***
Проснулся парень лишь через два дня. Ли всё это время как на иголках ходил. Он уже успел накупить животину на рынке, да и еды захватить впридачу. Всё же нужно будет кормить парня. Нельзя морить его голодом, раз приютил. Получилось так, что Феликс заметил пробуждение человека не сразу. Он сидел спокойно на старом кресле, вертя в руках полупустую деревянную кружку рома. Как вдруг на кровати напротив зашевелился парень. Ли испугался сначала, но, быстро отогнав все непрошеные мысли, освободил руки, подошёл к нему и снял повязку с лица, которая была у него ещё на рынке. Феликс застыл в ужасе, когда вместо глаз увидел слева белый шар, а справа вмятину, содержащую внутри кашу из мяса. Что делали с его глазами? Почему к нему так относились? Вопросов было много, а вот ответов совсем не было. — Мальчик, тебя как звать? — спросил Ли. Юноша даже не увидит его. Он слеп. Смысла перед ним ходить не было. Нужно говорить. В ответ молчание. — Ты слышишь меня? — стал он вопросительно оглядывать человека. — Уши, вроде, на месте, — сощурился он. — Боишься? Не стоит. Я не желаю тебе зла. Можешь довериться мне. И вдруг парень поднимает руки на уровне груди и начинает писать на ладошке. До Феликса не сразу дошло, но когда мозг заработал, он стал рыться в тумбе в поисках бумаги и пера с чернилами. Найдя их, он вложил предметы в руки парня. Тот принял их и стал писать. Через время он отдаёт письмо Ли. «Я Хан Джисон. Извините, я не могу видеть и разговаривать.» — Я заметил. Но как ты научился письму? — с удивлением спрашивает Феликс, возвращая бумагу парню. Тот вновь что-то пишет и после отдаёт в руки напротив. «Я не всегда был слепым. Хозяин сделал меня таким.» — Тот мужчина… Хозяин на рынке продавал тебя? Он же норвежец, правильно понимаю? Джисон уже самостоятельно отбирает бумагу. «Да, он норвежец. Он пытается продать меня уже два года. Никто не брал никому ненужную куклу.» Ли на это ничего не ответил. Было бы интересно, конечно, узнать больше об этом пареньке, но он, вероятно, не готов к долгим разговорам. А он ещё и немой. — Идём. Ты, наверно, хочешь есть, — говорит Феликс и без проблем подхватывает Джисона на руки. Он несёт его в кухню, усаживает за стол и даёт тарелку с наваристым супом из говядины. Хан ест сам. Даже помощь Ли здесь не понадобилась. И чем только этот мальчик не нравился хозяину? Как же удобно, наверно, было иметь немую куклу, которая возразить даже не сможет. А слова о том, что Джисон не всегда не мог говорить, заставляют думать, что тот продавец-норвежец хорошенько постарался и, вероятно, пропажа голоса — его рук дело. Хан доел суп, не оставив и крошечки. Похоже, хозяин заставлял парня голодать, ибо аппетит у него сейчас зверский. — Хочешь ещё? Кивни, если да, — спрашивал Феликс, убирая тарелку на столешницу. Джисон на это покачал головой. — Ну хорошо… Ли сконцентрировался на Хане и задумался. Кудрявые волосы того были запутанными, лицо его всё чумазое, одежда потрёпанная, а ноги с руками перепачканы в земле. Лишь поменянные Феликсом повязки выделялись своим белым цветом. Было принято решение помыть парня. — Эй, — окликнул его Ли. А после того, как тот дёрнулся, продолжил: — Тебя нужно помыть. Дождёшься, пока я истоплю баню? В ответ неуверенный кивок. — Выскажись по этому поводу. Сейчас, подожди, я дам листок, — дёрнулся Феликс с места, забегая обратно в комнату и беря оттуда бумагу с пером. Вернувшись, он положил предметы перед Джисоном. Тот наощупь нашёл их и стал писать. — Прости, если тебе будет некомфортно со мной, но одного тебя я не могу оставить. Вдруг обожжёшься или упадёшь, — обеспокоено произнёс Ли. Парень заканчивает и передаёт листок в чужие руки. «Я не буду вам перечить. Если вы хотите чего-то, то я сделаю.» — Забудь о том, что когда-то тебя заставляли что-либо делать. Я буду опираться лишь на твои желания и заставлять тебя не буду, — с серьёзным тоном произнёс Феликс, — Но помыться я рекомендую. Хан кивнул и сразу скрыл лицо за руками. Но Ли успел заметить дрогнувшую улыбку на его губах. От этого на душе стало тепло, ведь парень, кажется, больше не чувствует себя униженным.***
Через пару часов была готова баня. Феликс понёс в неё Джисона на руках. В предбаннике помог раздеться с его разрешением, завёл внутрь и усадил на скамью. Там пахло деревом и хвоей. — Я всё-таки могу помочь тебе помыться? — спросил Ли, снимая с себя рубаху: в бане довольно жарко. Бумаги и пера у Хана рядом не было, потому, взвесив все за и против, он кивнул. Всё же без зрения, по словам Феликса, в бане опасно. — Я рад, что ты мне доверяешь, — улыбнулся Ли. Жаль, конечно, что Джисон не увидит его улыбку. Набрав в таз горячей воды и разбавив её холодной из бочки, Феликс поставил его на скамью возле Хана. Тот дёрнулся от звонкого звука. — Всё в порядке, не пугайся, — поспешил успокоить его Ли. — Это всего лишь таз. Больно было на самом деле смотреть на зашуганного юношу. Его раны, что не успели ещё зажить, многочисленные шрамы, что никогда не затянутся кожей, заставляли больше волноваться за парня. — Не пугайся, когда я начну тебя мыть, — говорил Феликс, беря мочалку с мылом с деревянной полки. Он подошёл к Джисону и спросил: — Я могу? — в ответ кивок. — Спасибо. Ли окунул вехотку в воду и намылил её. Он на пробу прикоснулся ладонью к обнажённому плечу Хана и, убедившись, что тот спокоен, стал проводить нежными движениями мочалкой по шершавой грязной коже. Феликс намывал его везде, ибо оставить какую-то часть грязной он не может. Когда руки прошлись по ногам и вернулись на туловище, он остановился на рёбрах, какие сильно выпирали. Ли провёл по ним пальцами свободной руки, отмечая, насколько парень исхудавший. На эти действия Джисон ощутимо вдохнул. Грудь его вздымалась, когда чужие руки касались обнажённой кожи, когда очерчивали хрупкую фигуру. Пальцы Хана приятно подрагивали, а по рукам пускалось множество мурашек. Феликс дарил новые ощущения. Юноша чувствует себя не только защищённым и свободным, а ещё и удовлетворённым. Ли, конечно, удивлялся реакции Джисона на прикосновения, но ничего не говорил об этом, дабы не смущать.***
Спустя время Хан был вымыт до блеска, а раны его были обработаны и перевязаны новой белой повязкой. Он сидел у крыльца дома вместе с Ли, завёрнутый в длинную простыню после бани. А на Феликсе ничего не было. Совсем. Он любил сразу после жаркой бани сидеть на улице в ограде, где никто не увидит. Обычно это было по вечерам, когда холодный ветер норовил пощекотать нежную кожу, когда солнце уходило за горизонт и приходилось зажигать ручной фонарь. А зимой он мог лежать в снегу, в полной темноте ночи, под многочисленными звёздами. В такие моменты Ли чувствует себя свободным ребёнком. В детстве вместе с отцом он часто проводил так субботние вечера, когда и был банный день. У родителя под рукой всегда была деревянная кружка рома, а под ногой толстый рыжий кот, которого звали Мясом. Отец с сыном любили разговаривать по душам, обсуждать жизнь маленького Феликса, его первую влюблённость. К сожалению, эти беззаботные дни пролетели очень незаметно, ибо когда Ли исполнилось шестнадцать, единственному родителю пришлось уйти на войну против норвежцев. Те напали на викингов в период переизбрания вождя. Так отец и пропал без вести, оставив кота и сына в старом домишке. Из воспоминаний Феликса вырвал лёгкий толчок в бедро. — Что такое? — спросил он, переводя взгляд на Хана. Тот поёжился на месте пару секунд, а после скрестил руки на груди и притворно задрожал. — Тебе холодно? — в ответ кивок. — Тогда идём в дом, — поднялся Ли и помог с этим Джисону, до самого входа в комнату придерживая его за талию. Феликс посадил юношу на диван и ушёл к шкафу. Там взял рубаху и штаны, сам накинул на себя лёгкую спальную сорочку и вернулся обратно. — Привстань. Я помогу одеться. Хан незамедлительно послушался, и Ли убрал простыню с его плеч, заменяя её рубахой и брюками. — Как новенький! — воскликнул он, когда покончил с одеждой. — Подожди, я принесу листок, и ты напишешь, что хочешь, — протараторил Феликс и убежал на кухню, где ранее оставил принадлежности для письма. Не без проблем он нашёл чистый папирус и перо с чернилами. Вернувшись, вручил их Джисону с яркой улыбкой на лице. Тот сразу стал писать, а закончив, сунул Ли листок. «Я бы хотел узнать для начала ваше имя, а после поспать.» — Извини, совсем забыл представиться, — смущённо хихикнул. — Я Ли Феликс. Можешь обращаться ко мне на «ты». Мне всего двадцать один. Хан выхватил листок из его рук и вновь стал писать. «Можно я буду называть тебя Фелли?» — Фелли? — удивился Ли. — Да, конечно, можешь, — глупо улыбнулся он, перечитывая своё новое прозвище. — Ладно, пора ложиться спать. Феликс легонько подтолкнул Джисона к кровати, чтобы он смог найти её и лечь самостоятельно, а после укрыл толстым одеялом. — Сладких снов, — чмокнул в лоб и убежал из комнаты, оставив Хана наедине со своими мыслями. Ли не знал, что двигало им, когда он решил поцеловать юношу в лоб. Но это же не губы, правильно? Значит, в этом нет ничего серьёзного. Дойдя до кухни, он устало плюхнулся на диван, что стоял напротив широкого окна, завешанного белыми шторами. А рядом уже лежал на спине Мясо, демонстрируя свой толстый шерстяной живот. Он, кажется, давно видит десятый сон. Пора и Феликсу ложиться…***
За окном темно, и Ли слышит удары по стене. Он резко поднимается и бежит в комнату, где оставил спать Хана. Там его встречает не самый приятный вид: юноша бьёт деревянную стену, оставляя на руках занозы. — Джисон! — кричит Феликс, подбегая к парню, и трясёт его, дабы разбудить. А тот вздрагивает, дышит тяжело и дрожит. — Что случилось? Что происходит? — взволнованно спрашивает, поглаживая потную спину рукой. Хан принимает сидячее положение, наощупь находит Ли и прижимает его в объятия. Последний ошарашено замирает, но всё же обхватывает хрупкое тело руками в ответ. Феликс решает молча уложить Джисона обратно и остаться вместе с ним в объятиях, пока тот не уснёт. Он гладит юношу по плечам, спине, шее и волосам. Спать хотелось жутко, но Ли дал себе обещание, что не уйдёт, пока не почувствует, что Хану больше не нужен. И парень и в правду быстро успокаивается в нежных и заботливых руках Феликса. Он засыпает, а Ли вместе с ним. Уходить совсем не хочется…***
Проходит неделя жизни с Джисоном. Хан набирает вес, становится увереннее. И Фел узнаёт о том, что тот младше всего на год и в возрасте пятнадцати лет молодого парня, который хотел стать могучим викингом-мореплавателем, забрали норвежцы в плен. Оттуда его выкупил тот продавец с рынка, которого Хан звал хозяином. Он мучал и уродовал тех, кого купил. Тому же Хану уже бывший хозяин вырезал связки, отчего тот стал немым. Его морили голодом, избивали. В один из дней ему залили в глаза спирт, из-за чего он ослеп, получив ожог. Чудом стало то, что Ли выкупил юношу, ведь его хотели убить: слепой и немой никому не нужен. И Джисон бесконечно благодарен Феликсу за это. Сейчас он живёт в тех условиях, о которых и мечтать не мог: Ли заботится, помогает во всём, читает о его проблемах, интересуется им, терпит его кошмары, оставаясь на ночь рядом. И Хану обидно, что взамен он может дать лишь эмоции и чувства. — Поел? — спрашивает Феликс, убирая свою миску в таз с водой. В ответ кивок. А Ли заражается смехом, когда видит, что Мясо прыгает на колени Джисону, на что тот дёргается, испугавшись, но после мягко проводит по рыжей пушистой шёрстке. — Ты прости его. Он любит примоститься на теле, — хихикнул Феликс. Он подошёл к парням и погладил обоих по голове. На кудряшках Хана он остановился, пропуская их по нескольку раз через пальцы. А тот на это действие только ластился. Словно не Мясо был котом, а сам Джисон. — Эй, — окликнул его Ли, заметив, что юноша чуть ли не засыпает под его поглаживаниями. — Может, прогуляемся? Хан кивает, ярко улыбаясь. Он берёт кота на руки и опускает его на пол, на что тот жалобно мяукает, прося больше ласки. — Тебе хватит, — усмехается Феликс и, захватив с собой на всякий случай мешок с пером и бумагой, берёт Джисона под руку, направляясь с ним на выход из дома. На улице свежо после дождя. Они в этой деревушке и так бывают частенько из-за нахождения реки поблизости, но сегодняшний был мелким и тёплым. Ветер залезал под рубахи юношей, щекоча их нежную бледную кожу. Вокруг начинают расти мелкие деревья, какие ещё не скоро будут высокими. В ходе войны между викингами и норвежцами большая часть природы и домов была уничтожена, поэтому для жителей местности зелень вокруг была радостью. Спустя пару минут парни оказываются у реки, на поверхности которой плавают огромные корабли викингов. Хан это понимает по звуку бьющихся друг о друга волн и крика чаек. Ли усаживает их на берег и приобнимает Джисона за плечи, позволяя тому уложить голову себе на плечо. Чувствуется спокойствие и умиротворение. Хан давно не испытывал подобного. А Феликс под шум реки всё думает, как плохо всё-таки в одиночестве. Последние пять лет он в нём живёт. Ему пришлось привыкнуть к условиям собственной жизни. Но сейчас у него есть Джисон, и он надеется, что тот останется с ним на подольше. А может, и до самого конца своего пути. — Сонни… — шепчет Ли, смотря вдаль. — Тебе хорошо со мной? — задаёт вопрос и переводит взгляд, смотря в бездонные белые глаза. Хан поворачивается на звук и просит жестом перо с бумагой. Феликс достаёт предметы из мешка и протягивает юноше, какой сразу начинает писать довольно большой текст. «Фелли, я безумно благодарен тебе за всё, что ты делаешь для меня. Не знаю, что бы случилось со мной, если бы ты не выкупил меня на том рынке. Я даже и не знаю, как тебе в голову это пришло: купить человека за три монеты. А хорошо ли мне с тобой? Определённо. Ты заставляешь меня испытывать новые чувства, какие я давно позабыл. Ты даришь мне жизнь, повод для неё. Я понимаю, что я привязался и больше не смогу отпустить тебя. Я каждый день надеюсь на то, что наше времяпрепровождение не закончится никогда. Думаю, больше не смогу жить без тебя, потому что даже не приспособлен. Иногда меня захватывает чувство вины, ведь я ничего не даю тебе взамен. Но ты всё равно не выкидываешь меня на улицу. А ведь мог. Я готов тебя благодарить хоть всю жизнь. Спасибо большое. Твоё нахождение рядом для меня ценно.» Ли читает, и из глаз льются слёзы. Все мысли о том, что это не навсегда, отпадают. Джисон хочет быть с ним, а Феликс — тоже. Сердце наполняется теплом и чувством, какое хочется раскрыть именно в этот чувственный момент. — Сонни, — поворачивается он туловищем и берёт пухлые щёчки в ладони. — Ты стал дорогим мне человеком за такой короткий срок. Вероятно, из-за вечного чувства одиночества. Но я понимаю, что больше терять кого-то не хочу. Я не хочу терять тебя, потому что привязался. Не хочу оставлять тебя одного в таком положении, потому что чувствую ответственность. И я останусь с тобой, если ты того хочешь… Хан слушает внимательно, переваривая каждое слово, сказанное нежным голосом. Кончики его пальцев подрагивают от эмоций, которые получил от собственного признания и речи Ли. Он ощущает новые чувства, что прятались глубоко в сердце, ожидая нужного момента. И он готов открыть их, если это понадобится. Феликс смотрит в глаза пристально. Думается, что и Джисон видит его, но, к сожалению, это невозможно. Ли переводит взгляд на щёки, на которых покоятся собственные ладони, на нос, усыпанный незаметными веснушками, и на губы. Сладкие, маленькие, пухлые губы. В голове неизвестный порыв, какой, кажется, невозможно преодолеть. И, поддавшись желанию, Феликс притягивает Хана для поцелуя. Он сминает их, втягивая нижнюю губу в свой рот. А Джисон отвечает. Он неумело вбирает верхнюю губу Ли, посасывая её. Феликс опускает руки на талию юноши, легонько сжимает её, вызывая ощутимый глубокий вдох. Хан поддаётся ближе, сталкиваясь своей грудью с чужой. Оба чувствуют, как голову вскружило, как мурашки по коже пробегают. Но Ли внезапно отстраняется и возвращает руки на излюбленные щёки. — Джисон, ты же понимаешь, что можешь оттолкнуть меня в любой момент? Я не держу тебя силой и за помощь не прошу чего-то взамен, — говорил Ли, поглаживая пухлые щёки напротив. Хан нахмурился и взял листок с пером в руки, начиная писать. Закончив, он протянул его Феликсу. «Я понимаю. Ты единственный, кто проявил ко мне заботу. Я и в правду благодарен, как уже писал. Но твои чувства взаимны.» Ли ничего не ответил. Он перечитывал по нескольку раз последнее предложения, не веря, что всё это наяву. Так спонтанно вышел их первый поцелуй и таким спонтанным получилось первое признание. Причём оно прозвучало лишь со стороны Джисона. А Феликс уверен, что испытывает к нему высокие чувства. — Я люблю тебя, — шёпотом произнёс Ли, будто это было самым сокровенным секретом. Хан улыбнулся и прижался всем телом в объятия Феликса, какие никогда не перестанет любить: они тёплые, нежные и нужные. Из глаз Ли полились слёзы счастья. Он прижимал Джисона всё ближе и ближе, поглаживая того по излюбленным волосам и спине, целуя в макушку и лоб. Он обрёл чувство заполненности спустя много лет. Он снова нужен. Он не одинок. А парень, что никогда не чувствовал ни любви, ни заботы, выбрал его, Феликса. Того, кто подарил ему жизнь и новые чувства. Всего лишь три монеты за необычайное чудо, что светится теперь ярче солнца.