***
Отсутствие Сончана с машиной весьма расстраивает Сохи, ведь они с Сынханом привыкли с комфортом прибывать на любые вечеринки, а пока хозяин не в курсе — бесстыдно целоваться на задних сидениях. В этот раз водителем вызвался Шотаро, недавно получивший права, и Сынхану пришлось быть «вторым пилотом», чтобы в целости довезти их скромную компанию до клуба. Вонбин отказался от совместной поездки, заявив, что хочет пройтись пешком в тишине. Сохи лишь покачал головой, предварительно отправив Чанёну на одобрение селфи в своём образе, и скрылся за дверью их общей квартиры. Тишина вокруг Вонбина стала громче. Тени от свечей внутри тыкв, расставленных по периметру комнаты, неотрывно следовали за ним, ползали по стенам и сливались в одну большую трещину на зеркале. Вонбин проводит по ней пальцем, чувствуя, будто такой же порез появляется на его лице от каждого движения по разбитому стеклу. Он резко убирает руку, но тень, на мгновение, замирает в пространстве. Вонбин понимает, что медленно сходит с ума. Перед уходом он достаёт тот самый нож, пряча его во внутреннем кармане пиджака, и ещё раз смотрит на своё безупречное отражение. Трещина становится глубже.***
От кампуса до клуба не такое уж большое расстояние, если идти мерным шагом, наслаждаясь атмосферой праздника. Всяческие гирлянды с паутиной, миниатюрные тыквы и пугала, стоящие на каждом углу, создают тот самый дух мистики, как будто в любой момент в параллельной вселенной откроется портал, и заблудшие души ступят на землю вплоть до рассвета. Вонбину остаётся всего ничего — он видит припаркованный автомобиль Шотаро возле входа и толпу девушек, нарядившихся сиренами, когда слышит неторопливые шаги позади себя. Вонбин замирает и шаги затихают тоже. Он не решается оглянуться, вспомнив о том, что у него в кармане пиджака нож и «абсолютно сбитый прицел», как говорит Сончан. Тень Вонбина сливается с чужой при тусклом свете фонаря. Вонбин ускоряет шаг и хлопает дверью. Сынхан едва ли не визжит от восторга, увидев образ Вонбина — его мечта сбылась. Вампирский облик не слишком удивительный прототип, особенно, вечно популярный герой из сумеречной саги, но Вонбину не пришлось даже наносить ни капли грима. Сохи недовольно бурчит, заявив, что всё равно выигрыш отдадут Чанёну с его заранее записанным видео в плюшевом костюме, потому что Чанён чертовски милый даже в нелепом гриме и надолго всем запомнился прошлогодним перфомансом. У Сынхана своё мнение насчёт лучшего образа и это всегда будет любой выбор Сохи, о чём он уверенно заявляет, зажимая своего Гомеса Аддамса у ближайшей барной стойки с тыквенным глинтвейном. Сам же Сынхан вызвался примерить роль Мортиши, согласившись на парик и платье. Шотаро долго смеялся с этой парочки, но тайком пронёс на вечеринку небольшой комплект косметики своей девушки Жизель, чтобы помочь Сынхану блистать в звании «королевы бала». Но даже гротескный макияж и сияющая улыбка не могли сравниться с природным аристократическим холодом образа Вонбина. В свете софитов его лицо выглядело как маска, натянутая на идеальные углы. Вонбин безразлично крутил в руке бокал с содовой, наблюдая за тем, как лопаются пузырьки в соприкосновении со льдом. Несколько девушек в образах ведьм из Салема окружили его возле бара, но Вонбину не была интересна их компания. Обернувшись в поисках выхода, он заметил в толпе сирен бывшую девушку Сончана, которую он променял на Чанёна в прошлогодний Хэллоуин. Вонбин помнит, что её зовут Минджон и на рождественском балу она приглашала его на танец с дальнейшей попыткой затащить под омелу для поцелуев, однако, Вонбин равнодушно отказал ей во всём. В тот момент ему показалось, что девушка готова расцарапать его безупречное лицо, лишь бы никому не достался такой кавалер. Сейчас Вонбин хотел, чтобы острые когти разрывали его не только изнутри. Оставив своих друзей и разочарованных ведьмочек у бара, Вонбин продвигался сквозь толпу в сторону туалетной комнаты, и внезапно почувствовал на себе пристальный взгляд. Решив, что это очередная искательница внимания следует за ним, Вонбин стремительно скрылся за углом, минуя целующихся парочки оборотней в коридоре. Ему было тошно от незнакомцев, тошно от друзей, тошно от самого себя. Вонбину хотелось избавиться от гнетущего чувства внутри и он видел только один способ решения вечной проблемы. Лезвие ножа блекло блестело сквозь накуренный в туалете дым. Вонбин перекатывает рукоятку между пальцами, стоя у зеркала над умывальником. Рядом течёт кран и капли воды гулко постукивают по фаянсу. Вонбин считает: «раз, два, три» и смотрит в зеркало. Он был уверен, что находится там один, но в отражении была чья-то тень, наблюдающая за ним. Крепче сжав рукоятку ножа, Вонбин направил лезвие к зеркалу, будто бы намереваясь проткнуть его. — Если ты собирался призвать Кровавую Мэри, то спешу расстроить — сегодня у неё хватает заказов и ей больше нравятся девочки. Тень заговорила приятным голосом, насмехаясь над загнанным в ступор Вонбином. — А тебе, значит, больше нравятся мальчики, раз ты явился сюда? Шаги из угла показались Вонбину знакомыми — неужели это тот самый преследователь? — Ну, тебе ведь тоже они нравятся, верно? Вонбин удивлённо приподнял бровь, глядя на явившийся из тени образ Джек-о-фонаря. Очевидно, этот сталкер — кто-то из друзей обиженных Вонбином девушек, которые сочиняют о нём грязные слухи. Он ничего не отвечает, думая, что игнорирование, как и всегда, лучший выход из любой ситуации. Вонбин убирает нож от зеркала, приближая лезвие к своему лицу. Кажется, будто какая-то сила туманит его разум, заставляет сделать то, о чём никогда бы не подумал. Блеск стали такой же холодный, как и отражающаяся в ней кожа Вонбина. Он подносит лезвие к губам, ощущая колючий лёд. — А ты красивый. Очевидно, этот горе-косплеер собрал все избитые клише, ненавистные Вонбином. — Не думай, что ты первый, кто об этом говорит. — Думаю, что я стану последним, кто тебе это сказал, если ты решишься сделать то, ради чего сюда пришёл. Вонбин оборачивается, всё ещё держа нож возле лица, и смотрит на парня, который успел снять маску светильника Джека. С ужасом осознав, кто перед ним, Вонбин вспомнил легенду о мальчике, которого в детстве все сторонились, потому что он был безумно красив, но в один день его лицо порезали завистливые дети в ночь перед Хэллоуином, и мальчик перестал быть красивым. Мальчика звали Ынсок и его судьба была неизвестна после таинственного исчезновения. Но сейчас, глядя на зажившие шрамы на губах и скулах, Вонбин узнал в нём того самого мальчика с фотографий, больше похожих на изображение куклы. — Я помню историю о тебе — ты ведь Ынсок, верно? Самый красивый мальчик, в мгновение кошмарной ночи ставший фриком. Ынсок поджал губы, понимая, что его узнали. Он следил за Вонбином долгое время, зная, что теперь он — фарфоровая пустышка. Ынсоку было интересно, как он живёт всё это время, с высокомерием глядя на других. И теперь он понимал, что цена красоты ничего не стоит, если внутри такая же пустота, как у куклы. Вонбин рассматривает Ынсока вблизи, держа лезвие между ними. Второй рукой он тянется к лицу со шрамами, желая прикоснуться к шершавости, к самой большой человеческой жертве. И Ынсок позволяет это, на мгновение прикрыв глаза, но после — перехватывает пальцы Вонбина, крепко сжимая своими. — Не глупи, ты не хочешь себе такие же порезы. Фарфор должен оставаться целым — так он ценится больше всего. С некрасивой куклой никто не будет играть, Вонбин. Внезапно, Вонбин начинает заливисто смеяться, уронив нож на пол, и освободившись из захвата Ынсока, чтобы дотронуться до его лица обеими руками. — А кто сказал, что я хочу, чтобы со мной играли? Неужели ты думаешь, что я хочу продолжать жить такую жизнь? Ынсок накрывает своими ладонями руки Вонбина и притягивает его ближе к себе. Он внимательно смотрит в чёрные глаза с яростным блеском, а после — наклоняется к припухшим губам, на которых проступили капли крови от соприкосновения с лезвием. Вонбин не успевает понять, когда Ынсок целует его, до боли прикусывая губу. — Ну, хоть образу любителя крови соответствуешь. И всё же, Вонбин, делай правильный выбор. Ещё один поцелуй уже глубже, с ответным отчаянием Вонбина, которому хотелось насытить пустоту внутри себя чужой пылкостью. Ынсок целовал его так, будто между ними годы страстной любви, вперемешку с ненавистью. Оторвавшись друг от друга, Вонбин глубоко вздохнул, но открыв глаза обнаружил, что Ынсок исчез. «Что за чертовщина». Он всё ещё был в туалете клуба, прислонившись к умывальнику, а возле ног валялся нож. Всё это было реальностью, Вонбин готов поклясться, что разговор с тенью и сам Ынсок был реален. Сгусток обиды осел комком в горле Вонбина и в какой-то момент он решил, что просто сошёл с ума, очевидно, придумав всё происходящее в мистическом мареве проклятой ночи. Вонбин повернулся к зеркалу, в отчаянии стукнув по нему кулаком, и посмотрел на разбитое отражение. Трещины на фарфоровом лице, кровь на пальцах. Кукла из кошмаров ожила.***
Вонбин не помнит, как выходит из клуба, позабыв о друзьях. Он бредёт мимо парковки, доставая из кармана пиджака сигареты, которые стащил у Сынхана, и понимает, что забыл нож. Чертыхнувшись, Вонбин вспомнил, что и зажигалку оставил в клубе. Разочарованно покачав головой, он огляделся по сторонам, пытаясь вспомнить, в какую сторону идти. Но тут его внимание привлекает высокая тень, облокотившаяся на мотоцикл. Ынсок курит, в упор глядя на Вонбина, и звенит ключами. — А я уж думал, ты там утопился. — Ынсок топчет окурок ботинком и застёгивает кожаную куртку — совершенно не тот образ, в котором он предстал перед Вонбином в клубе. Кажется, Вонбин действительно сходит с ума. — Вампиры не тонут. Вонбин закатывает глаза, спрятав руку с окровавленным кулаком в карман. Ынсок подходит ближе к нему, смотрит в упор — при свете уличных фонарей он выглядит так, что у Вонбина перехватывает дыхание. Требуется секунда, чтобы приоткрыть губы для вдоха, и Ынсок пользуется возможностью, накрывая его губы своими. Отстранившись, он заботливо поправляет воротник на пиджаке Вонбина. — Подвезти? Фарфоровая оболочка трещит по швам, лопается мыльный пузырь пустоты внутри и Вонбин стремительно делает шаг навстречу, застряв между мирами.