***
— Итак… что ты об этом думаешь? — Спросил подросток с выражением лица испуганного ребенка, несмотря на все, что ему пришлось пережить. Было что-то очаровательное в страхе, который можно было преодолеть с помощью самых простых действий. Что-то в этом было унизительное. И для Сидури это было мило, удивительно мило и располагающе. Напряжение было таким, что могло подорвать нервы. Рицуке приходилось работать, чтобы выкроить время для них двоих. Даже когда наступила ночь, Халдея по-прежнему оставалась невероятно оживленным местом, за что Сидури была благодарна. В некотором смысле, это напомнило ей о доме, о ее прошлом. Но это было не прошлое, а настоящее. Сделав еще глоток сакэ, она позволила японскому подростку, сидевшему перед ней, повисеть в напряжении еще несколько секунд, а затем ответила. — Я бы хотела еще, если ты не возражаешь, Рицука. — Женщина из Месопотамии произнесла это с теплой улыбкой. Это был тот самый запал, который зажег серию фейерверков в сердце подростка, и его улыбающееся лицо осветило сердце Сидури. Когда он налил ей еще, его улыбка стала вялой. — Ты ведь говоришь это не только ради моей гордости, не так ли? Я взрослый человек, я могу воспринимать критику, ты же знаешь. — Единственное, что я могу сказать, это то, что он немного сладковат. С этим я могу тебе помочь, — Прокомментировала брюнетка, прежде чем насладиться своей порцией. Пока она пила, она размышляла о влиянии времени и своем возрождении. Казалось, что ее любопытство проявилось только вчера… но как давно это было на самом деле? Год? Четыре тысячи лет? — Размышляешь о механике путешествий во времени и смерти? — Съязвил черноволосый подросток, сидевший напротив нее. Сидури изумленно моргнула. — Я… Кажется, твоя проницательность возросла с нашей последней встречи. — Рассмеялась брюнетка. — Может быть, кроме этого… Я разговаривала с некоторыми другими Слугами, у которых был хронический удар хлыстом. Она снова моргнула. «Хронический… удар хлыстом?» Он откинулся на спинку стула и пожал плечами. — Я привык называть это так, и этот термин начал распространяться. Когда я говорю это, я имею в виду… странное время, намного более странное, чем я когда-либо думал. Я имею в виду, что я видел путешествия во времени в телевизионных шоу и тому подобном… но пережить это и увидеть людей, которые, по сути, перенеслись во времени… иногда это сбивает с толку. — В тот момент его физический возраст оказался второстепенным по сравнению с его умственным возрастом. Рицука был вынужден расти так, что мало кто мог бы позавидовать, и еще меньше людей захотели бы сделать такой выбор сами. Это отражалось на его лице и в его руках, когда кто-то наблюдал, как он выполняет множество задач с таким мастерством, что это поражало. В этот список теперь входило и виноделие. — Что ты об этом думаешь? Путешествие во времени… встреча с величайшим человеком человечества… и это… — Не такой уж великий, но все еще способный и занимательный? — Поддакнул японский юноша. — Занимательные? Так бы ты их охарактеризовал, даже в присутствии такой, как я, которая привыкла держать все в секрете? — Ответила зрелая женщина с понимающей ухмылкой. Прошло две недели, и она получила общее представление о большинстве жителей Халдеи, слугах и главном штабе. Без сомнения, это была яркая группа мужчин и женщин, которые объединились, чтобы спасти человечество, и теперь в их числе была и она, хотя бы в самом конце приключения. — Ты чувствуешь себя несколько не в своей тарелке, не так ли? Даже сейчас? — Немного… но уже не так сильно, не так сильно. Первой реакцией было молчание, но в этой тишине он почувствовал, что она задает невидимый вопрос о том, почему так происходит. Вокруг них был знакомый кокон блаженной тишины, резко контрастирующий с постоянным гулом и грохотом встроенного кафе в «рабочее время». На Сидури это произвело неизгладимое впечатление, когда Рицука и Машу впервые привели ее сюда, им обоим не терпелось показать ей место, которое, по их мнению, должно было вызвать у нее чувство узнаваемости. Они были правы, поступив так. Ей действительно казалось, что прошла целая жизнь с тех пор, как она работала в своей любимой таверне, построенной ею с нуля и управляемой только ею. Даже в этой воскресшей жизни она отчетливо помнила, сколько посетителей бара приходили к ней в поисках выпивки и мудрости, включая самого Короля Героев. И вот теперь она была в похожем месте, но посещаемом героями, легендами и обычными людьми, которые искали возможность расслабиться и даже поразмышлять о том, чем занимались они с Рицукой. Такая вещь, такая жизнь, это было почти слишком хорошо, чтобы быть правдой, и все же она была здесь. Напротив нее сидел Рицука, человек, который, возможно, был ответственен за то, что все это стало возможным. Не говоря уже о том, что он был полностью ответственен за то, чтобы все это стало возможным. Казалось, он понимал это на каком-то уровне. Он посмотрел налево, на замерзшие пустоши, окружавшие главную штаб-квартиру Халдеи; когда-то они были всем, что осталось от мира. — Все, каждый здесь, в Халдее, играет свою роль, независимо от того, насколько он велик или мал. Включая меня. Некоторые Слуги прямо говорили мне, что без меня они и пальцем не пошевелили бы, чтобы помочь, или не смогли бы собраться с силами, необходимыми для выполнения работы. Я знаю, что из-за таких вещей человек может стать высокомерным… но… Я воспринимаю это как доказательство того, что на мне лежит ответственность, которую я не могу игнорировать. Люди, которых я не могу подвести. Ради них самих… Я научился делать такие вещи, о которых и в самом смелом сне не подумал бы. Она могла сказать, что такая правда была не совсем приятной; Сидури верила, что Рицука был прав, когда так думал. Да, он приобрел вещи, таланты и знания, которые, без сомнения, пригодились бы ему в жизни… но чего это стоило, какую борьбу он перенес, чтобы получить их, и как некоторые из них были использованы. Позволив чувствам взять верх, она потянулась вперед и положила свою руку поверх его. Через несколько секунд он развернул ее и теперь сжимал ее ладонь; она ответила на его пожатие. Это был самый интимный физический контакт, который они пережили после того объятия в Нью-Йорке, что само по себе было неожиданным, но желанным взаимодействием. — Мы редко бываем готовы к тому, что судьба призывает нас, и редко ожидаем, что этот призыв будет столь грандиозным. — Торжественно произнесла древний советник. — По сравнению с тобой… Рицука, лично я не считаю справедливым то, что тебе пришлось взвалить на свои плечи все это. В тебе нет божественной крови или великого наследия… но, поскольку ты не обладаешь ни тем, ни другим, у тебя есть стремление конкурировать и даже превосходить тех, у кого оно есть. Он поднял свободную руку и почесал щеку. — Хм, я бы не сказал, что я превзошел… — Но ты превзошел. Ты достиг этого, делая все по-своему… создавая свою собственную легенду. — Сидури мило улыбнулась, отчего он покраснел еще больше. — Хех, не стоит скромничать. После всего, через что ты прошел и что сделал.… Рицука, я думаю, ты можешь немного похвастаться своими достижениями. Меньшие люди сдались бы гораздо раньше, чем это произошло. На мгновение его улыбка стала теплой, затем стала меланхоличной. — Ничтожный человек… Я продолжаю оглядываться назад и понимаю, что именно таким я и был в начале. — Это то, с чего все начинают — с простого мужчины и простой женщины, потому что все мы рождаемся в этот мир голыми. Только по мере того, как мы растем, боремся и терпим, мы приобретаем то, что превращает нас в тех, кого можно назвать «великими». У некоторых людей есть врожденное стремление стать великими, — объяснила женщина, слегка поглаживая большим пальцем руку подростка. Она могла бы сказать, что он наслаждается этим ощущением. — У некоторых людей есть врожденное стремление стать великими, у других это получается случайно. Либо то, либо другое… Я не верю, что ни в том, ни в другом нет ничего плохого. Протянув вперед другую руку, она положила ее поверх руки подростка, теперь она была зажата между ее ладонями, ладонями, в которых варились эль и вино, достойные короля Героев и его королевского двора. — Обладание кровью человека или бога… когда судьба призывает нас, ничто из этого не имеет значения. Все, что имеет значение, — это сила нашей воли, и те из нас, у кого хватает силы воли подняться, могут достичь величия. Хех, конечно, все это всего лишь мое мнение, просто мысли бывшей богини, ставшей замужней женщиной. — …Которая была советником Короля Героев и большую часть времени держала его на правильном пути. — Прокомментировал подросток с бирюзовыми глазами и легкомысленной улыбкой, от которой сердце Сидури затрепетало. К его улыбке вернулось умиротворенное сияние, которое, как она слышала, поражало многих. — То, чего я добился в своей жизни… Я горжусь тем, что прошел через все это. — Ты говоришь так, как будто с наступлением рассвета твое время на свете подойдет к концу. Рицука, об этом не стоит думать. — Мягко возразила Сидури. Каким бы сильным он ни был, все же бывали моменты неуверенности в себе, слабости. В этом не было ничего нелогичного; это свидетельствовало о смирении, которое все еще оставалось в нем. Рицука знал, что, несмотря на все, через что ему пришлось пройти, он не был невидимкой, и думать так было бы оскорблением. — У тебя есть семья за пределами этих стен… и у вас есть навыки, которые можно испытать во внешнем мире, мире, который вы спасли. Хотя, скорее всего, ты не получишь за это никакой благодарности, даже от Ассоциации Магов. — Меня это вполне устраивает, — рассмеялся он. — Просто возможность вернуться к нормальной жизни… Звучит не так уж плохо, особенно возможность снова увидеть свою семью. — Он замолчал, глядя в медно-красные глаза пожилой женщины. — А как насчет тебя? — Хм? — Ты жива. — Провозгласил японский подросток с явной радостью в голосе. — Ты жива… точно так же, как я и все остальные. Не Слуга… но… живой, дышащий человек. У тебя есть второй шанс… Итак… какие планы? Она уставилась на него в неприкрытом шоке и даже легком смущении. Ее воскрешение было неожиданным, это был дар, дарованный ей и тысячам других людей из-за явной неправильности их смерти. На ум определенно пришел термин «Благословение», величайшее благословение, которое только можно получить. Но теперь она была вынуждена увидеть всю полноту этого благословения. Как только Великие Приказ прекратит свое существование и Мир будет должным образом восстановлен… что произойдет дальше? Ей не было бы необходимости оставаться в Халдее, более того, Гильгамеш, без сомнения, ненавязчиво потребовал бы, чтобы она исследовала современный мир и нашла в нем свое место. Но что это было бы за место? Не похоже, что она могла снова стать жрицей Богини Иштар. — Если бы я… открыла свой собственный бизнес… ты бы поддержал меня? — Спросила загорелая женщина, глядя в окно так же, как и он. — Да, я имею в виду, ты поддерживала меня в Уруке, и… ну… Не думаю, что я был бы прав, если бы просто встал и оставил тебя одну в современном мире. Конечно, в Нью-Йорке ты показала, что можешь справиться сама. — Последовала пауза. — Это значит, что ты спрашиваешь меня, потому что… — Мне нравится твоя компания, да, нравится, Рицука. — Ее прямой ответ, по-видимому, застал подростка врасплох. И снова ей показалось забавным, что он так разволновался. Подумать только, ты получил так много признаний, но все их отверг… для меня. С другой стороны, я полагаю, что у меня все еще есть свои прелести. Тихо позлорадствовала брюнетка. — Рицука, пообещай мне, что, что бы ни случилось, ты вернешься, хорошо? Он молча сжал ее руку. — Я обещаю, я постараюсь. Я планирую жить так, по крайней мере, до тех пор, пока мне не разрешат употреблять алкоголь. — Пожалуйста, сделай это, я бы хотела иметь возможность обслуживать тебя и не беспокоиться о юридических последствиях. — Ответила она. Оба человека рассмеялись над иронией своего заявления. Не то чтобы пьянство несовершеннолетних было самым страшным для Рицуки, и Сидури не позволила бы этому ее остановить. Но это был эталон, к которому они оба должны были стремиться. Она допила остатки саке, которое он приготовил, а подростка отослали раньше нее. Это было сделано со смехом, учитывая, что формально он был старше ее. Сидури смотрела ему вслед, и каждый его шаг, казалось, эхом отдавался у нее в ушах, пока она не осталась в кафе одна. Почти одна. Ее присутствие стало заметно примерно через минуту после ухода Рицуки, когда он, скорее всего, был вне зоны досягаемости ее органов чувств. Это было именно то, чего хотела богиня. Хотя скрытность не была ее сильной стороной, она была в этом достаточно хороша. Сидури немедленно поднялась на ноги и поклонилась в знак уважения своей богине-покровительнице. — Госпожа Иштар. Явно довольная тем, что к ней обратились с таким титулом, Арчер склонила голову набок. — Знаешь, ты не единственная, кто интересуется им. Практически половина обитателей этого сумасшедшего дома… включая твоего покорного слугу. — Краем глаза она заметила это. Каким бы кратким это ни было, в медно-карих глазах женщины безошибочно промелькнуло беспокойство, ужас и, наконец, принятие. Посмеиваясь, Иштар прошлась по комнате, ее босые ноги почти не издавали звука, когда она приблизилась к своей жрице на расстояние вытянутой руки. Подняв руку, она погладила пальцем подбородок. — Так что поднимай свою задницу и иди откуси от него первый кусочек, предъяви на него права. Сидури выглядела так, словно ее только что ударили по лицу. — Ч-что? — Ты слышала меня. Иди и приведи его. Я не настолько неблагодарна, чтобы отказать одной из моих последовательниц в удовольствии, которое она заслужила… или, если уж на то пошло… бывший коллега. — Проворковала Богиня войны и любви с соблазнительным блеском в глазах. Сидури привыкла к этому, но не больше, чем к тому, что это вызывало в ней ту же искру, что и раньше. Иштар была действительно впечатлена этим, это было еще одним подтверждением того, что она увидела в сердце хозяйки таверны, сердце, которое теперь стремилось к другому. Посмотрев ей прямо в глаза, она увидела вспышку настороженности, которая заставила богиню усмехнуться. — Ну же, даже моя жестокость и жажда развлечений не могут зайти так далеко. — Она села на место, которое ранее занимал человек Мастер. — Сидури, ты прожила чертовски интересную жизнь. Когда-то давным-давно ты варила вино для богов и богинь, таких как я, и была божеством этого дела. Затем ты ушла в отставку, чтобы стать простой смертной и помощником этого помешанного на золоте идиота. — Но я поддерживала мир между вами, не так ли? — Язвительно заметила брюнетка, демонстрируя свое почти легендарное остроумие и твердость характера. Даже перед своей богиней-покровительницей она не побоялась сказать правду в лицо. Говоря об этом, она получила некоторое удовольствие, вернув разговор к своему королю. — Я перестала быть богиней и стала жить как смертная… Я не жалею о своем решении. — Я сомневаюсь, что ты когда-нибудь поймешь, это то, что ты сделала… и ты извлекла максимум пользы из той жизни, которую выбрала. — Прокомментировала Иштар, делая все, что в ее силах, чтобы отвести взгляд от хозяйки пивной. — Точно так же, как он выбрал эту жизнь… и продолжает жить. Для него это будет непросто, независимо от того, осознает он это или нет. — Тогда я буду рядом, чтобы помочь ему справиться с этим, в Халдее и за ее пределами. — Сидури тут же заговорила. Скорее, это было из-за присутствия богини-покровительницы или из-за ее собственного сердца, но чувства в ней сейчас поднимались все выше. — Даже если есть другие, возможно, более достойные женщины… — Одна из них сидит прямо здесь. — Иштар язвительно заметила это, заставив бывшую богиню рассмеяться. — Я все равно собираюсь попробовать. — Продолжила она. Арчер с косичками ненадолго замолчала, а затем начала смеяться. — Ты говоришь это так, словно есть шанс, что он отвергнет тебя. — Если бы кто-то и знал правду о таких вещах, то это, несомненно, была бы богиня любви. С другой стороны, такие существа могут быть довольно непостоянными и склонными к манипуляциям. Тем не менее, Сидури оглянулась на луну за окном. Ее король был очень открытым и позитивным человеком. Возможно, пришло время ей извлечь из этого урок.***
— Рицука, Рицука! — Позвала она, не заботясь о том, что ее голос, без сомнения, эхом разнесся по залам Халдеи. — Хм? Сидури? Что это? Тебя что-то беспокоит? — Переспросил подросток, поворачиваясь лицом к женщине в зеленом. — Да, есть. Ты дал мне попробовать ликер твоей страны, так что я чувствую себя обязанной сделать то же самое. — Не теряя ни секунды, она начала тянуть его за собой, с радостью отмечая, как растет тепло в его руке. Бросив украдкой взгляд назад, она поняла, что он изо всех сил пытается подавить охватившее его желание, но это были тщетные усилия. Он был в ее власти, и она не собиралась его отпускать. Ее хватка окрепла, когда она вошла в свою комнату, которую она переделала в соответствии со своими личными вкусами. Рицука впервые увидел это. Сразу же в нос ему ударил запах ароматических свечей, более того, он заметил, что довольно много их было разбросано там, где были выключены лампы. Сияние свечей создавало почти мистический свет в просторной комнате, особенно на кровати, которая стояла на некотором возвышении. Справа от него находилось то, что он мог описать только как домашний офис: письменный стол и компьютер, окруженные книжными полками, которые были полностью заставлены книгами. Он усмехнулся, увидев это, отметив, что каждая книга, без сомнения, была либо прочитана, либо пролистана. Еще одним доказательством был беспорядок на столе. Вопреки своему пониманию, он обнаружил, что его тянет к этому, и его глаза скользнули по листам бумаги, папкам, книгам и ручкам, которые лежали неорганизованной кучей. — Неловко, я знаю, — Сказала зрелая женщина, в ее голосе слышался юмор. — Не совсем, я имею в виду, что я видел то же самое от своих родителей, особенно от отца. Не говоря уже о том, что я не могу утверждать, что сам не устраивал беспорядка в своей комнате. — В твоей комнате… ничего, если ты позволишь мне как-нибудь заглянуть туда? Покраснев, он обернулся и обнаружил, что она занята в другом конце комнаты. Это была, как и следовало ожидать, зона, похожая на кухню, которой она пользовалась в полной мере. Она готовила напиток для них двоих. Сидури чувствовала себя как дома, словно в своей собственной таверне в Уруке. Рицука подумал, что, когда все закончится, Халдея сможет подергать за какие-нибудь ниточки, чтобы устроить ее в аналогичное место. Он устроился на диване и стал ждать ее. Она поблагодарила его за терпение и готовность выступить в роли «дегустатора» ее напитков. Подросток посмотрел на нее и рассмеялся, отметив, как ему повезло, что он смог попробовать творения бывшей богини вина. Сидури вспомнила, как он никогда не спрашивал ее о том, почему она отказалась от своей божественности, чтобы стать смертной и служить полубогу, который решил заложить основы Эпохи Людей. Это был настоящий парадокс, но Рицука пришел к выводу, что человеческое существование полно парадоксов; в этом не было ничего плохого, и, общаясь с некоторыми божественными существами, он узнал, что парадоксальная натура иногда бывает откровенно интригующей. Он был рад, что интрига привела человечество к появлению такой, как Сидури. Когда он напился, он почувствовал чье-то присутствие у себя на плече. — Сидури, — прошептал Рицука. — Когда я переродилась… я была в невероятном замешательстве, не понимая, что произошло и почему. Мир обычно не дает второго шанса на жизнь, и это обходится дорого. — Прошептала древняя женщина. Она наслаждалась этим, теплом, подобным теплу домашнего очага, которое исходило от тела Рицуки. Было легко понять, почему на него обратила внимание такая необычная коллекция, что они в нем увидели. Он был обычным молодым человеком, но способным проявлять сострадание ко всем и подниматься над своей «посредственностью», чтобы совершать великие подвиги. — Странные настали времена… но в то же время и удивительные. Никогда бы не подумала, что увижу множество версий моего короля, бегающих вокруг, и некоторые из них будут откровенно дружелюбны по отношению к другим. — Чем дольше живешь, тем более странные вещи видишь, по крайней мере, я так это понимаю. И наслаждаюсь странными вещами. — Предложил подросток с бирюзовыми глазами, откидываясь на спинку дивана, Сидури последовала за ним. Несмотря на румянец на его лице и бешено колотящееся сердце, он чувствовал себя… спокойным, даже расслабленным. Либо это было побочное действие вина, которое она ему предложила, либо он стал лучше контролировать свои эмоции. — Вот он я, сижу здесь, в комнате красивой женщины, распивающей спиртные напитки с несовершеннолетними… Я бы сказал, что у меня все на удивление хорошо получается. Хихикая, она повернулась и положила голову на грудь молодого человека. Сидури слышала, как колотится его сердце, и была уверена, что если бы она опустила руку ниже, то почувствовала бы некоторую твердость, упирающуюся в его брюки. — И вот я здесь, в объятиях одного из величайших героев, которые когда-либо были у человечества… после того, как я уже дважды умирала. Один раз за всю историю человечества, а второй раз после того, как была превращена в отвратительного монстра. — Это сохранило в ней человечность. — Добавил японский мастер. — Сидури… Я… когда ты… Я… ты сохранила свою человечность после того, как тебя превратили в Лахму. Уже зная, к чему все идет, она поставила свой бокал на стол и обвила руками шею Рицуки. Этот поступок застал подростка врасплох, но он воспринял его спокойно. Это пробудило в нем скрытые желания; он обнял ее в ответ, прижавшись к ней так же, как тогда, когда они воссоединились в Нью-Йорке. — Я была… напугана, но все же изо всех сил пыталась утвердить какую-то форму доминирования. Полагаю, мне это удалось, но… это состояние бытия… эта неправильность, я не могла не отвергнуть это, — прошептала она, ее голос почти дрожал. Было ясно, что чудовищная трансформация оставила свою долю душевных шрамов, которые, как она полагала, Рицука поможет залечить. Он бы сделал это, даже если бы это заняло у него всю оставшуюся жизнь. — Сидури… нет ничего плохого в том, чтобы испытывать страх, и, несмотря на это, ты смогла восстановить контроль, достаточный, чтобы не напасть на нас. Она рассмеялась, увидев ободряющую улыбку, которая была такой простой и в то же время такой очаровательной. — Я не думаю, что смогла бы вынести то, что меня ожидало, если бы я причинила вред друзьям, на которых возлагала надежды человечества, или… такому человеку, как ты. — На мгновение полюбовавшись блеском в его глазах, она на мгновение замерла, прежде чем наклониться к нему. Поцелуй показался им обоим почти мгновенным. Во время него оба почувствовали, как искры жизни пробежали сквозь них. Секундой позже она почувствовала, как руки Рицуки обхватили ее за талию; это подтолкнуло ее к тому, чтобы углубить поцелуй и удерживать его до тех пор, пока они не были вынуждены оторваться друг от друга, чтобы глотнуть воздуха. Несколько секунд она наблюдала, как он быстро втягивает воздух, прежде чем встать, обхватить его руками и потянуть за собой. — Рицука, ты хороший мужчина. Тот, кто… заслуживает награды… и я не могу придумать ничего лучшего, что я могла бы предложить, чем себя, свою жизнь. Как и следовало ожидать, он выглядел шокированным ее заявлением. Прошла целая минута, затем он отвел взгляд. — Сидури, ты не обязана делать это для меня. Послушай, я знаю, что… ах! — Это была не совсем пощечина, но она определенно привлекла его внимание — прикосновение ее ладони к его лицу оказалось сильнее, чем он ожидал. — Я делаю это не из чувства долга, Рицука. — Приказал брюнет суровым тоном, заставившим его замолчать, как это сделал Король Героев. — Я делаю это… потому что ты мужчина, достойный моей преданности.… достойный моей привязанности. — Как только они стали жесткими, медно-карие глаза смягчились. — Это… если я стану твоей женщиной. Поначалу ошеломленный ее словами, Рицука уставился на продавщицу с отвисшей от благоговения челюстью. Постепенно к нему вернулось самообладание; наклонившись вперед, он прижался лбом к ее голове. — А… если бы я выбрал тебя своей женщиной? Обхватив его руками за талию, она хихикнула. — У тебя была бы я, вся моя мудрость и женское обаяние. — Хм, я не могу придумать ни одной причины не делать этого. — Рицука засмеялся, крепче прижимая ее к себе. — И тогда… Она была достаточно близко, и ее пахнущее алкоголем дыхание обдавало его лицо. — В постель. — Это было все, что она прошептала, прежде чем начать их второй поцелуй. На этот раз они перебрались с дивана на кровать. Как они умудрялись не спотыкаться о собственные ноги или мебель, оставалось загадкой; возможно, это было благословение халдейской богини любви, которая тайно наблюдала за ними и направляла их. Если так, то ей предстояло настоящее шоу. Как ни странно, Сидури, как и Рицуке, потребовалось сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться. Подросток еще не совсем осознал это, но волнение и легкая тревога, бушевавшие в нем, в какой-то степени отражались на загорелой женщине. Хотя она, без сомнения, была опытной женщиной, то, что она чувствовала сейчас… это было по-другому, это было по-особенному. По иронии судьбы, это подпитывало ее, о чем свидетельствовало то, как она переместила руки с плеч Рицуки на его лицо. Этот поступок послужил для него небольшим сигналом к пробуждению. Его бирюзовые глаза вспыхнули, заставив сердце Сидури учащенно забиться. Этот глухой стук эхом отдавался у нее в ушах, когда она приступила ко второму поцелую, более страстному, чем предыдущий. Тело Рицуки отреагировало автоматически, его руки обхватили ее талию, как пара гадюк. Было так приятно снова ощущать их на своем теле; эйфория, охватившая ее от этих объятий, на время затмила разум. Какая-то часть ее чувствовала себя немного неловко из-за того, что она, жрица Иштар, чувствовала себя влюбленной маленькой девочкой. Но, с другой стороны, возможно, это богиня проявляла к ней благосклонность. Чувствовать себя так… Это означало, что эти объятия будут чем-то особенным. Естественно, учитывая, что мальчик, нет, мужчина, с которым она в данный момент целовалась, был, возможно, одним из лучших потенциальных любовников, когда-либо живших на земле. Та самая земля, за спасение которой он боролся изо всех сил. Рицука был героем, он был героем для Халдеи, он был героем для бесчисленного множества людей, которые никогда не знали его имени. Самое главное, он был героем для нее. Он заслуживал того, чтобы к нему относились как к герою, чтобы его вознаграждали. Сидури приняла такое решение и собиралась совершить такие действия. Ради него… и, возможно, немного для себя. Он отстранился от нее, чтобы глотнуть свежего воздуха. Его сияющие голубые глаза заглянули в ее, дыхание стало хриплым. Рицука спросил у нее разрешения; она дала его с молчаливой улыбкой. Ее вырвавшийся стон был быстро заглушен тем, что он прижался губами к ее губам, одновременно ощупывая ее сзади. Стоны вернулись, хотя и приглушенные, и наполнились еще большим экстазом, когда он заполнил ее, жадно овладевая ее ртом. Ожившая женщина была более чем рада, что он это сделал, и высунула язык, приветствуя его. Все еще соприкасаясь губами, они рассмеялись, и их лица стали пунцовыми. Это проявилось в полной мере, когда они оторвались друг от друга, чтобы подышать свежим воздухом, и их лица загорелись. Когда смех утих, пара столкнулась лбами. Чувствуя, как их обдает жаром. — Итак, чтобы внести ясность… ты… позволяешь мне сделать это? Это не из-за выпивки или чего-то еще? — Нервно спросил подросток, его глаза блестели. Сидури хихикнула. — Я позволяю тебе сделать это, и… Я… Честно говоря, Рицука, я сама немного эгоистична. — Одна из ее рук переместилась с его щеки на бок, где обхватила его за талию, как это делали они с ней. Когда она посмотрела на него своими мерцающими карими глазами, его сердце забилось быстрее. — Я… как я уже сказала, я бы солгала, если бы отрицала тот факт, что ты привлек мое внимание… и, возможно, мое сердце, которое, как я полагаю, я отдала своему долгу. — Она почувствовала, как он инстинктивно сжал ее ягодицы, мягкое напоминание о том, что было когда-то. Протянув руки, месопотамка погладила его по теплым щекам. — С одной стороны, ты можешь утверждать, что я по-прежнему выполняю свои обязанности… но я также… балую себя, делаю то, что хочу. Чего я хочу, так это тебя, дорогой Фуджимару Рицука. Взволнованный ее словами, подросток наклонился вперед для следующего поцелуя, который Сидури с радостью прервала. Изо всех сил она прижималась к нему, создавая между ними невидимое сияние. Это разъедало их, выжигая остатки самоконтроля, пока они жадно впивались друг в друга губами, окутанные дымкой вожделения. Упомянутая дымка проникла в их глаза, сделав их медно-карими и бирюзово-голубыми, остекленевшими от похоти и желания. Руки скользили по телам, одна пара ощупывала довольно изящные ягодицы сквозь зеленую ткань, а другая скользила по обнаженной коже и, в конце концов, по черным как смоль волосам. Время от времени пальцы впивались в них, раздавая приглушенные стоны. Наступила пауза, отмеченная тонкой струйкой слюны, которая соединила двух новоиспеченных любовников. Да, в этот момент пара поняла, что они именно такие. Сердце Рицуки, казалось, готово было разорваться от радости при осознании этого, и, к счастью, это было взаимно, как он мог видеть по глазам Сидури. Хихикая, женщина, обычно скрывавшая лицо под вуалью, протянула руку и вытерла слезы, которые скатились с его глаз. Это был второй раз, когда он плакал из-за нее. Вид этих слез всегда будоражил что-то в Сидури, желание вытереть их, а также сделать так, чтобы они никогда больше не лились. С другой стороны, если бы и пролились слезы, то это были бы слезы радости, точно так же, как она пролила бы тихие слезы облегчения, когда он вернулся живым из своего последнего опасного для жизни предприятия. Воодушевленная этими мгновениями сладостного облегчения, Сидури приступила к следующему поцелую, почти отчаянно желая, чтобы губы ее товарища снова оказались на ее губах. На самом деле, так оно и было. Хотя у Рицуки, возможно, были сомнения, он действительно оказался хорошим целующимся. Великолепно целуется. И Сидури хотела, чтобы он принадлежал ей как можно больше, возможно, даже в ущерб своей богине-покровительнице. Может быть, упомянутая богиня услышала ее самое сокровенное желание и решила исполнить его. Внутри Сидури вспыхнул огонь, и она отстранилась, хотя бы для того, чтобы дать им обоим несколько секунд глотнуть воздуха. После этого она провела руками по его лицу и щекам. С хриплым дыханием зрелая женщина бросилась на него, отталкивая назад. Несмотря на свой юный возраст, он значительно превосходил ее по физической силе. Он позволял ей делать это, наслаждаясь ее теперь уже неприкрытой похотью. Сидури была счастлива этому, ее сердце бешено колотилось и чуть не взорвалось, когда он ударился о край кровати и рухнул на нее. Ожившая женщина набросилась на подростка, ее губы впились в него, как челюсти львицы в добычу. Однако на этот раз жертва была готова и ждала ее. В мгновение ока Сидури оказалась на спине, а Рицука жадно срывал с нее поцелуи. Ее накрашенные ногти впились в его прикрытую рубашкой спину. Ее захлестнула волна тепла и жизненной энергии, которая на время подавила все реверансы преданного молодого человека, лежащего на ней. Она прижала его к себе, когда он переместился с ее лица на обнаженную шею. Когда он поцеловал ее, в Сидури вспыхнуло сильное желание еще раз приласкать его обнаженную кожу. Она впилась ногтями в ткань его рубашки, страстно желая, чтобы у них была сила разорвать ее в клочья. Насколько она знала, так оно и было, или именно это она почувствовала в тот краткий миг, когда зубы Рицуки нервно впились в ее плоть. С губ жрицы сорвался хриплый стон. Услышав этот звук, подросток испытал смесь шока и беспокойства; последнее победило, когда он отстранился, в его глазах промелькнуло сомнение. Хихикая, Сидури протянула руку и погладила его по щекам, молча встречаясь с ним взглядом. Страх покинул его с быстротой молнии. Сделав глубокий вдох, он снова нашел ее губы и обнял за талию, когда она сделала то же самое с собой. Изо всех сил она подняла правую ногу, чувственно упираясь ею в бок своего молодого любовника. Она чувствовала, как его член упирается в нее сквозь ткань брюк. Если бы он только знал, насколько возбужденной она была под одеждой. Если бы Рицука запустил руку ей под платье, он бы обнаружил это, и, без сомнения, пламя, горящее в нем, разгорелось бы еще сильнее. Очевидно, страсть уже разгоралась вовсю, поскольку молодой мужчина довольно агрессивно хотел зрелую женщину. По их телу пробежала волна дикого экстаза. Сидури едва не пробормотала молитву Иштар, умоляя ее избавить их обоих от одежды, чтобы они могли свободно растирать и ласкать тела друг друга, как им заблагорассудится. Вместо этого, эта обязанность, это удовольствие, были оставлены за ними. Она вспомнила, как с почти озорным восторгом осознала, что раздевать себя и своего партнера — одна из лучших частей занятий любовью. Несомненно, Рицука заслуживал таких удовольствий, и, возможно, она тоже заслуживала их. Она была. Обычно бдительная женщина была так увлечена поцелуями и массированием своего тела, что не замечала медленных движений рук своего любовника. Его пальцы нащупали складки на ее платье и начали теребить, не прекращая оральной атаки. К тому времени, как Сидури поняла, что произошло, его руки уже вцепились в бинты, стягивавшие ее грудь. У нее вырвался эротический стон, когда они развязались и верхняя часть ее тела предстала взору Последнего Мастера Человечества. Женская гордость переполнила ее при виде того, как он уставился на ее грудь, которой она, по общему признанию, гордилась. Не то чтобы ее груди были размером с дыню, как у некоторых других женщин, а именно Артурии Лансер и даже Райко, но они были немного выше среднего. Их всегда было достаточно, чтобы нравиться мужчинам, включая ее собственного достопочтенного короля. Не говоря уже о том, что, хотя думать так было бы ересью, они были больше, чем нынешнее смертное воплощение ее богини. Ее руки нежно скользнули вверх, чтобы нащупать гриву его черных волос. Несколько драгоценных секунд Сидури позволила себе провести по ним руками, наслаждаясь мягкостью его черных прядей. Затем она осторожно опустила их вниз, прижимая его лицо к своей груди. Она закрыла глаза и выдохнула, почувствовав его тяжелое дыхание на своих обнаженных сосках. Крик абсолютного экстаза вырвался у нее, когда она почувствовала, как его губы наконец коснулись ее. По ее спине пробежала молния, придав ей сил, и она впервые открыла глаза. Ее хватка на нем усилилась, но совсем чуть-чуть. Она поощряла его делать все, что он хочет, с ее грудью, с ее сосками. Теперь они принадлежали ему. Приняв это сообщение близко к сердцу, Рицука начал лизать и ласкать два холмика, которые незаметно занимали часть его сознания. Его действия принесли плоды в виде плохо скрываемых стонов и вскриков, которые вырывались из уст древней секретарши. Рицука понял, что в глубине души ему хочется заставить ее выть. Опираясь на свои знания, он провел языком и пальцами по соскам женщины. В ушах у него зазвенело от последовавшего за этим хриплого стона, затем раздался еще один, когда он повторил свои действия. Теперь оба ее соска были его игрушками, и он извлекал из них все, что мог. Он потратил на это несколько минут, прервавшись лишь на то, чтобы взглянуть на результаты своей работы. Где ты научился этому? Это был безмолвный вопрос, который задала загорелая женщина, глядя на него сверху вниз, ее лицо покрывал приятный румянец, который рос с каждой секундой. Быстро поцеловав ее в правый сосок, он дал устный ответ. — Удача новичка? Я хотел убедиться, что с тобой обращаются правильно? Ответ, очевидно, был таким, какого она не ожидала, но именно он заставил сердце Сидури забиться быстрее от ликования. Сердечная улыбка озарила ее лицо, что, в свою очередь, сделало Рицуку безмерно счастливым. Так счастливым, что он наклонился и поцеловал ее, не отрывая руки от ее груди. По мере того, как поцелуй становился все более продолжительным и эротичным, он поднял левую руку, чтобы прикоснуться к ее правой груди. Он целовал ее и массировал, их похотливые стоны эхом разносились по комнате вместе с тихим шепотом свечей вокруг них. Это было воплощение романтических объятий, о которых Рицука втайне мечтал, но никогда не предполагал, что это произойдет с ним. Этой ночью Сидури осуществила эти мечты и пообещала, что будет продолжать в том же духе, оставаясь рядом с ним. Как она и планировала изначально, он оказался на спине, а она — на нем. Теперь девушка сидела в первом ряду, демонстрируя свою обнаженную грудь. Как и в прошлый раз, он был совершенно очарован ее чувственной красотой, той самой красотой, которая привлекла внимание самой Богини любви и войны. Всего несколько секунд назад он касался ее так, как ему и ей хотелось, но, сделав небольшую паузу, отступив на шаг и по-настоящему посмотрев на нее, Рицука был полностью загипнотизирован величием древней женщины, сидевшей на нем верхом. По блеску в ее глазах было ясно, что она влюблена в него не меньше. Сердце бешено колотилось в груди, она раскинула руки, приоткрыв рот, и несколько штанов выскользнули наружу. Он ответил, как молния, ударившая в дерево. Этот поцелуй был небрежным и диким, наполненным похотливыми чувствами, которые еще больше разгорелись после короткой паузы. И снова пальцы сомкнулись, а ногти впились друг в друга, когда они целовались так, словно это были их последние мгновения на Земле. Зная, через что они прошли, возможно, такая энергичность не была такой уж удивительной. Рты и языки жадно приникли друг к другу, плотские стоны вырывались из спаривающейся пары, как нескончаемый столб пара. Несмотря на это, все свечи вокруг них продолжали спокойно гореть, отсчитывая минуты ночи. К тому времени, как они закончат гореть, эти два человека, без сомнения, предъявят права друг на друга. Рицука уже вовсю трудился над этим, медленно перемещая свои поцелуи от губ Сидури к ее щекам, а затем вниз по обнаженной шее. Каждое из них еще больше разжигало эротическое желание в месопотамской женщине. По мере того, как оно росло, она чувствовала, как чувственная энергия наполняет ее, наполняя самой сутью жизни. Используя эту энергию, она, наконец, решилась, запустив пальцы под его рубашку. Ее дыхание участилось; в голове пронеслись картины того, как она разрывает черную рубашку в клочья. Она почти сделала это, пока легкий укус в плечо на время не рассеял туман вожделения, в который она погрузилась. Оглянувшись, она увидела, что Рицука убрал руки с ее плеч и вместо этого поднял их вверх. Он улыбался. Сидури не смогла удержаться от смеха; пусть никто не скажет, что японский подросток был слабоумным, даже когда он был в порыве страсти. Следуя его примеру, она потянулась вверх, наконец-то освободив его от верхней части одежды, оставив его обнаженным до пояса, как и ее саму. Теперь, когда у нее была возможность сделать это, она нежно провела руками по удивительно точеному телу молодого человека. Это было тело воина, крепкое и сильное, покрытое увядающими и выступающими шрамами, об истории которых секретарша могла только догадываться. Все это было неоспоримым доказательством того, что Фуджимару Рицука превратился из простого мальчика в мужчину, взвалившего на свои плечи бремя многих забот. Пробегая по ним пальцами, Сидури не могла не задуматься о том, какой жестокой может быть судьба, возлагающая такую ответственность на столь юного человека. Когда она это сделала, его руки снова легли ей на талию; он застал ее врасплох, притянув к себе для глубокого поцелуя, который прижал их обнаженные тела друг к другу. Сидури с готовностью бросилась в его объятия, отгоняя от себя прежние грустные мысли. Все, что осталось, — это эфемерная радость, которая приходила, когда она держала в объятиях такого благородного мужчину и лежала в его объятиях. Не то чтобы кого-то из них это волновало, но они упали навзничь на мягкий матрас. Рицука не отпускал их, когда их поцелуй закончился, и они обнаружили, что просто наслаждаются присутствием друг друга. Это было, казалось, крошечное благословение, за которое они оба были бесконечно благодарны. С его стороны, это был первый раз, когда он делал что-то подобное с женщиной, к которой испытывал романтические чувства… И, возможно, то же самое было и с Сидури, которая почувствовала легкое желание закрыть глаза и задремать, зная, что утром, когда она проснется, Рицука будет рядом. Ей пришлось заглянуть довольно далеко в прошлое, чтобы вспомнить время, когда с ней случалось подобное. Неужели это было так давно? Когда она попыталась взглянуть на течение времени, то пришла в замешательство, осознав, что, как и ее король, она пересекла временной поток так, как не суждено ни одному человеку, особенно такому… крошечному, как она. Она не была великой героиней, чье имя было бы занесено в летописи человеческой истории, она была простой слугой, которая преданно служила своему королю, не имея в своем имени ни меча, ни магии. И все же она была здесь, лежала в объятиях одного из самых прекрасных мужчин, которых когда-либо рождал мир. Это казалось почти сказочным, но Сидури знала, что в этом и есть часть очарования. В какой-то момент их губы снова нашли друг друга, языки щедро потерлись друг о друга в очередном воссоединении. Обнаженные груди прижались друг к другу, когда пламя внутри них побудило их действовать, слиться воедино. Рицука села, потянув Сидури за собой, и крепко обняла его за шею, чтобы еще больше сблизить их. Конечно, она чувствовала, как его член упирается в нее через штаны. Она тихо подумала, может ли он с его обостренными чувствами почувствовать запах возбуждения, просачивающийся сквозь ее нижнее белье. Он увидит это достаточно скоро, возможно, в ближайшие пять минут или. Пока что он был доволен сладким вкусом ее губ и языка, как и она сама. По крайней мере, до тех пор, пока молодой человек неосознанно не повел бедрами вверх, отчего его скрытый член еще сильнее прижался к ее складкам. Мысли Сидури заметались, сердце забилось в несколько раз быстрее, а легкие наполнились горячим кислородом. Ее пальцы впились в него, поцелуй стал более жарким и страстным, и не успела она опомниться, как ожившая женщина уже намеренно прижималась к своему молодому любовнику. Хотя Рицука и был удивлен, он вовсе не уклонился, на самом деле, что-то в нем заревело в знак одобрения ее действий. В его голове бушевала буря вожделения, и он повторил свои действия, покачивая бедрами вперед и назад. Вскоре, в перерывах между короткими вдохами, знаменитая владелица таверны стонала от эйфорического наслаждения. Ее обычно спокойные и невозмутимые глаза быстро остекленели, и это чувство усилилось, когда ее медно-карие глаза встретились с бирюзово-голубыми глазами Рицуки. Наконец-то одна из искорок загорелась. Без предупреждения Сидури отстранилась, и струйка слюны соединила ее губы с губами Рицуки в лучшем случае на несколько секунд. У японского подростка было достаточно времени, чтобы уловить блеск в ее глазах, и в этот момент он понял, что последует дальше. Его сердце колотилось так сильно, что Рицуке на мгновение показалось, что оно вот-вот взорвется у него в груди. И, конечно, он был близок к этому, когда руки Сидури опустились ему на талию, расстегивая ремень и молнию. Он моргнул, а когда через секунду снова открыл глаза, его брюки и нижнее белье были наполовину спущены. Излишне говорить, что он никогда не видел ничего подобного, но он не был сильно удивлен, учитывая, с кем оказался в постели. Сидури, с другой стороны, была немного поражена тем, что предстало перед ней. Ее рот слегка приоткрылся, когда она уставилась на семидюймовую башню мужественности перед собой. Она приготовилась принять Рицуку любого роста… но он оказался немного больше, чем она ожидала. Не то чтобы старая секретарша жаловалась, особенно когда она протянула руки, чтобы обхватить покрытый венами член. От ее холодного прикосновения по телу Рицуки пробежала дрожь, которая вывела ее из оцепенения, вызванного похотью. Поймав его взгляд, она улыбнулась, проводя пальцами вверх и вниз по его члену. — Счастливая семерка… вот кто ты на самом деле, Рицука. — Прошептала она, прежде чем наклониться вперед и запечатлеть нежный поцелуй на мужском члене. Она услышала резкий вздох, сорвавшийся с его губ, и ее сердце затрепетало от радости. — Я собираюсь заявить свои права на это, я буду первой женщиной, которая сделает это. — продолжила Сидури твердым голосом. Несмотря на бешено колотящееся сердце, Рицуке удалось выдавить из себя эти слова. — Т-Ты единственная женщина, с которой я бы хотел это сделать. Мой член… несмотря ни на что, он твой, Сидури! Ободренный этим заявлением, винодел осыпал член подростка градом мягких и нежных поцелуев. Слишком быстро он начал сгибаться под ее натиском, его дыхание стало диким и неуправляемым, как летняя гроза. Ее поцелуи были похожи на нескончаемый рой пчелиных укусов, каждый из которых был маленькой инъекцией чистого эротического удовольствия, и все это вместе взятое делало его возбужденным и беззащитным перед ней. Сидури практически слышала, как бьется ее собственное сердце, а также как бьется его сердце со скоростью мили в минуту, в то время как она продолжала осыпать мужской орган поцелуями бабочек. Подстегиваемая растущим вожделением, она сделала один член длиннее и слаще других, растягивая его, проводя языком по покрытому венами члену. Результаты ее действий зазвенели у нее в ушах — роскошный мужской стон, сопровождавшийся тем, что Рицука выгнулся дугой на кровати. Словно спохватившись, зрелая женщина оторвала губы от его члена и переместила их прямо перед собой. Щеки ее пылали ярким румянцем, она наклонилась и нежно поцеловала кончик пальца. Это была та самая соломинка, которая сломала хребет верблюду. Почувствовав, что сейчас произойдет, темноволосая женщина открыла рот и поймала короткую, но сладкую струю спермы, которая вырвалась из члена ее любовника. Пусть даже всего на мгновение, его сдержанность была нарушена, и наружу хлынул мужской нектар, о котором она втайне мечтала. Как и в случае с размерами Рицуки, она не была разочарована вкусом его мужских соков. Через несколько секунд после того, как он кончил, Рицука сжал свое тело в попытке взять себя в руки. Как ни старался, он не смог вымолвить ни одного осмысленного слова перед лицом великолепной секретарши, которая только что мастерски поймала и проглотила внезапную струю спермы, которую он случайно выпустил. Зрелище было не менее потрясающим, чем наблюдение за падающей звездой в ночном небе. Это было так сильно, что Рицука почувствовал, как в нем растет желание, которое он не был уверен, что сможет полностью подавить. Соблазнительная улыбка и смех Сидури подсказали ему, что в этом не было необходимости. — Как я уже сказала, мой дорогой, расслабься и позволь мне показать тебе всю полноту моих способностей. — Сначала она провела языком по его члену, слизывая струйки белого нектара, которые начали стекать по его головке. Рицука откинул голову назад и застонал от сексуального наслаждения, его зрение снова затуманилось. Его рот широко раскрылся в крике, когда он почувствовал, как сладкие губы месопотамской женщины полностью обхватили кончик его члена. Вот и все, Сидури знала, что он снова сломается от простейшего действия, и взять кончик его члена в рот было совсем не так. Ее сердце подпрыгнуло от радости, когда она была встречена очередным потоком сливочной спермы, хлынувшей прямо ей в рот. Огонь между ее ног разгорался по мере того, как она наслаждалась вкусом соков своего любовника. Его тело предательски изменило ему, и Рицука поддался похотливым порывам. Его пенис уже был у нее во рту, но он хотел большего. Пот струился по его лбу, он начал агрессивно двигать бедрами взад и вперед, его член входил и выходил у нее изо рта, продолжая извергаться; это было землетрясение, смешанное с извержением вулкана, и все же Сидури выдержала все это, она приветствовала это. Ощущение того, как ее страстные губы сжимаются вокруг его члена, только подзадоривало Рицуку, как будто она говорила ему полностью расслабиться и двигаться на всех парах до конца. Мальчишеские желания внутри него запели от радости, когда они вырвались на волю, или, точнее, в манящую пещеру рта Сидури. Вокруг него бушевал водоворот похотливого огня, который устремился вверх по животу Рицуки к его сердцу и мозгу. Удовлетворение его желаний было всем, что имело значение. И точно так же Сидури могла думать только о том, чтобы удовлетворить его, это было все, чего она хотела. Ее пальцы, которые раньше были праздными, теперь скользили по его бедрам, талии и, наконец, по его члену. Время от времени она поднимала глаза, чтобы мельком увидеть искаженное похотью лицо своего юного поклонника, и каждый раз испытывала гордость и удовольствие от этого. Несмотря на то, что она была в высшей степени уверена в своей сексуальной привлекательности, было приятно видеть, что она действительно не утратила своей хватки. У нее все еще было это, и он собирался использовать это, чтобы подтолкнуть этого молодого человека, этого юного героя, к вершинам наслаждения, которых он так заслуживал. Он уже наслаждался своей наградой, откинув голову назад, и с его губ срывались хриплые стоны. Щеки японского подростка были красными, как спелые вишни, практически такого же оттенка, как у Сидури в тот момент. Ни он, ни она не покраснели от стыда, они оба полностью наслаждались происходящим; из них двоих, возможно, было немного трудно сказать, кто получал от этого больше удовольствия. Без сомнения, Рицука наслаждался моментом своей жизни, когда такая красивая и умелая женщина, как Сидури, делала ему минет, но сам по себе этот акт также что-то возбуждал в помощнике Короля Героев. Это была гордость за то, что она, так сказать, выполняла свою «работу». С момента своего пробуждения она не вступала в половую связь ни с одним мужчиной или женщиной. В самых глубоких уголках ее сердца неоновыми огнями всегда была написана причина, по которой это произошло. Она не хотела никого другого, кроме юноши, который преодолел ужасы ада, чтобы спасти историю человечества. Она пошла бы и умоляла своего короля, если бы пришлось, она бы умоляла свою богиню-покровительницу всего лишь об одной ночи с ним. Чтобы оправдать то хвастовство, которым она похвасталась еще в Уруке. Она ни в коем случае не лгала, когда говорила, что у нее есть опыт, но теперь, когда жизнь вернулась к ней, она хотела использовать этот опыт на ком-нибудь. По мере того, как она вбирала в себя все больше и больше его члена, Сидури пришла к выводу, что кем-то будет Фуджимару Рицука, и это всегда будет он. Его член был покрыт ее слюной, а ее пальцы старательно массировали его покрытую венами грудь и яйца, она превращала его в мужчину, а также отмечала как своего собственного. Несомненно, именно эта мысль промелькнула у нее в голове, когда она внезапно обхватила нижнюю часть члена Рицуки, полностью взяв верхнюю половину в рот. Всего через несколько секунд она почувствовала, как грубая рука схватила ее за голову, а затем пара бедер резко дернулась. — С-Сидури! — Закричал семнадцатилетний парень, его глаза плотно закрылись, а мужская энергия хлынула наружу. Можно было сойти с ума, пытаясь понять, как работает механизм воскрешения в потоке времени. Сидури могла бы попытаться, но не собиралась этого делать. Она собиралась насладиться сладким нектаром, который снова наполнил ее рот, на этот раз с еще большей силой, чем раньше. Застонав от наслаждения, она прервалась и схватила Рицуку за бедра, проталкивая его истекающий кровью пенис глубже в свой рот. Рицука сам внес свою лепту, двигая бедрами вперед, его похотливые крики эхом разносились по комнате и отдавались в ушах Сидури. Для нее это был звук небес. Струя за струей белая сперма вливалась в ее горло; она ни разу не отшатнулась, не подавилась и не оторвалась, чтобы глотнуть воздуха, во всяком случае, пока. Она была опытной, и этот опыт, в конце концов, проявился в том, как она принимала мужскую нагрузку своего любовника, выстрел за выстрелом. Ее глаза затрепетали, когда она увидела своего подрастающего поклонника; возможно, это была дымка ее собственных чувств, но она могла бы поклясться, что Рицука почувствовал в нем поистине волшебное сияние, почти божественное. Что было божественно, так это эйфория, которую испытывал японский подросток. Это… это… мастурбация никогда не сравнится с этим. Ничто не сравнится. Я… Я буду нуждаться в ней… в ее губах… в ее сиськах… в ее теле… в ее глазах… в ее… в ее… Взгляд вниз заставил его мысли сойти с рельсов и устремиться в неизведанное. Вида того, как Сидури непрерывно отсасывала ему, пока он кончал ей в рот, было более чем достаточно, чтобы он потерял дар речи. Затем темноволосая женщина отстранилась, сперма стекала по ее губам, а щеки пылали румянцем. Ее глаза затрепетали, губы изогнулись в страстной улыбке, от которой из его члена вырвалась еще одна струйка спермы. Все, что Сидури сделала, это закрыла глаза и позволила сперме окатить ее, как воде из свежего источника. Это было так вдохновляюще, что Сидури захотелось большего, гораздо большего. Хрипло дыша, она протянула руки к члену Рицуки, который перестал изливаться, но, тем не менее, оставался твердым. — Хорошо. — Вырвалось из нее. Подняв взгляд, она увидела замешательство на лице подростка. Через несколько секунд это чувство сменилось осознанием того, что она собиралась сделать. Отведя руки назад, она поднесла их к своей груди, умеренного размера, на которой не было ни единого пятнышка. — Наслаждайся, любовь моя. — Произнесла древний винодел, прежде чем засунуть член Рицуки между своих холмиков. И снова густой звук экстаза наполнил ее уши. Голос Рицуки был не одинок, и даже Сидури издала приятный стон восторга, наполнивший ее женственную долину, когда она была занята. Подросток едва держался на руках. Руки, которые держали оружие, сражались как с людьми, так и с монстрами, преодолевали самые сложные препятствия и, наконец, сразили короля демонов Гоэтию, были в нескольких секундах от того, чтобы сдаться. Что лишало их сил, так это женственные округлости грудей Сидури, которые терлись о его член, который, казалось, обрел новый уровень твердости. Наряду с этим, он узнал, что существует пламя, которое может гореть так ярко и страстно, как даже то, что могут создать боги солнца. Его пальцы впились в простыни матраса, рот открылся, чтобы быстро вдохнуть воздух, который вышел так же быстро, как и был втянут. — С-Сидури… Сидури… так горячо… Я-я… Я чувствую, что вот-вот…… как будто я собираюсь… а-а-а! Он собирался сказать, что теряет сознание, но внезапное и нежное прикосновение к кончику его члена разбудило Рицуку. Это не дало ему уснуть. Новая жизнь вспыхнула в нем, придавая сил его рукам, но в то же время оставляя на них трещины. Это был парадокс, который не мог продолжаться вечно, особенно учитывая постоянные поглаживания и облизывания месопотамской женщиной его бедер. Теперь она руками массировала его член, кончик которого постоянно торчал наружу. Увидев это, Сидури сделала то, что было естественно, — облизала и пососала кончик. Постоянные взгляды сверху вниз не помогали. Ее медно-карие глаза встретились с его бирюзово-голубыми, щеки вспыхнули таким же румянцем. Подросток снова выгнул спину, и волна эйфории, охватившая его, усиливалась с каждой минутой. Каждый из них был сам по себе воплощенной фантазией. Внутри него нарастал крик, что он сопротивляется изо всех сил, но его сопротивлению есть предел. У Сидури, возможно, не было никаких способностей к соблазнению. Его сердце затрепетало от радости, что эти способности были использованы против него. — СИДУРИ! — Закричал молодой японец, и еще одна струя спермы вырвалась из его члена прямо ей на лицо. Как и в прошлый раз, она была рада этому. Закрыв глаза, она позволила почти всему своему лицу быть вымазанным в сливочно-белой субстанции Мастера. Через несколько секунд она открыла рот, чтобы насладиться еще одним глотком соков своего любовника. В третий раз они были великолепны на вкус. Откинувшись назад, подросток сделал глубокий вдох и выдох, чувствуя, что его сердце вот-вот разорвется от вновь возникшего напряжения. Он просто наслаждался собой, открывая и закрывая глаза, когда пришел в себя от оргазма, вызванного в нем Сидури. Если бы в его будущем было что-то подобное, он был бы еще более полон решимости выжить. — Итак… как это было? — Вмешалась хозяйка винодельни, ее лицо было прямо над ним. Если бы она посмотрела вниз, то увидела бы, как его опустошенный член непроизвольно дернулся. — Это лучше, чем мастурбация. — Они оба рассмеялись над его прямолинейной честностью. Когда смех стих, Рицука увидел, как Сидури легла рядом с ним, обнаженная, как новорожденная. В ее руке был маленький кувшин, похожий по дизайну на те, что он видел на задних полках ее старой таверны. В мгновение ока он понял, что это было, и она увидела, что он узнал ее. Приподнявшись, он наблюдал, как она опустила руку и вылила содержимое кувшина себе на нижнюю часть тела. Свободной рукой она быстро провела по своему телу, включая влагалище. Его глаза практически вылезли из орбит, когда она начала накачивать себя своими перепачканными вином руками. Через несколько секунд член Рицуки снова затвердел, и она закричала, чтобы он погрузил свой член в ее киску, теперь пропитанную почти божественным нектаром. Приватное шоу продолжалось неизвестно сколько времени, и на протяжении всего этого Рицука каким-то образом оставалась совершенно неподвижной. Словно хищник, он наблюдал, как все подходит к концу, когда Сидури волшебным образом убрала кувшин и повернулась к нему со страстной улыбкой. — А теперь, Ри-цу-ка, подойди сюда и попробуй. Ты более чем заслужил это. — Хихикнула женщина, растянувшаяся рядом с ним. Выставленный напоказ член Рицуки практически тянул его вперед, его рот был плотно закрыт, несмотря на сильную жажду, которая нарастала в нем. Она была близка к удовлетворению. За несколько секунд до того, как его губы коснулись ее киски, он задержался на минуту, чтобы насладиться сладким ароматом вина, которым она полила свое влагалище. Это действительно усилило вкус, поскольку то, что он в итоге попробовал, было сущим раем. Когда он это сделал, Сидури выгнулась дугой и застонала. Он сразу же понял, что она жаждет ощутить его губы и пальцы на своей киске. Он на мгновение задумался, ласкала ли она себя когда-нибудь днем или ночью, думая о нем. Все ее предыдущие действия привели Рицуку к выводу, что она сделала; он собирался позаботиться о том, чтобы ей никогда больше не пришлось фантазировать о подобных плотских утехах. — Д-Да! В-Вот оно что! О-О-О-О… Я знала, что… т-т-то, что у тебя талант. — Стонала брюнетка в нескончаемое блаженство. Ее руки двигались над собой и в стороны, тщетно хватаясь за подушки, прежде чем опуститься к его голове. Ей хотелось удержать его там, прижать его язык к своим женственным складочкам, чтобы охватившее ее чувство эйфории никогда не покидало ее. Сидури откинула голову назад и вскрикнула, почувствовав, как один из пальцев Рицуки вонзился в ее женское лоно. Это послужило достаточно хорошей заменой, когда подросток начал перемещать свой рот от ее влагалища к остальной части ее талии. Это было вполне естественно, поскольку она облила себя ликером, не говоря уже о том, что оно было еще свежим. Пришедшая в себя женщина просто не могла перестать извиваться, когда Рицука ласкал пальцами ее киску и прилегающую территорию губами. Он провел языком по ее коже, пропитанной вином, посылая по ней нескончаемую волну экстаза. Она вертела головой из стороны в сторону, ее мозг почти отключился от перегрузки. Это было сочетание того, что разговор был слишком долгим, и чистой радости от того, что Рицука был тем, кто ее съел. — Ааааа! И все стало еще лучше, когда он добавил к этому второй палец. Он поднялся, его пальцы все еще двигались взад и вперед, когда она приседала. Руки Сидури легли ему на плечи, ногти впились в кожу, пытаясь удержать его на месте. Ее даже не волновало, что его язык больше не касался ее киски, проникая так глубоко, что достигал клитора, его пальцы справлялись с этим достаточно хорошо. Во время долгих секундных перерывов между ними проскальзывали воздушные промежутки. Их языки слились воедино, губы покрылись слюной. Это стало особенно заметно, когда Сидури отстранилась и издала стон сексуального наслаждения, о котором она просто не могла молчать. Восприняв это как сигнал, Рицука снова опустилась на корточки. С силой копья он просунул язык в ее складки, его пальцы теперь поддерживали его, пока он жадно вылизывал ее. Мир Сидури превратился в расплывчатую дымку из ароматических свечей, облизываний плоти и ее собственного судорожного дыхания. Она была опытной девушкой, и все же здесь она была ошеломлена. Это было не так уж плохо, особенно потому, что она слышала стоны наслаждения, исходящие от Рицуки. Его восторг, ее восторг, их удовольствие. — А-а-а! Ее кончина вылилась в поток женского нектара и ликера, которым Рицука открыл рот, чтобы насладиться как можно шире. Вкус его ни в малейшей степени не разочаровал. Соки Сидури смешались с вином, и не могло быть смеси прекраснее, даже если бы он побывал на небесах. И с этого момента эта смесь принадлежала ему. Соки Сидури были белой волной, которая смыла все в голове Рицуки, все, кроме нее самой. Ее сущность, ее жизнь, ее улыбка — все это изливалось из нее, и все это было принято им. Подростку пришлось прижать руки к бедрам, чтобы женщина не дергалась слишком сильно, хотя она и так уже полностью облила его лицо. Пальцы Сидури вцепились в простыни, а ее ноги обхватили голову подростка. Рицка приняла это и продолжила нежиться в сливочном потоке своих соков. Это было все, о чем могла просить Сидури, все, чего она хотела. — Хе-хе, ты же не сможешь просто лежать и наслаждаться, как я тебе говорила, не так ли? Его смех был сладким. — Находясь в таком положении, я, честно говоря, не думаю, что смог бы, даже если бы захотел. Я имею в виду, ты действительно не можешь винить меня. — сказал Рицука, бросив рассеянный взгляд на свой член, полностью возбужденный и готовый к насаживанию. Он почти слышал, как тот зовет его, требует прекратить светскую беседу и насадить красотку-брюнетку, стоящую над ним, на свой член. У упомянутой красавицы были похожие мысли. Ее пальцы легли ему на грудь, она хрипло дышала, глядя на него сверху вниз. У нее вырвался один характерный хриплый вздох, который, как оказалось, был сигналом, которого Рицука ждал. Поразительно, но они двигались в унисон, она опускалась, а он поднимался. Это были половинки, соединяющиеся в одно совершенное целое. С губ обоих людей сорвались совместные крики блаженства. Их обоих охватила сладкая эйфория, их сердца буквально выпрыгнули из груди, а затем на время остановились. Секунду спустя они снова забились в бешеном ритме, еще более быстром, чем раньше. Их движения совпадали по ритму с движениями их тел. Не прошло и пяти секунд с тех пор, как они соединились друг с другом, и за это время они решили, что будут связаны навсегда. Животные инстинкты Рицуки проявились в полную силу, заставив его толкнуться вверх, его руки опустились на подпрыгивающие бедра Сидури. Среди бури вожделения он мог прекрасно разглядеть загорелую фигуру зрелой женщины, это было единственное, что могли видеть его глаза, ее стоны и крики — единственное, что могли слышать его уши, а сжатие его члена — единственное ощущение, которое он мог ощутить. Он любил их всех и хотел держаться за них вечно, лучший способ сделать это — продолжать двигать бедрами вверх, все глубже и глубже погружая свой член в киску хозяйки таверны. Это именно то, что он сделал, и на его действия отреагировали с удовольствием. Невозможно было точно сказать, сколько времени прошло с тех пор, как мужской пенис входил в ее влагалище. Сидури не стала зацикливаться на этой мысли, потому что теперь у нее был один ребенок внутри, красивый, большой и привязанный к мужчине, которого она ставила на один уровень со своим любимым королем. Конечно, такое никогда не казалось ей возможным, но, клянусь богами, это было возможно, и это происходило. И она наслаждалась этим. Каждый толчок Рицуки словно поднимал ее сквозь потолок в звездное небо над ними. Она закрыла глаза и перевела взгляд на юг, где сияли настоящие звезды. Два бирюзовых шара-близнеца, которые сияли от вожделения и восхищения, обращенные к ней. Эти драгоценные шары сверкали ярче любого драгоценного камня, грань, на которой они находились, была более детализированной и яркой, чем у любой скульптуры, независимо от того, насколько искусным был Мастер. — Да… да… еще! Рицука, еще! — Закричала она, наклоняясь и лаская его лицо. При этом она вызвала несколько вспышек эйфорического удовольствия, прокатившихся по и без того измученному мозгу подростка. Хотя это ни в коей мере не требовало толчка, прикосновения и слова Сидури, безусловно, привели его в такое возбуждение, что он удвоил скорость и интенсивность своих толчков. Рицука почувствовал, что попал в точку, и услышал это по тому, как ожившая женщина издала громкий крик блаженства. Ухмыляясь, Рицука толкался вверх снова и снова, продлевая крик и вызывая новый, по мере того как он медленно, но верно начинал доминировать в любовных утехах, которые они с Сидури начали. Судя по мечтательной улыбке на ее лице, у пожилой женщины, похоже, не было никаких претензий; это означало, что Рицуке дали зеленый свет, и он им воспользовался. Изначально Сидури планировала стать главной, но стоило ей взглянуть на своего возлюбленного, и она поняла, что может передать бразды правления ему. На самом деле, часть ее души искренне хотела этого. Возможно, это была та часть ее души, которой нравилось, когда ее любовники проявляли к ней нежность; если так, то это было единственное желание, которое всегда удовлетворялось Рицукой, который часто ставил желания и безопасность других превыше своих собственных. Это была замечательная черта характера, но она заслуживала поощрения. Ее богиня-покровительница сообщила ей, что отношения должны быть взаимовыгодными, по крайней мере, самые интересные и значимые. Получая, Сидури следила за тем, чтобы отдавать в ответ. Между двумя людьми был установлен канал, по которому удовольствие доставлялось и принималось снова и снова, как механизм, находящийся в постоянном движении. Это был винтик в огромном колесе вожделения, которое вращалось между ними двумя, а теперь вращалось с огромной скоростью. Из-за этого возникло восхитительное, страстное трение, охватившее их тела и души. Секунды превращались в минуты, которые, казалось, сливались в часы, а колесо никогда не замедляло хода, каким-то образом набирая скорость по мере того, как два человека вкладывали все свое сердце в занятия любовью друг с другом. Руки Сидури переместились с груди Рицуки на его спину, когда он рванулся вверх, чтобы схватить ее за подпрыгивающие груди. Женщина с медными глазами запрокинула голову и закричала в экстазе, когда ее киска и грудь были теперь окружены вниманием. — Рицууууукааа… еще… сильнее! Д-Да, прямо как… просто как… ааааа! — Надо отдать должное ее поклоннику, он быстро учился, уже подметил все тонкости ее тела и действовал в соответствии с ними, гарантируя, что она никогда не спустится с того эйфорического облака, на которое поднялась. Подросток был безмерно благодарен, услышав эти слова. Он обхватил ее за ягодицы, удерживая ее в удобном положении, чтобы он мог освободиться и трахать ее, сколько душе угодно. Координируя движения бедер и рта, он продолжал атаку по двум направлениям: его член входил и выходил из ее киски, а рот ласкал ее грудь. Рицука чередовал чувственные облизывания с укусами, от которых Сидури либо резко вдыхала, либо кричала в экстазе. Улыбаясь ее подпрыгивающим сиськам, он еще сильнее прижался к ней бедрами, без сомнения, задевая ее до глубины души. — РИЦУКА! — Крикнула Сидури. Она плакала, и слезы навернулись ей на глаза. — Мне нравится, когда ты так произносишь мое имя, Сидури. — Прошептал подросток, его хватка на брюнетке усилилась, когда он сделал еще один толчок. — А-а-а… еще! — Ты моя, Сидури. — Прорычал Мастер, вняв ее указаниям. — Еще! Еще! ЕЩЕ! — Взмолилась женщина из Месопотамии, еще крепче вцепившись в его бока. — ЕЩЕ, ДАЙ МНЕ ЕЩЕ, РИЦУКА! С радостью выполнив ее просьбу, Рицука сильнее прикусил ее правый сосок. — МОЯ! — Он снова зарычал. — ДА! ТВОЯ! ТВОЯ ЖЕНЩИНА! ТОЛЬКО ТВОЯ, ЛЮБОВЬ МОЯ! — Это было заявление, сделанное на пике эйфории, но в то же время с совершенно ясным сознанием. Сидури знала, чего хочет ее сердце. За последние несколько часов она протянула руку и взяла его себе. В свою очередь, она тоже была захвачена. Она наклонилась и обхватила его щеку ладонями, подарив ему серию пылких поцелуев, которые отмечали секунды, в течение которых их экстаз возрастал. Языки ударялись друг о друга снова и снова, пальцы впивались в плоть, а тела прижимались друг к другу. — СИДУРИ! Я СОБИРАЮСЬ… Я ХОЧУ… — ВОЙДИ В МЕНЯ! ОМОЙ МЕНЯ СВОЕЙ СПЕРМОЙ! ОТМЕТЬ МЕНЯ КАК СВОЮ ЖЕНЩИНУ! Последовал последний поцелуй, от которого у пары пропал весь воздух, затем они разделились и вдохнули ровно столько, чтобы сделать по одному последнему признанию друг другу. — СИДУРИ! — РИЦКА! Кто кончил первым, сказать было невозможно, но в конечном счете это не имело значения. Брюнетка почувствовала, как ее половые органы быстро наполняются мужскими соками ее японского любовника, а он тем временем почувствовал, как его член купается в ее сладком нектаре. Они смешались внутри нее, образуя чувственный кокон вокруг члена подростка, который посылал волны экстаза вверх по позвоночнику и в мозг. У Сидури было похожее чувство, почти божественное тепло, вспыхнувшее в ней, а затем распространяющееся по всему телу, как пламя. Она крепко держалась за него, когда пламя охватило ее, точно так же, как это происходило с ним. Рицука тоже держался за нее, его пенис непрерывно пульсировал, когда он подсознательно вливал все больше своей спермы в ее гостеприимную сердцевину. Среди пылающего тумана они посмотрели друг на друга, их губы соприкоснулись секундой позже и оставались соединенными, когда их поцелуй ознаменовал окончание их оргазмического освобождения. Казалось, прошло несколько часов, прежде чем все закончилось, но только для того, чтобы дать сигнал к началу следующего шага. Хозяйка таверны приподнялась на четвереньках, подставив свой зад подростку, который, хищно дыша, завис у нее за спиной. — Тебе это нравится… это… что ж… — Рицука затараторил, нервно почесывая щеку. Для зрелой женщины это было просто восхитительно. — Продолжай, мне нравятся доминирующие мужчины, хорошие мужчины и сильные мужчины. — Хихикнув, она шлепнула себя по ягодицам, отчего затвердевший член Рицуки запульсировал. — А ты, Рицука, так получилось, что ты — все трое. Его руки сжали ее бедра, а на лице появилась улыбка. — Тогда не возражай, если я угощусь. — Ее короткий смешок превратился в страстный крик, когда он снова ввел в нее свой член. Все тело Сидури задрожало, когда его член снова обосновался в ее женственной пещерке. Теперь это стало его «естественным местом», как она однажды выразилась. Тот факт, что это было так, осознание того, что это было так, заставило Рицуку покачать бедрами вперед и назад, и на его лице расцвела гордость. — СИЛЬНЕЕ! СИЛЬНЕЕ! — Скандировала виноделица, и ее глаза быстро приобрели форму сердечка. Рицука держал ее за бедра, пока пытался раздробить красивое тело секретарши на части. Она умоляла об этом, он мог это слышать, чувствовать. Несмотря на бурную волну блаженства, захлестнувшую Сидури, она все еще могла контролировать свое тело, ровно настолько, чтобы раздвинуть бедра и пригласить его войти в нее глубже. Он с радостью подчинился, и с его губ сорвался мужской крик. Да, без сомнения. Я… никогда в жизни не буду нуждаться ни в ком другом! Никто, кроме него, никто, кроме этого героического юноши, этого мужчины! — Заявила женщина из Месопотамии, практически разрывая пальцами простыни. Ее лицо опустилось, а задница теперь торчала вверх, что давало Рицуке идеальную возможность продолжить трахать ее. Это было божественное благословение, которым она будет дорожить до конца своей второй жизни, жизни, которую проведет с Фуджимару Рицукой. Как его правая рука, как его жена, как мать его детей. — ААААААА! Она простояла, согнувшись, в лучшем случае, несколько минут. Правая рука Рицуки метнулась вперед и схватила ее за грудь, он использовал ее как рычаг, чтобы поднять ее обратно. Последовал град поцелуев; Сидури открылась им, практически раскинув свои духовные руки. На самом деле, она обвила ими шею Рицуки, и ее страсть быстро переросла в соперничество с его страстью. Хотя она и хотела сохранить хоть каплю контроля, она постепенно уступила его Рицуке. Его жизнелюбие действительно застало ее врасплох, но, о, как же она была благодарна ему за это. — ДА! ОООО, ДА! — Закричал семнадцатилетний парень, чувствуя приближение оргазма. — РИЦУКА! РИЦУКА! БЫСТРЕЕ, БЫСТРЕЕ! Его член ударялся о ее женственную сердцевину, снова и снова, словно стремительные удары копейщика. Наконец, один толчок достиг цели, оказавшись последним. — ААААААААААААААААААААА! Во второй раз сперма подростка выстрелила прямо в лоно соблазнительной жрицы. Сидури задрожала в объятиях своего возлюбленного, прижимаясь спиной к его груди, когда он приподнял ее. Одной рукой он обнимал ее за талию, а другой прижимал к груди; лишь на несколько секунд она оторвала от него свои губы, а затем снова врезалась в него. Рицука ответил еще большими толчками бедрами, еще глубже погружая свой возбужденный член в ее возбужденные складочки. Струйки белой жидкости начали стекать по их поясницам на простыни под ними. Они оба решили, что будут спать на простынях, которые были пропитаны их потом и любовным нектаром. Это должно было повториться, так что им следовало бы привыкнуть к этому. Кроме того, пока они были друг у друга, ничто другое не имело значения. — Рицука, ты сдержишь свое обещание остаться в живых… не так ли? — Прошептала она. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что он погружен в сон и вот-вот навсегда закроет глаза. Сидури знала, что она не отстанет от него. Он наклонился вперед и поцеловал ее, его ответ, его решимость выжить были переданы его губами. Этого ответа было достаточно, но он все же нашел в себе силы заговорить. — Вернуться в твои объятия? Навсегда. Удовлетворившись этим ответом, она жестом велела ему закрыть глаза навсегда, а сама последовала за ним в страну грез. Вскоре он отключился, и его легкий храп звучал для нее сладкой музыкой. Сидури знала, что проснется от такого же легкого похрапывания, а еще лучше — от его смеха, и увидит его улыбку. Эти вещи были первым, о чем она подумала, когда проснулась в этой новой жизни. Они приносили ей радость, и каким-то образом она нашла способ вернуться к ним. Сидури знала, что Рицука обязательно добьется своего, и когда он вернется к ней, она всегда будет ждать его там. Она была преданной женщиной, и эта преданность никогда не изменится, особенно теперь, когда у нее появился мужчина, которого она могла бы по-настоящему назвать своим.