Сокрыли, но во благо ли… ?
*****
Османская империя. Дворец Топкапы. — Кемаль, объясни мне, как так вышло?! — не находила себе место Мара, давая волю эмоциям, что было совсем ей не свойственно. В комнате с наступлением вечера уже были зажжены свечи. Тускло освещая тёмную комнату своим тёплым светом, они отбрасывали тени двух человек, что сейчас стояли друг напротив друга. Собеседник смотрел в пол. Одежда бордового оттенка выдавала его принадлежность к янычарам, а головной убор говорил о высоком статусе. — Госпожа, мы делаем всё возможное… — мужчина и рад бы был ответить и объяснить всё толком мачехе султана, однако при всём своем желании не мог этого сделать. — Ни слова больше, — бросила на него резкий взгляд Деспина. — Я больше не желаю слышать ваши оправдания. На кону стоит безопасность гарема! — Мы и сами не поняли, как всё случилось, после искали, но найти уже не сумели, — пытается оправдать себя и остальных янычар Кемаль. — Как вы могли позволить сбежать тому, кого вам было велено казнить?! Как наглости хватает сейчас говорить, что, сумев нанести такой урон, ему удалось ускользнуть?! Мужчине не осталось ничего, кроме как со смирением сносить выговор, потупив голову в пол, и всё же он был рад, что невесте султана о сей происшествии ничего не было известно, ведь знай она о том, что случилось, выговором бы дело не обошлось. — Хорошо, — кое-как успокоилась она. — Тогда задам другой вопрос… Вы нашли всех тех охранников, что пренебрегли своими обязанностями без всякого на то основания? — выжидающе глянула она на него. — Нет, — очередной отрицательный ответ. — Как «нет»? — удивилась женщина. — Все они словно в воду канули, Госпожа, — слышится в его голосе, что не врёт он. — Каждого из них с того дня, как ушли с поста, никто не видел. — Как это понимать? — негодует она, на что янычар лишь пожимает плечами. — Боюсь, прибрали к рукам золота да и сбежали. Лейла султан не жаловалась на пропажу каких-нибудь вещей из своих покоев? — Н-нет, — не припомнила таких жалоб от племянницы покойного Мурада Мара. — Да и с чего бы это им? Они же все в разные дни были к ней приставлены… — Быть может в сговоре состояли, — предположил мужчина, после чего какое-то время оба молчали. — Так! — вырвалось, будто опомнилась. — Сговор или нет, но я жду от вас результата, Кемаль Эфенди, и я хочу верить в то, что вы оправдаете возложенные на вас надежды, — строго припечатал она. — Мы постараемся… — Не «постараемся», Кемаль, а выполните приказ, во что бы вам это ни встало, — перебив, исправила его Деспина. — Конечно, — кивнул он поджав губы. — К приезду падишаха проблема должна быть устранена, — более спокойно сказала Мара, присаживаясь на тахту. — А может, стоит сообщить о том султану? — неуверенно предложил Кемаль. — Нет. О произошедшем не должен знать никто, — отсекла без доли сомнений. — Ещё не хватало того, чтобы в гареме началась паника. Я поставила в известность главного пашу, хватит на том. Мехмед скоро вернётся из похода, и мы должны встретить его подобающе, а не с ворохом интриг за спиной. — Как вам будет угодно, — сдержанно поклонился ей Кемаль. — Ступай, — указала глазами на дверь ему Бранкович, и тогда янычар покинул помещение, оставляя жену покойного Мурада одну. На какое-то время после его ухода Мара погрузилась в свои мысли, и, наверное, она бы и дальше сидела, размышляя над тем, что происходит, но вот только громкий женский визг, который разнёсся по всему дворцу, заставил Деспину подскочить с места, забыв обо всём, и спешно выбежать из покоев. Преодолевая запутанные коридоры дворца, женщина пыталась определить, откуда именно доносятся крики, и как только ей удалось это уловить, она, ускорившись, направилась в ту сторону дворца, в которой совсем не было освещения, прихватив с собой факел с той части, что ещё была освещена. В груди её скрежетало беспокойство. Во рту словно горьковатая кислота разлилась, а сердце бешено стучало, норовя выпрыгнуть из груди, из-за чего дышать становилось всё труднее.*****
— Отпустите! — Вопит Лейла, пытаясь вырваться, и вроде получалось, но её словно снова раз за разом перехватывали. Кровь бурлит так, что даже в висках пульсирует. В голове чётко поставлена цель, и девушка, как птичка пойманная бьётся в тщетных попытках. — Госпожа! — сквозь пелену послышался знакомый голос, но пробиться сквозь слой паники ему не удаётся. Девушка продолжает отталкивать от себя того, кто держит её. Стук сердца в уши отдаётся, мешая нормально слышать. — Госпожа! — достучаться желает, не сдаваясь. — Это я, Госпожа! — стремится перекричать. — Это я! Зара! — под конец звучит буквально срывая плену, что накрыла уши. Секунда. Ещë пара рывков. Неспешно приходит осознание. Попытки вырваться медленно исчезают, и словно в неверии облегченный выдох срывается. — Зара! — наконец придя в себя, резко обернулась черноокая, в темноте едва различая что-либо. — АузубиЛлях! АузубиЛлях! — так, словно это не защита, а ругань, слетало с её губ. — Кто так подкрадывается?! Кто?! Астагъфируллах! — Что тут происходит?! — громыхнул взволнованно голос Бранкович, а вместе с ним появился и проблеск света, отчего по мере приближения женщины коридор становился всё более освещённым. Лейла машинально обернулась. — Всё в порядке матушка, — выровняв дыхание, заверила она, только вот в мыслях её было неспокойно. — Я задала вопрос, Луноликая! — не устроил этот ответ Мару. — Я шла в свои покои, после меня вновь… — девушка прервала себя, вспоминая о том, что сзади стоит служанка. Многозначительно посмотрев на мать, она без слов дала ей понять, что именно почувствовала. — Потом свет в коридоре погас и… — Я видела, что Госпожа шла в свои покои, а когда прошла мимо коридора, заметила, что факелы погасли, поэтому решила пойти следом за ней. В темноте на ощупь ориентировалась, вот и напугала её… — перебив, поведала обо всём Зара. — Я давала тебе право говорить? — бросив на неё опасный взгляд, спросила черноглазая, заставляя ту растеряться. — Иди займись делами вместо того, чтобы ходить за мной хвостом. Лейла была на взводе. Для неё было унизительным сознаваться в том, что во мраке, не разобравшись, она испугалась своей служанки. Гнев её буквально кипел, а масла в огонь подливали мысли, кричащие о том, что всё это бред. Она слышала странные звуки. Слышала шаги и дыхание, не похожие на женские, или всё это лишь плод её воображения, которое разыгралось в темноте? Ясно было одно — с этого дня она скорее умрёт, чем даст себе испугаться чего-либо в темноте. Служанка послушно склонила голову и поспешила удалиться, а мать её неодобрительно произнесла: — Не срывайся на ней. — Срываться или нет — моё дело. Не сочтите за грубость, но вас не касается. — Луноликая… — со снисхождением улыбнулась ей Бранкович и обняла, несмотря на непоколебимое лицо племянницы покойного мужа. — Успокойся… Слышишь? — отстранившись, заглянула она ей в глаза. — Да, — нехотя выдавила Лейла. — Вот и прекрасно, — поцеловала её в лоб Деспина. — Пошли. Провожу тебя до покоев. — Я не нуждаюсь в сопровождении, — оскорбилась девушка. — Нуждаешься, — настояла Мара и своим тоном дала понять, что это еë последнее слово. — Ступай за мной и не упрямься, — стала идти она, а черноглазой не оставалось ничего другого, кроме как пойти следом. — Я и так сержусь на тебя за то, что шла без охраны. На этот раз тоже они «исчезли»? — с долей сарказма спросила Бранкович. — Нет, — фыркнула Лейла. — Последние дни всё было нормально. Я не видела в них надобности, поэтому и не взяла стражу с собой. — Я говорила, что они должны быть рядом с тобой вне зависимости от твоего шестого чувства, — строгие нотки проскользнули в голосе мачехи Мехмеда. — Я не обязана отчитываться, матушка, — не промолчала девушка. — Избаловал тебя твой дядя, — усмехнувшись, констатировала женщина, но в нужном месте почему-то не свернула, а продолжила идти. — Да упокоит Аллах его душу, но увы, я в том не виновата, — пожала плечами Лейла. — Куда мы идём? — насторожилась она. — Ко мне, — коротко бросила, не оборачиваясь. — Я так понимаю, теперь вы от меня ни на шаг не отойдëте? — предположила девушка с толикой язвительности. — Именно, — не смутившись, подтвердила Мара, остановившись у своих покоев. Невеста Мехмета раздражёно вздохнула. Ей не нравился этот контроль, даже несмотря на то, что она понимала, что лишняя безопасность ей не помешала бы. Стражники у входа в покои открыли двери перед Бранкович, и она вошла внутрь, а Лейла следом, и стоило ей это сделать, как Мара, садясь на подушку у низкого столика, жестом руки пригласила девушку последовать её примеру. Женщина знала, как быстро свести на нет плохое настроение невесты своего пасынка, а потому умело пользовалась всеми известными ей методами. По истечении некоторого времени обстановка между ними вновь стала непринуждённой и лишëнной недопониманий. Словно истинные мать и дочь, они сидели, говорили, уплетая сладости. Вспоминали былое, размышляли о настоящем и гадали о грядущем. Казалось, их беседы могут не иметь ни конца ни края, однако всё же почувствовав усталость, Лейла настояла на том, чтобы пойти к себе. С неспокойным сердцем Деспине пришлось её отпустить, не забыв при том отправить с ней своих сопровождающих. По правде, черноглазую не устраивал такой поворот, но она, лишь недовольно нахмурившись, решила на то промолчать. Покинув комнату мачехи Мехмеда, она ступала уже куда увереннее, чем прежде. На этот раз девушка не боялась. Намереваясь списать всё произошедшее на игры разума, она внушила себе, что её состояние излишне беспокойное, поэтому и шла, не обращая внимания ни на звуки, ни на тёмные закоулки коридоров. Стоило ей добраться до покоев, как она обнаружила отсутствие стражников у двери. — Аллах, Аллах… Опять они под шумок решили улизнуть и прохлаждаться без дела! — разгневавшись, вслух сказала девушка и, развернувшись к мужчинам, что, потупив головы, сопровождали её продолжила: — Клянусь Всевышним, накажу каждого, кто будет отлынивать от работы! Мы обеспечиваем вас питьём, кровом и пропитанием! Я больше не потерплю неблагодарности! Так и передайте остальным! — предупредив, наказала она. — Это ещё пока прошлые мне на глаза не попались. С рук им их своеволие не сойдёт, — говорила так, будто не составит труда пересечься с ними. — Госпожа… — начал было один из них, но был моментально прерван. — Ступайте назад, — распорядилась девушка. — Но ваша мать дала нам чёткие указания не оставлять вас, — возразил другой парень. — А я сказала оставить меня! — прошипела она, и разве могли её воле перечить? Переглянувшись, в лёгком полупоклоне склонились, а после спешно выполнили приказ, оставляя девушку одну. Лейла буркнула себе что-то под нос, будучи недовольной тем, что смели пререкаться они, а после развернулась, дабы войти в свои покои только вот внезапно, глаза её нечаянно скользнули по полу, и она уже было толкнула дверь, как вдруг нечто необъяснимое заклубившееся в груди заставило её нахмуриться. Странное чувство захлестнуло тело, вынуждая снова посмотреть на пол уже намеренно. Подсознание было уверено в том, что глаза за что-то зацепились, и девушка, пробегаясь ими в очередной раз, намеревалась это найти. Видимость была плохой. Рябило из-за слабого освещения и оттенков, которые могли попутно встретиться, однако, когда уже решила, что почудилось всё, очи её наткнулись на странные пятна грязно багрового цвета, что едва ли не сливались с землей. Сведя брови, Лейла, присев на корточки, аккуратно прикоснулась к пятнам, убеждаясь в том, что они не часть рисунка на камне. Текстура была шершавой, неприятной на ощупь. Нечто явно из некогда густой жидкости засохло. — Не может быть… — неверяще прошептала она. Быстро поднеся пальцы к носу, дабы развеять те догадки, что всплыли в голове, девушка сделала вдох, после чувствуя, как в мгновение скрутился желудок от металлического привкуса отдающего запахом ржавчины с силой ударившим по рецепторам. — О Аллах! — отдернула от себя руку, начиная учащенно дышать. Кровь. На полу было не что иное, как высохшая кровь, и как бы Лейла не пыталась оправдать это факт, реальность оставалась неизменной. Видно, услышав её возглас, двое парней, не успевшие ещё отдалиться на достаточное расстояние от своей султанши, в мгновение вернулись. — У вас всё в порядке, Госпожа?! — с беспокойством спросил её один из них. — Д-да… да. Всё в порядке, — закивала она, не оборачиваясь, ведь в лёгком шоке находилась, но вскоре, поспешив взять себя в руки, вновь стала вглядываться и на сей раз заметила, что пятна те не одиночны, а идут своеобразной дорожкой из брызгов. Поднявшись назад, Лейла по пятнам стала идти, желая узнать, куда те её приведут, а стражники молча последовали за ней. Шаг за шагом девушка отдалялась от своих покоев, а по мере того и знакомый холодок пробежался по коже. Ладони влажными стали, но упрямство было выше страха. Отступить? Не в этот раз. Страшно ей в целом не было. Скорее, играло волнение перед неизвестным. Лейле и её сопровождающим не пришлось идти долго, потому что пятна крови резко оборвались у одной из стен. — Всевышний, да что же это тут происходит?! — с досадой, вслух спросила девушка. Поглядев пару секунд на пол, у неë возник соблазн повернуть назад. Ведь зачем стоять тут попусту, если следы завели в тупик, но снова предчувствие осадком оседало в груди, не давая сдвинуться с места. Держало её что-то невидимое, но почти осязаемое. В голове непрерывно слышалось: « — Подожди….Не уходи…» Лейла снова присела на корточки. Казалось, ничего необычного. Может, зверька какого ранили, и забрëл сюда, но во всяком случае… Почему же тогда так неестественно прекратились следы? Не испарилось же животное, в конце концов? Султанша, вздохнув, намеревалась встать, но глаза снова в последний момент не подвели, замечая маленькую деталь, которая ещё более загадочной сделала ситуацию. Хоть пятна и у стены были, но на ней самой никаких багровых брызгов не виднелось. Девушка пригляделась, и зрачки её расширились в недоумении. Одно из пятен, как раз то, что заканчивалось, наткнувшись на препятствие, было не полным… Это выглядело поистине неестественно. Поделено ровно наполовину, словно под стеной пролегало его продолжение. Мозг с удвоенной силой начал работать, желая найти тому объяснение. Мысли путались, а голова гудела от этого потока. В конечном итоге спустя пару минут в памяти всплыли рассказы Мехмеда о тайных ходах дворца, созданных на случай экстренных ситуаций. Только сама Лейла знала лишь пару из них и не была уверена в том, что догадка её верна. Подорвавшись вверх, девушка прислонилась к стенке ухом и начала по ней постукивать в различных местах, намерено сдвигаясь по мере этого. После, отойдя на достаточное расстояние, она проделала тоже самое и поняла: звук у стены другой, он будто пустой по сравнению с глухостью остальных участков. В голове султанши больше не было сомнений. За стеной пролегал один из ходов, не иначе. Оставалось понять, как именно открыть стену, чтобы получить доступ к тому, что скрывается за ней. Лейла стала ощупывать каждый камешек в надежде это понять, но это ни к чему не привело. Устало оперевшись на стенку всем весом, дабы перевести дух, девушка усмехнулась. « — Наверняка стражники решили, что я умом тронулась», — стоило этой мысли проскользнуть, как уши уловили еле слышный хруст, заставивший султаншу отскочить от стены. Мелкий сероватый песок посыпался от неё в месте образовавшегося едва заметного разрыва. С любопытством проведя пальчиком по трещине, Лейла ухмыльнулась довольная собой и сразу же толкнулась своим весом на стену. Очередной хруст. Разрыв стал больше, но сила нужна была явно мужская, чтобы отодвинуть стену. — Что стоите?! — обернулась она к стражникам. — Я что, одна должна толкать?! — с упрёком вопрошает она. Вырвавшись из оцепенения, парни поспешили помочь девушке. Разом навалившись на стену, им удалось сдвинуть еë с места. Хотя легче на том не стало. Оба сопровождающих стали тянуть её в бок, прилагая все свои силы. Ноги их, не находя опоры, часто соскальзывали, лица были так напряжены, что покраснели, на лбах вздулись венки, а мышцы шеи стали непривычно выделенными. Постепенно проём становился всё больше и больше. Трение камней вызывало неприятный звук, но казалось, что Лейле было на то всё равно. С неким безразличием она держала благородную осанку, ожидая, когда они закончат. Наконец, когда дело было сделано, парни отошли и, взяв по факелу, намеревались войти внутрь. — Я сама, — властно вскинула руку девушка, заставляя одного стражника отступить назад, а второго протянуть ей горящий предмет. — Благодарю, — бросила она со свойственным ей аристократизмом и взяла предложенное. Без капли сомнений девушка прошла внутрь. Тщательно смотря себе под ноги, всё также следовала проложенной багровыми каплями дорожкой.Вдох…
— Кхм-кхм… — в нос ударил запах специфичный, напоминал он собой зловоние гниющей плоти, что вынудило стенки желудка судорожно сокращаться. В попытке подавить рвотный рефлекс рука на живот легла, а лицо сморщилось. Невольно выше взгляд поднялся… — Аххх… — сорвалось пока глаза в ужасе округлились. От шока и неожиданности ладошка сразу накрыла приоткрывшийся рот. — Аллах… О Аллах… — только и могла ошарашенно шептать, медленно проходясь взглядом по тем участкам, на которые направляла свет, ведь то, что предстало пред глазами, рассудка могло лишить, не иначе. Заприметив что-то неладное, сорвались к ней парни и как увидели столь кошмарную картину, так отскочили инстинктивно, но после, опомнившись, заслонили девушку собой. — Назад, Госпожа! Назад! — будто под водой находится, так смазано всё слышалось, только вот ноги тяжёлыми стали, забыла как двигаться, пока из-за спины не послышалось весëлое: — Ого! А что это вы тут делаете? — непонятно откуда взявшаяся в проëме стены Фатьма вприпрыжку шла, ни о чем не подозревая. В голосе сквозила беззаботность, только на оглушительный крик сорвался её глас в тот момент, когда возле остальных оказалась, и рухнуло без сознания в мгновение еë тело на пол, видно, не вынес мозг той жути, что пропитала камни запахом разложения….*****
Тем временем в лагере султанской армии. Ночь была на пике своего расцвета, тогда как яркие звезды в небе сияли, будто предзнаменованием являлись тому, что на утро день будет ясным. Настала смена поста, и небольшое число мужчин, раскинутых по лагерю, полночи не смыкающих глаз, наконец могли прилечь в своих палатках и отдохнуть, в то время как те, что спали, встали, дабы обеспечить безопасность остальным. Заняв свои позиции, каждый из воинов чутко подмечал даже шорох. Не были они беспечными. Обязанности знали и без промедлений выполняли. Вот вдали виднеется движение. Во тьме поблескивает что-то, и топот копыт всё громче слышится, а двое стоящих на окраине лагеря уже наготове. Щурятся, чтобы сфокусироваться. Руки их на рукояти мечей легли. Напряжение растёт. По лицам видно, но как раз видели кто, так сразу вздохнули спокойно. — Что? Испугались? — самодовольно насмехался над ними посыльный, когда доскакал и слез с коня. — Молчи, Тарык, а ни то прирежем и скажем, что во тьме тебя не признали, — в ответ ему пустил колкость один из мужчин. — Побойся Аллаха, Явуз, — встрепенулся гонец его угрозе. — Да ладно тебе, брат, — хохотнул второй мужчина и похлопал по плечу Тарыка. — Дурачится он, не слушай его, — успокаивающе заверил он. — Нет у меня времени на ваши шуточки, Рамазан, — закатил глаза гонец. — Я сюда не развлекаться приехал. — Тогда болтай меньше и ступай по своим делам, — фыркнул Явуз. — С кем мне приходится иметь дело?! Одни ворчуны вокруг, — хохотнул Рамазан. — К Аллаху раньше попаду, чем домой, задушите ведь. — Ангелы пролетают и говорят: «Аминь», брат мой, так что лучше воздержись от подобных высказываний, — не одобрил его слов Явуз, а после повернулся к гонцу и продолжил: — Ступай, мы проводим тебя. Недовольно кряхтя, Тарык двинулся вперед, к палатке султана, мужчины пошли следом и, дойдя, поприветствовали стражников стоящих у входа. — Ассаляму алейкум. — Уа алейкум ассалям, — ответили им вразнобой. — Он с письмом для султана, — указал на Тарыка Явуз, на что тот подтверждающие закивал. Один из стражников зашёл в палатку и почти сразу вышел, сообщая: — Повелитель ждет. Гонец поблагодарил мужчин и скрылся в шатре, а они вернулись назад, дабы занять свой пост. — Добрый вечер, — склонился в поклоне посыльный. — Рад тебя видеть, Тарык, — Мехмед не поднял своих глаз. — Проходи, — сидя у небольшого столика он продолжил что-то мастерить, а вошедший мужчина, не мешкая больше, приблизился и вручил ему письмо. — Одно? — удивлённо приподнял бровь султан, отвлекаясь от украшения, над которым кропотливо работал. — Верно. От госпожи Бранкович, — отчитался. Мехмед с минуту думал, приглаживая свою бороду, а после по-доброму усмехнулся. — Обиделась… — сразу понял он. — Как моя луноликая? — разворачивая письмо, спросил о своей невесте. — Волей Аллаха… Всё у неё хорошо, — запнулся нерешительно. — С ней что-то не так? — резко подняв опасный взгляд, переспросил падишах. — Нет, нет. Всё в порядке, — солгал гонец, хотя известны ему были те странности, что происходили последнее время во дворце. — Послушай, я не люблю увиливаний, — вмиг весь радушный тон свело на нет. — Коли есть, что сказать — говори. — Нет повода для беспокойств, — заверил опасливо Тарык. — Только вот… переживает она за вас… — выкрутился он. Карие глаза с отливом темных кофейных зёрен блеснули подозрением, но после вернули себе прежнее спокойствие. Мехмед знал, что она будет беспокоиться. Знал, что если не напишет письма, она обидится. А ведь он просто хотел порадовать её неожиданным приездом. Поэтому и написал матери о том, чтобы не волновались за него и о приезде скором, только при условии, чтобы невесте того не разглашала. Султан был готов столкнуться с последствиями. Вымолит прощения у госпожи своего сердца. С немилостью её чёрных очей дело иметь не горел желанием, а вот с кожей бархатистой… Горячие поцелуи губы его грезили оставить, чтобы табун мурашек пробудить и увидеть реакцию, которую только ему было позволено у неё вызывать. Услышать, как дыхание сбивается, а грудь беспокойно вздымается… — Кхм-кхм. Услышав, как откашлялся гонец, опомнился Мехмед и грешные мысли от себя отогнал. За чтение письма взялся. Мара по-обыденному в нём рассказывала о том, что у них всё хорошо, и о том, что молятся все за его здравие. — Ты пока можешь идти. Когда понадобишься, пошлю за тобой, — отложив свёрток бумаги в сторону, распорядился Фатих. — Да, повелитель, — смиренно покинул палатку Тарык. Падишах же вернул своё внимание к драгоценному изделию на поверхности стола, продолжая работу над ним. Со смерти его отца прошло не мало времени. Ответственность рухнула на его крепкие плечи так внезапно, но на этот раз он был готов, не то что в первый. И тем не менее он очень уставал от всех дел. У него не хватало времени ни на себя, ни на свою возлюбленную. Следить за делами внутри империи и за её пределами… Что уж там говорить? Он даже не смог быть с Лейлой во дворце во время церемонии ночи хны. Но тянуть более он не хотел. Никях проведут, как только он приедет, не позже, а иначе сил терпеть не имелось у Мехмеда. Нутро его горело при мысли о любимой. Разве можно упрекать его в том? Страсть кипела внутри них и, не находя выхода, терзала души. Вытеснить Лейлу из мыслей казалось за гранью человеческих возможностей. Тяжестью в груди оседала тоска по ней, поэтому всеми силами он старался сконцентрироваться на неограненных камнях перед собой. Сейчас лишь это его отвлекало… В завершение вкладывая последние рубины и скрепляя их особым образом, он наконец посмотрел со стороны на то, над чем работал на протяжении нескольких месяцев. И вроде сам его делал, а будто только сейчас увидел. Сколько раз брался. Сколько раз пытался сделать украшение, что достойно её будет. Которое дополнит красоту, а не померкнет на еë фоне. И вот теперь, глядя на драгоценность в своей руке, он видел эти чёрные глаза, что словно впились в его душу, не давая о себе забыть. — О Аллах, не испытывай сердца любящие разлукой, — вслух взмолился он, а после встал со своего места, намереваясь совершить тахаджут. И пока Фатих делал намаз, на окраине лагеря часовые коротали время разговорами… — Знаешь, Явуз, скучаю я по ней… — признался парень. — Не доведёт это до добра, — покачал головой тот. — Кто тебе сестру султана в жены отдаст?! Паша ты или, может, хотя бы бей? — риторически спросил, заставив Рамазана потупить голову. — Вот и я о том же… — Я всё равно не отступлю, — заявил решительно. — Дело твоё, — пожал плечами он. — Как закончится всё, так сразу сбежим с ней. Она мне не откажет, — без доли сомнений выдал. — Возможно, падишах вам-то и отпустит, но Лейла-султан никогда. Без моих слов знаешь, какая о ней молва. Не пожалевшая отца, сестру не пощадит. Готов на такие риски идти? — Готов! Сбежим так, что и следа нашего обнаружить не сумеют. Вот увидишь. — На себя в этом вопросе не полагайся. Всё по воле Всевышнего. Как он решил, так и будет. Пока мужчины говорили, ускользнуло от их внимания, что ветер холодный стал дуть и облака серые на звездное небо нагонять. За несколько минут погода стала пасмурной. Постепенно опускался на их лагерь туман. — А я тебе говорю, что может человек свою судьбу менять! — не унимался Рамазан. — Не гневи Всевышнего. — Ну а что? Не прав я разве… ? Можно подумать, Господу дело есть до… — оборвались слова его резко кровавым бульканьем, только и успел прохрипеть он, глаза вверх подкатив, когда меч острый насквозь в шею вошёл, а остриё его в области кадыка вылезло. — Рама… — Выкрикнул Явуз, но сзади его схватили тëмные руки, отчего остальное он промычал неизвестному в длань, напоследок глаза его расширились, ведь лезвие кинжала меж рёбер дважды прошло со скрежетом, а после вмиг обмякшее тело в сторону отшвырнули, и теперь могучая фигура из тени вышла не скрываясь. По лагерю цепочкой сиплые полустоны предсмертные прошлись, довольный оскал у существа вызывая. Запрокинув голову, наслаждается, не иначе. — Дьявол… — неспешно подошёл к нему мужчина с волосами светлыми, привлекая к себе внимание. — Путь к шатру чист, — объявил он и с предвкушением, в ответ ему блеснула ухмылка тёмного, предвещая не доброе…