки, я люблю тебя. Очень. Но ты… — он мягко целует Чонгука в щеку, прежде чем продолжить, — это не то. К тому же у тебя есть… — Тэхен неловко запинается, — Намджун-хен. И я тоже хочу вновь почувствовать, каково это — иметь друга. Может… — Тэ… — Чонгук щурится и подозрительно смотрит на Тэхена, умело отвлекающего его нежными поглаживаниями большим пальцем по ребру ладони. — Только не говори, что собираешься разболтать ей наш секрет. — Ну не с порога, конечно, — бурчит Тэхен под укоризненным взглядом Чонгука. — И не когда буду покупать одну из ее картин. Повесим в спальне, ладно? Мне кажется, над кроватью будет хорошо смотреться, — Чонгук мигом кивает, не имея никаких возражений. Да даже если бы и имел… Все равно сделал бы что угодно, если Тэхен хотел этого. — Но, может, однажды я смогу рассказать ей о том, кто я и какой крутой у нее был прапрапрапрапрадед. — Если ты так хочешь, я не против, — в конце концов соглашается Чонгук. Опыт дружбы с Юнги показал ему, что, пожалуй, не так уж оно однозначно плохо, когда люди в курсе их с Тэхеном особенностей. Так что… Если это действительно наконец подарит Тэхену душевное равновесие, то почему бы и нет. — Намджун-хен, кстати, тоже собирался заглянуть на выставку, — добавляет Чонгук, предвкушая очаровательную реакцию, которую получит от Тэхена. — Серьезно? — Тэхен и бровью не ведет, словно лишь уточняя, но Чонгук, не удержавшись, тихо хмыкает. Он отлично знает, что даже спустя целый век Тэхен все еще ревнует его к Намджуну, хоть и начал за эти годы относиться к нему заметно более приязненно. — Обещал привести свою подружку очередную, — продолжает Чонгук, забираясь к Тэхену на колени, чтобы придавить его к дивану всем своим весом. На всякий случай. — А она вроде как работает экспертом в одной местной картинной галерее. Не помню название. Но хен говорит, если ей понравятся работы Чэвон, это будет для нее отличным шансом. — Что ж. Спасибо ему, — без особого намека на признательность сухо отвечает Тэхен, вызывая у Чонгука непроизвольную улыбку. Даже если ему временами хочется посильнее врезать Тэхену, чтобы тот перестал маяться дурью и понял наконец, насколько Намджун замечательный, в то же самое время он на самом деле так сильно любит его за то, что тот в определенных своих проявлениях совершенно не меняется с годами. Потому что благодаря этому, однажды испытав ощущение временами раздражающего до невозможности, но все еще самого родного дома рядом с Тэхеном, он продолжает чувствовать, как день за днем его однажды столь неожиданно для него самого вспыхнувшая в нем влюбленность в Тэхена продолжает перерастать лишь во все более бессмертную, не знающую пределов любовь. — Я тебя люблю, — озвучивает свои мысли Чонгук, отлепляя Тэхена от дивана, и притягивает вплотную к себе, чтобы обнять его. — Я знаю, — с тихим стоном Тэхен утыкается лбом Чонгуку в плечо. — Так отвечают только самодовольные мудаки, — хихикает Чонгук, поглаживая Тэхена по спине. — Давай еще раз по-нормальному, Ким Тэхен. Я тебя люблю. — Я тоже тебя люблю, — шепчет Тэхен и, прикрыв глаза, доверчиво жмется к нему. Так откровенно трепетно, что у Чонгука на мгновение екает сердце, когда он невольно вспоминает, как Тэхен жался к нему вот так же искренне и совершенно невинно в тот день, когда он нашел заблудившегося в лесу Нэрсэ. — Докажешь мне это сегодня ночью, когда мы распакуем все, что ты там назаказывал, — Чонгук усмехается и целует Тэхена в макушку. А затем выпускает его из кольца своих рук и поднимается на ноги. — Иди собираться. А то мы и правда придем только к закрытию. — Спасибо, Куки, — Тэхен как-то совершенно нетипично для себя робко улыбается ему и, поцеловав в щеку, направляется в их спальню, чтобы переодеться. А Чонгук ерошит волосы, задумчиво глядя ему вслед. Отчего-то его не покидает чувство, что с появлением в их жизни Чэвон все снова встанет вверх дном, как это было в те годы, когда они странствовали вместе с Юнги и Юджин, пытаясь найти свое место в этом мире. Вот только… Надевая снятую со спинки стула кожаную куртку, Чонгук с легкой улыбкой думает, что, к счастью, он уже давным-давно выяснил, что его место — рядом с Тэхеном. А со всем остальным они как-нибудь разберутся.