Раз в год все боги оставляют междоусобные распри и заключают временное перемирие, чтобы почтить Всеотца.
В этот раз принимающей стороной выступал младший из сыновей Элохима, Мельхиор.
Столы уже ломились от яств и вин, но слуги все продолжали приносить щедрые дары богов — всем детям Элохима хотелось продемонстрировать свою огромную, исчисляемую материально, любовь к верховному богу.
Первыми, как всегда, на пиру объявились Баал и Мотон, по обе руки с Анат. Они встали поближе к столу с мусакой и сырами, что-то активно обсуждая. Даже просторная туника не могла скрыть тот факт, что Анат находится в положении.
— Как же я их ненавижу… — пробубнил себе под нос Мельхиор, смотря на то, как старшие братья уминают за обе щеки снедь, и меланхолично потягивая вино из своего кубка.
— Спорим, она и сама не знает, от кого из них беременна? — саркастично прошептал над самым ухом Мельхиора бог морей, обнимая младшего брата за шею.
Семь русалок появились из воды, неся на серебряных подносах дары: морской виноград, ульву, устриц, икру, креветок, лобстеров и осьминогов.
— Только что плавало! — гордо похвастался новоприбывший гость.
— Ямон, ты превзошел сам себя! — Присвистнул Мельхиор, оглядывая подносы.
— Пустяк! Скажи еще, что в Атлантиде подобного нет?
— Рыбаки занимаются ловлей только у берега, боятся, как бы ты не спрятал в морях зверюшек пострашнее Левиафана. — Мельхиор хихикнул, вспоминая, как Левиафан в свое время знатно потрепал Баала в сражении.
Ямон самодовольно ухмыльнулся.
— Уесть старшего братца, возомнившего себя пупом земли, было приятно! Да ты и сам знаешь, каково это, мелкий! — бог морей заговорщицки пихнул бога мудрости локтем.
Мельхиор досадливо поморщился, допивая свое вино:
— Мотон был сам виноват в том, что я разрушил его дворец. Он похитил и удерживал Астарту силой и думал, что я просто спущу ему это с рук.
— Снова шипите на старших братьев, сплетники? — Шапаш подкралась к ним сзади и отвесила обоим богам по чувствительному подзатыльнику.
— Иногда я забываю, чья ты жена, моя, или Баала! — Ямон обиженно потер затылок, потому что рука у богини неба была тяжелая.
— Не бухти. Он ведь тоже мой брат. Померялись один раз причиндалами и хватит.
Шапаш выхватила из ножен на бедре керамбит и принялась ловко вскрывать устрицу.
— А Астарта где? Вы ведь вместе охотились, — недоуменно спросил Мельхиор, выискивая глазами свою жену среди гостей.
— Загоняет косулю, потому что ей наши «морские гады уже поперек горла встали», — Шапаш извлекла из устрицы жемчужину и выбросила ее в море за ненадобностью.
С громким визгом через всю площадку по воздуху пролетела девчушка. Она врезалась в рыбный стол и опрокинула его на себя. Над ней угрожающе нависла другая, как две капли воды похожая на первую.
— И что твои дочери опять не поделили? — Усмехнулся Ямон, глядя, как перемазанные в икре девчонки таскают друг друга за волосы.
— Внимание твоего сына, полагаю. — Мельхиор устало потер переносицу, потому что его дочери с завидным постоянством устраивали подобные представления, хотя обоим было уже по шестнадцать. В этом возрасте он уже женился на Астарте…
Благо, что Цидон не устраивала подобных сцен, предпочитая тихо уединяться в лесу со своими любовниками или любовницами. И оставалось надеяться, что младшая помнит про праздник.
В стороне семилетний Мельтор играл со своей двоюродной сестричкой Талай, которая была одного с ним возраста и являлась младшей дочкой Ямона и Шапаш.
Своего старшего приёмыша, которому они с Астартой подарили имя «Оберон», на празднике видно не было, как и других давних знакомых из народа Детей Света, но Мельхиор не особо расстраивался. Если Баал и Мотон начнут какую-нибудь смуту, то хоть кто-то не получит неприятных ощущений, потому что старшие братья и Анат и так холодно отнеслись к тому, что Мельхиор и Астарта фактически усыновили одного из крылатых, а ещё один, тот самый спаситель, стал кем-то вроде советника, нередко помогающего урегулировать конфликты, связанные с Детьми Света…
Среди гостей появилась женщина с огромной тушей косули на плечах и драчуньи тут же испуганно замерли.
— Эгия! — выкрикнула она, строго глядя на ту, что была перемазана сильнее. — Как тебе не стыдно?
— Но мама! Элия первая начала! — проканючила девчонка, но под суровым взглядом матери сжалась в бессильный комок.
— И ты думаешь, я в это поверю? Учитывая, что это именно ты у нас задира, а, чтобы довести Элию, надо еще постараться. Убирайтесь с глаз моих и приведите себя в порядок! Живо!
Близняшки тут же бросились наутек, даже из этого, впрочем, устроив соревнование и пытаясь обогнать друг друга.
Астарта устала сгрузила косулю и ее свежеванием тут же занялись слуги.
— Никто еще никого не убил? — поинтересовалась она, целуя Мельхиора в щеку.
— Вся надежда на Баала и Мотона. — усмехнулся тот.
— Держу пари, что они сцепятся к концу вечера. — добавил Ямон. — Ставлю на это весь жемчуг, что есть в морях!
Астарта тут же хищно ухватила его за запястье, потому что все знали, что Ямон спорщик никудышный и надо этим пользоваться, пока он предлагает столь несметные сокровища:
— Поспорим? Дорогой, разбей!
Мельхиор только закатил глаза и не стал лезть в спор брата и жены.
***
— Как думаешь, о чем они шепчутся? — Мотон наклонился к уху Баала, чуть не выплеснув вино на его тунику.
— О нас, конечно. — отозвался громовержец таким тоном, будто это было очевидно.
— Маленькие заносчивые ублюдки! — скрипнул зубами бог смерти. — Никогда не прощу Мельхиору свой позор!
— Как и я Ямону того, что он поставил под сомнение мой авторитет. Не после того, как он обманом присвоил мои жертвенники! Эти ничтожества должны знать, кто их истинный бог!
— Успокойтесь, ждать осталось уже недолго. — богиня войны устало прислонилась к колонне, придерживая рукой огромный живот.
— Анат, может быть тебе не стоит находиться здесь? — Баал обеспокоенно погладил ее по животу, словив один из тех ревнивых взглядов Мотона.
— О, нет, я хочу быть в первых рядах, когда начнется зрелище! — она улыбнулась так, что у прислуживающих ей смертных кровь застыла в жилах, и пнула одного из них по лицу за нерасторопность, насколько это вообще позволял живот, и принялась поедать поданный ей на блюдце виноград.
***
Остров ощутимо тряхнуло. Раз. Другой. Третий.
По колоннам и плиткам пошла сеть трещин.
Амфоры с вином разбились, заливая все багряными лужами.
К землетрясению добавилась хлынувшая разом отовсюду вода, которая моментально слизала все угощения в море.
Люди визжали, пытаясь залезть повыше от бушующей воды, в панике давили друга, оскальзывались и исчезали в морской пучине.
Тех, кто все же успел забраться повыше, настигали призрачные твари из преисподней, появившиеся вместе с водой.
— Уводи всех! — прокричал Мельхиор жене, сражаясь с демонами, подосланными Мотоном.
Астарта, не без помощи Оберона и ещё одного из Детей Света, вела уцелевших людей, богов и их потомков к кораблям, что стояли в гавани. Один из них подняло на водяном гребне и бросило о скалы, благо никто еще не успел на него погрузиться.
Шапаш и Ямон, взявшись за руки, пытались усмирить шторм, хотя обычно они, играючи, вот так же вместе его устраивали. Однако, у них ничего не выходило, потому что вода была лишь следствием землетрясения.
Земля начала трескаться, проседать и проваливаться под ногами.
— Мельхиор! Уже слишком поздно! Ты ничего не сможешь сделать! Нужно уходить! — окрикнул его брат.
— Уходите! — велел Мельхиор парочке, снося голову мечом очередному демону. — Не в море тут дело, вы ничем уже не поможете!
— А как же ты? — недоуменно спросила Шапаш.
— Это прорыв из мира мертвых! Месть Мотона лично мне! Так что мне за это и отвечать. Нельзя выпускать этих тварей в мир, они его уничтожат! Но вы еще успеете спастись.
Они посмотрели на него с горечью и все так же держась за руки взошли на корабль.
Мельхиор остался один, сражаясь со все прущими из подземного царства легионами мертвых… и в какой-то момент всё же пропустил атаку одного из озлобленных духов, которую отбил… к его искреннему удивлению, его же советник по делам Детей Света.
— Тебе стоит уйти, я и сам справлюсь, — тихо заметил бог мудрости, сплёвывая кровь. Поддержка защитного купола вокруг острова отнимала слишком много сил и он чувствовал, что долго ему не продержаться и очень скоро некогда родное царство станет его же могилой — напирающие легионы мёртвых разорвут его в клочья.
Чужие руки деликатно обняли Мельхиора за талию, сомкнувшись в районе живота, а столь знакомый голос мягко, но прошептал:
— Я хочу, чтобы на счёт «три» Вы сняли барьер.
— Но мёртвые… я не должен дать им прорваться… погибнут невинные люди… — правитель Атлантиды хотел вырваться из чужого захвата, но собственное тело не слушалось и по щекам катились предательские слёзы. — Я должен попытаться! Я… я должен дать им время… и…
— Перестаньте противиться воле моего Создателя, Мельхиор, — в глазах давнего друга светилось сочувствие, — но если вам угодно, то по вашему приказу я могу разобраться с теми, кто уже вылез, ибо остальные не наша с вами забота, хотя бы по той причине, что ваши силы уже на самом исходе.
— Я… я приказываю тебе уничтожить всех мёртвых, что уже прорвались, и… сниму барьер, — Мельхиор дрожал от осознания чужой правоты, потому что ранее, ещё до прихода советника, одна особо шустрая тварь успела высосать часть его жизненной энергии. Пожалуй, именно из-за этого его силы таяли ещё быстрее и крепло убеждение, что он вот-вот умрёт. На радость Баала и Мотона.
Раз.
На остров вырвался ещё легион озлобленных духов.
Два.
Где-то рядом раздался грохот рушащегося здания и в глазах бога мудрости начало темнеть.
Три.
Барьер рухнул сам собой, потому что у Мельхиора уже попросту не осталось сил, поэтому, теряя сознание перед, кажется, наступающей смертью, он едва ли почувствовал, как советник бережно подхватил его на руки, а в следующий миг все мёртвые сгорели в яркой вспышке света.
