Пора исполнять твои мечты!

      Ехать на лошади было довольно удобно. Она неторопливо шла, слегка потряхивая шеей, и равномерное покачивание успокаивало. Ноги поддерживали стремена, а ощущения от плавных движений были похожи на ходьбу. Будто он шёл сам, а не сидел на спине животного. Леви был уверенным всадником — прежде положение обязывало мастерски владеть верховой ездой и уметь скакать на лошади в самых непредвиденных обстоятельствах. Уметь как ловко спрыгнуть с неё на бешеном галопе, так и забраться. Управлять ей, избегая опасностей, вместе с тем беречь животное и не подставлять его под удар.       Теперь же в этом не было необходимости, и Леви, если требовалось куда-то добраться, ездил в основном шагом, поскольку его маршруты были короткими и в скорости он не нуждался. А в последнее время он ездил исключительно по гористой местности, и здесь, хочешь не хочешь, быстрее не поскачешь. К тому же, такая спокойная верховая езда сама по себе его очень расслабляла и даже, кажется, исцеляла, поскольку после неё он лучше ощущал свои ноги.       «И какого чёрта он решил жить здесь?» — каждый раз, взбираясь по крутому склону холма и ощущая напряжение лошади, раздражённо думал Леви. Витиеватая дорога, наконец, привела его к небольшой деревушке, расположенной в горах. Аккуратные домики с черепичной крышей тянулись вдоль основной дороги, некоторые стояли в отдалении. Здесь проживало около пятидесяти человек, занимаясь в основном выпасом скота. Люди были простыми и добродушными, лишь понаслышке знающие о том, что где-то совсем недавно была война. Место было невероятно живописным, тихим и спокойным, однако, чтобы добраться до него, требовалось время и терпение.       Впрочем, последнего у Леви теперь было в избытке. Больше некуда было спешить, волноваться, опасаться и жить в напряжении и страхе, каждый день готовясь отдать жизнь. Больше не нужно было носить форму и оружие, не спать по ночам и гадать, что станет твоей могилой. Больше не нужно было терять и ощущать, как будто от сердца словно оторвали ещё один кусок… Леви глубоко вздохнул, чувствуя, как приятен на вкус свежий воздух и аромат горных трав. Чуть встрепенувшись, сердце снова успокоилось и стало ровно биться. Да, всё закончилось. Теперь мысли наполняло лишь спокойствие, а душу — некоторая пустота. Он слишком привык жить как прежде, чтобы теперь вдоволь почувствовать все прелести мирной жизни. Но в этом месте, кажется, получилось. Здесь был словно другой мир, и он, приезжая сюда несколько раз в месяц, чувствовал себя будто другим человеком. Не израненным, искалеченным ветераном, а просто человеком, который живёт, не задумываясь, и строит планы на свою жизнь. Ведь впереди было ещё много времени.       Леви пришлось свернуть на более тонкую тропинку, ведь дом, к которому он ехал, находился на окраине деревне, ближе к подножию горы. В этом месте зелень и все краски были настолько сочными и яркими, что он даже невольно прикрывал глаза, вслушиваясь в звуки. Иногда слышалось блеяние овец или мычание коров, где-то пели птицы, изредка жужжал шмель, оторвавшись от цветка. Леви не надоедало каждый раз слышать и видеть это, возможно поэтому он ехал так медленно, почти не управляя лошадью. Пока та сама не остановилась и не начала щипать сочную траву.       — Эй, мы ещё не доехали, — Леви, который чуть ли не задремал от равномерного покачивания и приятных звуков, нехотя приоткрыл глаза. До дома у подножья оставалось всего полсотни метров, но его лошадь предпочла траву именно здесь. Впрочем, это было очевидно, ведь недалеко паслась ещё одна, высокая серая, и они медленно приближались друг к другу.       — Ладно, — Леви, ухватившись за седло, осторожно спешился, а затем открепил от него складную трость, сумку и вязанку с книгами. Пришлось затратить некоторое время, чтобы раздвинуть трость и закрепить, а затем он хлопнул по крупу своей тёмно-серой.       — Развлекайтесь, — хмыкнул он и, развернувшись, чуть прихрамывая направился к дому. В последнее время Леви мог даже обходиться без трости, правда, недолго — травма на левой ноге давала о себе знать сначала болью и дрожью, потом онемением всей конечности. Поэтому он старался лишний раз её не напрягать: было за счастье, что он вообще смог подняться на ноги. Восстановление очень медленно, но всё же шло. И Леви решил его не торопить.       Домик у подножья был похож на остальные дома в посёлке, но выглядел как будто надёжнее. Хоть он был одноэтажным, но высоким — у него имелся хороший чердак, черепичная крыша была добротной, чуть поодаль располагался сарай для дров и прочей утвари, а также конюшня для одной лошади. Впрочем, та скорее была для красоты и днями паслась на пастбище, лишь иногда нося своего хозяина к деревне.       Леви знал, что дверь этого дома днём всегда открыта — вряд ли сюда мог кто-то случайно зайти. Поэтому он, отряхнув обувь, прошёл внутрь и поставил у порога сумку и книги. Осмотрев всё вокруг мрачным взглядом, он вздохнул, увидев в воздухе пыль. Небольшая прихожая сразу переходила в гостиную, и практически вся она была завалена разбросанными книгами, бумагами, картами… У окна стоял телескоп, на полу перед камином растянулась шкура медведя, которую было едва видно из-под книг, а с потолка свисал чей-то скелет.       — Эй, Эрвин! Ты что, ещё спишь? — крикнул Леви на весь дом, откладывая трость к стене и снова беря сумку. Доковыляв до кухни, он положил её на стол и стал выкладывать продукты. Молока, масла, сыра и мяса у бывшего командира было в избытке — он покупал их у жителей деревни. А вот круп, бобовых, овощей или фруктов здесь практически не имелось. Как и чая. И книг.       — Леви! — Эрвин, услышав его голос, тоже пришёл на кухню, с удивлением осматривая гостя. — Не ожидал тебя сегодня увидеть… — пробормотал он. Невысокий парень, обернувшись, осмотрел его с ног до головы таким же придирчивым взглядом, как и его дом. Эрвин Смит — бывший командир разведотряда, где он служил — сейчас мало напоминал целеустремленного и отчаянного военного, готового хладнокровно пожертвовать всем, в том числе и самим собой. Его взгляд уже так не пылал, отражая знакомые Леви спокойствие в мыслях и опустошенность в душе, волосы были наспех зачёсаны, гладкий подбородок покрывала щетина. Рубашка была мятой, как и серые брюки, хотя и чистыми. Взгляд Леви на мгновение задержался на отсутствующей правой руке, а затем переместился к глазам.       — Да, встал сегодня ещё до рассвета, чтобы приехать к тебе утром, — сказал он. — Как я и думал — меня не было всего две недели, а ты уже превратил дом в свинарник, — с неодобрением произнёс он, а Эрвин понуро опустил глаза.       — Прости. Если бы знал, что ты приедешь, немного бы прибрался, — пробормотал он.       — Зачем, ведь я для этого и прихожу, — Леви снял с себя плащ и жилет, затем расстегнул пуговицы на манжетах рубашки и принялся закатывать рукава. — Тебя можно заставить только из-под палки, — надменно протянул он. — Собери всё грязное бельё, а я приберусь в комнатах, — объявил Леви и взял с кухни кое-какие тряпки. Эрвин, вздохнув, отправился выполнять его указания.       Бывший командир Смит жил в этом месте уже три года. Поначалу Леви не мог понять, почему он оставил город и предпочёл отправиться в богом забытую горную деревню. Ведь в городе он мог принести очень много пользы и дальше проявлять свои амбиции. Отсутствие руки не помешало бы ему быть генералом или даже главнокомандующим, благо, что у него имелся бесценный военный опыт и невероятные лидерские и стратегические качества. Однако он, сразу после окончания войны, подал в отставку, бросил всё и буквально сбежал. Сбежал от всего — от настоящего, от прошлого, от самого себя. Все, в том числе и Леви, думали, что это временно. Что ему, как и другим, нужно отдохнуть и оправиться от травм. Но возвращаться ни в город, ни к бывшему поприщу Эрвин не стремился. И даже с бывшими сослуживцами, оставшимися в живых, он перестал общаться. Иногда Леви думал, что, возможно, он не хотел бы видеть и его тоже. Ведь капитан Аккерман как никто другой напоминал ему о пережитом прошлом, о потерях и жертвах, которые пришлось принести. И всё же, в отличие от Смита, Леви не мог вот так разорвать их связь и приходил сюда. Пару-тройку раз в месяц, не чаще, чтобы не досаждать ему и не пробуждать горькие эмоции.       А причина его прихода была простой и очень объективной — он заставлял Эрвина убираться, не запускать ни себя, ни свой дом. А заодно привозил ему новых книг — это очень радовало Смита. Чем занимался Эрвин целыми днями, Леви примерно догадывался — судя по разбросанным книгам и различным картам, тот что-то читал и изучал. Но вот прибрать за собой у него даже в голове не было — ему казалось, что всё в порядке. Возможно, оно и было бы в порядке — лёгкую небрежность Леви всегда ему прощал, понимая, что он сосредоточен на гораздо более важных вещах, — если бы не разрасталось, как снежный ком. Из-за того, что верного подчинённого теперь не было рядом, незначительные три пылинки никто не убирал, и через неделю-две они превращались в заметный слой пыли. А две книжки на полу становились горой.       В итоге целый день, как сегодня, вместе с Леви он разгребал завалы, стирал одежду, приводил в порядок кухню и комнаты, иногда колол дрова (теперь он мог это делать даже левой рукой) или менял сено в конюшне. Большую часть работы брал на себя Аккерман, но и Смит без дела не мотался. На самом деле, Эрвин мог бы запросто прогнать его, не пускать за порог или сказать твёрдое «нет», как мог делать раньше. Однако каждый раз терпеливо выполнял его поручения, лишь изредка обречённо вздыхая. Возможно он понимал, что когда-нибудь, но убраться всё же придётся, а возможно ему не хотелось злить Леви, который тратил время, вставая так рано и добираясь сюда. Да ещё привозя продукты или одежду.       — Чёрт, вечно на тебя целый день уходит, — после уборки уже вечером они ужинали и пили чай. Говорил Леви как обычно недовольно, однако его вид был в целом удовлетворенным, будто он исполнил свой долг. К тому же, после такого напряженного дня, он мог попариться в бане — Эрвин просил соседей, которых неплохо знал, затопить её для них обоих, зная, как Леви любит это дело. Поэтому сейчас распаренный и уставший Аккерман расслабился в кресле, лениво потягивая чай и одним глазом наблюдая за тем, как Эрвин рассматривает и расставляет на полке новые книги, которые он привёз ему. Эрвин без напоминаний гладко выбрился, а сменная рубашка была не такой мятой, как предыдущая. И даже волосы зачесал и пригладил, как раньше, правда, они всё равно оставались несколько непослушными.       — Прости, — улыбнулся Смит, держа в руке небольшую толстую книгу и думая, в какой раздел на полке её определить. — Ты всегда очень ревностно относишься к уборке, это отнимает у тебя много сил.       — Пустяки, на пару недель как раз хватит, — протянул Леви. Эрвин, наконец-то определившись, воткнул книгу на верхний стеллаж и взял с пола следующую. Выглядел Смит дружелюбным и увлечённым, но Леви знал, что его пустота в душе больше, чем у него самого. И эти книги, знания, были единственным, чем он себя наполнял, до чего его разум оставался жаден.       — Но, пожалуй, ты прав — мне надоело мотаться к тебе за тридевять земель, — продолжил Леви, не в силах оторвать взгляда от Эрвина, разглядывающего книги. — Скажи мне, какого чёрта ты решил жить на этом краю земли? — спросил он его. — Сюда сложно добираться. Выглядит так, будто ты хотел спрятаться ото всех.       — Возможно, немного, — с лёгкой улыбкой признался Эрвин. — Здесь очень спокойно и красиво, будто в другом мире. Здесь меня никто не знает, кем я был и что сделал. Здесь я просто учитель Смит, и всё, — признался он.       — Здесь не так много детей, — проронил Леви. — Твои знания могли бы найти больше ушей.       — Возможно, — снова ровно ответил Эрвин. — Но ты бы видел восторг в их глазах, когда я рассказываю о мире, — тепло улыбнулся он. — Они не верят, что есть что-то, помимо этой деревни. До сих пор.       — На самом деле, находясь здесь, я тоже в это не верю, — усмехнулся Леви, вспомнив свои ощущения, как он приехал сюда. Эрвин, поставив очередную книгу, бросил на него пространный взгляд.       — Если тебе надоело, можешь не приезжать, — негромко проронил он, а Леви тут же сдвинул брови. — Я справлюсь сам, можешь об этом не волноваться.       — Да ну, — недоверчиво протянул Аккерман и посмотрел куда-то в сторону.       — Да, конечно, мне приятно, когда ты приезжаешь, — признался Смит. — Но не стоит себя заставлять. Эти бытовые вещи… с ними справится каждый, — снова попытался убедить его Эрвин.       — Сомневаюсь, что каждый, — снова рассеянно проронил Леви. — На самом деле, в этом беспорядке есть и моя вина — я тебя приучил, что на меня можно положиться в плане уборки, вот ты и расслабился. Зная, что я приеду и всё сделаю. Поэтому… — он на несколько секунд замолчал, постукивая пальцами по подлокотнику кресла. — Тебе надо жениться, Эрвин, — внезапно выдал он, на что Смит невольно застыл, сжимая книгу в руке, и чуть приподнял брови.       — Да, ты не ослышался, — продолжил Леви, склоняясь к столику возле кресла и подливая себе чаю. — Тебе нужна жена, чтобы ты смог и дальше изучать свои книги, смотреть на звёзды и собирать минералы, чтобы кто-то о тебе позаботился. Насколько я помню, то недолгое время, что ты прожил в городе после окончания войны, от желающих выскочить за тебя отбоя не было. Если бы ты не сбежал, тебя бы наверняка кто-нибудь охомутал. И если раньше ты не мог позволить себе такую роскошь, как семья, то сейчас это вполне возможно. Ещё и детей заделать успеешь, — нехотя добавил он. Эрвин, выслушав его вполне здравые рассуждения, закрыл книгу и поставил её на полку.       — В твоём возрасте все уже женаты, и у некоторых есть взрослые дети, — снова добавил Аккерман, будто пытался убедить его.       — Да, я понимаю, что людям за сорок свойственно иметь семью, — ровно ответил ему Эрвин. — Но, к сожалению, я всё ещё не могу позволить себе эту роскошь, — несколько прохладно отозвался он.       — И почему же? — искренне удивился Леви. — Ты решил остаток жизни прожить отшельником и монахом? Или… — он осёкся, ещё раз осмотрев его отрешенное лицо. Как только Леви завёл эту тему, у Эрвина пропали все эмоции, и он больше не улыбался. — У тебя не встаёт? — без стеснений спросил Аккерман, будто речь шла о погоде. Эрвин бросил на него молчаливый укоризненный взгляд и предпочел сосредоточить своё внимание на очередной книге.       — Надо же, я думал, тебе оторвало руку, а не член, — пробормотал Леви, глядя на свои ноги.       — У меня просто… нет к этому интереса, — бесстрастно ответил ему Эрвин. — Но, возможно, ты прав — стоит пересилить себя и жить, как все нормальные люди? — задался вопросом он. — Не помню, чтобы ты приглашал меня на свадьбу, — внезапно он переключил внимание на Леви, а на лице вновь заиграли какие-то эмоции.       — А? — Аккерман вскинул голову, с сомнениями глядя на него.       — Ты сказал, что в моём возрасте все уже женаты, — напомнил ему Эрвин, голос которого смягчился. — Но если бы у тебя была свадьба, ты бы меня пригласил, верно?       — Тч, — усмехнулся Леви и посмотрел в сторону камина. — Мне-то зачем жена. Я сам себя обслуживаю и за мелкими ублюдками присматриваю. Они меня в покое не оставляют ни на минуту. Мне и этого за глаза хватает. Четно, только приезжая к тебе, расслабляюсь и отдыхаю, хоть и приходится убираться. Зато в тишине.       — Вот как, — только и выдохнул Эрвин. — Как твои ноги? — переместив взгляд на них, спросил он. — Ты сегодня много ходил. Они восстановились?       — Не совсем, — пробормотал Леви. Он сидел в кресле и не ощущал дискомфорта, но как только Смит напомнил, под левым коленом тут же появилась ноющая боль. — Некоторое время могу ходить и без трости, но если переусердствую, левая откажет. Похоже, на сегодня лимит уже исчерпан, — ощущая, что не может двигать ей, мрачно заключил он. А ему ещё нужно было вернуться в город, как-то забраться и слезть с лошади…       — Ох, — его мысли прервал негромкий выдох Эрвина, который подошёл к окну и чуть отодвинул штору. — Похоже, начинается дождь. Пойду заведу лошадей в конюшню, — он отложил книгу и стремительно направился к двери. Леви пришлось остаться на месте — при всём своём желании он бы не смог ничем помочь. Впрочем, Эрвин вернулся быстро, не успел Леви допить свой чай: его рубашка и волосы немного намокли, однако в целом он был сухим. Вместе с ним в дом ворвался запах дождя, и Леви стало так хорошо и тепло в этом месте, что он не хотел никуда уходить.       — Думаю, тебе лучше переночевать здесь, — Эрвин как будто прочитал его мысли и опустился в кресло рядом с ним. — Дождь расходится, дороги размоет, лошадь будет скользить по склонам.       — Да, пожалуй, — нехотя согласился с ним Леви. — Но у тебя ведь только одна спальня?       — Хм, я могу переночевать здесь, в гостиной, — гостеприимно ответил тот.       — Не стоит, мне хватит этого кресла, — отозвался Аккерман, глядя на огонь в камине. — Ты ведь знаешь, что я привык спать сидя. До сих пор очень сложно отделаться от этой привычки.       — Я думаю… — заикнулся Эрвин, — что для ног будет полезнее, если ты ляжешь.       — Ладно, если ты так настаиваешь, — не стал спорить Леви, а хотел налить себе ещё чаю, но тот закончился.       «Дерьмо, и до кухни не дойду, чтобы заварить новый», — раздосадовано подумал он, сетуя на свои ноги. Впрочем, не успел он разозлиться, как Эрвин взял со стола заварник, отправился на кухню и через несколько минут пришёл с новым чаем.       — Вот, — он поставил его перед Леви, развернув заварник ручкой к нему. — Только ещё горячий.       — Да, спасибо, — кивнул тот головой, глядя на узоры на белом чайничке. — Ты здорово управляешься одной рукой, — отметил Леви.       — Пожалуй, что уже привык, — ответил Эрвин с грустной улыбкой, касаясь своего правого плеча. — Правда, иногда ощущаю боль, будто она на месте, — усмехнулся он. — Так странно. Что ж, тогда застелю тебе чистую постель, — через паузу добавил он и, взглянув на гостя, отправился в спальную комнату, зная, как он щепетилен в этих вопросах. Леви тоже проводил его молчаливым долгим взглядом, невольно ощущая, что доставляет Эрвину неудобства. Прежде у него на ночь он не оставался, всегда успевал уезжать до темноты. Но сегодня фронт работы был очень большим, погода испортилась, да и ноги опять отказали. Поэтому волей-неволей пришлось остаться и создать лишние хлопоты. Чай ещё не заварился, и Леви невольно откинул голову назад, глядя на бревенчатый потолок. Ему бы и правда хватило кресла, зачем Эрвин настоял на кровати? Ведь знает же, что его капитан уснёт и сидя…       Наконец, чай достаточно заварился, и Леви смог сделать ещё несколько глотков. Чай, который он сейчас пил, был травяным, из местных горных трав. Леви сразу догадался по запаху, ведь такой аромат был только в этом месте.       — Тебе его кто-то подарил? Или ты собрал сам? — спросил Леви, как только Эрвин вернулся к нему, присел на соседнее кресло и тоже налил себе чаю.       — Сам, — признался он, сделав глоток. — Слышал, как местные хвалят эти травы, что они и успокаивают, и придают сил. Решил собрать и попробовать, — добавил он.       — Надо же, — нехотя протянул Леви. — Не знал, что ты таким увлекаешься.       — Ох, я собрал его для тебя, — без задней мысли произнёс Эрвин, а глаза Леви чуть расширились. — Подумал, что ты будешь не против попробовать что-то новое. И хотел хоть немного отблагодарить тебя за то, что ты для меня делаешь, — он украдкой улыбнулся и потёр подбородок.       — Да, — хрипловато признал Леви, не ожидая от него такого признания. Оказывается, Эрвин не настолько глубоко ушёл в себя. Даже иногда вспоминает о нём. — У него очень яркий и свежий вкус. Совсем как это место.       — Ты знаешь, это было очень интересно, — поделился с ним Эрвин. — Отыскивать эти травы. Я сверялся со справочником и узнал много нового для себя…       Он увлечённо рассказал о том, как ходил по лугу с книжками и отыскивал в них каждое растение, каждый цветок, запоминал его название, запах и особые свойства. Леви слушал его внимательно, однако ловил себя на мысли, что больше смотрит на него. Он очень скучал по живому, вдохновлённому взгляду Смита, и сейчас, кажется, уловил его отголоски.       «Что ещё может заинтересовать тебя? — размышлял Леви, слушая его рассказ. — Я хочу видеть твой взгляд таким, а не потухшим и скорбным».       — В итоге, кажется, я выучил названия всех трав, что растут здесь, — заключил Эрвин. Его глаза, увлечённо горящие во время рассказа, вновь начали медленно затухать.       — Как только всё в твоей голове помещается, — проворчал Леви, — тебе бы сюда очкастую, вы бы перещеголяли друг друга в исследованиях, — добавил он и потупил взгляд.       — Да, жаль, что это уже невозможно, — выдохнул Эрвин, безучастно глядя перед собой. В комнате повисла тишина, каждый из них погрузился в мрачные раздумья. Леви ощутил тяжесть на душе от воспоминаний, а молчание Эрвина их будто усиливало. Несмотря на то, что прошло уже три года, горечь утраты до сих пор была сильна.       «Похоже, нам и впрямь не следует встречаться друг с другом, — угрюмо подумал Леви. — Потому что, как только видимся или говорим, сразу вспоминаем о прошлом. Чёрт, не хотел это признавать, но…»       — Пожалуй, и впрямь воспользуюсь твоей кроватью, — проронил Леви, понимая, что их разговор завершился на самой печальной ноте и вынести такое окончание очень тяжело. — Только… добраться бы до неё, — он удручённо посмотрел в сторону прихожей, где оставил свою трость. Даже если он сейчас встанет, вряд ли сможет сделать пару шагов.       — Я помогу тебе, — Эрвин, будто очнувшись, сообразил, что его тревожит, первым поднялся на ноги и протянул ему руку. — Можешь опереться на меня.       — Тц, я ещё не хочу спать, но пока дойду и впрямь захочу, — проворчал Аккерман, глядя на этого истукана. Когда Эрвин подходил так близко, да ещё когда он стоял, а Леви сидел, то казался ему просто огромным. Впрочем, за руку он всё же зацепился. Смит смог поднять его на ноги, а Леви перенёс вес на правую. На одной ноге он стоял нормально, но всё же пришлось опереться на Эрвина и обхватить его за плечо, поскольку его тут же начало клонить в сторону.       — Говорил же, не стоило так усердствовать, — вздохнул Эрвин, ощущая его неустойчивость и желание за что-то схватиться. Он невольно тоже обхватил Леви рукой за спину, поскольку тот напомнил ему лист на ветру, и опустил глаза.       — Я кажусь тебе жалким? — глухо спросил Леви, ощущая его взгляд на макушке. — Особенно, после того, что мог делать.       — Нет, ничуть, — без сомнений ответил Эрвин. — Наоборот, я считаю тебя сильным. Самым сильным. До сих пор.       — Да ну, — не поверил Леви и чуть покривил губами.       — Да, ведь ты до сих пор продолжаешь сражаться и побеждать. Пусть и самого себя, но перебороть себя гораздо труднее, чем сразить врага. Ты очень силён, Леви, — его голос стал мягче, — в отличие от меня, который сбежал на этот край света, пытаясь отказаться от себя и забыть обо всём… — вздохнул он.       — Я бы тоже хотел сбежать, — бесцветно отозвался Леви. — От себя и от всего того, что было. Но мне теперь с этим жить до самой смерти, поэтому бежать некуда. Оно никуда не уйдёт и не исчезнет, — свободной рукой он стиснул рубашку на груди и сделал глубокий неровный вдох. Он снова покачнулся, несмотря на то, что держался за руку Эрвина, и невольно подался вперед, ниже опуская голову и утыкаясь лбом ему в грудь. Кажется, он очень сильно хотел спрятать своё лицо, а скрыть его по-другому было никак.       — Леви, — спустя несколько секунд в тишине, Эрвин рефлекторно поднял правое плечо. Если бы у него была рука, наверное, он бы обнял его. В такой ситуации это не казалось чем-то неестественным. И он впервые ощутил, как Леви сейчас разбит. Точнее, впервые Леви кому-то показал, как ему тяжело справиться со своим настоящим.       — Наверняка ты никому и никогда не признаешься, как тебе больно, — проговорил Эрвин, вместо объятий крепче прижимая его к себе левой рукой. — Но мне… можешь сказать об этом. Я готов выслушать.       — А что слушать, — глухо и хрипло проговорил тот. — Сам знаешь, что это за дерьмо внутри. Снаружи кажется, что всё хорошо — жизнь продолжается, крыша над головой есть, полно проблем, которые нужно решать каждый день. Они отвлекают, но… всегда возвращаешься к тому, с чего всё началось. Думаешь об этом каждый раз, вспоминаешь и пытаешься понять, можно было поступить по-другому или нет, можно было не терять их или нет. И по ночам они тоже снятся.       — Да, я знаю, — едва слышно выдохнул Эрвин, а его голос стал крайне безжизненным. — Я тоже думаю об этом каждый день и каждую ночь, а когда понимаю, что их жертва была напрасной…       — Нет, — резко прервал его Леви и, сжав кулак, стукнул по его груди. — Не смей так думать. Их жизнь и смерть не была напрасной, ни одна, и я готов помнить лицо и имя каждого, чтобы потом подойти к ним и сказать, как многое они сделали для всех нас, для всего мира.       — Ты… и правда невероятен, Леви, — безжизненный голос Эрвина наполнился некоторыми эмоциями. Кажется, Леви уловил в нём восхищение, которое сейчас точно было не к месту. Чтобы убедиться в этом, он даже поднял глаза и столкнулся со взглядом Эрвина. Он и правда был чем-то наполнен, чем-то не совсем знакомым ему, но очень теплым и светлым. Леви некоторое время смотрел в его глаза, понимая, что этот свет его успокаивает и на душе становится легче. И это было странно, ведь обычно в присутствие Эрвина его одолевали тяжелые и сложные чувства.       — Эй, мы уже минут пятнадцать стоим тут, обжимаемся, — проворчал он, немного придя в себя и теперь ощущая сложные чувства иного рода.       — Да… — протянул Эрвин, задумавшись над его словами и не прерывая их зрительный контакт. — Тебе неловко от этого? — негромко спросил он, чуть ниже опустив голову.       — Нет, но… — заторможено пробормотал Леви, наблюдая за тем, как он медленно, но настойчиво склоняется. — Но твоя голова у моего лица вызывает опасения, — тихо добавил он через несколько мгновений, также ощущая, что Смит сильнее прижал его к себе.       — Правда? Ты боишься? — глаза Эрвина стали чуть шире, и Леви правда ощутил внутри какое-то волнение. Пожалуй, вырваться он сейчас бы не смог: он устал после уборки, расслабился после бани и чая, не чувствовал левую ногу, да ещё оказался в захвате. Вместе с тем его позабавила мысль о том, что он, не боящийся ничего, даже самой смерти, мог испугаться какого-то неоднозначного намёка от Смита…       — Я крошил титанов и резал людей, а ты вздумал напугать меня каким-то… — Леви схватил его за рубашку, склонив к себе ещё больше, и чётко, даже разъярённо, произнёс эти слова. Глаза Эрвина находились очень близко, он мог видеть, как в них всё ярче и ярче разгоралось какое-то чувство, не похожее на все предыдущие, что он видел. Оно стало каким-то гипнотическим и поглотило его настолько, что он не смог закончить свою мысль, а вместо этого затих на несколько мгновений и затаил дыхание. Вместе с тем он ощутил слабое дыхание Эрвина, которое касалось его лица, и от этого почему-то мурашками охватило всё тело. Леви не мог понять этого чувства, он никогда не был в подобной ситуации, он никогда не позволял себе настолько тесной физической близости с людьми, да ещё перед этим рассказывая им, что творится у него на душе. Пожалуй, он был ошеломлён, но это его не пугало. Ведь он доверял Эрвину, а тот, по умолчанию, не мог сделать для него чего-то плохого.       «Дерьмо, почему всё закончилось этим?» — Леви больше не мог смотреть на Эрвина, поскольку его лицо приблизилось максимально, что глазам стало больно. Он медленно их закрыл, ощущая неторопливое движение губ. Эрвин всё же преодолел последние сантиметры и соединил их, очевидно, не догадываясь даже сам, что из этого получится. Но что-то получалось. По крайней мере, они не оторвались друг от друга в первые секунды, Леви не заехал ему промеж ног, чтобы охладить пыл и не выдавил пальцами глаза. Эрвин, совершая такой отчаянный поступок, ждал от него чего-то подобного, однако Леви как будто ещё больше обмяк в его поддерживающей руке и следовал за его губами, не разрывая поцелуй. И даже позволил кончику языку чуть проникнуть в его рот и соприкоснуться с его. После этого Эрвин мягко завершил поцелуй так же, как и начал его.       — Ну и зачем ты это сделал? — ещё не открывая глаз, спросил Леви и медленно приподнял веки.       — Просто захотелось… попробовать, — Эрвин тоже неспешно выпрямился и отвёл взгляд чуть в сторону. — Захотелось тебя, — поправился он.       — Ты же только что говорил, что тебя не интересуют подобные вещи, — несколько раздосадовано произнёс Леви, чувствуя себя немного обманутым.       — Да, когда ты изо всех сил пытался меня женить, — ухмыльнулся тот и снова посмотрел на рассеянного Аккермана. Его правое плечо опять дёрнулось, и опять он позабыл о том, что не может коснуться его лица. А ему внезапно очень хотелось провести пальцами по тем шрамам на правой половине и снова коснуться губ.       — Знаешь, когда меня к чему-то принуждают, — вместо этого ему оставалось лишь смотреть на него, вкладывая во взгляд те желания, которые он не мог осуществить, — во мне будто просыпается ребенок и хочется сделать всё наоборот, — признался он. — Наперекор тому, что мне не нравится.       — Хах, ты поэтому решил отыграться на мне? — уголки губ Леви чуть приподнялись, а лицо стало не таким хмурым. Впрочем, он тут же помрачнел. — Удумал же лезть языком мне в рот, сколько микробов затащил, — проворчал Аккерман, лицо которого перекосилось. Наверное, если бы он мог, то побежал бы промывать рот. Но он не мог.       — Прости, — повинился Эрвин, сдерживая улыбку от его вида. — Я чистил зубы после ужина, — в своём оправдание добавил он. Леви, немного успокоившись, снова стал серьёзен.       — Я не принуждал, я просто… — он хотел ещё раз объяснить, что просто пытался втолковать этому упрямцу, что он может жить полноценной жизнью, и что жена могла бы о нём позаботиться, а в детях, возможно, он бы нашёл новый смысл жизни…       — Да, мастером объяснять я никогда не был, раз ты понял это так, — в итоге пробормотал Леви и оторвал от него взгляд. И правда, второй раз объяснять сил и желания не было, а после того, что выкинул Эрвин, он и правую ногу едва ощущал. Поэтому как будто начал падать, и Смит мгновенно почувствовал, что тот стал тяжелее, и покрепче перехватил его.       — Всего один поцелуй, а тебя уже ноги не держат? — шутливо спросил он.       — Тч, ты же знаешь, что не из-за этого, — проворчал Леви. — Не могу больше стоять, мне надо куда-нибудь сесть или лечь.       — Хорошо, — Эрвин опять начал склоняться к нему. — Можешь обхватить меня за шею? — попросил он, и пока Леви ничего не успел сделать, практически уткнулся носом ему в плечо.       — Зачем это? Ты что, нести меня собрался? Одной-то рукой? — скептически спросил его Аккерман, однако всё же обхватил его за шею и сцепил свои руки. Понимая, что до кровати теперь сможет добраться только ползком.       — Да, если будешь покрепче держаться, — Эрвин чуть присел, скользнул левой рукой по его спине и обхватил за бёдра. А потом стал поднимать. Леви и впрямь пришлось чуть ли не вцепиться в него, когда он ощутил, что отрывается от пола. Таким образом он «сел» на руку Смита, а чтобы тому было чуть легче, старался большую часть веса переместить на его плечи.       — Ого, — удивился Леви, когда тот и правда его понёс, причем довольно уверенно. — А ты ещё не растерял свою силищу.       — Да, ты знаешь, колка дров оказалась очень полезным занятием, — по дороге к спальне говорил Эрвин. — Да и в целом я же не лежу весь день. Мою лошадь, ношу воду, кошу траву… уже почти ко всему приспособился.       — Только дома не убираешься, — пробурчал Леви, так тесно прижавшись к нему, что говорил почти на ухо.       — Да, здесь, пожалуй, без твоей помощи никак, — они добрались до комнаты, которая была спальной, и Эрвин остановился у застеленной кровати, думая, как бы осторожнее опустить на неё Аккермана. Пришлось подогнуть колени, забраться самому и аккуратно уложить его на спину. Почувствовав поверхность, Леви ту же расслабился и облегчённо выдохнул.       — Ладно, за это спасибо, — нехотя поблагодарил он, глядя на Эрвина, который замер над ним. Несколько секунд они в молчании смотрели друг на друга, пока Смит не выпрямил спину и не слез с кровати.       — Если хочешь, можешь тоже спать здесь, — глухо проронил Леви, отведя взгляд в сторону. Эрвин, который уже хотел уйти, замер и удивлённо приподнял брови.       — С тобой? — негромко спросил он.       — Да, кровать широкая, нам обоим места хватит, — Леви передвинулся на край и действительно освободил большую часть. — Незачем ютиться в кресле, когда есть столько места.       — Хах, ты сегодня в добром расположении духа, — улыбнулся Эрвин. — Но, кажется, для нас обоих это будет неловко?       — Мне нормально, — проронил Леви и прикрыл глаза, сделав вид, что уже готов уснуть.       — Ладно, тогда… уберу из гостиной чашки и закрою дверь, — пробормотал Эрвин и на некоторое время вышел из спальни. Леви безуспешно пытался за это время отключиться, но сон и правда не шёл. В итоге он слышал, как Эрвин вернулся в комнату, затушил все свечи, кроме одной, и лёг на вторую половину. Леви, как лежал на боку, так и лежал, не шелохнувшись, обхватив себя руками и подтянув колени к животу. Раскат грома нарушил их тишину и молчание, и Леви глубоко вздохнул, ощущая, что так уснуть ещё тяжелее.       — По поводу того, что сейчас случилось… — начал Эрвин, глядя в потолок.       — Ты уже оправдался, — пробормотал Леви.       — Нет, я не хотел насолить тебе, разве что, совсем чуть-чуть отыграться, — улыбнулся он. — Прости, если было неприятно и внезапно. Мы ведь никогда с тобой не говорили и не думали об этом.       — Да, не говорили, — приглушенно отозвался Леви. — Будто можно было об этом думать, когда вокруг творилось такое дерьмо, — выругался он.       — Да, а я к тому же, похоже, совсем разучился чувствовать и сопереживать, — обреченно вздохнул Эрвин и скосил глаза на свернувшегося Леви. — Ты ведь… не только приходишь ко мне убираться, — как факт озвучил он.       — Что, решил попрактиковаться в эмпатии? — усмехнулся Аккерман. — Тц, и дураку понятно, что если бы нас ничего не связывало, я бы не таскался на край света почти каждую неделю, — раздраженно добавил он.       — А что нас связывает? — бесстрастно спросил его Эрвин. — Кроме прошлого?       — Эй, не знаю, кем ты меня считаешь, — Леви даже развернулся к нему, чтобы окинуть убийственным взглядом. — Но ты для меня был не только командиром, но и другом. Я тебе доверял без вопросов и не требовал чего-то в ответ. И, думаю, ты мне тоже доверял, насколько это возможно, — тихо добавил он. — Конечно, я хочу тебя видеть, болтать и пить чай. Мне доставляет это радость. Не знаю, как тебе, — снова отвернувшись, продолжил он. — Порой мне кажется, что ты не хотел бы меня видеть, поэтому, если это так, то лучше скажи, а то я так и буду к тебе таскаться.       — Нет, это не так, — Эрвин тоже повернулся на бок и приблизился к нему, осторожно касаясь плеча и пытаясь сделать что-то, чтобы Леви расслабился. От последних умозаключений он весь сжался, и Эрвину показалось, что он причинил ему боль. Хотя в эмоциях он и правда был не силён, но, кажется, Леви постепенно понимал. Пытался понять.       — Я тоже рад тебя видеть, хотя эта радость смешана с грустью, — признался он. — Но с тобой лучше, чем без тебя. Кажется, в последнее время я наоборот жду твоего прихода.       — Правда? — Леви чуть обмяк и перевернулся на другой бок, чтобы посмотреть в глаза и убедиться в его искренности. В комнате горела всего одна свеча, свет был очень тусклым, но кое-что всё же можно было разглядеть. По крайней мере, лицо Эрвина было очень близко, и Леви почувствовал внутреннее облегчение, когда увидел его неподдельные эмоции.       — Хорошо, мне нравится, когда ты говоришь правду, — проронил Аккерман и, сам не осознавая того, поднял руку и коснулся его лица. Провёл по щеке и обхватил её ладонью. Некоторое время они смотрели друг на друга, не говоря ни слова, а потом, также бессознательно, Леви потянулся и прижался к его губам. Странно, но сейчас ему не казалось это чем-то неестественным. Возможно, сама атмосфера между ними оказалась настолько интимной, что он захотел этого. Возможно, просто хотел ещё раз понять, что ощущает во время поцелуя. Возможно, его тронули искренние слова от Эрвина и он решил довериться ему чуть больше… В любом случае, сейчас они целовались, как любовники, медленно и чувственно, погружаясь в ощущения и познавая новые эмоции для себя. Эрвин придвинулся ещё ближе и, обхватив его рукой, прижал к себе. Это добавило новых красок, и внутри что-то приятно дрогнуло. Теперь трепетное удовольствие получали не только губы и язык, но и всё тело от объятий.       — Кажется… друзья такого не делают, — пробормотал Эрвин, когда Леви сам отстранился от него, однако руку с лица не убрал, продолжая держать его.       — Возможно, я ошибся, — протянул Аккерман, ощущая, как сердце взволновалось от поцелуя. — Возможно, ты был кем-то другим, а не другом. Кем-то… к кому я никогда такого не ощущал, поэтому не могу точно сказать, — пояснил он.       — Леви… — только и смог выдохнуть Эрвин, сейчас тоже испытывая необъяснимые эмоции. Для него капитан Аккерман всегда был верным помощником, правой рукой, лучшим бойцом и… человеком, которому он смог доверить самое сокровенное, не опасаясь, что он не поймёт или посмеётся над ним. Нет, Леви всегда понимал его. Даже когда он скрывал правду, даже когда он шёл вразрез с его мнением, Леви понимал. Задумывался ли он когда-нибудь, что Леви может испытывать к нему другие, более сильные чувства, не похожие на его? Но, не в силах их объяснить, он продолжал просто следовать за ним и исполнять его цели, в итоге достучавшись до его сердца своей преданностью. А сейчас, похоже, отзывается не только сердце, но и вся душа и тело.       — Чёрт, наверное, ты хочешь большего, — раздался глухой голос Леви, который вновь прятал голову у него на груди. Аккерман ощущал, как Эрвин всё сильнее и сильнее сжимает его, совсем не замечая этого в своих размышлениях.       — Ты о… — выдохнул Эрвин, отвлекшись от своих мыслей.       — Вот только не знаю, что из этого получится, — также мрачно продолжил Леви. — Я и раньше-то не особо этого хотел, а после войны всё напрочь отшибло, — он нервно усмехнулся. — Я смеялся над тобой сегодня, а сам-то, — иронично добавил он.       — Ох, ничего, — проронил Эрвин и, тронув его лицо, склонился и поцеловал его в лоб. — Это… стало неожиданным для нас обоих, поэтому, думаю, нам нужно привыкнуть и больше говорить об этом. Говорить о чувствах. К тому же сейчас я просто хочу обнимать тебя и ощущать тепло твоего тела, слышать стук сердца…       — Вот тебя понесло, — усмехнулся Леви, сгибая руки в локтях и прижимая к его груди. — Оказывается, ты тоже можешь испытывать чувства, — проронил он.       — Оказывается, да, — выдохнул Эрвин и чуть-чуть сдвинулся вниз, чтобы видеть его лицо. — Леви, давай мы будем делать только то, что приятно нам обоим и до такой степени, чтобы приятно было обоим. Например, поцелуи… тебе понравились? — осторожно спросил он.       — Да, неплохо, — их лица снова оказались так близко друг к другу, что Эрвин ощутил его дыхание на своих губах. — Пожалуй, я не против попробовать ещё… — Леви снова сократил последние сантиметры между ними и мягко прижался к его губам.       Эта ночь вышла странной и долгой. Они то целовались, то лежали, обнявшись, о чем-то говорили — иногда серьёзно, а иногда подшучивая друг над другом, снова целовались, касались друг друга и утыкались друг другу в плечо, расслабляясь и успокаиваясь. Несколько раз Леви невольно вздрагивал от раскатов грома: нет, он их не боялся, просто в такой тишине и в уединение, в сосредоточении друг на друге, они и правда врывались неожиданно, будто хотели разрушить то, что только-только начало между ними складываться. Но не удавалось.       Гроза стихла и дождь тоже закончился. Леви проснулся снова лёжа на боку, но на этот раз его обнимал Эрвин, прижавшись сзади. Спросонья Леви хотел скинуть его руку — было жарко и тяжело, однако вспомнил, что полночи они жались друг к другу, да ещё беспрестанно целовались. После такого отталкивать Эрвина было бы странно, поэтому он смирился и глубоко вдохнул. И, к своему удивлению, снова уснул.       Второй раз Леви пробудился уже один. Ночная буря ушла так же неожиданно, как и пришла, солнечные лучи пробивались сквозь окно и падали на край кровати. Нехотя открыв глаза, Леви перевернулся на спину и посмотрел в сторону. Вторая половина кровати была примятой, но Эрвина рядом не оказалось. Ощущая некоторое головокружение после долго сна, Леви поднял корпус и откинул одеяло.       «Как бы теперь встать?» — он ощупал левую ногу, затем свесил обе с кровати. На глаза внезапно попалась его трость, которую он вчера оставил возле входа, и которая теперь заботливо прижалась к прикроватной тумбочке. Невольно улыбнувшись, Леви потянулся за ней и, упирая её в пол, поднялся на ноги. Несколько раз он переступил на месте, убеждаясь, что чувствительность вернулась, а затем заковылял к уборной.       «И воду погрел…» — улыбка снова невольно напросилась на лицо, когда он коснулся горячей воды в ведрах. Раздевшись, он кое-как смог помыться, поскольку ночью из-за жара Эрвина вспотел, затем, приведя себя в порядок, снова оделся и отправился на кухню. Он немного прихрамывал, однако уже мог передвигаться самостоятельно.       — Леви, — Смита он застал возле стола, на котором тот раскладывал тарелки. — Уже проснулся?       — Да, спасибо за воду, — нехотя поблагодарил тот, отодвинул табурет и присел на него.       — Как твоя нога? — заметив, как он приложил трость к краю стола, спросил Эрвин.       — Уже лучше. Чувствительность вернулась. Ты был прав — отдых в кровати пошёл ей на пользу, — признал он, положив руку на левое бедро. Эрвин тем временем разложил по тарелкам яйца, кусочки хлеба, сыра и вареной курятины.       — Извини, есть некоторые проблемы с чисткой яиц, — неловко улыбнулся Эрвин, присев рядом с ним.       — Да, мне в самый раз заняться этим, — пробормотал Леви, беря в руки яйца и очищая их, себе и Эрвину. Смит тем временем кое-как намазал хлеб маслом и разлил по чашкам чай.       — Сегодня уедешь? — во время нехитрого завтрака спросил он.       — Да, надо вернуться, — кивнул Леви. — Обычно я надолго у тебя не задерживался, мелочь может начать разыскивать меня, — с недовольством признал он. — Носятся со мной, как с писаной торбой, хотя я и сам всё могу делать.       — И всё же, кажется, тебе это приятно, — отметил Эрвин. — Когда кто-то заботится.       Леви задержал на нём взгляд, вспомнил о том, как вчера Эрвин донёс его до кровати, трость утром и горячую воду в уборной.       — Да, пожалуй, что-то в этом есть, — он опустил взгляд, сделал глоток чая, а затем снова посмотрел на Эрвина.       — Ты выглядишь лучше, — заметил Леви. — Глаза не такие потухшие, как вчера. Они меняются, когда тебе становится что-то интересно.       — Да, возможно, ночью было очень интересно, — улыбнулся Эрвин и поспешил сделать глоток чая. То ли чай был горячим, то ли что-то ещё, но его лицо немного покраснело.       — Да, и впрямь, — бесстрастно выдохнул Леви, в отличие от бывшего командира внешне никак не проявляя эмоций.       — Леви, если хочешь, оставайся у меня, — неожиданно решительно произнёс Смит. Его глаза загорелись ещё ярче, хотя кожа так и осталась покрасневшей.       — И зачем же? — с некоторым напряжением спросил его Аккерман. — Это из-за того, что произошло между нами? Хочешь, чтобы я грел твою постель вместо жены? — усмехнулся он.       — Просто ты сказал, что тебе надоело приезжать сюда каждый раз, — опустив взгляд, пробормотал Эрвин. — А я не хочу, чтобы ты совсем перестал приезжать, — признался он.       — Вот как, — выслушав его, Леви допил чай и опустил пустую чашку на стол. — На самом деле, мне не надоело приезжать. Просто, когда мы вчера с тобой говорили… мне показалось, что ты не хочешь часто меня видеть. Ведь, встречаясь со мной, ты непременно вспоминаешь о прошлом, и это начинает угнетать тебя в сто раз сильнее, чем когда ты не видишь меня. Поэтому я подумал, что если своим приходом доставляю тебе боль, лучше перестать делать это. Но если я перестану, то ты утонешь в хламе, поэтому и предложил жениться, чтобы хоть кто-то следил за тобой, — объяснил Леви.       — Ох, вот оно что… — выдохнул Эрвин, разобравшись в его мотивах. — Но это совсем не так. Да, кое в чем ты прав — я действительно вспоминаю о прошлом, когда вижу тебя. Но твой приход не причиняет мне боль. Ведь ты — не только моё прошлое, ты моё настоящее и, надеюсь, что и будущее. Та тоска и печаль, что рождаются во мне в первые минуты, постепенно уходят, и их место заполняют другие чувства. Мне хотелось бы видеть тебя чаще, но я понимаю, что сюда тяжело добираться, да и у тебя есть своя жизнь в городе…       — Не особо, — прервал его Леви, — там есть какая-то жизнь. Я просто живу, решаю дурацкие проблемы и всё, — бесцветно охарактеризовал он. — Хотя есть кое-что, — чуть живее добавил он. — Одно дело, которому я уже давно учусь. Но вскоре оно должно завершиться.       — Раз так, если захочешь, можешь жить здесь, — повторил Эрвин. — Да, пожалуй, здесь меньше удобств, приходится носить и греть воду, работать по хозяйству, чинить крышу над головой… Но у меня есть две ноги, а у тебя — две руки. По-моему, мы идеально подходим друг другу, — рассмеялся он.       — Да уж, — Леви тоже повеселел, а его лицо просветлело. — Я подумаю над этим, — чуть погодя, добавил он. — Мне нравится твой взгляд, когда ты охвачен каким-то желанием. Не хотелось бы его снова терять.       После завтрака Леви собрался в дорогу. Надел свой жилет и плащ, забрал пустую сумку, в которой привёз продукты, захватил трость и вышел из дома. Эрвин тем временем подготовил его лошадь и привёл поближе к двери, чтобы тому не пришлось до неё долго идти. Леви прикрепил сумку к седлу, затем сложил трость, а Эрвин помог ему забраться. Только оказавшись в седле, Леви вмиг почувствовал себя увереннее и взялся за поводья.       — Всё хорошо? Ты доедешь? — зная, что Леви ждёт долгая и крутая дорога, спросил Эрвин.       — Да, в седле ощущаю себя лучше, чем на своих двоих, да и лошадь привыкшая к этой дороге, — заверил его Аккерман.       — Тогда… хорошей дороги. Я буду ждать тебя, — на прощание Эрвин немного грустно улыбнулся, а Леви, разворачивая лошадь, успел заметить, как голубые глаза стали постепенно затухать.