Дача

— А вот этот, — раздался гордый голос папы Толика, — а вот этот вид Вася привез мне из командировки в Южно-Сахалинск! Это редкий сорт, уникальный экземпляр! Ветки кустов раздвинулись, и воцарилась тишина. — Да… — задумчиво сказал голос Диминого отца. — Действительно, уникальный. Я вижу. Пунцовый и встрепанный Толик «ойкнул», отпочковался от Димы, и ещё глубже нырнул в заросли багряного рододендрона. По цветовой гамме почти от них неотличимый. Дима кашлянул, и ненавязчиво подпихнул под руку Толику помятые шорты. Прикрываясь кустами, встал, ловко натянул выданные ему при приезде на дачу, протертые на коленках «удобные спортивочки». Выпрямился, заслоняя пыхтящего за ним Толика, балансирующего на одной ноге и тщетно пытающегося попасть второй в штанину шорт. И, понимая, что «сгорел сарай — гори и хата!», вежливо отрапортовал: — Прекрасный цветник у вас, Вениамин Юрьевич! Чем удобряете? *** Утро этого же дня. Кто из них двоих, недоальфа Толик или неправильный омега Дима, волновался больше по дороге на дачу Толиных родителей, расположенную в окрестностях Питера — сложно сказать. Внешне Дима выглядел, как всегда — самоуверенно и безупречно. Нетипично высокий, худощавый, спортивный, без привычных взгляду омежьих изящных изгибов, жгучий брюнет омега Дима, всё-таки, был невозможно хорош. По крайней мере, в глазах своего кругленького, невысокого, рыжеволосого и белокожего альфы. Правда, и характер у омеги был тоже, ну очень нетипичный! Решительный, упёртый и ехидный. В противовес покладистому Толику. Вот и сейчас Дмитрий, в своем репертуаре, язвил, как мог: — Пап, а ты точно не всю оранжерею на рынке скупил? Или, заодно к этому кусту прилагается бонусом отдельный садовый участок? И Дима кивнул назад, на саженцы позднего сорта мальвы, торчащие за спинкой водительского сиденья. Эти ветвистые извращения Димин папуля, причитая, сначала тщетно старался запихнуть в крошечный багажник сыночкиного кабриолета «MINI John Cooper Works», а потом, смирившись, доверил держать тихо ржущему с заднего сиденья отцу. Толик размещался впереди, рядом со своим ехидным омегой, и «показывал дорогу». Диминому навигатору доверить ответственное мероприятие по доставке «московского жениха» и его семейства на дачу Анатолий не решился. И вот теперь недоальфа ёрзал и потел, не столько от небывалой сентябрьской жары, сколько от душевных переживаний. На половине пути, издаваемый им на нервах аромат малины, смешанной с мятными горчичниками, стал почти невыносимым. Пришлось-таки выключить несправляющийся кондей, и открыть крышу кабриолета. Благо, погода стояла волшебная: +23 и солнечно, что для Питера в сентябре было равносильно чуду. От свежего воздуха пассажирам стало получше, и все в салоне авто вздохнули с облегчением. Только вот в результате манипуляций с крышей, внезапно, незаслуженно пострадала прическа невезучего Диминого папули. Тщательно уложенные перед выездом на дачу, идеально волнистые, смоляные кудри, законная гордость папы и тайный фетиш отца, от мощного потока встречного ветра мгновенно превратились в агрессивно развевающиеся, прям-таки канонические, панк-рокерские патлы. Папа конечно, спохватился, но было уже поздно. Новая прическа зафиксировалась намертво. Теперь, при виде Диминого родителя, хотелось немедленно сунуть папуле гитару в руки, нацепить на него косуху в заклепках — и андеграундный Питер не отличил бы столичного гостя от своего, коренного неформала с Петроградки! Знай себе, выходи «джемить» к Гостинке, на угол Невского и Садовой, и да поможет тебе «Звезда по имени Солнце»! Успех гарантирован! Пока оставшуюся часть пути расстроенный папа развлекался тем, что безуспешно пытался пригладить свой «хайер», старший Гончаров занимал попутчиков светской беседой. — Анатолий, расскажите-ка, как у вас обстоят дела с бандитами? Ну, бандитский Петербург, а бандиты-то где? Нас за два дня, что мы в Питере, пока ни разу не ограбили! Даже на этой вашей Думской улице, обители порока. Прямо чудеса! Все такие вежливые, культурные. Дорогу до Эрмитажа покажут, двери в метро придержат. Никакого противостояния и «понаехали тут!». Мы разочарованы. Может, ради чистоты эксперимента, надо было шаверму шаурмой назвать, а куру — курицей? Или за это сразу — в мешок и в Неву? — такой же ехидный тролль, как его единственный сын, отец Димы нарочито понимающе покивал головой. — Кста-а-ати! Мешки! Точнее, пакеты мусорные… Димка! Мы мусорные пакеты взяли? — Заче-е-ем? — лениво протянул неправильный омега, привычный к отцовским подколам. Зато Толик ощутимо напрягся. Что ещё за пакеты? — Как зачем? — деланно изумился отец. — А если мы новым родственникам не приглянемся? Во что они наши бренные тела запаковывать будут, чтобы до реки Мойки транспортировать? Тут это тренд! Пакетами из «Пятерочки» не обойдешься. Моветон! Не так ли, Анатолий? — Саша! — шокировано одернул мужа Димин папа. — Хватит! Мальчик не привык к твоему специфическому чувству юмора! — Пусть привыкает, Женёк! — философски отозвался муж. — Мы уже почти одна семья. Оплот государства, ячейка, так сказать, общества! Сота, как говорится, улья. Кста-а-ати, об улье. Димитрий! Анатоль! Вы как, опыляться собираетесь в ближайшем времени? Димке, между прочим, скоро тридцатник стукнет. Пора, пора! Отцовский капитал, к слову, опять увеличили… А наш папа вон, уже обои для детской присмотрел, и имя выбрал. — Саша! — снова возмутился папа, и покраснел. Судя по всему, инфа о выборе имени была правдивой. — Предки мои дорогие! — хмыкнул Дима, глядя на своего заалевшего альфу, и с трудом сдерживая улыбку, — Мы с Толей только четыре месяца встречаемся. Давайте вы притормозите, ок? — Конечно, конечно! — замахал руками Гончаров-старший. Ослабил ремень безопасности, перевесился через спинку переднего сиденья Толика и вкрадчиво спросил: — Анатолий, а вы обои в детской какой расцветки предпочитаете: в зайчиках или в единорогах? В результате таких разговоров, бедняга Толик приехал на родную дачу в полной панике, а у Димы живот заболел от смеха. *** Дача Толиных родителей располагалась на берегу тихой маленькой речки, в небольшом посёлке, в стороне от шумного Приморского шоссе. Встречать потенциальных московских родственников к воротам высыпала вся семья Ежовых, за исключением деда, колдующего над мангалом. Отец, папа и двое старших сыновей. Увидев Толиных братьев, с интересом рассматривающих новоявленных гостей, Дима слегка напрягся. Два высоченных мускулистых альфы, по комплекции — в порядке утренней разминки ненавязчивым движением руки сгибающие подкову и ребром ладони разбивающие кирпичи, вообще не имели ничего общего с младшим, невысоким рыженьким недоальфой. Судя по недоверчивому взгляду обоих «старшеньких», у них жених младшего брата тоже восторга не вызвал. — Сергей! — Владимир! Пожав железные ладони, и почти даже не ойкнув, Дима, естественно, тут же забыл, кто из этих «двух из ларца, одинаковых с лица» Терминаторов — Сергей, а кто — Владимир. Оба загорелые, высоченные, синеглазые блондины, оба доминантные альфачи, близнецы были похожи друг на друга, как куры-гриль в ларьке у поселковой дороги. Вот только у Сергея, вроде, над левой бровью был застарелый шрам (пуля бандита?), а у Владимира — родинка на щеке. Но это не точно. Между тем, родители Толика и Димы, жизнерадостно обнюхавшись, напротив, с первой секунды нашли общий язык. Возможно, этому очень способствовали роскошные кусты саженцев, врученные папой Димы, Евгением, папе Толика, Вениамину. А ещё бутылка отличного французского коньяка, радостно принятая Ежовым-старшим из рук Гончарова-старшего. — Что ж мы стоим-то? — взволнованно пропел светловолосый, миниатюрный, пахнущий выпечкой и цветами, папа Толика, нежно прижимая к себе подаренную ветвистую икебану и немного опасливо поглядывая на так и не поддавшиеся расчёске, богемно вздыбленные ветром, кудри Диминого папы. — Проходите же, проходите в дом, в сад! Там наш дедушка уже мангал для шашлыков во внутренний двор вынес, и огонь разжег. Полчасика — и всё будет готово! Родительскую часть московских гостей, в перспективе — будущих родственников, подхватили под руки и потащили в сторону дома. Толику решительно вручили шампура для мангала и велели: «Давай-ка, иди, помоги деду! Он там уже скоро сам, как шашлык, прокоптится!». А Дима остался одиноко стоять возле ворот, тет-а-тет с потенциальными деверями. Не успело старшее поколение исчезнуть из зоны видимости, как в воздухе тут же явственно запахло грозой, жжёной травой и тёмным, густым, нефильтрованным элем. После напряженного минутного молчания, принюхивания и обмена настороженными взглядами, тот брательник-Терминатор, который был с со шрамом, заявил потенциальному шурину: — Короче. План действий такой. Сейчас все дружно жуют шашлыки под культурную беседу. Восхищаются батиными удочками и папиным урожаем кабачков. А потом ты, принцесса, внезапно вспоминаешь, что у тебя охуеть какие важные дела в Москве. Загружаешься со своим уважаемым семейством в свою омежью карету, и вы быстро и радостно возвращаетесь обратно в столицу нашей родины. И больше мы тебя рядом с Толяном не видим никогда и никак, от слова совсем. Усёк? — Угу, — поддакнул второй Терминатор, с родинкой. — А если увидим — это будет последний день твоей выёбистой недоомежьей жизни, врубился? Так-то мы омег не бьём, но тут дело особое… Дима напрягся. Конечно, он опасался, что с будущими родственниками может возникнуть лёгкое недопонимание, но чтобы вот так, прямо с порога и настолько… Однако, сдавать позиции было нельзя, это Дима осознавал хорошо. Тут — или пан, или пропал. Второго шанса не будет. Решив начать с коммуникативности, омега попытался «толкнуть речь»: — Парни, я ваши чувства разделяю! Вы за Толика волнуетесь и это нормально. Младший брат, и… Но мне Толя тоже очень дорог, и даже больше. И я готов… — Глянь, какой непонятливый! — перебил его Терминатор со шрамом, и зловеще усмехнулся. Переглянулся со вторым. Терминатор с родинкой вздохнул, протянул руку… Внезапно воздух затрепыхался, и в следующую же секунду Дима обнаружил себя парящим между небом и землей, подвешанным за петельку на собственной модной джинсовой куртке, удерживаемую мощной альфьей рукой. Два безупречных, канонически идеальных альфьих носа шумно обнюхали активно трепыхающегося неправильного омегу. — Глянь, он даже не пахнет ничем! — презрительно сказал Терминатор с родинкой. — Да ещё и старый. Тридцатник есть, точно. — А длинный какой, и тощий, как глист! — сокрушенно покачал головой Терминатор со шрамом. — И задница — рыдать и плакать. Ты как рожать собираешься, жених? С такой плоской задницей? — Что б рожать, ему сначала залететь нужно! — рассудительно заметил Терминатор с родинкой. — А на такое плоско-альфоподобное даже у Толяна не встанет. Ещё и без запаха. Хоть бы феромонами попрыскался, дурилка! — Короче… Ты, чудик, Толяну не пара! — вынес вердикт Терминатор со шрамом. И вернул, наконец, бедолагу Дмитрия на землю. — Верно я говорю, Серёга? «Ага, значит этот, со шрамом — всё-таки Владимир!» — сообразил Дима. — В общем, ты нас понял. Что б твоей недоомежьей ноги тут больше ни в жизнь не было! Отвянь от Тольки, транс-извращуга, ясно?! — грозно рыкнул Сергей с родинкой. Казалось, всё пропало. Коммуникация провалена с треском. Но Дима в свои двадцать семь годиков не стал бы региональным директором в представительстве знаменитого бренда, если бы не умел заранее «просчитывать риски» и «работать с возражениями». Встреча с родными братьями любимого рыжего альфы не была исключением. На основании рассказов Толика, тщательно изучив «объект и исходные данные», Дима замыслил хитрый ход «Троянским конём», и подготовился. И вот, когда кризис разверзся в полном объеме, будущий шурин ловким движением профессионального фокусника вытащил белого кролика из шляпы. А точнее — билеты из кармана. На глянцевых картонных карточках сиял бело-синий, знакомый каждому питерскому болельщику с младенчества, логотип легендарного футбольного клуба «Рассвет», призванного спасти шкуру омеги от гнева потенциальных шуринов. И что тут сказать — «Рассвет» справился с заданием «на ура»! — Парни, я всё понял! — покладисто сказал Дима, как будто невзначай, помахивая заветными кусочками бумаги. Альфы резко замолчали, и завороженно следили за движением Диминой руки. — Я уеду, не вопрос. Только есть проблемка… У меня на завтрашний матч «Рассвет» — «Сатурн» билеты пропадают. Знакомые достали, на VIP-трибуну, лучшие места! Вот, хотел вас с Толиком пригласить, но раз уж мне уезжать… Эх, что поделать… И вздохнув, Дима начал медленно-медленно надрывать заветные картонки. В ту же секунду железной хваткой его перехватила мощная альфья лапища. — А ну, стой! — пробасил Владимир, тот, что со шрамом. — Ты чё, охренел?! Рвать билеты на «випник»! — Да что… Они ж именные. Вот видите: Анатолий Ежов, Владимир Ежов, Сергей Ежов, Дмитрий Гончаров. Никому не отдашь. Всё равно, пропадать… — Эээ, стой, говорю! — завопил Сергей с родинкой. — Ты это, не спеши… Может, того… Мы погорячились немного. А, Вовка? Вовка, не сводя синих, как драгоценный логотип, глаз с заветных бумажек, энергично закивал: — Ага… Ты, это… Не торопись, Димон! Подожди! Может, не сегодня в Московию свою вернешься? А в понедельник? Что билетам зря пропадать? Сходим завтра, поболеем… Такой матч! Троянский конь победно заржал, и покачивая упитанными лоснящимися боками, радостно вкатился на подконтрольную территорию. Фигурально. А натурально — Дмитрий Гончаров улыбнулся и уверенно заступил на посыпанную гравием дачную дорожку. Грозный противник был разбит «всухую» со счетом 5:0. Именно пять золотых карточек магазина «ANANAS», региональным директором которого был Дима, пришлось передать за VIP-места на трибунах тайному посреднику, капитану футбольной команды СПБГУ и другу Толика, альфе Вадику. Тот имел связи в фан-клубе «Рассвета», и выгрыз для омеги сверхценные билеты зубами и клыками. Что ни сделаешь ради личного счастья друга! Особенно, если по совместительству он — босс твоего парня, широко известного в узких кругах писателя Бориса-Parisa? Оставив осчастливленных и вмиг подобревших потенциальных шуринов завороженно разглядывать заветные билеты, Дима мысленно возблагодарил и Вадика, и Бориса, и «Рассвет», и побрёл, наконец, искать Толика. Толика он не нашел, зато неожиданно нашел Толикова папу, выходящего из дачного дома. Папа, увидев Диму, немедленно вцепился в него, как лесной клещ в собаку, и радостно причитая, утащил за собой. Завел Диму в пустую гостиную, усадил на диван. Сам сел рядом, смущенно кашлянул, окутал потенциального зятя ароматом пончиков и чёрносмородиного варенья, и взволнованно проговорил: — Димочка, вы не представляете, как я рад вас видеть! Толечка столько о вас рассказывал, столько рассказывал! Прямо с момента вашего знакомства! «Любопытно», — призадумался Дима. — «С момента знакомства — это с того, как он меня тогда сразу нагнул, и оттрахал в примерочной?». Или история первой встречи, преподнесённая альфой родителям, всё-таки была выдана в ощутимо отцензуренном варианте? — Димочка, — между тем, продолжал разливаться соловьём Толин папа, — Вы же знаете, что Толечка — наш младшенький. И мы все очень хотим ему счастья. Тем более, зная о его… особенностях… Я о том, что Толечка у нас… рецессивный! — уточнил папа заговорщицким шепотом, как будто говорил о чем-то страшно ужасном и неприличном. — Поэтому я хотел спросить… Как омега омегу… Ну, вы понимаете… — папа замялся. — Вас это… не смущает? — А почему меня это должно смущать? — удивился Дима. — Рецессивный и рецессивный. Тем более, что для меня Толя всегда — самый что ни на есть, доминантный! Сказав это, Дима невольно покраснел от собственной неуместной откровенности, и от того, что не сдержался, и всегда ничем не пахнущий, внезапно обдал Толиного папу жарким ароматом орхидеи и ванили. Ох, слишком уж горячи были воспоминания о недавнем спонтанном «рандеву» в полутёмном гардеробе Арт-центра! Рецессивный, ну-ну! И внезапно, сам не ожидая, этим незапланированным откровением Дима покорил ещё одного, самого главного будущего родственника. Потому что папа изумленно взмахнул светлыми, удивительно знакомыми Диме, ресницами, зачарованно втянул носом воздух и моментально залился румянцем, очень идущим его нежно-белым, фарфоровым, как у Толика, щекам. А потом в ответ накрыл Диму таким ласковым и довольным, уютным ароматом пирожков с яблоками, что Дима даже растерялся. — Димочка! — голос папы дрожал от чувств, — Димочка, да вы просто дар небес! Я сейчас это почувствовал всем своим отцовским носом! Теперь я уверен, что вы с Толиком — идеальная пара! Я вас благословляю! Отбросил назад светлую шевелюру, схватил будущего зятя в объятия, и даже пустил слезу. Вздохнул восторженно, и отдышавшись, уже более спокойным тоном продолжил: — Ах, Димочка, мы с вами потом ещё обязательно поговорим! Обо всём! А сейчас нас ждут! Шашлыки! Только вот… — папа оглядел будущего зятя с сомнением, — Вы же от жары сваритесь, и испачкаетесь, в вашем костюме. Нет, нет, мы сейчас что-нибудь придумаем! Дима недоумевающе оглядел свой костюм, как папа назвал джинсы и джинсовую куртку, но спорить с будущим свёкром не стал. Покорно облачился в гиганскую майку, явно одного из Терминаторов, с надписью «Король и Шут», а вместо джинсов нацепил выданные спортивные брюки Толикова отца. Длинному омеге они были, правда, словно укороченные бриджи. Впрочем, как уверенно заключил Толин папа: для дачи — сойдет! Преображенный омега, ставший отдаленно похожим на гопника-переростка «есть закурить — а если найду?», наконец отпущенный из ласковых папиных рук, отправился, как изящно выразился новый родственник, в направлении «патио нашей скромной фазенды». По нормальному — во внутренний дворик дачного участка. Безошибочно найдя «патио» по убойному аромату шашлыков и вина, смешанного с ароматами альф и омег, собравшихся там же, сквозь шумную толпу родни Дима с радостью наконец-то просочился к Толику, дежурившему «на шашлыках». Толик, из-за приближенности к раскаленному мангалу превратившийся из бело-розового — в румяно-красного, как только увидел Диму, обеспокоенно зашептал: — Дим, ты куда пропал? Я уже переживать начал! Серёжа и Вова так странно на тебя смотрели, когда мы приехали… Я даже испугался, что они… Ну, они у нас такие… Вспыльчивые… Типичные альфы, что тут скажешь! Всё в порядке? Дима усмехнулся, вспомнив элегантно побежденного футбольным мячом Змея Горыныча о двух блондинистых альфьих головах. — Всё отлично, Толь! Мы замечательно поладили. Да, хочу предупредить — завтра ты, я, и твои братья идем на «Рассвет Арену» смотреть футбол. Я в курсе, что ты не фанат спорта, Толь. Но если я откажусь, мусорные пакеты могут всё-таки пригодиться. А я в Мойку не хочу. Не моя локация. Предпочитаю бассейн. Толик недоуменно захлопал глазами, ничего не поняв. Хотел уточнить, но… Посмотрел на омегу повнимательнее — и мысли альфы моментально поплыли в ином направлении. А что удивляться? Омега выглядел чертовски соблазнительно в чёрной широкой рокерской майке, совсем не скрывающей нетипичные для омеги мускулы и татуировки на красивых смуглых руках. А укороченные серые «спортивки» так невозможно эротично обтягивали небольшую крепкую задницу и длинные, стройные, подкаченные омежьи ноги, что Толик глаз не мог отвести. Запах шашлыков альфу уже не волновал. Всё перекрыло заманчивое, цветочно-орхидейное, омежье амбре, которое омега Дима распускал как павлин — хвост, только перед ним, Толиком. Желудок недовольно заурчал, намекая на шашлык и на то, что с утра от волнения альфа ничего не ел. Но инстинкты размножения оказались всё-таки сильнее пищевых. Изумрудные глаза альфы вдруг засветились мерцающим колдовским огнем, белые клыки заострились и ощутимо увеличились в размерах, а рыжие кудри стали как будто ещё более огненными. Дима, завороженно втянув носом бесстыдно-возбуждающий альфий коктейль ароматов из смеси рома, малины и лайма с листочками мяты, только очарованно вздохнул. Расценив этот многозначительный вздох как «явное согласие» и призыв к действию, Анатолий наплевал на всё, и пошел ва-банк. Не глядя впихнув в руки одному из братьев-Терминаторов тазик с сырым шашлыком, он решительно ухватил Диму за изящную талию, и скороговоркой возвестив в пространство: «Кажется, ты ОЧЕНЬ хотел посмотреть на папины грядки с кабачками?» — весьма уже не деликатно, а довольно настырно, подпихнул омегу в сторону от семейного сборища. Принюхавшись получше к опьяняющему запаху рома, и благосклонно оценив размеры клыков, Дима мгновенно сообразил, при чём тут загадочные кабачки, и прибавил ходу. Сделав небольшую остановку у дома («Тут помешают, Дим, но погоди, я сейчас, надо кое-что…») парочка понеслась дальше, в глубину дачного участка. — Может, в машину? — муркнул Дима с намёком. Однако, до машины они не дошли. Терпения не хватило. Едва скрывшись из зоны видимости дома, Толик поспешно огляделся. За ровными рядами папиных грядок виднелись густые, высокие кусты рододендрона с крупными ярко-малиновыми цветами, уходящие далеко, почти к самому забору. Туда-то альфа и поволок свою заинтригованную жертву. То ли свежий воздух так повлиял, то ли альфа надышался доминантностью от братьев-суперменов, но Дима даже не заметил, как за одну секунду он вдруг оказался в окружении высоких зеленых кустов, с задранной майкой «Король и Шут», и приспущенными с загорелых бедер, спортивками. — Толь, ты что-о-о… — сдавленно пробормотал омега. Ответом было томное рычание, и широкая белая рука альфы залезла под резинку чёрных Диминых боксеров. Уверенно обхватила упругое омежье достоинство, освободила от гнёта ткани, и подставила данное достоинство под дуновение прохладного сентябрьского ветерка. — Толяяя… Что ты делаешь! — шокировано выдохнул омега, и захлебнулся стоном, когда ловкие белые пальцы провели взад-вперед, а потом сжали посильнее. — Ничего, — прошептал игриво-рычащий альфий голос. Не переставая ритмично двигать рукой, альфа плотнее вжался бедрами в упругую омежью задницу. — Готовлюсь опылять! — Чт-т-о? — изумленно выстонал Дима. — Готовлюсь опылять. Как там твой отец говорил? Нужно исправлять демографический кризис? Осваивать отцовский капитал? Судя по тому, что вскоре омега начал сам энергично поддавать бедрами, вбиваясь в альфью руку, подготовка к опылению продвигалась достаточно успешно. — Тш-ш-ш… Не активничай! — промурлыкал альфа. Острые алебастровые клыки сверкнули в опасной близости от горла омеги. — А то всё закончится… слишком быстро! И продолжил издевательства. — Аааа! Жжётся! — в самый разгар «подготовки», внезапно страстно выдохнул омега, и ощутимо дёрнулся в альфьих руках. Альфа самодовольно рыкнул. ЧСВ просто зашкалило. Для поддержания крышесностности момента он даже вспомнил подходящую фразу из порнушки для альф (грешен, грешен!), и низко, с придыханием выдал: — О да-а-а! Я всегда обжигающе горяч для тебя, малыш! — Толь… Ой! Блин… Да я серьёзно! Тут крапива! Жжётся! — укоризненно пропыхтел омега. И снова ойкнул. Ну, и как тут, вашего папу, не выйти из роли горячего брутального мачо?! Но Толик очень старался не ударить в грязь лицом, и поразить воображение гостя дачной романтикой и страстью. Он выдернул Диму из зарослей жгучей крапивы. Красивым киношным жестом стащил с себя футболку, и эффектно бросил её на траву. Что там Сергей Сергеич Паратов со своей шубой, брошенной под ноги Ларисе Огудаловой! Что там принц с хрустальной туфелькой! Что там Аладдин с каким-то ковром-самолетом! Цыплячьего цвета футболка от бренда «ANANAS» — вот это да! Дима же посмотрел на преподнесенный в жертву предмет одежды с сомнением. Футболка размера XXL, конечно, прикрыла солидный участок травы, но явно не спасала от колючих веток и кусачих муравьёв. Заранее ощутив, как острые сучки впиваются в его загорелые филейные части, омега вздрогнул. Альфа решил, что это от страсти, вдохновился и усилил напор. Рука заходила быстрее, и у омеги подкосились ноги. Последние остатки разума бесконтрольно плавали где-то на поверхности мозга, как всплывающие пельмени в закипающей воде. — Тоооль… Может, не надо-о-о? — с сомнением, из последних сил простонал Дима. — Давай до гостиницы потерпим… — Я не выдержу до гостиницы! Ты слишком аппетитный, мой ар-р-роматный сочный кусочек! — и альфа кровожадно облизнулся. Глаза блеснули малахитовым огнём. «Значит, всё-таки не наелся шашлыком!» — сообразил Дима. Альфа всё активнее и активнее подпихивал омегу к ложу любви. Сопротивление таяло на глазах, вместе с уменьшением на обоих количества одежды. Вероятность заполучить шального муравья в интересные места становилась неотвратимее. Но опять-таки, Дима не был бы региональным директором, если бы не умел элегантно и мастерски лавировать обстоятельствами! — Хорошо! Как скажешь, мой альфа! — промурлыкал он жарко. — Но… Тогда я буду сверху! И изящным жестом пихнул Толика на расстеленное ложе страсти. Ложе примялось под нехилым альфьим весом, а Толик ойкнул. Видимо, всё же ветка. «Ну и подумаешь!» — пронеслось в голове лежащего Толика. — «Альфа я, или нет? Потерплю!». Слегка поерзав, «жаркий альфач» вроде нашел-таки приемлемую локацию без камней, сучков и муравейников. — Иди же ко мне, быстр-р-р-ро! — рыкнул он соблазняюще. Уговаривать омегу не пришлось. Очень уж горячо смотрелся белокожий, рыже-огненный альфа на жёлтой футболке и зелёной траве. Изумрудные глаза сияли желанием и лёгкой иронией. Острые клыки так и сверкали алебастром. Огонь! Ловко перекинув ногу через альфу, омега устроился на его бедрах. Помедлил немного. Белоснежная кожа манила, ароматы сводили с ума. Омега гладил, прикусывал, ласкал… Потом сместился пониже. Подразнил поцелуями и легкими касаниями. Вскоре касания стали сильнее, а альфа хрипло рыкнул и подался вперед. Мокрый, гибкий омежий язык искусно и тщательно, растягивая удовольствие, облизал предмет интереса сверху. Длинным, обжигающим мазком, дразня, скользнул вдоль, ниже. Опять наверх. Потом губы, играя, легонько охватили так, что альфа, с остекленевшим взглядом, снова рванул вперёд. А потом горячий, влажный омежий рот быстро и ловко наделся целиком. Жадно охватил губами, сжал, заскользил по стволу… Спустя несколько минут, от души насладившись альфьими рычаниями и стонами, омега наконец, выпустил свою жертву. Гибким движением распрямился, сдвинулся ближе. Наклонился вперед, заглянул в зеленущие малахитовые глаза, провёл языком по губам… Альфа сладко заурчал в ответ, чувствуя в бесстыдно-откровенном поцелуе свой собственный вкус. Но тут Омега прервал поцелуй, поудобнее устроился на бёдрах… И услышал сдавленный рык: — Резинка! — Что? — Резинка, говорю… В кармане… моих шорт. У тебя же… течка со дня на день! Про демографию… это была шутка, Дим!!! — Шутка, значит? — омега протянул руку, ухватился за нужное, дождался умоляющего рыка, и иронично приподнял бровь. — Ну, допустим… Усмехнувшись, омега весьма эротично раскатал латекс под аккомпанимент хриплого альфьего стона. Удобнее устроился на белых мощных бедрах. Слегка приподнялся. Прижался, обхватил пальцами, направил, куда нужно. Надавил посильнее… Розоватый «бутон страсти» приоткрылся, и импровизированный «шмель», чуть задержавшись на входе, проскользнул внутрь. Внутри было гладко, влажно и узко. Ощущения захлестнули, и позабыв про всякую осторожность, альфа с силой толкнулся глубже. Судя по восторженному выдоху омеги — тот не возражал. Выгнулся, покрутил задницей и насадился сильнее. Узкая гладкая дырочка обхватила плотно, тесно, и альфу накрыло огнем ощущений. А потом омега начал двигаться, и крышу снесло у обоих. Жаркие тренированные омежьи бедра то поднимались, то опускались, задавая ритм, выбивая стоны. Чувственная, развратная скачка ускорилась, когда широкая, белая ладонь альфы легла на торчащий омежий член. Для омеги это уже было слишком. Стоны перешли в умоляющие всхлипы. Движения бедер ускорились, сбиваясь с ритма. Омега уже забыл, где он, что он… Ещё немного… Ещё… Ещё… Альфе тоже стало уже абсолютно параллельно и на колючие ветки, и на крапиву, и на муравьёв. Охватив ладонями смуглые, поджарые омежьи бока, он сильнее наподдал вверх бедрами. Раз, другой… И восторженно рыкнул, чувствуя, как в ответ по телу омеги побежали короткие долгожданные спазмы. Омега выгнул спину, сжался изнутри, сладко и по́шло замурчал, и замер от всплеска ощущений. И выплеска — тоже. Но тут, бесцеремонно нарушая идиллический момент, альфа внезапно дёрнулся, «ойкнул» и активно заёрзал задницей по расстеленой футболке. Чересчур любознательный муравей, карабкающийся по белоснежной альфьей ляжке, отлетел в кусты. Ну, прости, друг! Групповушка сегодня не рассматривается. — То-о-оль… Ты как? — простонал сползший в сторону омега, которого всё ещё колотило фейерверками в голове и ниже пояса. — Спи-на… — проскрежетал зубами альфа, опять «ойкнул» и замер. Нащупал рукой, сдернул презерватив, «негринписно» запустил его подальше в кусты, и снова яростно почесался. Похоже, тот первый муравей обиделся, и привел с собой группу поддержки. Н-да… Природные дачные забавы оказались слишком природными! Сбивался весь настрой. — Сейчас, сейчас, Толь… — сообразив, быстро зашептал Дима, пытаясь восстановить дыхание, и надеясь, что звезды перед глазами перестанут отплясывать джигу. — Секунду… Так… Видимо, придется закончить рандеву проверенной классикой. Собственные коленки не так жаль, как спину любимого альфы! Быстренько встав на корячки, омега неделикатно подпихнул напарника в бок: — Вставай, ну! Кряхтя, как пенсионер, альфа с трудом отлепился от импровизированного ложа. Однако, главная его часть всё ещё была очень бодра, вообще не по-пенсионерски. И вызывала вполне определенные желания. Ярко-красная головка, раскачиваясь перед стоящим на коленках, омегой, так и притягивала возбужденный взгляд. И не только взгляд. Смуглые омежьи пальцы без церемоний легли на белоснежные, широкие альфьи бока. Притянули ближе к себе. Раскрасневшийся, не отошедший от фейерверка омега бесстыдно ухватился за торчащее альфье достоинство. Пару раз бойко провел туда-сюда, и безошибочно выбрав нужный ритм, пошел в атаку. Долго терзать противника не пришлось. Тот заранее был готов к капитуляции. Нетерпеливо поддал бедрами вперед, сам вколачиваясь в тренированную загорелую руку. Заскрежетал клыками. Низко рыкнув, предсказуемо дёрнулся, щедро пачкая гостеприимную омежью ладонь. Пробормотал: «Ох-ре-неть…», и пошатнулся. Омега победно блеснул глазами, и для полного эффекта демонстративно-развратно облизал липкую ладонь. А затем — и поблескивающую каплями, покачивающуюся красную головку. Альфа закатил глаза, снова пошатнулся, вцепился омеге в тёмную шевелюру, и восторженно прорычал: «Ахр-р-р-ррр… Бл… Твоего отца, Ди-и-и-им…» Естественно, именно в этот эпический момент, кусты рододендрона и раздвинулись. И взорам всея родни предстала идиллическая сельская пастораль. Ситуацию надо было срочно спасать. А так как альфа, от шока и предыдущего мощного выброса эндорфинов, впал в ступор, огонь на себя принял омега. Кое-как одевшись, и выдав гениальную реплику про цветник, Дима понял, что на этом его изобретательность, кажется, закончилась. Паузе, повисшей в пространстве, позавидовали бы актеры древнегреческой трагедии. Оба семейства, в полном составе, безмолвно и ошарашено пялились на игривую парочку. И тут на сцену выступил Толин отец. — Дмитрий! — сказал Василий Ежов, протягивая руку и помогая будущему зятю вылезти из колючего кустарника. — А вы мне нравитесь! Люблю находчивых! И посмотрел на покрасневшего супруга: — А что? Себя вспомни! Рассказать, как мы, с четверть века назад, ехали знакомиться с твоими родителями? А, Венечка? Тамбур вагона номер пять, скорого поезда Петербург — Новосибирск, о многом мог бы поведать! Димин отец переглянулся с Диминым папой, и не обращая внимание на его панические тычки в бок, охотно подхватил: — Ну, раз у нас тут намечается вечер воспоминаний, не могу не рассказать, как мы с Женькой, ещё в студенческие годы… Так, молодёжь, закройте уши! И тут Дима и Толик поняли, что они, со своим неприхотливым сельским романсом, скромно останутся далеко на задворках семейной истории…