13 мая 1983.
Семейная закусочная Фредбера.
Конец праздника?
Майкл слышал лишь звон в ушах, пока его мозг пытался обработать произошедше. Его руки тряслись, пока на них капало все больше и больше крови. Майкл просто не мог пошевелиться. Он не мог ничего, кроме как смотреть, слышать гнетущий звон и пытаться приложить все усилия, чтобы понять все. Несколько минут все было в порядке. Было громко. Все говорили. Все веселились. Но теперь в семейной закусочной повисла тишина. Майклу казалось, что никто (и он в том числе) не дышал. Майкл не дернулся, когда Джордж похлопал его по плечу. Он никак не отреагировал, хотя ему хотелось пихнуть друга так сильно, чтобы тот упал на пол. Это была его идея. Это Джордж предложил попытаться сделать Нормана более смелым. И чем это, черт возьми, закончилось…? Почему Майкл игнорировал плач Нормана? Почему звук, который заставлял его чувствовать вину, в этот раз не привел ни к какой реакции? Почему он посмел смеяться с друзьями над ситуацией? Почему никто их не остановил? Неужели всем было настолько все равно и они пришли сюда только ради веселья?! «Убедись, что Элизабет и Норман не подойдут близко к сцене». Майкл нарушил очередное обещание. Как так вышло… Почему он проигнорировал обещание, которое он дал совсем недавно? Это было важно. Отец доверял ему… Майкл не убедился. Майкл сделал так, чтобы Норман слишком быстро оказался к сцене и произошло то, что мозг Майкла так и не мог обработать. Майкл не обернулся, но он слышал шаги в свою сторону. Его друзья отошли. Они не смотрели на него, не смотрели на сцену… Им словно было все равно. А руки Майкла продолжали окрашиваться в алый. Уильям грубо дернул Майкла за плечи, поворачивая его к себе. Его лицо было перекошено от злости… Именно таким его видел Майкл. Хотя сейчас для Майкла все выглядело как стекло, в котором медленно появлялись трещины, грозившие совсем скоро потрескаться… Грозившие полному уничтожению этого стекла. Защитного или нет — неважно, просто стекла. — Что ты наделал, Майкл?! — Я… Я… — глаза Майкла наконец-то наполнились горькими слезами осознания. Он даже не знал что ему сказать. Он не знал. Он не мог. Он не понимал. Почему он не мог просто провалиться сквозь землю? Почему он не мог просто пропасть? Почему он должен проживать этот неприятный момент? — Уильям… — шепотом произнес Генри, прикоснувшись ладонью к плечу товарища. Уильям никак не отреагировал, его взгляд не покидал лица Майкла. — Уильям, не налегай на него… Позвони в больницу, я поговорю с Майклом. Некоторое время Уильям серьезно смотрел в напуганное лицо Майкла, а потом кивнул. Он отошел от Майкла и направился к стене с телефоном. Рука Генри мягко легла на плечо Майкла, когда он попытался увести его от сцены. Ноги Майкла казались кусками ваты. Он не чувствовал, что может передвигаться. Он чувствовал, что любое движение заставит его тут же упасть на пол. И как бы ему хотелось это сделать, полностью разбившись на несколько кусков и исчезнув. Генри нежно помог Майклу отойти от сцены и усадил его на стул. Джейн уже принесла несколько мокрых салфеток и стакан воды. Оставив все это на столе, Джейн ушла. Ей еще нужно было как-то объяснить гостям и попросить их покинуть помещение… Возможно, придется возвращать какую-то часть денег за испорченный праздник. Генри отошел от Майкла, но тут же присел перед ним. Он несильно коснулся плеч Майкла, стараясь не давить. — Майкл, посмотри на меня, — шепотом сказал Генри. Майкл медленно поднял голову и взглянул на Генри. В его глазах читалось переживание. — Молодец… — Я…я… — пролепетал Майкл, все еще находясь в состоянии шока. Выражение лица Генри смягчилось еще сильнее. — Я понимаю, Майкл. Спокойнее. Всё будет хорошо, — попытался заверить его Генри, продолжая говорить шепотом. Совсем недалеко Уильям кружил как недовольный тигр в клетке: — В каком смысле вы не можете приехать сейчас?! Я не могу быть спокойным, дамочка! Мой сын медленно, но верно умирает! И если никто не приедете, то он точно умрет! Вы врачи, вы должны спасать жизни людей! Пусть приедет кто-угодно, хоть неопытные, но пусть моего сына увезут в больницу и сделают все, чтобы спасти его! Иначе я подам на всех вас в суд, шайка шарлатанов! Генри покачал головою, когда на момент взглянул на Уильяма, а затем он вернул взгляд на Майкла. Майкла все еще трясло, но его мозг уже лучше обрабатывал случившуюся ситуацию. Желание Майкла пропасть из-за этого только росло и росло. — Я… — Тише, Майкл, тише, — вновь прошептал Генри. — Всё будет хорошо. Не напрягайся еще сильнее… — Генри быстро приподнялся и взял со стола стакан с водой, протягивая его Майклу. — Выпей. Тебе нужно успокоиться. Трясущими руками Майкл принял стакан с водой из рук Генри. Генри немного помог Майклу держать стакан, чтобы вода лилась ему в рот, а не на одежду. Взгляд Генри слегка нахмурился из-за крови на руках Майкла. Генри забрал из рук Майкла стакан, перепачканный в крови. — Тебе нужно вытереть руки, Майкл, — Генри поставил стакан на стол и взял одну салфетку. Он снова присел и аккуратно прикоснулся к одной из рук Майкла. — Я… Я сам… — еле как произнес Майкл. Генри кивнул и позволил ему самостоятельно вытереть руки. В движения Майклах читалось недовольство собою, явная злость и желание убрать кровь. Майкл почти агрессивно тер свои руки. Хотя Джейн постаралась принести как можно больше салфеток, их не хватило, чтобы вытереть кровь полностью. — Я принесу еще салфеток, подожди, — Генри быстро поднялся. Он уже собрался уйти, но резко остановился, взглянув на Майкла. — Я быстро. Майкл кивнул, провожая Генри взглядом. Он перевел взгляд на испачканные в крови салфетки, что лежали на столе. Мозг Майкла наконец-то обработал произошедшее. Из-за него Норман пострадал. Из-за него Норман может умереть… Глаза Майкла вновь наполнились слезами, но на этот раз они потекли по его щекам. Он не верил, что это правда. Не верил, что он сделал такую ужасную вещь со своим родным братом. Норман пострадал из-за него. Почему Майкл вообще решил, что это хорошая идея через запугивание попытаться сделать своего брата смелее? Это был Норман! Норман боялся всего и Майкл лишь ухудшил ситуацию. А теперь его младший брат пострадал из-за него… Майкл закрыл лицо руками. Он заплакал. Он мог позволить себе такие эмоции, пока никто не видел… — Кажется, тебе это нужно, Майкл. Майкл резко убрал руки от лица и поднял голову, когда услышал голос рядом. Он слегка успокоился, когда заметил, что это всего лишь был Карлтон, протягивающий ему платок. Майкл неуверенно взял платок из рук Карлтона и вытер слезы. — Спасибо… — прошептал Майкл, возвращая платок Карлтону. Карлтон взял платок обратно, но вместо того, чтобы убрать его, приблизился к Майклу и намного лучше вытер слезы Майкла. — Карлтон…! — Пожалуйста, — Карлтон наконец-то убрал платок в карман штанов. Он сочувственно положил руку Майклу на плечо. — Мне так жаль, что это произошло, Майкл… Майкл вновь услышал звон в ушах.***
13 мая 1983.
Дом Афтонов.
Уильям вернулся с больницы. Он был почти готов накинуться на медицинских работников, которые ехали слишком медленно. Если Норман в итоге умрет, то это будет одна огромная проблема — Уильям это знал. Уильям повесил свое пальто на вешалку и взглянул на Элеанор, которая стояла перед ним, скрестив руки на груди, а на ее щеках неприятно застыли слезы. — Поговорим в нашей комнате, Уильям, — шепотом сказала Элеанор. Она развернулась и как можно скорее скрылась в комнате. Уильям вздохнул, потирая запястье на котором были часы. Его взгляд скользнул по другим комнатам дома. Дверь в комнату Майкла была закрыта, так же как и дверь в комнату Элизабет. Все были дома и никому не было сладко от того, что произошло в закусочной. Уильям поспешил в комнату. Он закрыл дверь на тот случай, если между ним и Элеанор произойдет небольшая ссора. Элеанор сидела на краю кровати, ее руки все еще покоились на ее груди. Уильям неуверенно сел рядом с ней. Он на момент удивился, когда Элеанор отсела от него. Ее руки скользнули к ее плечам. — Уильям… Ты обещал, что никто не пострадает. — Это был несчастный случай… — Ты сказал, что никто не пострадает! — голос Элеанор дрогнул, когда она подняла его на Уильяма. По ее щекам вновь текли слезы, которые она не думала вытирать. — Ты обещал, но теперь наш сын лежит в больнице и неизвестно, выживет ли он! Норман может умереть…! Когда ты спасал меня из Ада моего дома, я не думала, что ты превратишь в Ад наш дом! — Элеанор… — голос Уильяма звучал слишком тихо для него. — Ты меня обманул! Наш сын умрет и это все из-за твоей с Генри закусочной! — Элеанор… — Уильям подсел ближе к Элеанор и схватил ее за руки. Его голос понизился до еще большего шепота. — Элеанор, это был несчастный случай. Никто из нас не мог подумать, что такое произойдет… Но я обещаю тебе, Элеанор, Норман будет жить, а Майкл и Элизабет никогда не пострадают. Я сделаю все, чтобы их жизнь была безопасна! — Уильям, ты уже пообещал мне один раз… — шепотом сказала Элеанор. Ее плечи опустились, а взгляд стал грустнее. — Дай мне второй шанс… Я обещаю, что наши дети будут в порядке. Элеанор вздохнула. — Если кто-то еще пострадает из них, то я уйду от тебя, Уильям, — серьезно сказала Элеанор. Ей удалось заставить Уильяма отпустить ее руки и она провела ладонью по щеке, вытирая слезы. — Это не шутки, Уильям. Если Элизабет или Майкл пострадают, то я подам на развод. Это не то, чего я желала, когда выходила за тебя замуж. Взгляд Уильяма нахмурился. — Я понимаю, Элеанор. Уильям и Элеанор некоторое время сидели в тишине. Элеанор отсела от Уильяма и он воздержался от того, чтобы хоть как-то прикоснуться к ней. Ему осталось лишь сидеть и слышать как Элеанор плачет. Когда плач Элеанор затих, а ее руки вновь потянулись к лицу, чтобы вытереть остатки слез, Уильям встал с кровати и вышел из комнаты. В коридоре Уильям подошел к телефону. Он взял в руки трубку и набрал номер Генри. — Привет, Генри, — безэмоционально сказал Уильям. — Я думаю, нам нужен перерыв на неделю. И кроме того… Нам нужно кое-что обсудить. Поговорим после недельного перерыва. Это важно.***
13 мая 1983.
Государственная больница Харрикейна.
Первый этаж.
Младший врач Миранда шла по коридорам больницы в поисках одной из медсестр. Сегодня в палату номер 25 привезли нового пациента, маленького мальчика. Мальчик был без сознания, поэтому было важно, чтобы в его палату время от времени заходила медсестра и проверяла самочувствие бедняжки. Отец мальчика был слишком агрессивен, когда говорил о том, что будет жаловаться на больницу, если ребенок умрет. Миранда остановилась у палаты номер 10, из которой вышла медсестра Мэйси. Пряди ее блондинистых волос слегка вылезли из ее пучка, а на морщинистом лице была едва заметная грусть. — Здравствуй, медсестра Мэйси, — Миранда кивнула. — Здравствуй, Миранда, — Мэйси выдавила улыбку. — В чем дело? — Сегодня в двадцать пятую палату заселили нового пациента. Мальчика без сознания. Нужна медсестра, что будет следить за его самочувствием. Можешь помочь? Медсестра Мэйси тут же кивнула. — Конечно. Это не составит мне никакого труда. Можешь положиться на меня. — Спасибо, Мэйси, — Миранда улыбнулась и развернулась на туфлях. — Если что-то случится, неважно, хорошее или плохое, немедленно сообщи кому-то из врачей! — с этим словами врач Миранда удалилась в коридоре. Дверь в десятую палату слегка приоткрылась и оттуда высунулась девчачья головка. Медсестра Мэйси обернулась и слабо улыбнулась девочке. Девочка вышла из палаты. Ее слепые глаза смотрели прямо на Мэйси. Лакричные пышные волосы девочки были в беспорядке. — Ты напугала меня, Джессика, — мягко сказала Мэйси. Девочка тихо хихикнула. — Извини. Я говорила с Ником… Он опять не отвечает, но я не понимаю почему. Медсесстра Мэйси не стала говорить девочке о том что Ник вообще не мог говорить. — С тобою говорила врач Миранда? — поинтересовалась девочка. — Да, — Мэйси кивнула. — В двадцать пятую палату привезли нового пациента. Девчока немного оживилась когда услышала номер палаты. Несколько лет назад она и сама лежала в этой палате, не способная передвигаться. За этой палатой всегда следила Мэйси и девочка знала насколько ответственно она относилась к своей работе. Уже год эта девочка жила в больнице и она могла сказать, что из всех медсестр в больнице Мэйси была самой доброй. — И кого? — спросила девочка. — Ребенка. Мальчика. — Я могу с ним поговорить? — спросила девочка, наклонив голову вбок. Медсестра Мэйси опять не стала говорить, что мальчик навряд ли ответит ей, ведь он находился без сознания. Она лишь кивнула. Девочка тут же улыбнулась сильнее и побежала к лестнице, чтобы подняться на этаж, где находилась эта палата. — Джессика, пожалуйста, будь аккуратнее! И не пугай других медицинских работников, — Мэйси вздохнула, когда девочка ухватилась за перепила лестницы и стала медленно подниматься по ней. Хотя она и была слепая, она удивительно точно ориентировалась в больнице. Медсестра Мэйси вздрогнула, когда в палате номер 12 раздался кашель. Она поспешила к палате. После того как она справится с проблемой в этой палате, она обязательно направится в двадцать пятую. С каждым новым пациентом сердце Мэйси разбивалось на новые осколки. Ей было жалко каждого в больнице, а чьи-то смерти воспринимались ею как личные потери.***
13 мая 1983.
Государственная больница Харрикейна.
Палата номер 25.
Девочка толкнула дверь в двадцать пятую палату. Дверь слабо скрипнула. Девочка аккуратно зашла в палату и закрыла дверь. Она помнила, что в этой палате, в отличии от других, была лишь одна кровать, спрятанная за ширмой. Девочка подошла к ширме, а затем к кровати. Ее рука скользнула по бортику кровати, а затем она стала ощупывать одеяло на кровати. Рука девочки продолжала исследовать кровать, пока не остановилась на волосах пациента. Девочка слабо запустила пальцы в волосы мальчика и потрепала их. — Привет, — шепотом сказала она. Ответа не последовало. — И ты тоже не разговариваешь… Ну, ничего страшного! Я привыкла. Жаль, что я не знаю твоего имени… Но, знаешь, тебе так повезло, что ты попал именно сюда! Здесь очаровательные врачи! Чтобы не произошло с тобою, ты будешь в порядке, — девочка вновь потрепала мальчика по волосам. — Наверно, твоим родителям так грустно, что ты здесь… — она вздохнула. — Но опять-таки не переживай! Всё будет хорошо. Совсем скоро ты их увидишь.***
14 мая 1983.
Государственная больница Харрикейна.
Палата номер 25.
Утром девочка вновь зашла в двадцать пятую палату. Сейчас в руках она держала тарелку с нарезанными кусочками яблока. Медсестра Мэйси так и не сказала ей, что мальчик в палате был без сознания. Девочка поставила тарелку на столик рядом с кроватью. Она слегка потрепала мальчика по волосам. — Доброе утро! Я принесла тебе кусочки яблока! Не знаю, нравятся ли они тебе или нет, но мне нравилось их есть, когда я тут лежала, — девочка улыбнулась. — Приду к тебе вечером! Девочка счастливо вышла из комнаты. Ей нравилось ухаживать за пациентами в больнице, особенно на первых двух этажах, где помещали детей. Некоторые старики с четвертого этажа очень сильно ругались на нее из-за того, что она была слепой. Через пару минут в палату зашла медсестра Мэйси. Она покачала головой, когда увидела на столике тарелку с кусочками яблока. Мэйси понимала, что девочка хотела ухаживать за пациентами так словно она была медсестрой, но сейчас такая тарелка лишь могла «пригласить» в палату мух. Мэйси подняла тарелку со стола. Прежде чем выйти с палаты, она взглянула на мальчика. Никаких признаков того, что его состояние становилось лучше. Мэйси боялась что скоро она перестанет слышать звуки пульсометра.***
15 мая 1983.
Дом Афтонов.
Уильям недовольно заворчал, лежа в кровати, когда утром он услышал трезвон телефона. Он медленно поднялся с кровати, потирая глаза, и тихо вышел из комнаты, пытаясь не разбудить Элеанор. Уильям подошел к телефону, быстро зевнул и наконец принял звонок. — Алло? — сонным голосом спросил Уильям. — Это Уильям Вильямс Афтон? — Да, — зевнув, подтвердил Уильям. — Вам звонят из государственной больницы. У нас для вас плохая новость.***
15 мая 1983.
Никогда больше не упоминай этот день.
Майкл чувствовал себя еще более отвратительно, чем во все остальные дни, когда он в тишине ехал вместе со всей семьей на кладбище. У него больше не было сил ныть как маленький ребенок, но внутри он чувствовал опустощенность. Ему было неприятно смотреть на грустное лицо Элизабет, на печальное лицо мамы и… Майкл не мог описать выражение лица отца — оно было непонятным, но Уильям сильно сжимал руль, пока они ехали. Майкл еще никогда не был на похоронах и он никогда не хотел на них быть. Но ему пришлось. В ушах у Майкла вновь был лишь звон. Он слышал боль и слезы других людей, но сам он не пустил даже слезы. Не смог. Но Майкла трясло весь процесс. Ему было противно видеть слезы на лице мамы, но противно лишь от того, что эти слезы были из-за него. Всё это было из-за него. Майклу хотелось, чтобы это было сном, но он знал, что это реально. Он помнил как кровь осталась на его руках, как ему пришлось вытирать ее. Когда Майкл засыпал в кровати, ему казалось, что кровь вновь появлялась на его пальцах, на его испуганном лице. Когда Майклу снились кошмары, он чувствовал, что не только его пальцы окрашивались кровью. Он чувствовал себя грязным. Он был убийцей собственного младшего брата. Майкл не чувствовал удовлетворение, когда они вернулись домой. Он знал, что не сможет почувствовать себя хорошо где-угодно. Ему не место рядом с его семьей. Ему не место здесь, пока его брат мертв. Майкл не мог поверить, что он больше никогда не зайдет в маленькую комнату его брата. Комната Нормана так подходила ему… Она была маленькой как и он. Он мог спрятаться там, когда Майкл пугал его и доводил до слез. Майкл чувствовал себя грязным. Словно он опять был в крови. Мытье рук не помогало. Ему все еще казалось, что на его пальцах засохла кровь. Когда Майкл вышел из ванной, его вновь начало трясти. Он закрылся в своей комнате. Он знал, что больше не заплачет, но он все равно уткнулся лицом в подушку. Почему люди говорили ему что он не виноват? Почему люди говорили ему, что это несчастный случай? Майкл знал что делал. Он знал, что подвергает своего младшего брата опасности. Майклу было смешно когда Норман плакал, слезами умоляя не делать этого… Майкл закричал в подушку, когда его мозг вновь напомнил ему сцену в закусочной. Он опять словно был там и видел, как голова Нормана оказывается в пасти Фредбера… Майкл вновь закричал. Он вскочил с кровати и бросил подушку в стену. Он нарушил обещание защищать Нормана и Элизабет.***
15 мая 1983.
Почему моя вина сгрызает меня так сильно?
Дом Афтонов.
Вечер.
Майкл уставился в потолок. Он все еще злился на себя, но у него больше не было сил на хоть что-то. Хотя бы он больше не вспоминал произошедшее… Он просто чувствовал как огромный камень сжимал его бедное сердце. Майкл закрыл глаза. Он не мог поверить, что это была реальность. Он так хотел, чтобы всё было нормально. Майкл медленно встал с кровати. Он провел ладонью по лицу, хотя знал, что все его слезы вытекли еще тринадцатого числа. У Майкла не было сил, чтобы рыдать. У него не было слез до этого. Майклу нужно было поговорить с Элизабет. Он должен был. Она тяжело приняла факт того, что Норман мертв. Ей как никогда нужно было чтобы кто-то поговорил с ней. Майкл не надеялся, что сможет ее успокоить (***
К вечеру Элизабет успокоилась. К тому же, она почувствовала вину за то, что так отнеслась к Майклу. Вытерев все свои слёзы и приведя себя в порядок, Элизабет вышла из своей комнаты. Дверь в комнату Майкла была закрыта, что не было удивительно. Майкл делал так всегда. Это было привычное для него действие, но сейчас Элизабет чувствовала, что Майклу было важно скрыться от глаз своей семьи. Элизабет вздохнула. Она постучала в дверь, зная что Майкл не любил когда кто-то входил без стука. Когда ответа не последовало, Элизабет постучала еще раз. Она должна была извиниться… Когда ответа вновь не последовало, Элизабет решила слегка открыть дверь. Она слегка засунула голову в комнату Майкла. Майкл лежал на кровати, укрывшись одеялом почти с головой… Так Элизабет могла видеть немного его волос. Судя по всему, он лежал лицом в подушку. — Эм, Майкл…? — неуверенно начала Элизабет. «Пожалуйста, только не выгоняй меня…», — подумала Элизабет. — Уходи, — буркнул Майкл. — Выйди из моей комнаты и больше не заходи. — Я хотела извиниться… — Выйди из моей комнаты, Элизабет. Элизабет сжала губы, сдерживая желание заплакать. От Майкла это звучало слишком холодно, слишком ненавистно… — Извини… — прошептала Элизабет, выходя из комнаты Майкла. Она закрыла дверь и прижалась спиной к ней. Ей так хотелось заплакать… Элизабет подняла голову, когда открылась дверь в комнату родителей. Ее взгляд встретился с взглядом Элеанор. — Всё в порядке, милая? — спросила Элеанор. Элизабет кивнула. — Всё в порядке, мам.***
Майкл недовольно заворчал в подушку, когда услышал очередной стук в дверь его комнаты. Разве он не ясно выразился?! Он даже закрыл дверь на ключ! — Элизабет, уходи! — крикнул Майкл. — Майкл. Майкл вздрогнул, когда услышал голос отца. Он неуверенно поднялся с кровати и открыл дверь с помощью ключа. Затем Майкл вернулся в кровать и завернулся в одеяло. Дверь в его комнату открылась и через пару секунд Уильям уже сидел на краю его кровати. — Не думай, что так можешь спрятаться, Майкл. Майкл ничего не ответил. И что отец собирался сказать ему? Как и все сказать, что он не виноват? — Только не говори, что я не виноват… — И не собирался. Ты виноват, Майкл. Норман умер из-за тебя. Майкл сжался. Легче от таких слов ему не стало. Майкл обнял себя за плечи, его пальцы впились в кожу. Не вспоминай, не вспоминай, не вспоминай… — Вылези из одеяла. Мне нужно сказать кое-что глядя тебе в глаза. Майкл неуверенно послушался отца. Он медленно опустил одеяло. Майкл сел рядом с Уильямом. Уильям тут же прикоснулся ладонью к плечу Майкла. — Ты убийца, Майкл, — шепотом сказал Уильям. Его рука скользнула с плеча Майкла к его волосам. — Ты ужасный человек, Майкл, — Уильям начал поглаживать Майкла по волосам. — Ты убил своего брата… — Уильям цыкнул. — Люди умирают. — Что? — неуверенно спросил Майкл и айкнул, когда рука Уильяма сжала его волосы. Через пару секунд Уильям отпустил его волосы. — Так когда-то сказал мне мой отец, — Уильям усмехнулся. — Люди умирают, Майкл. А теперь прекрати делать из себя бедного ребенка и спустись на кухню. Твоя мама волнуется, что ты не засунул в себя хоть немного еды. Не заставляй ее переживать. Майкл неуверенно кивнул. — Хорошо… — Хороший мальчик, — Уильям слабо похлопал Майкла по плечу. Майкл медленно поднялся с кровати. — Майкл. Майкл повернулся, когда Уильям вновь позвал его. — Да? — Помни что я тебе сказал, — Уильям улыбнулся. — Люди умирают.