Сколько лжи... чтобы стать человеком?

«Ты необычная кукла.» - сказала София, когда надо было пройти в отель Крат. «Ты можешь врать.» Но почему ты говоришь это с такой гордостью? Разве это то, чем нужно гордиться? Это человеческая черта, искажать ложь с такой же лёгкостью, как и дышать, но разве это не делает только больнее? Разве эти сладкие иллюзии заставляют забыть о грязном мире и таких же воспоминаниях? София мягко улыбается. Ты выглядишь почти неземной в такие моменты. Пусть тоже врешь. Куклы были созданы чистыми существами, наивными, сохранившими в себе всё, что сами люди с такой уверенностью втаптывали в грязь. Так почему же они так гордятся тем, что сломали их? Что замарали их руки кровью, и дали осквернить себя ложью так же как делают люди? Джеппетто и вовсе улыбается, когда с рук стекает чёрное машинное масло, перемешанное с не менее чёрной кровью. Это ощущается правильно. Это ощущается мерзостью. «Милый, милый Крат,» - твердят его жители, прося куклу спасти их город. «Проклятый, проклятый Крат,» - написано на их лицах так явно, что даже ложь не помогает. Жизнь состоит из историй и многие из них куда несчастней, чем хочется думать. Они наполнены болезненной надеждой и пустыми снами и в такие моменты как никогда хочется просто отвернутся чтобы не видеть этого. «Моя прелестная Елена!» - рыдает женщина за окном, всего лишь держа кусок дерева в своих руках. Она больше не видит, больше не чувствует, но это не мешает ей задать жестокий вопрос. «Разве она не прекрасна?» В такие моменты «Пи» понимает почему люди лгут. Лишать последнего утешения тех, кто и так почти в могиле больно. Но что насчёт остальных? Насчёт тех, кто ждёт от него лжи по другим причинам? Насчёт Саймона, который ждёт восхищения, когда всё что он создал — всего лишь монстры, насчёт Рыжей лисы и Чёрного кота, которые раз за разом пытаются обмануть, насчёт его собственного создателя, который хочет слышать только то, что хочет? Разве у меня не сердце твоего сына? Разве я не был хорошим мальчиком, как ты просил? Иногда каждое слово, которое он говорит ощущается ложной надеждой, каждый слог — ненужно-жестокая иллюзия. Люди невозможно бессердечны и впору думать, что это у них механические сердца, а не у кукол что вышли из-под их пальцев. Потому что в итоге — это монстры, кто кричат от разбитых сердец, это живые манекены, что желают своей свободы и печально принимают свой конец. В их эмоциях скрывается правда, в их движениях ни одной лишней лжи. Но как же так? Как же живые, бьющиеся сердца и свобода людей, что находится так рядом, стоит только протянуть руку? Почему только фальшивки, созданные существа ощущаются честными? У него нет воспоминаний тела, что так хочет возродить его создатель. У него всего лишь его лицо и мешанина эмоции пробуждающаяся каждый раз как людской мир снова находит чем его удивить. Он такой красивый, такой странный и зачаровывающий этот мир. Испускающий свой последний вдох и продолжающий защищать свои секреты, он продолжает очаровывать своими противоречиями. «Пи» не знает, какого это — быть человеком. Но чем больше времени проходит, тем больше он хочет узнать. Ложь срывается легче и пружины в фальшивом теле сжимаются, когда эмоций становится слишком много и сердце привычно плачет в ответ на чужие печальные истории. София снова улыбается. Она чувствует душой слушателя, что он меняется и почему-то довольна этим фактом, несмотря на то, что в глубине её глаз всегда скрывается что-то маленькое, полное боли и долгих лет страданий. Я хочу тебе помочь. Я хочу вас всех спасти. Но куклы не могут слушать — кто-то закрывает им уши. Люди делают свои выводы слишком поспешно — они атакуют первыми. Монстры и вовсе даже не осознают себя — всего лишь бездушная копия когда-то ярких личностей. Мог ли он ещё говорить, что хотел всех спасти, когда его руки чернели от крови? Когда он крошил чужие тела и безжалостно жёг, дробил, протыкал, убивал шоком, рвал, подрывал, резал, резал, резал… Король Марионеток что-то ему говорит, предлагает руку. Он что-то показывает, что-то рассказывает, но «Пи» не понимает. Я лжец. Почему ты всё ещё не атакуешь меня? Кукла смотрит пустыми глазами и всё ещё ждёт. «Пи» почему-то сомневается. Сомнения… разве это не такое человеческое чувство? Он не понимает, что говорит Король. Но он всё равно ставит свою ладонь поверх огромных металлических пальцев с немым криком о помощи. Помоги мне. Объясни мне всё. Будет ли такая осознанная кукла врать, точно так же как это делает он? Король терпелив, несмотря на несколько резкие движения, будто ему кажется что он не успеет оказать ему ту помощь, что он просит. Его слова не прорываются через завесу статического шума и тогда он общается так, как могут только марионетки. Он показывает. И «Пи» смотрит на правду со стороны кукол. Они надевают чужие лица, заимствуют чужие жизни, готовят сцену. В их движениях чистая правда, чистая невозможность что-либо исказить, недосказать, лгать. «Ну же, ну же, ну же...» - просят куклы своими движениями. На их сцене Джеппето показан злодеем. Его нити обвивают фальшивые фигуры, заставляют их сходить с ума, лишают их воли, толкают их на убийство. «Ему нужно только сердце, мы знаем. Его голос в наших головах, он натравит нас на тебя.» - они показывают как могут, со всей своей фальшивой душой, со всей иллюзорной надеждой, что стала течь в машинном масле, что заменяет им кровь. Они жалостливо воют остатками своих голосов, передают ему свои истории, стараются помочь. «Он будет на острове Алхимиков, он ждёт. Уходи, уходи, уходи.» Когда их движений больше не хватает, а вой не доносит нужных им слов, они прогоняют его, толкают идти дальше. Король смотрит на него устало. «Иди, Карло.» - Почему-то слышится ему в голосе искажённом скрипом шестерней, металлическим звоном и статическим шумом. Почему ты звучишь так знакомо? Что мне сделать, чтобы начать слышать тебя? Мир продолжает быть жестоким, лживым, отчаявшимся и его руки временами тянут его вниз, куда-то в холодные лужи на разбитых улицах Крата. Он продолжает вставать и лгать сам себе. Мир очарователен — ему хочется увидеть ещё. Ему хочется понять его, прочитать его как книгу, увидеть его глазами такими любимыми землёй людей. Не жестоко ли, холодной кукле мечтать стать человеком? Воспоминания мальчика по имени Карло разбросаны осколками по ледяной пустыне острова алхимиков и в них так много эмоций, так много боли, так много радости… София смотрит на него печально сквозь снег, что закрывает им глаза. Не это ли делает людей живыми? Возможность сознаться в своей лжи? Когда он добирается до её настоящего тела, рассыпанного нитями по огромной кровати, у неё нет сил даже открыть глаза. Она была почти мёртвой, существуя только своими мыслями, больше не владея своим собственным телом. Любовь Саймона к ней жестока, разобрала её на части в попытке помешать ей уйти и разрушила её до такой степени, что даже куклы казались более живыми чем она. И всё это подведено тонкими нитями лжи, настолько прочными, что впиваются в кожу, оскверняют то, что должно быть чистым заставляют хотеть отвернуться. Так почему же он этого не делает? Маленькая фея, которая жертвовала своей душой раз за разом ради него, сломанная, запертая в клетке к чьим решеткам она даже не могла подойти. Была ли благодарность к ней сильней его желания жить? Он отпускает её, как она того и хотела, безмолвно преподнося ей своё последнее спасибо. Ты выглядела неземной даже когда угасала. Саймон клянется создать мир без лжи и сердце мальчика по имени Карло, что старательно работает внутри его фальшивого тела почему-то не согласно. Каков будет этот мир без лжи? Миром идеальных кукол, совершенным, без каких-либо противоречий, что делают его таким очаровательным и желанным. Новый Бог падает перед ним, когда ложь снова оказывается сильней правды и Джеппетто наконец показывает себя. Из них двоих его создатель больше ощущается Богом. Пусть лживым и бесконечно жестоким. Но такова природа людей - хотеть больше того что они могут иметь, и думать что насилие решит всё. Это кажется мерзким. Это кажется правильным. Разрушительная марионетка Джеппетто выглядит пустой, но в ней так много злости, так много яростного отчаяния и таких знакомых противоречий… «Почему не я?! Почему не я?! Почему не я?!» - Воет кукла и сердце привычно тянет, отвечая на несчастные, грустные истории. Он даже не пытается сражаться. Раскрывает руки в стороны и ждёт. «Если не я, значит никто!» - у этой куклы нет голоса. Она общается движениями, а он уже достаточно научился их распознавать. Король Марионеток и его подданные достаточно ему помогли. Безликая фигура целится прямо в сердце, и в его намерениях снова эта болезненная честность. Она останавливается только когда её меч покрыт кровью, пронзив Джеппетто насквозь и на мгновение в движениях куклы проскальзывает растерянность. Так долго чего-то желать, чтобы в конце самому от этого избавиться. Ирония достойная лучших историй человеческих лжецов. Безликая кукла не дрожит и не воет. Она замирает будто теряя любую цель и просто смотрит, несмотря на отсутствие своих глаз. Сердце Карло ненавидело этого человека. Так почему же он плачет? Почему безликая кукла ничего не делает? «Лжец.» - Услуживо подсказывает сознание, осознавая себя как человека. «Лжец.» - Шепчет его отражение в гладком металле чужого лица. Безымянная кукла всё ещё ничего не делает. Она выглядит потерянной без нитей, которые бы её контролировали. Когда-то Король Марионеток, Ромео, его друг из рассыпчатых воспоминаний помог ему, когда он безмолвно просил о помощи. Поэтому он протягивает безликой фигуре руку. Пойдём. Я покажу тебе как много лжи нужно чтобы стать человеком. Кукла смотрит. Смотрит долго, ничего не делая, но он не убирает руку. Будет ждать сколько потребуется пока не получит чёткий ответ. Металлические пальцы осторожно ложатся поверх его ладони.