Граф Кусакула

Гневно зыркнув на перегородившего ему путь парнишку и заставив того тем самым спешно отойти в сторону, Тэхен, не тормозя ни на мгновение, продолжает протискиваться сквозь толпу, покрепче сжимая кучу холщовых сумок с покупками. Не хватало еще растерять весь этот скарб, который они с Юнги собирали по разным лавкам и ателье на протяжении почти трех часов. Правда… Хен вообще-то мог бы и помочь все это тащить, если был заинтересован в том, чтобы все подарки, которые он накупил для Юджин, добрались до нее в целости. Но вместо этого… Тэхен раздраженно смотрит себе через плечо и плотно сжимает губы: Юнги идет чуть позади него, беззаботно что-то насвистывая, заодно успевая сыпать извинениями перед дамами, с которыми то и дело сталкивается в оживленной толкотне. Тэхен снова смотрит вперед и недовольно фырчит. Как же все бесит. И ведь речь в большей степени о Юнги, которому, как бы ни хотелось, нельзя отрывать башку. И от этого Тэхен начинает злиться еще сильнее. Потому что сначала его ужасно бесит Юнги, а потом его ужасно бесит то, что его ужасно бесит Юнги. Долбаный замкнутый круг! Конечно, Чонгук предупреждал его, что все так и будет, и даже примерно обрисовал сроки, в которые не стоило ждать особенных перемен к лучшему. Но… Тэхен все равно невольно ждал. По-глупому, как и многие до него, верил, что уж он-то наверняка особенный и это все не про него. Что уж он-то справится со всем быстрее и без особых эмоциональных потрясений. Ага. Хрен там плавал. Особенный… Его иной раз в течение дня так люто швыряло из стороны в сторону, что он сам от себя неимоверно уставал. Как это выдерживал Чонгук, которому по большей части и доставалось во время его очередного истеричного приступа, он вообще не представлял. А еще больше его удивляло то, как он умудрился в стабильном состоянии провести свой последний день с родителями и выйти из себя всего лишь раз, да и то без летальных последствий. Чонгук в ответ на этот вопрос сказал ему, что, во-первых, ему безумно повезло, а во-вторых, что на самом деле это было нормально. Что временами наступает затишье, и никогда неизвестно, сколько оно продлится, прежде чем начнет снова от души колошматить. А еще Чонгук сказал ему — в миллиардный раз; на что Тэхен, разумеется, с досадой закатил глаза, — что он должен тщательно анализировать свое состояние, чтобы определять, на что он раздражается и какие затем испытывает эмоции, чтобы уметь узнавать каждый из этапов сходу и своевременно отвлекать себя, не позволяя себе доходить до точки кипения. И Тэхен честно старается придерживаться данного ему совета. Потому что он верит Чонгуку и — не во время очередного приступа бешенства — искренне верит в то, что его подсказки помогут поскорее овладеть столь необходимым ему контролем над собой. Но это… Тэхена тоже ужасно бесит. Потому что это нудно и скучно. И совершенно неприятно. И каждый раз, когда он, собравшись с духом, все же пытается разобрать на отдельные составляющие свое состояние, ему уже где-то на полпути хочется как следует вмазать самому себе за то, сколько он загоняется из-за какой-то долбанной ерунды. — Детям в два года свойственно плакать, если их что-то беспокоит. Перестань испепелять несчастного ребенка взглядом. Голос Юнги вдруг раздается у самого уха Тэхена. И очень вовремя. Тэхен пока однозначно не слишком преуспел в разложении своей злости на отдельные этапы. Но зато он успел запомнить, что худшим моментом во всем этом деле был тот, когда он почти переставал слышать, что творилось вокруг него, с головой погружаясь в свою ненависть ко всему живому. Провалиться так глубоко в свое раздражение он успел всего дважды, изначально заведясь из-за чего-то крайне незначительного, чего он теперь и вспомнить не сумел бы. Но что последовало за этим оба раза и как долго Чонгуку пришлось тогда носиться вокруг него, чтобы относительно привести его в чувства, он помнил прекрасно. И он совершенно точно не хотел повторения чего-то такого сейчас, когда новая жизнь буквально маячила перед его носом. Стоило лишь протянуть вперед руку, и он смог бы коснуться ее кончиками пальцев. И он ни за что не должен был все испортить. Поэтому на самом деле Чонгук считал, что ему, Тэхену, не стоило никуда ходить, а куда безопаснее было отсиживаться вдали от людей и тратить время на изучение собственных реакций, пока они дожидались дня отплытия. Но Юнги с таким трусливым планом был категорически не согласен и считал, что обучение рядом с источником раздражения будет проходить, разумеется, сложнее, но зато в разы быстрее и эффективнее. Так что в конечном итоге Чонгук, все еще заметно колеблясь, отпустил их вдвоем в город, когда Юнги пообещал, что в случае чего со всем разберется. И больше всего во всем этом Тэхена удивляло то, что, похоже, и он сам, и даже Чонгук, они оба вполне себе верили в то, что Юнги действительно смог бы осадить его при необходимости без каких-либо проблем. Это одновременно и радовало Тэхена, и слегка задевало его вампирскую гордость. — Напомни, пожалуйста, еще раз, хен, а почему вообще именно мне посчастливилось потащиться с тобой в самый разгар субботы в самую оживленную часть города с торговыми лавками? — цедит сквозь зубы Тэхен, но все же испытывает некоторое облегчение, что хотя бы мерзкий звон в ушах постепенно отступает. — Потому что из нас троих ты самый утонченный, — Юнги отвечает так, будто это самая очевидная вещь на свете, и тут же ловит еще один недовольный взгляд. — Что?.. В плане фигуры. Так что прикладывать к тебе платья для Джин-и было логичнее всего. — Хен… Ты знаешь, я сейчас совсем не в том настроении, чтобы выслушивать о себе что-то подобное, — Тэхен закатывает глаза и до скрипа сжимает сумки в руках. С другой стороны, уж лучше так, чем если бы его руки были свободны и он мог бы врезать хену. — И вообще… Если я весь такой утонченный, напомни, почему я тащу все твои пожитки, а ты беззаботно наслаждаешься видами? — Потому что для тебя они все равно ничего не весят, так что не надо ныть, — Юнги пожимает плечами и демонстративно пихает руки в карманы брюк. — И если тебе так хочется, то давай заодно вспомним, благодаря кому мы вообще здесь. М? Кто продумал план побега? Кто оплатил гостиницу? Кто организовал нам места на корабле? Кто… — Юнги осекается, но затем невозмутимо продолжает: — Кто придумал написать поддельную записку и типа незаметно подбросить ее моим родителям, с которыми я вообще-то всегда был в чудесных отношениях, не считая того, что они бы никогда не допустили неравный брак по любви? И все это ради того, чтобы пустить их по ложному следу. Прежде чем решишь сумничать, напоминаю, что место на корабле нашлось даже для Нэрсэ. — С ужасом представляю, как он встретит меня после плаванья в трюме на протяжении трех недель, — Тэхен вздрагивает всем телом и мелко машет головой из стороны в сторону, в красках воображая себе их счастливое воссоединение с Нэрсэ после нескольких недель морской качки. — Ну, кажется, теперь они с Чонгук-и — лучшие друзья. Так что… У Нэрсэ, видимо, сменится хозяин, — с нескрываемой (несколько злобноватой) радостью хмыкает Юнги. — Но чего ты бубнишь? Я ведь тебе тоже на подарок раскошелился, — Юнги кивает на тонкий серебряный браслет на запястье Тэхена, который тот надел сразу же в ювелирной лавке, едва Юнги расплатился за все украшения. — Значит, план на новом месте говорить всем, что Юджин — твоя троюродная кузина? — вместо ответа Тэхен предпочитает перевести тему. Не признаваться же Юнги в том, что он вообще-то планирует этот браслет носить целую вечность в память о лучшем из когда-либо существовавших лучших друзей. Сейчас для этого уж точно было не самое подходящее время. —Ага, — к огромному облегчению Тэхена, Юнги нисколько не противится перемене предмета беседы. — К счастью, браки между не самыми близкими родственниками не возбраняются, так что… Пусть все думают, что она тоже из знати. — Для знатной дамы у нее будет как-то маловато нарядов, — Тэхен недовольно и с явным сомнением на лице трясет сумками в левой руке, где как раз лежат пошитые в ателье специально для Юджин платья. Но теперь, когда они наконец свернули с самой людной улицы в сторону своей гостиницы, он все же сердится заметно меньше. — Ты что, решил запомнить только половину легенды?.. Тэ! Неслабый толчок прилетает Тэхену по плечу, и он от неожиданности отшатывается в сторону, чуть было не сбивая с ног какую-то пожилую даму. Ему приходится изобразить на лице что-то наверняка крайне отдаленно похожее на сожаление, прежде чем он принимается шипеть на Юнги: — Ну что? Ты рассказывал тогда так нудно, что я, видимо, заснул. —Я думал, вампиры не спят, — Юнги выглядит озадаченным, и Тэхену вдруг становится смешно, так что он даже не пытается сдержать улыбку: неужели он выглядел так же, каждый раз, как выпытывал у Чонгука все подробности вампирских будней, когда только узнал его секрет? — Спят, — наконец отвечает Тэхен. — Если хотят. Мне не нужен сон, чтобы поддерживать силы. Но я могу видеть сны. Куки говорит, что это плюс животной диеты. Мы слабее тех, кто пьет кровь людей. Зато имеем вот такие плюшки. — Бесконечно рад за вас. Но это все равно не значит, что ты мог так нагло пропустить все обсуждение важных стратегических вопросов! — Юнги ворчит и достает из кармана небольшую металлическую флягу с водой. — Ну извини. И вообще… — Тэхен неосознанно переходит на шепот. А заодно не слишком усердно пытается скрыть зависть к хену во взгляде. Они идут под жарко палящим солнцем, и прямо сейчас он должен был бы, как и Юнги, хотеть сделать несколько глотков воды, чтобы немного освежиться. Но он больше не чувствует этого. Солнце больше нисколько не беспокоит его. И ему больше не нужно пить воду, чтобы промочить пересохшее горло. И… Пожалуй, самую малость, но Тэхен все же скучает по этим привычным мелким радостям жизни. — Если бы ты согласился подумать о моем предложении… Все было бы еще проще. — О каком предложении? — Юнги проливает немного воды мимо рта, так что она стекает по его шее к вороту рубашки. И Тэхен, напрочь позабыв о необходимости смотреть себе под ноги, пытается вспомнить, как ощущается движение мокрых дорожек по коже. А затем пугается. Настанет ли однажды день, когда он это окончательно позабудет? — Тоже стать вампиром? Чтобы в ближайшее десятилетие смотреть на всех вокруг коршуном, прямо как ты сейчас? И это еще если забыть, как Чонгук-и говорил, что не у каждого организм способен выдержать процесс обращения. — Хен, уж тебе точно не стоило бы переживать насчет этого, — отмахивается Тэхен. Уж если кто и сможет справиться с любой возможной трудностью, так это точно его Юнги-хен. — Я и не за себя волнуюсь, — Юнги укоризненно поджимает губы, что Тэхен предпочитает оставить без внимания. — И вообще. Нет уж, спасибо. Я… Я хочу, чтобы у нас с Джин-и была нормальная семья. Хочу детей. А потом внуков. — И как ты сможешь обеспечить их всех? — совершенно серьезно спрашивает Тэхен. — Ты совсем все проспал, да? — Юнги грузно выдыхает, но не звучит обиженным. — Ну извини, хен. Я сейчас эмоционально нестабилен. Нельзя ко мне предъявлять те же требования, что и к нормальным людям. Я вообще и не человек теперь, — заметно притихнув, заканчивает Тэхен. — Какая прелесть… — хмыкает Юнги и качает головой. — Но я уже, разумеется, говорил. Я взял все деньги, которые родители откладывали для меня в качестве стартового капитала, чтобы я мог начать свое дело, если бы наконец решил, чем хочу заняться. И плюс еще те деньги, на которые они собирались купить мне дом. — В принципе это не может считаться воровством, — поддерживает Юнги Тэхен, который, хоть и действительно проспал эту часть наверняка безумно увлекательного рассказа лучшего друга, но, не сговариваясь с ним, поступил аналогичным образом. Конечно, им с Чонгуком было куда проще в этом вопросе. Им не нужно было покупать себе еду или обеспечивать будущие поколения потомков, а все прочее необходимое при их возможностях вполне можно было и украсть. Но, во-первых, Тэхена не особо прельщала перспектива превратиться в профессионального вора; даже если в этом ему виделось что-то романтическое. А во-вторых, забрать у отца деньги, которые в сухом остатке и так полагались ему… Разве существовало что-то слаще этого?.. Разве что очаровательные щеки Чонгука. Но ими он и так уже владел. — Да. Ведь они бы все равно потратили их на меня. А так… Я просто сам ими распоряжусь. Куплю нам жилье, а остаток заложу в банк под проценты. Или, может, прикуплю акции, чтобы дивиденды получать. В общем, придумаю что-нибудь, — озвучивая возможные планы на ближайшее будущее, Юнги звучит напряженно, но Тэхен отчего-то совсем не сомневается в том, что его хен точно придумает, как выкрутиться. — Ты думал еще год назад, что все так обернется? — подхватывая волну задумчивого настроения Юнги, спрашивает Тэхен. Он все еще не близок даже к тому, чтобы чувствовать себя просто раздраженным: злость так и клокочет в нем, и лишь титаническим усилием воли и благодаря присутствию Юнги он заставляет себя держаться, намертво сцепив руки вокруг ручек сумок. Вдалеке начинает виднеться здание гостинцы, в которой они остановились. И ему становится немного легче от знания того, что совсем скоро он окажется в теплых успокаивающих руках Чонгука и тогда точно сможет со всем справиться. — Думал, — Юнги отвечает без какой-либо заминки и с такой естественной интонацией, что Тэхен от удивления аж застывает на месте. — Чего?! — в два шага догнав Юнги, Тэхен нетерпеливо дергает его за рукав рубашки. — А мне почему никогда не говорил? — Чтобы мозг твой драгоценный не перегружать. Я прекрасно знаю пределы твоих возможностей. — Хен! — Что? — Юнги недовольно кривится на прилетевший в ребра толчок и снисходительно смотрит на вновь крайне взъерепененного Тэхена, от попыток утихомириться которого не осталось и следа. — Это называется планированием наперед, Тэ. Очевидно, если я хотел быть с Джин-и, однажды пришлось бы придумывать что-то подобное. Так что это был всего лишь вопрос времени. — Когда мы обсуждали это перед тем, как начать искать Куки, ты, кажется, говорил совсем другое, — нахмурившись, возражает Тэхен. На самом деле… Он не особенно помнит, что по этому поводу ему сказал Юнги в тот раз. Тогда он был слишком поглощен своими переживаниями о Чонгуке, чтобы воспринимать хоть что-то из происходящего вокруг него. Но, наверное, он бы все же запомнил, если бы его хен хотя бы раз намекнул ему, что замышляет побег, пока он сам все еще телится и невнятно что-то там ноет о сложностях своей запретной любви к вампиру?.. — Я говорил, что не знаю, как с ней сбежать. Я не говорил, что не думал об этом в принципе, — педантично поправляет его Юнги, и Тэхен думает, что вот теперь, пожалуй, он бы точно хотел вмазать лучшему другу без каких-либо зазрений совести. — Зануда, — вместо этого Тэхен лишь шипит и закатывает глаза. По его прикидкам до гостиницы им осталось не больше десяти минут. Он справится. — Ага. Именно поэтому сбегаем мы теперь согласно моему плану, — ядовито констатирует факт Юнги. И этот факт настолько неоспорим, что Тэхен даже в первое мгновение испытывает сентиментальный порыв поблагодарить хена, но… Нет уж. Он сейчас совершенно не в том настроении. — Но знаешь… — едва продолжив, Юнги вновь замолкает, и Тэхен настороженно хмурится. В конце концов ему ведь нужно как-то себя отвлекать, чтобы точно не разорвать любимому, но такому невыносимому хену глотку. А ведь… Кажется, такую же характеристику Чонгук вечно давал Нэрсэ. Поправляя манжет камзола, Тэхен думает, что, похоже, у него имеется слишком явным набор предпочтений. — Если лет в пятьдесят я начну ныть и жаловаться, что лучше бы ты или Чонгук-и и нас тоже обратили, пока был шанс, стукни меня посильнее, ладно? — Куки считает, что человеческая жизнь ценнее вампирской, — довольно серьезно отвечает Тэхен. Сколько бы он ни представлял, с каким удовольствием вопьется Юнги в бьющуюся на его шее вену, заглушая бесконечный поток его едких шуточек, к этому вопросу он не может относиться легкомысленно: Чонгук научил его этому. — Тем более если ты хочешь детей… — Хочу, — немного бесцеремонно, по мнению Тэхена, Юнги перебивает его. — Хочу свой дом и большую семью в нем. Чтобы сделать все совсем не так, как наши с тобой предки. Чтобы, например, просто любить их. Детей в смысле. Ну так. Как вариант. И давать им самим решать свою судьбу, ведь это будет их жизнь и им ее жить. Но… — Юнги мнется, а затем добавляет заметно тише: — Не хочу расставаться с ней. Никогда. — Если в пятьдесят, когда уже будут дети, ты вдруг передумаешь, только скажи. Обратиться никогда не поздно, — пожав плечами, предлагает Тэхен. В его случае он бы не мог тянуть с таким решением настолько долго: иначе они с Чонгуком выглядели бы довольно странной парочкой. Но вот Юнги на самом деле мог сделать это в любой момент, когда бы ни захотел. — Ага. И стану вечным пятидесятилетним пузатым мужиком, слишком старым, чтобы его впускали во всякие злачные места, — усмехается Юнги, озвучивая собственные перспективы. — Ну что сказать? — притворно озадаченно тянет Тэхен. — Есть надо меньше, хен. Ты с годами молодеть не будешь. И между прочим… Я-то думал, ты подумываешь об обращении, чтобы с любовью всей жизни не расставаться. А тебе теперь еще и злачные места подавай? — Ну, к тому времени мы с Джин-и уже больше тридцати лет будем вместе. Может, нам захочется разнообразия? — Может… — как-то неожиданно для самого себя рассеянно отвечает Тэхен. Даже в своем нестабильном настроении он как-то никогда не допускал мысли о том, что однажды Чонгука может стать ему недостаточно, чтобы он захотел попробовать что-то новое. Еще слабее он представлял себе вероятность того, что однажды он захочет с кем-то поделиться Чонгуком… — Ладно. Иди уже к своему, — беззлобно фырчит Юнги, когда они наконец входят в гостиницу и останавливаются неподалеку от дверей, ведущих в буфет. — Все равно опять все прослушаешь, если я начну тебе сейчас что-то говорить. — Завтра в холле в пять? — Тэхену очень хочется ответить что-нибудь язвительно-достойное, но… В сущности Юнги слишком прав, чтобы с ним спорить даже в шутку. — Вау, — с совершенно непроницаемым лицом выдает Юнги. — То есть то, что относилось к тебе, ты все-таки не проспал. — Отвали, хен. Тэхен в — он уже устал считать какой — раз раздраженно закатывает глаза и спихивает посмеивающемуся Юнги все его бесчисленные сумки с подарками для Юджин. Сказочный принц хренов! А затем он звонко цокает языком и, старательно контролируя себя, чтобы не перейти на вампирскую скорость, направляется к лестнице, ведущей на второй этаж, где расположены гостевые комнаты. Ему срочно нужно увидеть Чонгука. И выпить крови. Но сильнее увидеть Чонгука. Тогда, возможно, он и правда никого не прикончит.