Снег на моей голове...

Снег поредел и сразу стало холоднее. Ариадна безрадостно оглянулась на двери аэропорта, понимая, что туда совершенно не хочется. Бывает такое состояние, когда любая выбранная или невыбранная дорога кажется одинаково невыносимой. Тогда замираешь на одном месте и ждешь, авось что-то случиться. Может быть, придет решение, которого не видел и не понимал. Именно в таком состоянии доехала со свидания с Володей домой. Иной раз и не поймешь, то ли порадоваться, что тебя не тащили на случку, то ли огорчиться, что исключительно этим нельзя отделаться. Честно говоря, Серебрякова огорчалась. Ей богу, она бы ему устроила оргию, лишь бы на этом все и закончилось. Ни в какую расцветшую любовь и желание семьи Дадиани, конечно, не верила. А уж идеи по поводу дальнейшего размножения и вовсе казались безумными. Кто такое говорит вслух, учитывая, что загнал почти шантажом на встречу, да и унижал до этого бесконечно, впрочем, в процессе - тоже? Не понравилось, сколько внимания уделял Еве. Талант или нет, но казалось странным, что внезапно разглядел ребенка, которого знать не знал и в упор не видел столько лет. Владимир Эдуардович, конечно, циник, отчасти позер, хладнокровный как удав и умеющий при необходимости просочиться без мыла в любое место, но он не сумасшедший. Получалось, есть у Дадиани какая-то мыслишка, которая лучше всего реализуется через семью Ариадны. И, кажется, сама-то Ариадна ему не слишком нужна. Какой толк может быть от ребенка Евы — непонятно, но неприятно. В другое время пошла бы к Антону и попросила “на пальцах” прикинуть схему, так как всегда знала, что за любым безумием, если это не безумие по сути, стоит цель, либо финансовая, либо политическая. Либо и то, и другое. Антону, единственному, пожалуй, можно было бы рассказать все, они и так знал, и про Еву, и про Ариадну с Владимиром, так что вполне трезво мог оценить и рассмотреть картину. Неизвестно, чего бы они достигли в результате совместного брейнсторма, но хоть подумали бы хором. Думать вместе — это важно. Но Антона больше не было, так что и говорить не о чем, а одна она не видела картины. — Ладно, он сказал два года,— потерла лоб, буду думать по мере появления информации. Открыла дверь автомобиля и выбралась из-за руля. Смотрела на подъезд дома и снова не могла начать что-то делать. Никуда такое не годится, нельзя настолько распускаться, даже из-за эмоционального шторма устроенного бывшим. А шторм был полновесным. После того, как Владимир вывалил все то, что из него вывалилось про планы на будущее, он внезапно стал ласково-предупредителен, мягок, делал комплименты и безостановочно интересовался всем, что происходило у Ариадны — от постановок и гастролей до планов на ремонт ее новой квартиры. Как ни странно одобрил, и выбор, и вкус. Ни словом не упоминал о своих затратах и благородных вложениях. Когда этот мужчина хотел быть обаятельным, он был самым обаятельным человеком из живущих. Размякнуть и растаять ничего не стоило. Сама не заметила, как колкости, которые он обтекал, будто большое море обтекает волнорезы, успокаиваясь само и потихоньку подтачивая жесткие конструкции, закончились. Беседа перетекла в почти мирное русло. В мужчине, сидящем по соседству не было уже врага, а был заинтересованный старый знакомый, который задавал мудрые вопросы и давал ценные советы. Но стоило только расслабиться, как в брешь защиты прилетела стрела: — Думаю, нам с Евой надо возобновить общение. — Ты же всем рассказываешь, что верный муж,— усмехнулась блондинка. — Безусловно, не в качестве ее отца пока что,— снова стало холодно и пусто.— Я хочу принимать участие в развитии ее таланта. — У нее есть наставники,— наспех строила заслоны, которые уберегут от нападения на ее мир. — Ну что же,— повел плечами, будто скидывая с плечей нагрузку,— это решаемо. — Ты о чем?— нахмурилась Ариадна. — Когда люди не готовы принимать лучшее, им надо помогать,— чуть улыбнулся. — Не трогай Еву, оставь ты нас в покое!— сорвалась на крик. — Тихо!— голос, приказавший молчать, был негромким, но от этого не менее властным.— Мы в публичном месте. Я уже сформулировал свое предложение. Ты не отказалась. Да и не откажешься. Нет у тебя замены твоему Антону. Сиди тихо! И помни, я всегда могу создать ситуацию, в которой твой балаган пойдет ко дну. Учти! — Ты определись, угрожаешь или влюбляешь?— окрысилась на мужчину. — А тебя не надо влюблять,— легко рассмеялся,— Ариш, ты годами ходила ко мне в постель без вопросов и ожиданий, даже сегодня дорогой протитуткой нарядилась, раз я попросил. Так что… все у нас хорошо. Просто немного злишься. Пройдет. А вот напомнить, что злиться лучше негромко, я хочу. И не надо на зло мне отмораживать уши себе! Я ничего плохого не делаю. Даже наоборот. У нас будет все так хорошо, что весь мир у ног! В общем, Ариадна так и не поняла, что же хотел от нее человек, который вымотал ей за вечер все нервы, душу и свернул набекрень мозг, но Антон никуда не уйдет. Уже хорошо. А потом что-нибудь придумает. Как-нибудь вывернется. — Ты почему домой не идешь?— знакомый голос сзади напугал. — Коля?— резко обернулась на звук и увидела Николая. — И почему ты такая замерзшая?— задал второй вопрос мужчина — Я не замерзла,— она и правда не ощущала холода. Внутри,- уточнил, поправляя растрепанные волосы.- Ты внутри какая-то ледяная кажешься. Внимательно смотрела на любовника, прицениваясь, и решила, что он, определенно, не тот человек, которому стоит вываливать все сразу и честно. Долго, да и вряд ли поймет. — Все нормально, Коль,— неопределенно повела длинной кистью,вынув ее из перекреста рук. — Все еще по Антону переживаешь?— предположил Николай. Согласиться было самым простым, отчасти даже не враньем. — Да, конечно,— согласилась с предположением. — Так, ладно! Поехали!— дернул за скрещенные руки. — Куда еще?!— хотелось только спать, но точно никуда не ехать. — Решать вопрос,— снова потянул за собой. — Да я только до дома доехала! Не хочу ничего решать. Само решится!— почти проговорилась. — Сами такие вещи не решаются,— нахмурился Николай,— а смотреть дальше, как ты изводишься — совсем не дело. Едем к Антону. — Да ночь на дворе!— уж совсем нелепость мчаться и будить бедного Тошу. — Ничего страшного, он ночная птица,— неожиданно проявил удивительную осведомленность Николай. Больше не тянул, обошел со спины и стал подталкивать к своему автомобилю, скрытому в темноте кармана под раскидистыми деревьями двора. — Почему ты сам-то не спишь в такое время?!— возмущалась и удивлялась, но зачем-то шла туда, куда направлял мужчина. — Ждал тебя, хотел убедиться, что все хорошо,— проворчал собеседник.— Весь день ходила странная. Потом Тоха сказал, что ты ушла непонятно куда в непонятном виде и состоянии. — С чего Антон тебе рассказывает о моем виде и состоянии?— возмутилась блондинка, которую уже усаживали на пассажирское место. — Мы давно знакомы. У нас приятельские отношения,— совершенно буднично пояснил Коля, заводя автомобиль.— Можно сказать, братство отвергнутых. Но это и ладно. Так что он, конечно, посвящает меня в вопросы, связанные с моими отношениями. — Ты столь же преданный товарищ?— напряглась женщина. — Если ты о твоей зубной боли и его предательстве… якобы,— последнее слово проговорил с напором,— то я ему не говорил об этом. Ваше дело, решить должны сами. Но, Ариадна Александровна, я знаком с вашим директором с пятнадцати лет. У Тохи есть свои тараканы, но он не предатель, не кидальщик и не урод. Так что я уверен, что все, что тебе наговорили — ерунда! — Люди меняются,— остановила поток комплиментов по адресу Антона Серебрякова. — Безусловно,— не стал спорить водитель,— поэтому мы поедем к Антону, все выясним, убедимся, что это не тот случай. — Он нам, конечно, с радостью расскажет правду, если это будет тот самый случай!— ехидно отозвалась пассажирка. — Посмотрим!— автомобиль несся по городу где мог, где не мог — полз. Сначала Коля молчал, но в конце концов подал голос: — Я склонен к прямым шагам,а не сложным метаниям и рефлексиям на пустом месте. Сначала надо спросить, потом думать, что делать с ответом. И не обижать людей бессмысленными и беспочвенными подозрениями. — Ну, если у тебя эта тактика работает,— вздохнула Ариадна. — Худо-бедно,— кивнул Коля.— Так что у тебя я тоже спрошу: по какому поводу ты так одета и так не в себе? — Если уж вопрос прям, то и отвечу прямо: я ездила на встречу, чтобы не позволить Антону слинять от нас. Кажется, добилась своего. Это по поводу наряда. По поводу состояния души, цена высоковата, я надеялась обойтись меньшими жертвами,— резко выдохнула и отвернулась к окну. — Деталями не удостоишь?— уточнил Николай. — Извини, но нет,— покачала головой. — Бог с ним. Встречи в стиле декаданс обсуждать не будем,— усмехнулся мужчина. — Декаданс? Пожалуй, мимо. — Да? А вид из того состояния,— снова улыбнулся.— Ты в этом наряде похожа на ведьму, слетевшую на бал сатаны. — Ведьмы летали голыми,— не согласилась блондинка. — Ты хуже, чем голая. Ты напрашивается на оголение,— констатировал и не продолжил мысль. — Это претензия?— ругаться не хотела, но и смолчать не смогла. — Ты забыла, что у меня нет прав на претензии по условиям твоего договора,— снова улыбнулся. — Ну и прекрасно!— понимала, что и это было претензией, а что еще хуже, не возражала против них. — Мы на месте,— кивнул, тормозя у одного из неприметных подъездов неприметного дома. Вел до дверей женщину за руку. Давил на кнопку домофона, ждал ответа, пока не услышал заспанный и недовольный голос Антона: — Какого черта?! — Ты устроилась на работу в “Большой!?— без предисловий выкрикнул прямо в домофон. — Идите к ляду!— рыкнул Антон.— Я же сказал, не рассматриваю предложений! Затрахали наседать! И говорящий бахнул трубкой так, что звук отдался на улице. — Вопрос решен,— спокойно доложил Коля. — Ты нормальный?— посмотрела круглыми глазами на психа, орущего ее директору в трубку только что бог весть что. — Неа!— Коля откинулся на дверь подъезда и улыбнулся.— Но эффективный. Если он меня сейчас обматерит, мы тебя премии лишим,- пообещала, набирая номер квартиры Антона. Голос подала сразу, как только прервался сигнал вызова: — Тош, открой! Это Ариадна! Прости! У бедного Антона выдалась весьма тяжелая ночь, в которую ему пришлось рассказывать,как его обольщали да не обольстили. Выходила удивительная по всем статьям история, прямо сказочная. И Ариадна никогда жизни в нее бы не поверила, если бы Тошка не открыл ей свою личную почту и не показал в удаленных, но еще не очищенных из корзины письмах пять за последнюю неделю. — Я никогда не был настолько востребованным мужчиной,— хохотнул разбуженный хозяин квартиры, сидя на кухне в майке и пижамных штанах. — Возместились тебе страдания по Аленке,— пошутил о чем-то их личном Коля. — Я эти страдания возместил еще пять лет назад,— хихикнул Антон.— Ариш, закрой ушки, дело давнее, но тебе не надо слушать. — Да ладно?!— не поняла шутки Ариадна. — Антоха хочет похвастаться, как любовь его юности бегала за ним, а он гордо отказывался, но не устоял, да? — Любовь нашей юности,— уточнил Тоша. — Я уже закрыла уши,— и правда закрыла, но даже по жестикуляции поняла: Антошка объяснял давнему приятелю, что предмет их подростковых грез не стоил тех страданий, которые оба испытали. Чего только не узнаешь среди ночи, например, что твой любовник и твой директор когда-то сохли по одной Алене.