Спасение

Ночи в пустыне Сумеру удивительны: над твоей головой простирается бесконечная полоса синего небосвода с мириадами звёзд, а впереди под твоими глазами бескрайнее море жгучих песков. Вест твой путь будет освещать блеклые точки звёзд вместе со своей загадочной матерью — старым полумесяцем, что косо озаряет путь блудшим скитальцам по всему алому морю песков. В эту ночь на оазисе была прекрасная картина: в центре воды, которая, казалось, светились от своей чистоты, танцевала девушка. Её руки шли вместе с брызгами воды, которые поднимали её лёгкие танцующие ноги; вокруг её талии плясали капли воды, потакая каждому её движению. Она словно была водой, такой же грациозной и загадочной. Таинственная улыбка и закрытые глаза создавали шарм завораживающей грации и элегантности. Девушка будто танцевала не в воде, а стоя на поверхности, под её ногами словно расцветали водяные лилии. И как же было прекрасно, если бы её танец длился вечно. — Эй, там внизу! — чей-то грубый голос заставил девушку выйти из транса танца: она запнулась и упала на колени в воду, поднимая град брызг. — Вам что-то нужно от меня? — невинно спросила девушка. — Красотка, мы тут ищем кое-что, — фигура в ночи, которая задала вопрос, вышла в светлый ореол оазиса. Это был хриплый, мускулистый мужчина с завязанными глазами и большой саблей за спиной. И с ужасом девушка поняла, что это пустынник — сзади него выползли ещё четыре фигуры. Они были и крепкие качки, и хрупкие дамы с ножом, и средние парни, и все их мечи были устрашающе заточены.— Дошёл слух до моих ушей, что один твой дружок забрал наши сокровища. — Дружок? Вы о чем? — Перебивать нехорошо, дорогуша, — лезвие, в пухлой от вен, руке злобно блеснуло в её сторону. — Время пришло платить за кражу. Пустынники начали медленно наступать на девушку, и так же медленно косили своё оружие на неё. Девушка, по-началу, уверенна в том, что даст им опор ведь неплохо умеет владеть мечом. Но опустив руки за пазуху и не обнаружив там меча, который она, как назло забыла сегодня у сцены на большом базаре, с холодным страхом пятилась назад. От хищных ухмылок пустынников живот ужасно скрутило ноющей болью. — У-у меня ничего нет, честно! — А какая разница? Платой необязательно должна быть мора, — ехидный голос дамы-пустынницы нагонял еще больше волнения. — Н-но… — язык Нилу отчаянно переплетался от волнения, она не могла найти слов, чтобы уговорить пустынников её не трогать. — А вдруг мой… «Дружок» вас покалечит? — вылетело с её уст. — Мы сами все решим на этот счет, — ответил ей другой пустынник, недобро улыбнувшись. Ноги девушки подкосило. Она была как в кошмарах, где невозможно убежать от какого-нибудь монстра. Сердце дико стало стучать, а пальцы колоть. Вода замедляла каждый её шаг, пустынники все не переставали наступать на неё. Её спины коснулся грубый камень — она в тупике. Тело ослабло, и Нилу больно плюхнулась на дно оазиса. Дрожа от страха быть разорванной руками разбойников, её враги уже склонились над ней, хихикая и приближаясь к её лицу, попутно подставляя лезвие к горлу. Нилу пыталась что-то кричать, но кто ее услышит? В ночи, в одинокой пустыне? Она стала дрожать ещё сильнее, губы побелели и от дикой дрожи. Нилу не могла их разлепить и закричать; лишь что-то мычала и икала. Сердце вот-вот остановиться от бешенного стука, а ребра от его вибрации треснут в щепки. В голубых глазах Нилу сверкнуло лезвие, и тот час один из пустынников представил саблю к боковой части горла — и от лёгкого давления на коже образовалась полоса алой крови. Сглатывая слюну, она чувствовала, как эта махина дразнит её через повязку — хоть его глаза закрыты, Нилу видит через ткань насмешливую ухмылку. Вот-вот и он со всей силы проведет своим мечом ей по шее, и кровавая голова спадет с её плеч… Тут в воздухе просвистел странный звук. Все пустынники, кроме застывшей от страха Нилу, обернулись. В воду с брызгами вонзилось копьё, до боли похожее на лопату. Поднявшаяся от удара волна пошатнула пустынников, и они недовольно загудели. — Обижать безоружную девушку в ночи? Как низко… — все подняли головы и увидели вверху на камне фигуру, закутанную в тёмную мантию. Его плащ развивался от тёплого ветра, он был словно пятно чернил, сливался с тёмным небом. — Ты, сопляк, домой иди. Тебе тут нечего делать! — пустынник пониже обнажил на него свою алебарду, но на камне уже никого не было. — Вы стали такими жалкими, даже зевать охота, — и голос уже был не вверху, а с боку. Будто телепортировавшись, незнакомец стоял в боевой позе с копьём в руках. Остальные пустынники, забыв про Нилу, перекинули своё внимание на этого незнакомца. — Что, нарываешься? — Нет. Наказываю непослушных детей. — Наглец! Ну я тебе! — разъярённый пустынник накинулся на этого незнакомца с боевым криком, замахиваясь копьём. — Давай, попробуй догони. Чёрной молнией он проскочил вперёд от разбойника, и тот досадно свалился в лужу. Его лицо проехалось по дну, и нос, как поросячий пятак, прорыхлил землю и содрался в кровь. Пробегая мимо нападающих, злобных пустынников, он взял шокированную и ничего не понимающую от страха Нилу, и в три прыжка, как кузнечик, отнёс её подальше от оазиса. — Слушай меня внимательно, — он тёмными пальцами расправил её щеку, стараясь успокоить её. — Беги до деревни Аару, это вон там впереди. Это будет тебе маяком, — он указал ей на дальнюю, самую большую звезду. — Беги и оглядывайся, поняла? Но Нилу слишком сильно напугана, чтобы соображать как, и что делать. Дыша через рот и с округлёнными глазами, смотря на бегущих к ним пустынников, она немо кричала. Незнакомец, понимая, что не докричится до неё, взял Нилу на руки, и, сидя на коленях, раскачал её и выбросил вперёд, как ненужный балласт. И как раз вовремя — сзади на него уже запрыгнула группа кричащих пустынников с ужасающе блестящим заточенным оружием. Нилу упала вперёд и прокатилась ещё немного, неприятно обдирая кожу об песок. От сильного удара головой она вылезла из шока и поняла происходящее: в метре от неё тёмный незнакомец отбивался от пустынников; они бросались на него с ужасными криками, а он кулаками и копьём сбивал их с ног, замахивался оружием им по лицам и животам, с симфонией кричащих лезвий отражал атаки, и при этом поднимая волны воды и песка. Пустынники то отлетали, как мухи со страшным стоном боли, то валили незнакомца на спину и били его кулаками. Чуть вдали под их ногами песок стал окрашиваться в красный, а со ртов разбойников текла пена вперемешку со слюной. От их драки Нилу застыла, наблюдая. Но потом поняла, что если разбойники заколотят её спасителя насмерть — перейдут к ней. И, пошатываясь от болезненно дрожащих ног, она стала убегать от оазиса в сторону деревни Аару, путь к которой ей указывала звезда в небе. По началу она бежала медленно, но со спины услышав ужасный, раздирающий душу крик пустынницы, она со слезами ускорилась. Нилу с немым чувством ужаса и страха за жизнь неслась рысью, утопая в больших песках. Если она падала от покосившихся от страха ног или шла в гору, то ползла на четвереньках, обдирая кожу с неприятным жжением, а под ногти забивались крупицы песка. Чувствуя, будто за ней бегут, её спина покрывалась мурашками и липкий пот лился ручьём в глаза. Песок скрипел на её зубах и в ногах колол кожу. Напитавшись днем солнечных лучшей, алые пески жгуче плавили её тело, мешая дышать полной грудью, заставляя её упасть прямо тут и умереть от страха. Пусть даже драка была позади неё — вся пустыня кишит разбойниками, готовые вонзить лезвие в её глотку. Рыдая от страха и сбивая темп, с пересохшим от жажды горлом, она мчалась сквозь всю пустыню и словно видела себя со стороны: тонкий полумесяц освещал ей дорогу, дети-звезды смотрели на беглянку с безмолвным интересом; её тело побелело как лист бумаги, с щек капают слезы и рот несчастно ловит жгучий воздух в лёгкие. Потеряв счёт времени, она, наконец, выбежала к началу деревни. Увидев белые, холодные каменные башни, она упала на колени и молилась всем богам, что существовали. Уже без страха Нилу шла на гудящих ногах от нескончаемого бега вниз к подножию, держась пальцами за бордовые камни и сдирая подушечки пальцев, чтобы не упасть. Пройдя до ужаса шаткий мост, она еле-еле добрела до главного здания этой деревни, цокая подошвой каблуков об белый камень. Она думала, что в деревне все спали, но когда Нилу, уже готовая вот-вот упасть без сил, кто-то крепко взял её под плечо. Это была другая девушка — с волосами, как глубины океана и глазами, как день и ночь. Она, ничего не говоря, энергично провела гостью в главный дом, где наконец-то путница смогла сесть на кровать и с удовольствием потереть уставшие от ходьбы ноги. Девушка, которая её встретила, стараясь никого не разбудить, дала ей воды и немного хлеба, чтобы закусить. И выслушала её рассказ (хотя это больше было похоже на жалобное мычание). — Ты можешь остаться здесь на ночь в безопасности. К утру тебя накормим и если держишь путь в Сумеру, то отправим тебя через Караван-Рибат обратно в город. Я проверю обстановку с улицы, на случай, если твой знакомый объявиться, — её тонкие руки взяли рядом стоящий внушительных размеров щит и копьё. Прежде чем выйти из дома она оглянулась и спросила. — извини, я не спросила твоего имени. Как тебя зовут? — Нилу, — ответила девочка, пережевывая свежий хлеб. — Я Кандакия, — она приветливо улыбнулась Нилу. — Сиди тут, хорошо? Если вдруг понадобиться лекарство — оно лежит на соседнем столе. Я скоро вернусь, — её плащ мелькнул сине-золотой полосой и она упорхнула за дверь. Нилу, задумавшись об лекарствах, вспомнила о своей пораненной шее. Коснувшись, её пальцы ощущали тонкую спëкшуюся полосу крови сбоку. Рана не болела, но смыть кровь все же стоило. Чуть пошатываясь, Нилу взяла маленькую тряпочку и кувшин воды. Смочив тряпку, она осторожно смысла кровь с шеи, шипя от неприятного ощущения слипшегося песка с кровью. Затем вытерла пыль с лица и убрала из-под ногтей грязь. Закончив с обеззараживания раны, Нилу легла на кровать и вздохнула с приятным ощущением облегчения. Если бы не тот незнакомец… И тут Нилу с ужасом вскочила: что, если его убили? Но пойти сейчас обратно она очень боялась — от одной мысли её тело начинало ныть. Нилу ходила взад-вперед размышляя, что же стало с тем незнакомцем. В голове были страшные картины разорванного кровавого тела и злых пустынников с жадной ухмылкой, наслаждающихся пролитой кровью и победой. Осев обратно на кровать, не заметила Нилу, как от рассуждений она провалилась в сон. Проснулась она тогда, когда услышала какой-то шум — не до конца раскрытые глаза увидели стоящую к ней спиной Кандакию, которая что-то говорила и вертелась у кровати напротив. Кивнув, она взяла пустую чашу и отнесла её куда-то с собой. Только она отошла, Нилу увидела перед собой того самого незнакомца, раскинувшегося пластом на кровати напротив. От его вида сердце у Нилу неприятно сжало: почти вся мантия была разорвана, в слое пыли, песке и море крови окрасило его в красный. Он лежал, закрыв лицо рукой, шумно дышал, то и дело сжимая руки в побелевший кулак. Нилу на цыпочках подошла к нему — он не спал. Слегка смяв губы, она чуть-чуть отодвинула самый разорванный край рукава и выкрикнула — все плечо было в страшной, уродливой ране, кровь не переставала литься алым потоком, кое — где были крупицы песка. От её крика незнакомец дернулся, но руки от лица не убрал. — Прошу, не кричи. Голова болит сильно. — П-простите! Ваша рана, она… Она выглядит ужасно. — Рана? А, ты про ту царапину что ли? — Царапину?! Это же просто… Ужас, а не царапина! Я позову Кандакию, и- — Нет смысла, я её отослал. — Можно тогда я вам помогу? Незнакомец промолчал, Нилу сочла это за положительный ответ. Она разодрала ткань и увидела смуглую, почти серую кожу обладателя, и почему-то до боли знакомую. Затем взяла с собой неубранный кувшин с тряпкой и стала лечить больного: подавив брезгливость закусившей губой, Нилу намочила тряпку в воде, аккуратно прикладывая её и смывая кровь. Попутно дула, чтобы не было больно. Мужчина молчал, но она чувствовала, как его кожа дрожит от боли, а пальцы ног сжимаются до белой тряски. Погладив большим пальцем его плечо, Нилу выжала тряпку от крови и повторила такие манипуляции ещё несколько раз. Затем, найдя на столе еще тряпку, свернула её в прямоугольник, приложила к ране и тщательно забинтовала ее, завязав в узелок в конце. — На первое время хватает, а утром Кандакия получше перевяжет вам рану, — Нилу скромно улыбнулась, но потом слегка грустно снизила голос. — Простите за хлопоты. И спасибо, что спасли меня. Если бы не вы, я… — Не благодари, это ведь моя работа. Но за заботу спасибо, я возмещу должок. — Какой еще должок?! — удивилась слегка обиженная Нилу.— Вы меня от смерти спасли! Не глупите, или вам те пустынники голову сотрясли? — Не они мне, а я им, — от его фразы повеяло безумным холодом, и девушка ничего не решила уточнять, что значит эта фраза. — Можно я протру вам лицо? — Зачем? — У вас кровь на щеке, наверняка пустынники ранили вас и туда, — она пальцем указала на щеке место, где по её мнению, должна была быть рана. Мужчина кротко хмыкнул, и своими смуглыми пальцами отодвинул край своего капюшона, часть седых волос высыпались из-под ткани. Нилу, вспоминая, где же она видела этот цвет волос — до боли он был ей знаком! — ласково протирала кровавую щеку незнакомца. Раны не было, но все лицо было в алых пятнах, стоило бы убрать. Почти не дышав, Нилу, борясь с отвращением к крови, вытерла всю красную жижу и выжала тряпку в кувшин, откуда брала свежую воду. — Теперь у вас лицо чистое, — Нилу гордо поставила руки в бока. Мужчина провёл кончиками пальцев по щеке, проверяя её работу, и с ноткой радости ответил: — Спасибо за помощь, — и на этих словах он вновь натянул капюшон до подборка и тихо засопел, лёжа на спине и скрестив руки на груди. Нилу вздохнула и села на край кровати рядом, уперев руки под щеку. Наверняка в театре все её уже потеряли и, возможно, кто-то пошел её искать. Они, конечно, могут подумать, что она просто решила остаться в пустыне надолго. Но Нилу понимала, что возможно все переволновались за неё, а думать, когда о тебе кто-то со страхом беспокоиться, расстраивало Нилу. К утру она, конечно, придет обратно и успокоит всех, но теперь вряд ли кто-то отпустит её без сопровождения. А еще она ломала голову над тем, кого же ей напоминал ей этот незнакомец — слишком тихий, почти серая кожа, чёрный плащ, грубая манера речи… Кто, ну кто из её знакомых был с такими чертами характера? Решив не загружать голову мыслями попусту, Нилу решила устроить небольшой опрос — вдруг ей удаться вычислить кто это? Она слегка потрясла незнакомца, разбудив его этим, и начала задавать вопросы. — Скажите, а что вы делали в пустыне? — Мне дали наказ выполнить одно срочное дело в пустыне. — А… А что за дело, если не секрет? — невинно похлопала глазами Нилу. — Почему тебе так интересно? — недоумевал незнакомец. — Просто… Ну… Если честно, то вы мне кажетесь таким знакомым. Но я никак не пойму, кто вы. — Тебе так интересно знать кто я? — Да! — Но зачем? — А как же я вас отблагодарю потом? — В этом нет необходимости… — Нет есть! — Нилу с порывом ударила руками по краям кровати.— Вы меня спасли, я обязана сделать вам что-нибудь! Мужчина напротив молчал; он закусил нижнюю губу и что-то хмыкнул, дернув плечами. Затем он, хрустнув пальцами, аккуратно стянул свой капюшон. Пока он снимал головной убор, Нилу, затаив дыхание, увидела как из-под тёмной ткани сыпятся седые копны волос, как с них сыпится песок… Нилу старалась сильно не пялиться на него, но любопытство раздирало её изнутри. Когда он сел, загадочно наклонив голову, она своей лёгкой рукой отодвинула завесу серых волос и с лёгким румянцем вглядывалась в смугло-серое лицо. Еë голубые глаза смотрели на другие, закрытые, и словно уловив её взгляд, незнакомец раскрыл глаза: они были алые, опасные и жгучие, словно море кровавых песков пустыни. Внутри Нилу что-то кольнуло. Он был ей знаком, очень хорошо знаком; и чувство, что он спас её, отзывалось в её груди кипучим, но приятным трепетом. Не осознавая своих действий, Нилу рукой провела по его щеке, пытаясь что-то сказать Но как и тогда, когда пришли пустынники — не смогла ничего сказать толкового, лишь странный шепот шёл с её губ. Он в ответ слабо улыбнулся, будто с ухмылкой и прикрыл алые очи. Нилу слегка хихикнула, её щеки и уши чуть горели от некого смущения. Она порывисто стиснула его в своих объятиях, зарывшись в его плечо и что-то радостно шепча. — Интересно, а все махаматры такие? — он пальцем чуть намотала седой волос себе на палец. — Такие — это какие? — Сайно слабо положил ей свои руки на неë, обнимая в ответ. — Скромные. Сайно ей ничего не ответил. Силы усталости взяли верх, и он облокотился на спину, нечаянно потянув Нилу за собой. Но она была совсем не против, наоборот — обняла ещё крепче и легла рядяшком с нему сбоку. Они лежали молча, и вскоре Нилу начала засыпать. Сайно ещё не уснул. Его глаза в полумраке увидели в прочном проёме Кандакию, которая молча с тихой улыбкой смотрела на спящую пару. Он кивнул ей, а Кандакия, будто что-то понимая в этом жесте, прикрыла глаза в ответ. Она решила оставить их наедине, шагнула в безмолвную пелену тихой ночи, под величественной луной и её бренными звёздами.